Белеет парус адекватный
В стихийном эпицентре непогоды;
Куда загнал его момент внештатный,
Что ищет он, дитя природы?
За ним струя, над ним струя,
И нету аварийного буя…
Данный стишок-подражание не имеет никакого отношения к гибели лайнера "Конкордия". Да и к гибели какого-либо другого судна не имеет.
Это просто ассоциации, явившиеся как-то с утра пораньше в момент пробуждения.
Дело в том, что когда я проходил срочную службу, в нашем подразделении был матрос Шура Сяров по прозвищу Джудико.
Как он попал на Балтфлот - история умалчивает, и все вопросы по этому поводу следует направлять тогдашнему председателю призывной медкомиссии райвоенкомата Череповецкого района Вологодской области.
Интересно, что уже значительно позже, когда я был на корабельных сборах в Таллинне, узнал, что там существует специальная часть для, мягко скажем, девиантных матросов, списанных с кораблей Балтийского флота. Таких ребят набиралось до сотни. Кто-то гонялся за старшиной с ножом, за то, что был послан на приборку трюмного помещения, кто-то, будучи вестовым в кают компании, мочился в компот. Были и просто "недоразвитые", один, к примеру, умел лишь складывать и вычитать, а вот умножать и делить не умел.
Какое-то время командование нашей части находилось в полном недоумении относительно каких бы то ни было способностей Шуры Сярова вообще, не говоря уж о частностях, и, в конце концов, определило его в помощники собаковода, где он чистил клетки и разносил собакам пищу. Хотя, конечно, в арифметике Шура соображал, всё же был до службы учащимся Череповецкого ПТУ. Правда, не знаю, закончил ли?
А затем уж, когда предыдущий собаковод демобилизовался, Шура пошёл на повышение, став сам собаководом, где и провёл весь оставшийся положенный срок службы.
А уж караульные собаки-то как были рады!
Правда, вот беда, Шуре ни при каких обстоятельствах нельзя было доверить АКМ. Ведь однажды, находясь на огневом рубеже, он, с уже посланным в патронник боевым патроном, после команды «К бою!» вместе с автоматом повернулся к командиру роты, и переспросил: «А?..»
«Я тебе, ****ь, дам «А!» - заорал, шарахнувшись в сторону наш ротный, и больше на стрельбище Шуру не пускал.
Подъём у Шуры начинался раньше всех почти на целый час.
Во-первых, когда надо было вести собаку на пост, а во-вторых, чтобы успел умыться и вычистить зубы, а так же подготовиться к утреннему осмотру (пришить подворотничок, выстирать и выгладить форменный воротник, надраить ботинки и бляху). За этим внимательно следил дневальный, и порою, из умывальника или бытовки, раздавались отчаянные матюги и звуки поджопников.
Шура знал наизусть три вещи: Гимн Советского Союза, текст Воинской Присяги и ещё стихотворение М. Ю. Лермонтова "Белеет парус одинокий".
И больше ничего, как мы не бились.
Эти свои познания, после приказа ротного, он и демонстрировал нам на утреннем осмотре. По очереди: сегодня гимн, завтра Присягу, послезавтра стихотворение.
Когда Шура декламировал эти бессмертные строки, ("Што ышшет он в стране далёкай?..) вся рота, во главе с нашим командиром, рыдала от счастья.
Такие вот ассоциации с шедевром Лермонтова. Ведь это же несомненно утреннее стихотворение. А военная служба и представляется мне каким-то сплошным утром.
Не знаю, может быть утром нашей жизни? Ведь она же, в конце концов, для всех нас и являлась всего лишь продолжением школы...
