Рецензия на «Численник» (Зорин Иван Васильевич)
«Месяцеслов» Аурелиано расшифрует пергаменты и призрачный город сотрется из памяти человечества. Стратилат поступит иначе: испугавшись дочитать вещий текст, он заточит себя в неприступной башне подкрадывающегося безумия. Иштвана Бартнуда [«Время в Трёх»] пишет: «У входа в храм построены солнечные часы, на дверях прибит отрывной календарь. Смотритель разъяснил: по преданию, в дни трансильванского тумана, когда исчезает солнечное время, любой текст календаря - молитва. Отсутствие механического времени и незакономерность слов – мгновенная дорога к Богу». Марат - словно обитатель тех мрачных селений. Однако «дисциплинировано-случайное» постижение Его присутствия не интересно самопровозглашенному наставнику. В то же время, Марат не уподобляется создателю «Дон Кихота», читающему подряд любые клочки бумаг на улицах. Марат словно и не помнит о каббалистах с их «Сефер Йецира» [«Книга Творения»] - «Двадцать две основные буквы: Бог их нарисовал, высек в камне, соединил, взвесил, переставил и создал из них все, что есть, и все, что будет». Он забыл слова Мухаммеда Аль-Газали о Коране [«Мать Книга»], пребывающем в обители Бога. Ему не нужны христианские мистики с идеей «двойной, совершенной книги», первая – Писание, открывающая Его волю, вторая – Вселенная, открывающая нам Его могущество. Марату не ищет проторенных путей. Отбрасывая пепел прошедшего дня, он с маниакальным упорством бросается в водоворот «сегодня» - «…Зачастую численник содержал расхожие истины… В такие дни он не отличался от окружающих и был счастлив…» - надеясь поймать ускользающую, путеводную нить - «Нет разницы, что исповедовать – главное искренне». Бесконечно-нервные метания Марата, казалось бы, компенсируются отрешенной неторопливостью Салистрата. Но стоит мгновение задуматься и кажется приемлемым простое объяснение: герои - сумасшедшие. И что, как не безумие руководит и активным Маратом и отрешенным Страсилатом? Герои уже вне реального, земного времени, а «немой» фон их действительности – ненавязчивое тому подтверждение. Или же один из них – фантом, порожденный разрушающейся психикой второго. Привидение, которому стал тесен воображаемый мир создателя. И иллюзия, приняв зримые формы, зажила собственной жизнью. Предположений много… Если бы не присутствие некой силы, опекающей героев. Невидимой энергии, временами деликатно, но всё больше грубо, вмешивающейся в размытую реальность героев. Та же сила подарит им последние спасательные круги: неудавшемуся учителю – практичного «апостола» Авессалома, слабеющему писателю – любовь Анастасии. Они же отвергнут всё и вся и превратятся в дремлющие тени, «заложников чужих хроник», так и не осознав, что были лишь строчками Книги, которую, быть может, завтра откроет очередной переводчик. Но, скорее всего, никогда… _______________________________________________ 1.Габриэль Гарсия Маркес. «Сто лет одиночества». 2. Ishtvan Bartnhoud. “The time in Three” 3. Хорхе Луис Борхес. «О КУЛЬТЕ КНИГ» 4. Зорин Иван Васильевич «ЧИСЛЕННИК» Leap 01.03.2004 • Заявить о нарушении
Скажем так: я – «за», но.
