Исход версия ростислав чентемиров

Без памяти - нет освобождения.
(Баал Шем Тов, основатель хасидизма)
------------------------------------------------

Действующие лица:

ГОЛОС ГОСПОДИНА (может звучать из разных концов сцены и зала, из предметов, например, из куста или камня)

МОЗЕ (буква "з" в имени по ходу пьесы трансформируется: вначале в "с" - Мосе, потом в "ш" - Моше. Постоянно ходит с пастушьим посохом, не выпуская его из рук ни на мгновенье)

АhАРОН
МИРЙАМ – сестра АhАРОНА
ФАРАОН
ИЕhОШУА
МОЛОДЫЕ ЛЕВИТЫ
НАРОД:............. КОРАХ
............................ДАТАН
............................АВИРАН
............................ИОСАФАТ - дееписатель
............................ЮНОША
............................МУЖЧИНА
............................1-я ЖЕНЩИНА
............................2-я ЖЕНЩИНА
Мужчины и женщины разного возраста

Примечание.
1. Буква «h» в именах персонажей читается, как среднее между «г» и «х».
2.Слова написанные с заглавных букв следует акцентировать ударением, за исключением имен собственных и начала предложений.


Сцена 1.
(МОЗЕ входит не отводя взгляда от куста, светящегося изнутри,
останавливается на большом расстоянии от него, закрывает в испуге руками лицо, обращается к кусту)

МОЗЕ (робко): Здравствуй, Господин. Ты звал меня?

ГОЛОС ГОСПОДИНА (насмешливо, из куста): Здравствуй, раб. Ты тотчас же явился. Как будто прятался за камнями.

МОЗЕ: Я все время был рядом, Господин.

ГОЛОС ГОСПОДИНА: Рядом то рядом, да служил все это время не тому господину.

МОЗЕ: Господин, я был абсолютно уверен, что служу тебе.

ГОЛОС ГОСПОДИНА (вкрадчиво): И что оказалось? Опусти руки.

МОЗЕ (опускает руки): Оказалось, что я ошибался. Господин, прости меня!

ГОЛОС ГОСПОДИНА: За твою ошибку я тебя прощу, я - милостив. А за упорство в ней, ты сам себя наказал уже тем, что не увидел результата собственного труда. И отныне не увидишь! Ты все сделаешь, чтобы достигнуть его, но самого результата не увидишь.

МОЗЕ: Господин, как ты скажешь, так и будет.

ГОЛОС ГОСПОДИНА: Я это и сам знаю. (сурово) Отвечай: сколько лет тебе было, когда ты оставил свою страну, власть и ушел в пустыню?

МОЗЕ: Сорок, Господин.

ГОЛОС ГОСПОДИНА: А сколько лет ты пасешь овец своего нового тестя?

МОЗЕ: Сорок, Господин.

ГОЛОС ГОСПОДИНА: Ты сам определил себе срок. Теперь ты сорок лет будешь пасти мой народ! Это еще даже не народ, а так, жалкий сброд рабов, но меня с ним связывают кое-какие воспоминания и обещания, которые я им давал в свое время. Я был щедр на обещания.

МОЗЕ: Господин, сумею ли я выполнить твою волю?

ГОЛОС ГОСПОДИНА: Оставь свои сомнения! Ты только что сам произнес, что как я скажу, так и будет. Ты правил великой державой почти семнадцать лет. Ты построил даже новую столицу! (язвительно) Правда, после твоего ухода она недолго оставалась столицей, но тут уж, извини, сам виноват - лучше надо было детей воспитывать, уделять им больше времени и внимания... А теперь ты засомневался: (передразнивает) сумею ли я справится? (резко, сердито) С кем? С дюжиной семейств, которые в свое время из жалости приютил твой дед? Или прадед? Я все время путаюсь в ваших династиях.

МОЗЕ: Господин...

