Рецензия на «Любовь в кредит» (Александр Секстолет)

В последнее время в среде литераторов вновь появилась «мода» на «экспериментальную прозу», возобновились активные поиски «новых форм» творчества. Рассказ А. Секстолета «Эксперимент» – результат такого рода исканий. Прежде всего, следует отметить весьма удачное название рассказа, которое отражает не только содержание повествования, но и попытку эксперимента с формой, тоже, надо сказать, удачную. Творческий изыск, предпринятый автором нельзя, конечно, назвать «новаторским»: смешение жанров, «рваная», фрагментарная структура повествования, нарочито бедный язык, стремление к полному отказу от применения «средств художественной выразительности» – все это было-перебыло и по сей день то и дело встречается. Тем не мене, игра А. Секстолета в «старые-новые формы» не лишена своеобразия.

Известную со времен Аристотеля «классическую» структуру сюжета автор «Эксперимента» воплотил на удивление буквально. Если обычно «действие развивается, постепенно возвышаясь, покуда, наконец, не достигает своего зенита», то в этом рассказе структурные элементы сюжета отгорожены друг от друга настолько сильно, что даже появление в нужных местах жирных надписей «завязка-кульминация-развязка» не особо усилило бы «парадоксальный эффект»: повествование буквально разваливается на куски, поразительным образом сохраняя цельность.

Смешение жанров здесь тоже непростое: рассказ резко скачет от одного к другому так, что уже с середины первой части кажется, что читать начинали совсем другое произведение. Весьма занимательно развитие сюжетной линии.Обычно, «туман таинственности» витает в начале повествования, но с приближением к концу рассеивается и все «непонятности» разъясняются. В «Эксперименте» наоборот. Сначала всё относительно понятно: герой повествования увидел в газете объявления «Эмоции и чувства в кредит», принял его за шутку и движимый банальным любопытством с примесью озорства подал «заявку на любовь». Однако, чем дальше – тем «туманнее».

«Кредитором» оказалась не какая-нибудь «непонятная конторка», а целый научно-исследовательский институт генной инженерии. В рассказ шквалом врывается научная, около научная и антинаучная фантастика. Суть "фантастического допущения" состоит в научном прорыве в области генетики. В ДНК человека зашифрована его судьба» и «генные инженеры» научились «монтировать киноленту жизни» по своему усмотрению. Если «любви» в «сценарии генома нет», её можно получит авансом, «как вещь, которую покупаешь в кредит».

Сцена встречи «заемщика» и «кредитора» самая большая в рассказе. Автор в подробностях изображает манипуляции, производимые с героем (составление «генетического портрета»), улыбчивые генные инженеры в деталях разъясняют тонкости своей работы, текст изобилует «естественнонаучными» терминами. И весь этот научно-фантастически-мистический винегрет напоминает сцену из фильма «Пульс» (голливудский ремейк японского ужастика»), где весьма серьезно, с «естественно-научными» обоснованием, один герой объясняет другому,почему именно красная изолента защищает от засевших в компьютере и рвущихся из него в реальный мир мертвецов. Эффект производит комический. Закрадывается подозрение, что «творческий замысел» вышел из-под контроля автора и герой не додумается спросить об условиях кредитования. Герой таки додумался – спросил. «Кредиторы» пустились в пространные объяснения о сущности кредитования, завершившиеся весьма подозрительным ответом: сколько стоит и как платить – неизвестно. Это собственно и есть цель эксперимента: выяснить, кому и как человек заплатит за «предоставленную любовь». Тут бы герою заподозрить неладное, однако, изрядно замороченный «фантастикой», «он согласился…» и уже в следующей строке повествование «вылетает» в финал.

«Все кончено» – «генетическая фантастика» хлопком преображается в мелодраму. В «фокусе» повествования чувства женщины, от которой уходит любимый мужчина. Страдание, боль… Психологически достоверно, остро, красиво. Однако ясности происходящему не добавляет. Вспыхнув реалистичной картинкой страдания, суть повествования остается в тумане. «Добро существует без платы, а вот за любовь надо платить». Женщина заплатила, «отдав всю себя без остатка». Однако что случилось с миром, в котором любовь превратилась в противоположность добра?

