Виталий Попов - написанные рецензии

Рецензия на «Смерть приходит по расписанию» (Виталий Попов)

Колодец прозы
В издательстве «Литературный европеец» во Франкфурте-на-Майне вышел роман Виталия Попова «Смерть приходит по расписанию».
Перед нами картина жизни 70-х: провинциальный город, где живёт, учится, сомневается лирический герой романа Серёжа Амбросимов - русский мальчик, который мечтает стать писателем. Соответственно для данной исторической локации на страницах мелькают знаковые имена: Александр Солженицын, Дмитрий Сахаров, Елена Боннэр, Анатолий Кузнецов, Кронид Любарский… Ну и, само собой, названия заокеанских голосов: «Би-Би-Си», «Голос Америки», «Свобода, «Немецкая волна», – до которых охоч наш герой.
Обратимся к страницам романа. Пред читателем предстаёт образ провинциального города, скрупулёзно, до тонкостей, выписанного автором, причём не просто так, а с погружением в историческое прошлое: « Они прошли мимо памятника с пятиконечной звездой, воздвигнутому в память трёх красногвардейцев, павших в 1918 году за установление советской власти в Богородском уезде». В данном случае это не описание конкретного пространства, но изображение людей, обживших город, улицу; это картина жизни, данная густыми, плотными, колоритными мазками, хотя и видимая сквозь призму видения лирического героя. Автор погружает нас в проблематику провинциальной, или, как раньше выражались, уездной жизни. Традиция давняя – идёт от Пушкина, Толстого, Тургенева, Достоевского, Чехова, Бунина, Платонова…
Перед нами подросток, уже в школьные годы размышляющий над страницами романа Герцена «Былое и думы», задающий беспокойные вопросы: «Зачем Герцен стал издавать журнал «Колокол?» То есть мы застаём период, когда внутренний голос разъедает личность изнутри, наполняет ощущением неудовлетворённости обыденной жизнью.
Неудовлетворённость бытия – откуда? Брожение внутреннего голоса; отсюда – мысли о рае, аде, душе и смерти. Такие понятия, как личное, семейное, мировое нередко состоят в неразрешимом противоречии; именно их дыхание ощущаешь при чтении рассказов и повестей того же Андрея Платонова, который в своём изображении был честен перед читательской аудиторией.
Ближнее окружение Амбросимова – самое разнообразное: отец, бывший военный лётчик, периодически лечащийся от алкоголизма; мама, кувыркающаяся с соседом по причине импотенции мужа, друг отца, Павел Плотников; одноклассница Лика, приятель Вадик Миролюбов. Далее – сослуживцы по части, сотрудники редакции городской газеты «Знамя коммунизма» (среди них Евгений Глазков), подружки и фиктивная жена Тамара. Автор характеризует своего героя стойким, но не воинствующим атеистом. Штрих, характерный для жизни исторического периода, начиная с 1917 года, когда атеизм был провозглашён государственной политикой. Хотя замечались уже отдельные отщепенцы, что посещали Храмовую службу в Кузнецах или во Фрязеве.
Желание во что бы то ни стало нести светоносную правду в массы (курсив мой - Е.Я.) заставляет Амбросимова избрать гибельную колею; с этой целью он строчит на машинке реферат об Александре Солженицыне, трактат о Михаиле Зощенко с целью просвещения умов своих сослуживцев, после чего попадает под колпак КГБ.
«Творчество – это жизнь! – писал он в дневнике. – А всё остальное – среда обитания, в которой мы вынуждены свой срок бренный на земле маячить, зарабатывая мизерные деньги на свою дефектную жизнь». И далее: «Хватит отсиживаться в окопах! Пора переходить на борьбу с антигуманным режимом».
Старший Абросимов предупреждает:
– Ты думаешь, верткий очень, умный больно, да? И не таких умников советская власть обламывала.
У отца своя правда: опыт жизни и знание того, как близка смерть, как легко она переламывает, уничтожает хрупкий росток жизни.
Первой жертвой неистовой борьбы и становится старший Амбросимов: узнав, что в армии сыну светит срок за его просветительскую деятельность, тот кончает жизнь самоубийством. Ах, если бы дети слушали отцов, а ранее – своих бабушек, тётушек или тех, кто знает поболее…
Когда-то Василий Розанов, рассуждая о любви, Боге, жизни, юношестве, литературе, написал следующие строки: «Сколько у нас репутаций…, омоченных в юношеской крови. О, если бы юноши когда-нибудь могли поверить, что люди, никогда их не толкавшие в это кровавое дело (террор), любят и уважают их, – бесценную вечную их душу, их тёмное и милое «будущее» (целый мир), – больше, чем эти их «наушники», которым они доверялись… Но никогда они этому не поверят! Они думают, что одиноки в мире, покинуты: и что одни у них остались «родные», это – кто им шепчет: «Идите впереди нас…» Никогда этого шёпота дьявола не было разобрано».