ГОЛОС ГОСПОДИНА (гневно): На перебивай! Забыл с кем разговариваешь? (Распаляясь все больше и больше, голос звучит из всех источников звука на сцене) Вначале от испуга даже лицо закрыл, а теперь пререкаться вздумал? А ну, сними обувь и стой передо мной босиком, как и положено рабу! Если ты плохо запомнил, повторяю: если я сказал, что ты сделаешь – значит, ты сделаешь! (остывая, голос звучит из куста) Мое поручение несколько проще, чем ты думаешь. Нужна просто определенная сноровка и знание местных условий. Ну, конечно, еще нужна воля, умение управлять людьми... и так далее. Все это у тебя есть. Эта дюжина семейств дорога мне, как память. Я ради нее такое сделал!.. (доверительно) Даже одну старушку рожать заставил. Представляешь? У нее давно уже все женское прекратилось, а я ее - рожать!.. А ее старик ради меня готов был зарезать собственного сына.

(Мозе коробят последние слова Господина, и он непроизвольно от них морщится. Господин, недовольный собственным промахом, повышает голос)

Да что это я? Я - тебя уговариваю? Тебя, моего раба! Что, молчишь?

МОЗЕ: Господин...

ГОЛОС ГОСПОДИНА (кричит с фельдфебельскими интонациями): Молчи, сейчас я тебя не спрашиваю! (язвительно после паузы) Я, с твоего высочайшего позволения, продолжу. Ты был маленьким мальчиком, потом юношей, потом мужчиной - властелином огромного процветающего государства, мужем очаровательной женщины. Какие были твои мечты? В чем заключались твои идеалы?

МОЗЕ: Господин, можно ответить?

ГОЛОС ГОСПОДИНА (почти ласково): Говори, я ведь тебя спрашиваю.

МОЗЕ: Я хотел, чтобы весь мой народ служил только тебе, Господин. Ради этого я построил тебе храм и новую столицу.

ГОЛОС ГОСПОДИНА: Вранье! Но приятное. (вкрадчиво) А что получилось на самом деле?

МОЗЕ: Что мы служили кому-то другому...

ГОЛОС ГОСПОДИНА (торжествующе): Ага, видишь? (с издевательским «сочувствием») И как же этот «другой» тебя отблагодарил? Может, «он» спас твою больную жену, эту прелестную Нефертити? Или, может, «он» сохранил тебе власть, продлил годы жизни твоего сына? Вообще, «он» тебе чем-нибудь помог, как-нибудь отблагодарил?

МОЗЕ: Ты же знаешь, Господин, что «он» не существует. Мы обращались в пустоту и служили ей.

ГОЛОС ГОСПОДИНА (вкрадчиво): А когда же ты это понял?

МОЗЕ (сбивчиво, запинаясь): Меня хотели отравить. Ты пришел ко мне во сне. Ты меня предупредил,
объяснил мои заблуждения...

ГОЛОС ГОСПОДИНА (комментирует насмешливо, как бы догадавшись): Ах, заблуждения!

МОЗЕ: ...объяснил и приказал идти в пустыню, начинать жизнь с начала.

ГОЛОС ГОСПОДИНА: Оказывается, помнишь. В восемьдесят лет - какая исключительная память! Прямо удивительно! (медленно, с трудом сдерживая гнев, голос постепенно заполняет собой сцену) Так что же ты, жалкий пастух своего тестя и мой раб, когда я даю тебе возможность воплотить свои идеалы в жизнь, правда, не со своим народом, а с моим, начинаешь в чем-то сомневаться? Кто тебе дал такое право?

МОЗЕ: Господин...

ГОЛОС ГОСПОДИНА (кричит, голос звучит не только из источников звука на сцене, но и в зале): Молчать! (вполголоса, зловеще) Не то - уничтожу! (после небольшой паузы спокойно и властно) Я, твой Господин, объявляю тебе свою волю. Ты придешь к моему народу, этим двенадцати семействам, объяснишь им, как я о них забочусь, соберешь их всех вместе и отведешь на новое место жительства. Понятно? Это то, что будет знать каждый. (голос звучит из куста)А теперь то, что будешь знать только ты. Ты возьмешь под свое начало двенадцать разрозненных семейств, а приведешь к новому месту жительства НАРОД. Ты понимаешь разницу между разрозненной человеческой массой и народом?

МОЗЕ: Понимаю, Господин.

