Рецензия на «Юрий Трифонов нравственность и революция» (Валерий Суриков)
"Странные - затырканные, безвольные, дряблые - герои глядели на нас с их страниц ." Как это верно сказано! В "Обмене" Трифонов пишет конфликт маслом по холсту - и это уже какое-то предверие Петрушевской, которая спела конфликту не одну оду. "Это вы написали, зачем, ведь неприятно читать", - так, по словам самого Трифонова, прореагировала на повесть одна дама. "А жить так можно?" - иронизирует одна из рецензенток фильма Киры Муратовой "Чеховские мотивы". Но что интересно. В 1947 году опубликована пьеса Теннесси Вильямса "Стеклянный Зверинец". Действующие лица - человек лет сорока, его мать и сестра Лора. Показана их незамысловатая жизнь, ежедневные ссоры и разговоры, проблемы, в конце концов главный герой покидает мать и сестру. Пьеса завершается следующей сценой: (Заключительная речь Тома звучит в то время, как действие внутри дома еще продолжается. Как сквозь звуконепроницаемое стекло мы видим, что Аманда (мать), по всей видимости, утешает Лору, забившуюся в угол дивана. Теперь, когда мы не слышим голоса матери, ее глуповатость исчезает, и появляются достоинство и трагическая красота. Волосы Лоры закрывают ее лицо до тех пор, пока в конце речи она не поднимает голову и улыбается своей матери. Жесты Аманды медленны и изящны, она как бы танцует, утешая дочь. В конце своей речи она на мгновение бросает взгляд на портрет отца - затем уходит через портьеры. При заключительных словах Тома, Лора задувает свечи, тем самым оканчивая пьесу.) ТОМ: Я не отправился на луну, я отправился намного дальше - ибо время есть самое длинное расстояние между двумя точками. Вскоре после этого я был уволен с работы за то, что написал стихотворенье на коробке из-под обуви. Я оставил Сант-Луис. В последний раз я спустился по лестнице пожарного выхода и с тех пор следовал по стопам своего отца - пытаясь найти в движении то, что было потеряно в пространстве. Я очень много путешествовал. Города проносились мимо меня как мертвые листья, листья ярко раскрашенные, но оторванные от ветвей. Я хотел остановиться, но что-то преследовало меня. Оно всегда приходило неожиданно, заставая меня врасплох. Может, это была знакомая мелодия. Может, это была просто фигурка из прозрачного стекла. Или я брожу по ночным улицам в каком-нибудь незнакомом городе, до тех пор, пока не найду себе попутчиков. Я прохожу освещенную витрину магазина, где продается парфюмерия. На витрине полно цветных стеклянных предметов - крошечные, прозрачные, нежно окрашенные флаконы, словно кусочки разбитой радуги. И вдруг сестра трогает меня за плечо. Я оборачиваюсь и смотрю в ее глаза. О, Лора, Лора, я пытался оставить тебя позади; я верен тебе больше, чем хотел бы! Я достаю сигарету, я перехожу улицу, я бегу в кино или в бар, я беру что-нибудь выпить. Я обращаюсь к ближайшему незнакомцу - все, чтобы только задуть твои свечи! (Лора склоняется над свечами.) Ибо сейчас мир освещен молнией! Задуй свои свечи, Лора - и прощай... (Она задувает свечи.) В литературе вообще редко встречается акцентирование отношений брата и сестры, тем удивительнее кажется следующий отрывок из повести Трифонова "Обмен": "Дмитриев стоял перед домом и смотрел на единственное освещенное окно - кухни. Второй этаж и левая сторона дома были темны. В это время года здесь никто не жил. В кухне что-то делала Лора. Дмитриев видел ее опущенную к столу голову, черные с сединой волосы, блестевшие под электрической лампочкой, загорелый лоб - ежегодные пять месяцев в Средней Азии сделали ее почти узбечкой. Из темноты сада он рассматривал Лору точно на светящемся экране, как чужую женщину - видел ее немолодость, болезни, заработанные годами жизни в палатках, видел грубую тоску ее сердца, охваченного сейчас одной заботой. Что она там делает? Гладит, что ли? Он почувствовал, что ничего не сможет ей сказать. Во всяком случае сегодня, сейчас. К черту все это! Никому это не нужно, никого не спасет, только принесет страдания и новую боль. Потому что нет дороже родной души." Согласитесь, что если это совпадение, то весьма редкое - и там, и там брат смотрит на сестру (одно имя! - Лора), лицо которой выхвачено из темноты, и обнаруживает в себе глубокое чувство привязанности к ней. Не знаю, были ли постановки "Стеклянного зверинца" до 1969 года в России, был ли знаком Трифонов с текстом Теннеси Вильямса, и вправду ли позаимствовал целый кусок текста? С уважением, Savanna 31.01.2004 Заявить о нарушении
Какая пропасть между этими двумя текстами... Разные миры,головокружительно разные. Как если бы Илья Репин и Поль Сезанн написали портреты, причем - с разных натур.Ни одной общей ноты, интонации. Даже эти два(два!) имени Лора - такие разные, так непохоже одно на другое звучат, такие непохожие образы вызывают.Контекст - это ведь и есть мир произведения. Но даже если его отмести - чтобы просто перейти от одного текста к другому - вот так, когда они рядом,- понадобилось поменять в себе все настройки. Читая один текст, можно, конечно, вспомнить другой и соотнести, но чтобы возникла мысль о плагиате?...
Виктория Ткаченко 2 15.03.2016 14:58 Заявить о нарушении
Перейти на страницу произведения |