Человеку вообще свойственно быть недовольным своей жизнью. Именно эта неудовлетворённость - признак роста и возмужания личности, толкает его – сначала из привычного семейного круга, затем за порог родительского дома, затем за пределы города, родной страны. Всё зависит от того чувства или, если хотите, света, коим наполнено желание. Желание это может исходить из разных источников, которые могут завести в тупик, исключая одного: чувство любви. Именно она тот краеугольный камень, на котором зиждется всё. «… Ибо, кто любит жизнь и хочет видеть добрые дни, тот удерживай язык свой от зла и уста свои от лукавых речей. Уклоняйся от зла, делай добро, ищи мира и стремись к нему», - так говорит святой апостол Пётр в Первом Соборном послании. Спаситель знал, что мир лежит во зле, однако Он открыл иную область – Царство Божие, целую вселенную души человеческой. Выбор, предлагаемый человеку, Господь оставляет за ним: либо это усилие, направленное вовне (и здесь трудностей и подвохов не оберёшься), либо во внутрь своего Я, к ядру своей личности. Здесь также подстерегают ловушки и туннели. Где же искомая золотая середина? В самом человеке, в той мере познания самого себя, ибо вечная борьба Добра и Зла лежит не вовне, но внутри каждой отдельной личности.
Вернёмся к герою романа Сергею Амбросимову. Ему повезло: из комсомола не выгнали; он поступил в литинститут. Появилась новая цель – овладеть искусством художественной прозы, построенной на исключительности сюжета, способной вызывать у читателя некие ответные чувства. Однако «… в гражданской жизни, и в стройбате он ощущал, что пребывает в заколдованном кругу однообразной и пошлой действительности, из которого выхода в иной осмысленный и красивый мир не видно, хоть ты глаза вычеши!» И всё же он пишет – пишет дневник, автобиографические рассказы, роман о стройбате, где исследует природу дедовщины. И ещё верит, что не зря гробит время на свой роман: и для его суровой правды время когда-нибудь наступит. (Курсив мой. - Е.Я.)
Ах, как хотелось бы верить! Смерть нелепая, скажем точнее, случайная, в камере СИЗО, обрывает путь Амбросимова.
Казалось бы, роман прочитан. Однако у меня остаётся острое чувство сопричастности с прожитыми вместе с героем событиями. Зададимся вопросом: это повествование только о судьбе Амбросимова или ещё о чём-то? Жизнь, вместившая всего-то двадцать три года – это как? На чаши весов положены: с одной стороны, жизнь, с другой – смерть. Хрупкое равновесие, центр которого должна удержать отдельная личность мальчика из провинции. Не удержал. Или не дали удержать. Что перед нами: трагедия местного масштаба? А может быть, более?
В пространстве самого текста ощущается некий интертекст, в котором присутствует иной герой – САМ АВТОР. И это именно он вопрошает: с кем ты, читатель? Какова твоя позиция в оценке изображаемых событий? Ведь если внимательно вчитываться, автор нигде не даёт прямого ответа. Не исключаю, что у кого-то из читателей возникнет желание увидеть в романе аллюзии на день сегодняшний или обвинить Виталия Попова в пристрастном отношении к своему герою, придать роману черты автобиографичности. Соглашусь с данным обстоятельством лишь отчасти. Если внимательно читать и перечитывать роман, разницу, конечно, заметишь.
Жизнь в Росси всегда сложна. Жизнь в России неоднозначна и опасна. Опасна для тех, кто особенно близко приближается к её всесокрушающей правде. Это обстоятельство хорошо было известно и нашим великим классикам, и людям следующих поколений. Вспоминая Андрея Платонова, к которому наш уважаемый автор явно тяготеет, нельзя не привести строки, в которых писатель связывает такие понятия, как любовь и жизнь, искусство и жизнь:
«… Любовь – мера одарённости жизнью людей (курсив мой - Е.Я.), но она, вопреки всему, в очень малой степени сексуальна», - писал Андрей Платонов. И потому главным своим достоинством Андрей Платонов считал не творчество, нет. Прожитую жизнь.
Серёжа Амбросимов не прошёл самый главный урок – испытание жизнью: проиграл свой бой. Но выиграл автор.
Елена ЯКУШЕВА
2015