ГОЛОС ГОСПОДИНА: Молодец. Надеюсь, ты это понимаешь правильно. Значит, так. Приведешь народ... Со своей историей, с письменностью, с законами, с Ре-ли-ги-ей. Я думаю, что тебе уже не надо объяснять, какая у них должна быть религия?

МОЗЕ: Господин! Прости меня, я не повторю прежней ошибки.

ГОЛОС ГОСПОДИНА: Посмотрим, посмотрим. Меня не очень интересует, каким образом ты из них сделаешь народ - я даю тебе самые широкие полномочия - меня интересует, чтобы это был МОЙ НАРОД. Чтобы они любили Меня, а я мог бы полюбить их, если они того заслужат. Вот теперь тебе понятно? (после паузы с иронией) Говори, я спрашиваю.

МОЗЕ: Понятно, Господин. Позволь мне спросить.

ГОЛОС ГОСПОДИНА: Спрашивай.

МОЗЕ: А о ком конкретно ты говоришь, Господин? О каких семействах?

ГОЛОС ГОСПОДИНА: А ты что, до сих пор не понял? О дальней родне твоего нынешнего тестя, бывших скотоводах, которых ты, в свое время, первый заставил делать кирпичи для своей новой столицы. О тех, что живут в земле Гошен, в городе Раамсеса.

МОЗЕ: Господин, как я смогу с ними объясняться? Конечно, я говорю на местном диалекте, но совсем не знаю их языка.

ГОЛОС ГОСПОДИНА: Возьми переводчика. Там есть один довольно толковый парень, почти твой сверстник, может, чуть старше. Зовут его Аарон. А лучше сделаем так. Найди его и приходи с ним ко мне - мы потолкуем и определим порядок действий. Понятно?

МОЗЕ: Да, Господин.

ГОЛОС ГОСПОДИНА: Выполняй.

Сцена 2.
(МОЗЕ с дорожной сумой на плече подходит к АhАРОНУ, греющемуся
на солнце у дверей лачуги)

МОЗЕ: Аарон?

АhАРОН (вставая, удивленно): Здравствуй... мой государь!

МОЗЕ (с досадой): Оставь, я давно уже не государь, а твоим никогда и не был. (изумленно) Но как ты меня узнал?

АhАРОН: Люди моего возраста помнят облик правителей страны. Ведь сколько было твоих изображений на храме твоего солнечного бога - Атона! Я в то время делал кирпичи и для храма, и для новой столицы Эль-Амарна. (мечтательно) А какие чудесные были твои похороны – я на них присутствовал. (иронично) Пожалуй, слишком хорошие для настоящего покойника. (насмешливо) Тебе рассказать?

МОЗЕ (перенимая насмешливый тон): Нет, спасибо. (с любопытством) А вот ты, Аарон, верил в Атона?

АhАРОН: Нет, государь, мы всей семьей поклонялись только нашему Господину, несмотря на твой жесточайший запрет. Другие... всякое бывало, зачем тебе это знать?

МОЗЕ: Сейчас это уже не имеет никакого значения: верили или не верили. (после короткой паузы) Аарон, мне Господин дал задание.

АhАРОН: Как, ты разговаривал с самим Господином?

МОЗЕ: Да, как сейчас с тобой.

АhАРОН: О! На тебя снизошла великая милость! Расскажи мне о Нем.

МОЗЕ: После. Ты тоже его узнаешь. Нам с тобой надо выполнить Его волю.

АhАРОН: Он так и сказал: возьми Аарона?

МОЗЕ: Да, так и сказал.

АhАРОН: Он знает меня! Он помнит меня! Спасибо, государь, сейчас пойду расскажу об этом всем! Пусть все знают, что наш Господин помнит меня! (порывается бежать сначала в дом, кричит в дверь «Мирйам, где ты?», потом на улицу)

МОЗЕ (удерживает): Постой, Аарон! Сейчас не время! Нам надо спешить к Нему. Он хочет с тобой поговорить.

АhАРОН: Господин хочет со мной поговорить? (настороженно) Зачем я Ему?

МОЗЕ: Сядь и выслушай меня. Господин хочет вам помочь. Он вам что-нибудь обещал?

