Конечно, такого совпадения не бывает. Этот рассказ был опубликован одном московском литжурнале, вот чем они сопроводили публикацию.
У Зорина более двухсот рассказов, но выбор «Волхва» не случаен. Это гимн языку, гимн слову во всех его проявлениях. Небольшой по объему, рассказ может служить эпиграфом целому направлению лингвистической философии (вспомним Хайдеггеровское: «Язык − дом бытия»). В нем присутствуют идеи современной структурной психолингвистики. Однако, на мой взгляд, это вторично. Фабула рассказа совпадает с романом «Парфюмер», но если о герое Зюскинда критика писала: «В немецкую литературу ворвалось чудовище», − то Сильвестр Ведун пополнил собой галерею искупителей в русской литературе. Параллель интересна и с точки зрения литературного опыта, когда одна и та же тема – отверженности - решается по-разному. Если Жан-Батист Гринуй угрюмый одиночка, отвергнутый миром, которому он пытается мстить, то у Зорина личность проходит путь от безразличия до любви.
Действие у Зюскинда разворачивается в богоборческую просветительскую эпоху. На страницах «Волхва» всюду присутствует еще один сверхгерой. Это Бог. Вопрос таланта и спасения, несмотря на всю фантасмагорическую завуалированность, рассматривается Зориным в христианской традиции, для которой ключевыми являются слова апостола Павла о безмерных способностях и любви: «Если я говорю языками человеческими и ангельскими, а любви не имею, то я − медь звенящая или кимвал звучащий». В сущности, рассказ Зорина лишь развернутая иллюстрация этой евангельской мудрости. В этом его пафос, его скрытый подтекст. Зюскинд приводит своего героя к концу с мрачной трагичностью. Его жизнь безысходна, смерть нелепа. Он не вынес тяжести дара, он упивается властью, но всемогущество лишь подчеркивает его ущербность. Используя метафору запахов, Зюскинд ставит его над миром, материальным, греховным, не выводя кумира за эти рамки. Жан-Батист Гринуй погибает не только телесно, но и духовно. Зорин, почти повторяя финал, вкладывает в него иные мотивы. Его герой сумел, прежде всего, встать над собой, над обстоятельствами, «искупив зло, злосчастьем».
И разница здесь огромная: первого страдания озлобляют, второго - ведут к святой жалости.
Избирая метафору поэзии, автор сразу отгораживается от материи, ибо слово - главный элемент культуры. Рассказ, безусловно, религиозен. Уродливый, обделенный при рождении, Сильвестр Ведун проходит путь от бога-языка к Богу, который есть любовь. Он поступает согласно библейской максиме: «Живот потерять, но душу спасти», − преодолевая барьер между собой и Богом, между «эго» и любовью. И в этом его главный подвиг, именно в этом раскрывается его подлинный талант. По сути он – чудотворец, который по ходу сюжета обретает просветление, возвышаясь до жертвенности.
Ибо способность творить чудеса без любви – ничто.
В искусстве неизбежны переклички: «Чайлд Гарольд» и «Евгений Онегин», Раскольников и Ницшеанский Заратустра. И «Волхв» это ответ на вызов «Парфюмера», который должен был появиться рано или поздно.
с уважением
Иван Зорин

Зорин Иван Васильевич   25.02.2005 21:47   Заявить о нарушении

ай ай , иван васильевич - нарушаете авторские права...
рецензия - это объект права, так что потрудитесь указывать впредь имя автора.

Зырянов   27.02.2006 17:35   Заявить о нарушении