Виталий Попов   21.08.2015 17:13   •   Заявить о нарушении

Рецензия на «Посмотри, как жизнь отвратна» (Виталий Попов)

В ПОИСКАХ УТРАЧЕННОЙ ЛЮБВИ
Александр ХАРИТОНОВ
Журналист Виталий Попов читателям Ногинской муниципальной газеты «Волхон-ка» хорошо известен. Но вот недавно в ООО «Шерна» вышла в свет его книга исповедаль-ных рассказов. Это уже новая грань таланта нашего земляка – писательская.
Лирический герой этой книги, бывший одноклассник автора, Толик Забродин - не-удачник, алкоголик и в свои 35 лет мечтает о самоубийстве. Тема суицида, пожалуй, доминирующая, основная в откровениях героя.
Он вспоминает, что ещё мальчишкой хотел покончить с собой (рассказ «Змеиный яд»). Отца Толика, бортмеханика тяжёлых бомбардировщиков, демобилизовали в 1958 году, и он вернулся в родной город с женой и сыном. Приняла их бабушка, на свои 17 квадратных метров, в комнату коммунальной квартиры. Лётчиком отец зарабатывал прилично, а тут денег не стало хватать. К тому же он пил, из-за этого в семье происходили скандалы и драки. Толик ещё в детстве стал догадываться, что мама не любила отца, а пьяного и ненавидела, и даже хотела посадить в тюрьму. Один раз симулировала драку и избиение, а соседи поверили в это, и отца посадили бы, если б ни Толик. Он рассказал участковому правду, что папа не бил маму, а лишь замахнулся, а мама сама на себе рубашку разорвала.
Вечером мать била сына ремнём до тех пор, пока не выдохлась - за правду. И тогда, обнаружив в шкафу пузырёк с этикеткой «змеиный яд», мальчишка и решил отравиться. Но это была мазь от радикулита, и всё закончилось расстройством желудка.
В цепочке рассказов, написанных от первого лица, от Забродина, нет чёткой хроноло-гии событий. В начале книги отец умирает от сердечного приступа, но на следующих страницах воспоминаний он живой. Толик по многу раз прокручивает в памяти одни и те же ситуации, как бы пытаясь вникнуть в них и понять что-то самое важное. А течение жизни, в которой барахтается герой, от рассказа к рассказу всё мутнее и непригляднее.
Мальчишка идёт за грибами для бабушки («Тихая охота»), проникает на территорию военного полигона. Там грибов больше и они лучше. Его замечает армейский патруль. Высыпают грибы и давят их сапогами. Мальчик от обиды называет их фашистами и бежит. Его ловят, и один из солдат насилует пацана.
В рассказе «На пляже» банда подростков насилует четырнадцатилетнюю девочку, и отбирает у неё одежду. Герой пытается помочь, бежит с пляжа домой, чтобы взять бабушкин халат и прикрыть девочку. Возвратившаяся с работы мать не выпускает его из дома. А на следующий день девочку находят мёртвой.
Воспоминания Забродина – череда погибших одноклассников и знакомых. В расска-зе «Димыч» маленький Толик, поражённый смертью изнасилованной девочки, рассказывает о случившемся на пляже самому авторитетному и сильному парню во дворе, Димычу. Тот наказывает одного из насильников, избивает так, что тот попадает в больницу. Дружки избитого подлавливают Димыча в тёмном подъезде и убивают.
Взрослея, Забродин спрашивает не только себя, почему жизнь так жестока, но зада-ёт этот вопрос и Богу. В которого, правда, не очень-то верит. Хотя отношения с Богом у Забродина сложные. Он часто заявляет, что не верит в Него, и тут же выдвигает массу претензий, дескать, почему Ты это упустил и этого не доглядел? Толик институтов не кончал. Может, поэтому в рассказе «Беседа с Всевышним» путает христианство с язычеством, ислам с буддизмом, и несёт такую ахинею, что просто диву даёшься долготерпению Господа.
Кажется, уже автор, а не его герой, чувствуя, что слишком много тёмного и негатив-ного в книге, тоскует о светлой стороне жизни. И даже пытается сочинить этот «луч света», надежду на лучшее.
Но сам Забродин не видит светлого. Место, где он живёт, бывшее кладбище. Район «Живые и мёртвые» знаком многим ногинчанам. И герой долго со смаком описывает, как в детстве, когда рыли котлованы под дома, они мальчишками играли черепами и костями похороненных на бывшем старообрядческом кладбище людей.
Люди, живущие рядом с Забродиным, сплошь алкаши или придурки. Герой не зна-ком ни с одним нормальным человеком. Он не знает домашнего уюта и тепла. Его жена за случайное убийство родной дочери сидит в тюрьме. Но и до этого трагического случая супруги жили в постоянных скандалах и изменах друг другу. Забродин как бы повторяет судьбу отца.
Почему это так? Задаётся вопросом герой и постепенно осознаёт, что все его беды - родом из детства, от матери. Она, неспособная любить ни мужа, ни сына, двинула всю эту карусель несчастий.
После смерти отца она вышла второй раз замуж и уехала в город Балашов к новому мужу. Но и с ним, непьющим и работящим мужиком, не смогла создать нормальной семьи. Отчим признаётся Забродину: «У меня такое ощущение, что она и не женщина вовсе, а тварь неблагодарная».
И Забродин думает о матери: «Чёртова карусель!..»
Он, выросший в атмосфере нелюбви, не способен полюбить по-настоящему. Во всех женщинах он видит свою мать – холодную, расчётливую и любящую только себя. Его не научили любви и нежности, и в интимных отношениях полов он видит лишь похоть и грязь. Его воспоминания о встречах с женщинами - сплошная физиология. Особенно ярко это выражено в рассказе «Не надо грязи!». Читать такое тяжко и почему-то стыдно.
Вероятно, чувствуя это, автор в финальном рассказе заставляет Забродина сочинить сказку о девушке, которая в туристической палатке пролежала с ним всю ночь, а он к ней так и не притронулся. И через 20 лет, когда одинокий Забродин сидит дома в Новогоднюю ночь, эта девушка, ставшая уже женщиной, возвращается к нему.
Но это сон, сказка. А в реальности поиск, утраченной в детстве любви, бесплоден.
Мне кажется, именно в этом основной нерв рассказов Виталия Попова.
Остаётся добавить, что обложка книги иллюстрирована фотокомпозициями двух живописных картин известного ногинского художника Александра Никульшина – «Детский сон» и «Столкновение СТРЕКОЗЫ с Аэропланом». Эти иллюстрации создают верную и оригинальную тональность для прочтения идейного замысла исповедальных рассказов автора.
2013
Уважаемый Виталий Викторович!
С большим удовольствием прочитал Вашу книгу «Посмотри, как жизнь отвратна». Прочитал на одном дыхании. Написана она простым, доступным языком. Читается очень легко. Красочно описан Ваш герой. Описана вся правда нашей тогдашней жизни, а может быть и сегодняшней. Пусть она нелицеприятна, но так жили наши земляки, а вполне возможно и все люди, или их большая часть на территории нашей страны. Вы так живописуете жизнь Глуховки, что ощущаешь себя в том времени, ведь я тоже потомственный глуховчанин. Я тоже ходил на Черноголовский пруд, где научился плавать, а это было на купальне у Чердынцева дома. Знал и грибные места за Соколовым, да много чего вспоминается. Ностальгия по тому времени. Большое спасибо за Вашу книгу, ждем дальнейших Ваших работ.
С уважением Евгений Клюшкин
г. Ногинск Московской обл.