АhАРОН: Да, но это было так давно, что даже я не помню, что именно.

(из глубины дома раздается голос МИРЙАМ: «Аарон, ты меня звал?»
МОЗЕ и АhАРОН не обращают внимания)

МОЗЕ: Господин хочет, чтобы я вас отвел на новые земли.

АhАРОН: Зачем? Нам и здесь было бы неплохо, если бы, конечно, не относились как к рабам. Да они и не относятся к нам как к рабам. Рабов ведь кормят, верно? А мы должны себя сами обеспечивать, как свободные. Вот на работы гоняют как рабов, бьют как рабов, могут убить даже. Но кормим мы себя сами! И солому для кирпичей добываем сами! Мы не рабы! Верно?

МОЗЕ: Ты хочешь сказать, что тебя эта жизнь устраивает?

АhАРОН: Нет, конечно. Но я старик - меня уже не заставляют работать, а молодежь - очень недовольна и охотно пойдет с тобой. Конечно, если фараон их отпустит.

МОЗЕ: Так ты, значит, хотел бы остаться?

(голос МИРЙАМ звучит настойчивее, чем в первый раз: «Аарон, ты меня звал?»
МОЗЕ и АhАРОН по-прежнему не обращают внимания)

АhАРОН: Нет, что ты, государь! Ни в коем случае! Я вместе со всеми!

МОЗЕ (пристально глядя на него): И ты потом не пожалеешь? Ведь путь предстоит дальний, тяжелый. Только один Господин знает, где и когда будет его окончание.

АhАРОН: Я уже ничего не боюсь, государь.

МОЗЕ: Не называй меня «государь», Аарон. У меня есть другое имя, даже несколько имен. Аменхетеп или Эхнатон - это из прошлой, никому не нужной жизни, - да и небезопасно меня сейчас так называть, а вот мое детское прозвище - Мозе - вполне подойдет. Запомни и всем скажи, что меня зовут Мозе, что я твой младший брат, который воспитывался и долго жил в чужих краях и поэтому плохо знает родной язык. Понятно?

(голос МИРЙАМ звучит ближе, с привычным раздражением:
«Что за несносный старик! Всегда так...»)

АhАРОН («отмахиваясь» в дом, в сторону МИРЙАМ): Конечно... Конечно, Мозе. А зачем такая таинственность?

МОЗЕ: Если фараону донесут, что я здесь, то он обязательно помешает нам - я бы и сам так поступил на его месте, в свое время.

АhАРОН (озабоченно, уже думая о предстоящей встрече): Да-да, понимаю. А когда мы отправимся к Господину, Мозе?

МОЗЕ: Да хоть прямо сейчас.

АhАРОН: Замечательно! Схожу только предупрежу сестру... (притворно радуется) А вот и она!

(В дверном проеме появляется рассерженная МИРЙАМ.
Ее руки испачканы мукой. Говорить начинает еще в доме)

МИРЙАМ: И скажи, на милость, зачем ты меня звал? С тобой всегда так: сначала позовешь, а потом молчишь, как воды в рот набрал. Я все бросаю, бегу к тебе, а ты уже и забыл зачем зовешь. (видит МОЗЕ) Здравствуй, господин.

МОЗЕ (немного неуверенно) Здравствуй... хозяйка.

АhАРОН (обращается к МИРЙАМ): А-а! Не больно ты и бежала. Ты лучше посмотри, Мирйам, кто к нам пришел! По-твоему, кто это?

МИРЙАМ: Ну и кто?

АhАРОН: Да ты приглядись получше.

МИРЙАМ (щурится, прижимает палец к уголку глаза, подходит ближе, вытирая руки от муки) Что-то в лице есть знакомое, а кто — не узнаю. (МОЗЕ чувствует себя неловко и беспокойно переводит взгляд то на
АhРОНА, то на МИРЙАМ) Не помню, кто это.

АhАРОН(торжествующе): Это наш с тобой младший брат – Мозе! Он нас разыскал и пришел к нам!

МИРЙАМ: Что-то он нас долго разыскивал и не очень-то торопился... Какой еще брат? Ты что мне, Аарон, голову морочишь!