На финише туман сгущается и всё переливается в странную мистику. Оставленная героем повествования женщина, «у которой любовь была предусмотрена по судьбе и проявилась в запланированное время» (то есть, «кредитов» она не брала), умерла раньше срока, и эта преждевременная смерть продлила жизнь «злостному неплательщику». «Your death saved me» – вечная тема произведений о любви. Учитывая, что «по программе» мужчина и женщина должны были умереть в один день, уместно будет вспомнить знаменитое: «Для любви не названа цена / Лишь только жизнь одна…» - Андрея Вознесенского. Мужчина платить отказался, а жизни женщины не хватило, поэтому «кредит» остался невыплаченным, оплата «перешла к потомкам обоих участников эксперимента вплоть до четвертого колена в виде кармического долга». Это уже даже не мистика, а заоблачная эзотерика – только в эзотерических сочинениях (отнюдь не в восточных религиях и философский доктринах, в центре которых стоит понятие «кармы»), можно обнаружить перенос «кармического долга» на потомков.

Концовка рассказа в целом трагична, но выполнена как-то несерьезно, и больше напоминает безумный фарс: «генный инженер» в отчете об эксперименте с «кредитованием» сообщает, что подопытный «нарушил условия договора» и к нему «применены штрафные санкции» договором же предусмотренные. Это при том, что по сюжету рассказа о самом факте существования договора (и, соответственно, необходимости исполнять принятые обязательства), герою ничего не известно, ведь «для чистоты эксперимента», ему помогли «забыть всю информацию, связанную с необычным кредитованием». Представленная в первой части рассказа «суть эксперимента» (выяснить «кому и как» придется заплатить человеку, получившему такое состояние как «любовь» в кредит) в финале выворачивается наизнанку и перекручивается поперёк. Оказывается, «условия оплаты» – трата душевных (психологических) и физических сил «в пользу» любимого человека – не только были известны до начала эксперимента, но и прямым текстом включены в договор. Нарушение именно этих условий («подопытный» перестал уделять должное внимание любимой женщине) повлекло «применение санкций». А фраза: «Вопросы по оплате «кредита» бессознательно взяла на себя жена» – не оставляет сомнения, что поведение «подопытного» трактуется экспериментаторами однозначно – как отказ платить.

Тут впору энергично потрясти головой, дабы разогнать старательно напущенный автором туман и догадаться: «заемщика» наглым образом облапошили. Заморочив голову «генетическими подробностями», от прямого ответа на вопрос - «Как платить?» - уклонились, о возможных санкциях (да каких! - «в виде многочисленных болезней и одинокой старости») не сообщили и вместо обещанной любви всучили фальшивку, «завянувшую» через десять лет. Не «научно-исследовательский институт генной инженерии», а прямо таки дьявольская конторка, занимающаяся обычным дьявольским делом: втюхиванием доверчивым людям заведомо невыполнимых контрактов «на исполнение желаний».

А. Секстолет проделал изысканный трюк: под видом фантасмагории (что, несомненно, придает истории занимательность) в рассказе раскрывается неприглядная сущность «системы кредитования». Ведь в реальной жизни взрослые люди, находясь в здравом уме, прежде чем что-то сделать, взвешивают все «за» и «против». Но почему-то при этом весьма часто становятся злостными неплательщиками по кредиту. Формула «системы кредитования» проста: чем легче получить кредит, тем дороже он обойдется.

Автору «Эксперимента» удалось воплотить безупречное единство формы и содержания.
«Жизнь в кредит» – это зло, господа. Живите по средствам, здоровее будете. Ну, или хотя бы прочтите договор, до того, как подписывать.

E.Тихоновская   22.03.2012 20:42   •   Заявить о нарушении