Мое «но» имеет отношение к тонкой грани между «как» и «зачем».Боюсь, что эти понятия у талантливого художника не должны сосуществовать раздельно. С «как» у Зорина – более или менее. Язык время от времени самодовлеюще рвется на волю, и там, на воле, бесконтрольно совершает нечаянные чудеса. «В юности Стратилат Цибуль был очень деятельным. Он мечтал летать на работу, как птица, а бегал на нее, как псина. Но с тех пор много воды утекло. Подмечая за ним странности, от него быстро освобождались, и он шел на улицу вместе со своим креслом. Теперь он кропал статейки, у которых был единственным читателем, и писал в стол романы, от которых ломило зубы. Он говорил: «Я не продаюсь». Но его не покупали. Он гордился, что не похож на других. Но был интересен только себе.» - точные констатации. Лаконичные и недвусмысленные. «Луна была в Рыбах, ночь пришла вперед звезд, которые были пока бесконечно далеки от своих отражений в воде.» - вот она, воля языка! «ПЬЕСУ «ЗА ЧТО КТО ЗА» Кто-то: За образа… Некто: За оба раза? Или за раз? - Зараза! Ты был «за»?! - Я «за» не мог… - Ты занемог? А он как? - Да, ну его! «За»… - Да? Ну егоза… - Они не «за»… - Они не «за»? Весь мир «за»! И сам мирза! А они мерза… - Зато те «за». И антите «за»… - Хорошо. Она как? «За»? - «За»… но… «за»… - Заноза! Н-да… А мы? «За»? - Да. Мы «за»! - Как? И дамы «за»?! А чумаза? - И она - чума ее! – «за»… - А он-то? Он-то «за»? - Он… «за»… Ну, да… - Да, он зануда… Но – «за». А Вы ли «за»? - Кому… кому мне вылиза… - А Вы ли «за»? - О, да! Выли «за»! Но – за глаза…» - а это, извините, то мастерство, которое приводит к насилию «как» над «зачем». Да, концепутально. Ярко. Остроумное. Но, извините, тошно от такого остроумия. Мертворожденное оно, с горем от ума. «ЗА ЧТО КТО ЗА» - игра слов показательная (демонстрация автором многосмысленной бессмысленности человеческой речи), сама по себе вполне успешно решает задачу. Но даже на фоне живого и емкого – временами - авторского языка она искуственна. Вызывает чувство отторжения приблизительно такое, как фальшивая нота у умелого музыканта. * * * С прозой Зорина я познакомилась на СИ. И удивилась той охотной быстроте, с которой она была утверждена читателями чуть ли не в классической ипостаси. Удивилась потому, что его рассказы лишены жизни. Нет, не реализма пресловутого – не о нем речь. Они неживые. В них теплится стесненный бесконечными обобщениями врожденный дар, но этот дар не живет. У Зорина хищники – зайцы, а овнами закланными становятся волки. Предполагаю, что как раз потому, что автор умеет свое «как» на уровне интуитивном, а «зачем» - вынужден выстраивать для оправдания своего «как» одним голым интеллектом. Потому им написанное – не бьется в горсти, не пульсирует, не дышит чувством, не сопряжено через сердце ни с небом, ни с землей. * * * Критические замечания, с которыми автор, возможно, захочет посчитаться. По поводу «как», а заодно и «зачем». «Он жил, что называется «с листа»: то целый вечер бился над пасьянсом или чинил по инструкции испорченный глобус, то спал сутками напролет» Вопрос: а если в календаре, возведенном в ранг Книги Книг, обнаруживалась инструкция к починке предмета, которого не было в распоряжении героя, то он что – мчался в магазин, покупал его и потом ломал, чтоб чинить, следуя календарному левиту? Или, если были рекомендации связать детские пинеточки (а так обычно в календарях и случается) – приобретал шерсть и спицы и вязал? Или, уж до кучи, и ребеночка заводил? Автор предлагает условия игры как принцип смысла и действия, но старт из-за наивного читательского воображения, которое я попыталась тут передать, несколько провисает, потому что идет вразрез с возможной практикой. Потом это уже перестает иметь значение? Может быть. Но без привязки к реальному делу человека на земле, пусть десять раз греховной, ВСЁ перестает иметь значение. Что у автора и происходит, когда судьбы людей срастаются со страницами численника, и уже не понятно, кто кем-чем мыслит и чувствует – численник ли читает человека, человек ли численник. Да и какая разница при такой ментальном приоритете авторской игры? Все суета сует одно лишь томление. Пытаюсь визуализировать предложенную автором ситуацию в реальности. Нет-нет, я помню-знаю-и-все-такое-прочее про то, что творчество не обязано, не должно и так далее. Но автором предлагается ситуация неиобитаемая – человек-остров, не нашедший опоры нигде – ни в религиях, ни в философии, ни в жизненной практике. И что-то кажется мне, что исполнение – делом – календаря-численника, именно в рамках того эксперимента, который автором и предлагается, способно помочь найти применение и рукам, и душе. По азиатскому принципу: делай самое малое и самое ничтожное – быть может, в этом и возвысишься. Интеллектуализировать человеческую слабость… Ну, умный человек понимает, что это точно рассчитанный конъюктурный ход гораздо больше, чем то, что имеет отношения к свободной творческой стихии. А утверждать безысходность как единственный смысл – нет, всё во мне протестует несогласием. Дело в том, что через дорогу от моего дома – областной дурдом. И по ночам там кричат. Слышно и страшно - далеко. Татьяна Тайганова 03.03.2004 04:54 Заявить о нарушении
Отличное эссе, умное. Вероятно даже умнее моего скромного рассказа. Из приводимых Вами источников Иштван Бартнуд мне, к сожалению, не знаком, зато остальные любимы.
И еще. Я заходил к Вам на страничку и, думаю, не открою для Вас истины, сказав, что Вы хорошо пишете. C искренним уважением Иван Зорин Зорин Иван Васильевич 05.03.2004 17:46 Заявить о нарушении
Перейти на страницу произведения |
