Рецензия на «42 года без Леонида Аронзона краткий обзор событий» (Виталий Аронзон)

Виталий, очень сильная статья, спасибо, нельзя забывать таких Поэтов.
Пожалуй стоило бы упомянуть антологию "У голубой лагуны" К. Кузьминского, там хорошая подборка и очень интересные воспоминания о Л. Аронзоне. Вот кусочек"Он где-то сумел оторваться от бытия, и перешёл в пространства Хлебниковские".
И ещё:КККузьминский - НЕОТПРАВЛЕННОЕ ПИСЬМО РИТЕ ПУРИШИНСКОЙ

"Рита, милая моя! Пишу Вам, в надежде на оказию, я даже не ставлю числа. Почему Вы не здесь, когда здесь я, Анри, Ровнеры, и все, кто любит Лёню. Я хочу сказать Вам, что Лёня не был гением, это так скучно! Он был выше, антипод Иосифа. Иосиф углубляется в черноту, Лёня выходит к свету (“Пустой сонет” на иосифовских повторах, которые не затемняют, а дают прозрачность). Я ещё раз заново начинаю его любить. Мой архив ещё в Израиле, а работа не ждёт, получил Лёнины стихи из Лондона и Нью-Йорка – как много людей занимаются Лёней! Получил всего 11, но будут ещё, но зато каких! 15 <точнее>, 11 я выбрал, выключив 1960-й и 62-й, сейчас это не ко времени. Лежу и наслаждаюсь. Получили ли Вы мою открытку? Приходится посылать некрасивые, красивые не доходят. Так всегда с красивыми. Против мира Иосифа Лёня выставил свой мир, и он – прозрачный. Там, где они сталкиваются, в 60-е годы побеждал Иосиф, в 67-е – побеждает Лёня. Иосиф – мрак, Лёня – свет. Иосиф – чёрный ангел, Лёня – светлый. И прозрачны его крыла, как у подёнки, как у хризоптеры, как у бабочки-однодневки. Иосиф – тёмный махаон, совка, “мёртвая голова”. Иосиф был мудр в юности, Лёня – юн в зрелости. Иосиф будет жить, Лёня – умер. Ибо он – живее Иосифа. По сравнению с Лёней Фет – угрюмый меланхолик, расслабленный старик. Лёня возвращает светлую барочность осьмнадцатого спустя 200 лет, это второе пришествие игривого классицизма. Скептики живут, оптимисты умирают. Пушкин и Заболоцкий, <и Лёня> спустя 130 лет после смерти Пушкина, 30 лет после поэтической смерти Заболоцкого. В девятнадцатом веке не могло быть ничего подобного. Поэзия ушла со смертью Пушкина, показала искривлённый лик у Заболоцкого, улыбнулась стихами Лёни. Действительно, “Хорошо гулять по небу, Вслух читая Аронзона!” и “Хоть мало я пишу стихов, Но среди них прекрасных много!” Аронзон не радует, он не добрый и не злой, он – прекрасный. Я люблю его. И я люблю Вас, потому, что он Вас любил. Мир – это сад. Он – бабочка в саду. Вы – тень от этой бабочки прозрачной. Вы счастливая, Рита. Аронзон не будет старым. Бабочки не стареют.
(Техас, вероятно, зима 1977-78; найдено в бумагах – 3 декабря 2004, на третий день смерти Хвоста…)
И второй “зачин”, вероятно, к тому же (тогда же):
ПОСЛЕ СМЕРТИ
1953 год. Лёд тронулся, треснул асфальт, зазеленела трава, расцвели цветы – дадут ли они плоды?
Картошка в подполье пускает ростки. Хилые ростки, бледные ростки, ростки неистребимые.
И всех нас узнают после смерти.
Нас не узнают после смерти, потому что не знали при жизни.
(неоконч.; 1977-78?)".

С уважением,


Сергей Евин   03.01.2013 22:24   •   Заявить о нарушении