Рецензия на «В городе мечты 1 часть» (Дарья Голинская)

у меня - антипроза. И вообще - антилитература. Литература и вообще искусство - это как когда ты вышел на сцену, а в зале зрители - ты обязан им понравиться, сам твой выход - это твоя им гарантия, что они получат свою порцию удовольствия.
Я пишу не до этой самой "сцены", я имею наглость писать прямо на сцене.
И тут теперь появилось междустрочье. Наконец-то вернулись классические времена. И всё расставилось по своим местам. То, что здесь перемешано было лет уже как сорок, а то и все сто с небольшим.
У меня был самый момент биографии, когда мы вышли на Двожцу Центральном в Варшаве в июне 1993 года. Потом у меня бывали И Хельсинки, и Гонконг, и Копенгаген, и Тайбей - всё, причём по-рабочему - не отдыхать, а вкалывать.
Того вдоха, что тогда в Варшаве, я ждал с рождения. Кислород хлынул в меня. А ещё через четыре года на меня посмотрела Франция. И в тот момент, когда она на меня посмотрела, на меня и спустилось.
Всё теперь просто: я уже понял, что не несу ответственности за это спускающееся на меня. Сам-то я выехал. Сумел. Так мне открылось. Но назойлива идея вывести ещё кого-то отсюда - оттуда, откуда я вырвался.
Вот Краков. Опьянением высоким. Пей стены, каждый камень. Дышу глазами, впитываю-питаюсь - все эти детальки в меня потоком, я всё же нутром архитектор.
Но моё - это кого-то посвящать, проводить к этому самому главному богатству - формам в камне.
То, что захватило пространство в зоне Р. - это антиархитектура. Вот уж чего им дано. И Одессу будут, как Харьков с Киевом вот-вот.
И Москва, которая сущностна, а не на поверхности, носит их с тем же удовольствием, как насилуемая девушка смакует грязные чресла зверей в своём теле.
Но всё перепутано - яд с нектаром.
Стучит в голове, пульсирует. Миссией называется. Но это сугубо субъективно. Не выразить. Впрочем, почему же не выразить.
Племянница пристроилась к Одессе. Она грязь, племянница, я с ними порвал больше года назад. Муж её, одессит, видимо, уже её выгнал, раскусив. Когда они показывали район, где живут - году, наверное, в 16-м, где-то, может, в Крижанивке, там такое всё глубинно российское, убого-латанное - заборы и халупы.

Когда я пребывал в Уфе - там меня родили, сбежав туда в войну из Москвы, а потом и из Минска из-за угроз от НКВД, мои предки. Потом я вернул всех оставшихся в Москву. И вот жил я себе в Уфе и вынес оттуда, как хотят провинциозы в сторону красоты. Вот бы, мол, придумать что-то, чтобы вырваться. Когда с деньгами, оно понятно. А вот когда убогие. Я в итоге вырвался. И много лет думал, что со мной и за мной, на проложенное мною последуют. Нет. Вдруг все поиспарялись. А когда в Уфе тёрся, лели отовсюду, то один, то другой устремлённые вперёд, к свету запада. Может, всё дело в том, что я обитал в вузе, где масса людская обильна. А потом отрезался от потоков? И, присоединись-окажись я сейчас в среде подобной, там и энергия людская?
То же и в Москве потом. Я им всё слепил, но их не стало.
Дудинка была сильной каплей напоследок. Я ведь прямо из Норильска в Москву. Теперь, я думал, многие поймут то, что мне ясно было с самого начала.
Всё, как по открытым мною когда-то нотам жизни.

Игорь Лев 2   04.03.2022 05:09   •   Заявить о нарушении