Река
Неспешная, полноводная река, незаметно несущая свои воды по равнине жизни. Именно такое впечатление у меня оставила книга Виталия Попова «Смерть приходит по расписанию».
В ней есть все - и чистые ключи юности: «... Сережа с детства ценил одиночество... Ему хотелось побыть наедине с сам собой, поразмышлять о чем-нибудь этаком – глубоком и вечном...». И глубины бытия: «Мыслящие люди задыхаются в затхлой зоне, именуемой СССР... Система себя выхолащивает, обрекает на интеллектуальное вырождение и духовную немощь...». И стремнина - бесконечный поиск самого себя в себе и окружающем мире. Ну, и, конечно, эротика. Разве может молодой герой раскрыть себя, не окунувшись в омуты страсти? А рядом с ней, естественно, под толщей неспешной волны скрывается смертельный водоворот. Жизнь, это лишь, дрожащий мотылек, мечтающий познать силу огня и сгорающий в нем. Тем более что главный герой - книгочей, мечтающий создать что-то эпохальное, нетленное. Но все это истоки, течение, а вот устье, завершение...
Читайте, книга обширная и неспешная, и каждый может найти в ней что-то и для себя.
Борис Майнаев, г. Саарбрюккен (Германия)
(Журнал «Литературный европеец», №208, июнь 2015)

Виталий Попов   02.10.2019 23:35   •   Заявить о нарушении