АhАРОН: Да ты совсем ничего не помнишь? Ты что, забыла? Когда тебе было пять лет, ты нянчилась со мной и вот с ним. Мне было три года, а он только родился. И ты во время игры на берегу пустила корзинку с ним по реке, как кораблик. И он уплыл. Ты не помнишь? Тебя же за это отец наш, Амрам, чуть не прибил. Э-э! (машет в досаде рукой и нервно ходит возле дома)

МИРЙАМ: Видать отец-то из меня всю память и выбил... сразу же... еще в детстве. (все это время продолжает подозрительно рассматривать МОЗЕ). Ну что же, раз уж ты, как говорит Аарон, наш брат... А какая была корзинка?

МОЗЕ (неуверенно показывает руками несколько разных размеров, делает какие-то неопределенные движения и начинает сердиться): А я откуда знаю? Сказали, что меня выловили из Нила и даже дразнили: «вынутый-из-воды, вынутый-из-воды»! Так и жил «вынутым-из-воды». А теперь, вот, на старости лет, дай, думаю, схожу, может, кого из своих родных найду. А ты что-то, сестрица, не приветлива. У нас даже чужих странников принято в дом звать и угощать. А уж тем более – своих родных...

МИРЙАМ: Кто вас, странников, знает. Такие времена тревожные... Ну, пойдемте, что ли, в дом. Аарон, ты как старший и хозяин, веди брата. (внезапно, что-то вспомнила, к МОЗЕ) А какая на тебе была одежда?

МОЗЕ (уже занесший ногу на порог, останавливается как вкопаный): Какая? Ну, эта...(вновь делает какие-то неопределенные движения руками, потом решительно, с раздражение) Никакая! Голый я был! Всю одежду воры украли! (с облегчением) Вот!

МИРЙАМ(всплескивает руками): Воры! С такой крохотулечки! (ласково кладет свою руку на руку МОЗЕ) И не говори, Мозе, сейчас так воруют! Особенно эти... фараоновы надсмотрщики. И особенно у нас. Только отвернешься, глядь (вводит МОЗЕ в дом) – уже что-нибудь своровали. (Голос звучит из дома) Не то, что во времена нашей молодости... Пойдем. Поешь, отдохнешь с дороги.

(АhАРОН кого-то разглядывает «в дальнем конце улицы», за кулисами, кричит ему: «Э-э, постой!» и устремляется в ту сторону, за кулисы. У кулис резко останавливается, говорит «А-а!», машет на неизвестного рукой и заходит в дом)

Сцена 3.
(ФАРАОН сидит на троне, МОЗЕ почтительно, но независимо стоит перед ним)

ФАРАОН: Повтори, что ты сказал, старик?

МОЗЕ (спокойно): Я сказал, Государь, что мой Господин желает взять у тебя свой народ.

ФАРАОН: А если я не отдам? Или отдам ему трупы?

МОЗЕ: Он объявит тебе войну, Государь, завоюет твою страну, сбросит твоих богов, уничтожит твой народ.

ФАРАОН: У меня самого сильная армия, и я побью твоего господина!

МОЗЕ: Государь, ради чего ты будешь воевать? Разве у тебя мало врагов? Ради чего ты будешь подвергать себя смертельной опасности? Ради Его народа, который ты сам назвал "кучкой перепуганных рабов"? Ради этого ты будешь нести военные расходы, будут гибнуть твои подданные? Ты ведь не кровожадный тиран, а великий Мудрый Властитель. Зачем тебе эти жалкие двенадцать семейств? Отпусти их с миром. Не надо тебе ссориться с моим Господином. Ты сам написал на храме: "С миром я пришел, с миром я уйду".

ФАРАОН: Тогда объясни мне, зачем они твоему господину?

МОЗЕ: Мой Господин сказал: отпусти мой народ всего на три дня, и он будет служить мне.

ФАРАОН: Народ? Какой же это народ? В юности мудрецы учили меня, что понятие "народ" определяется целым рядом признаков. А эти рабы... они живут общиной. Община - я согласен, но народ - нет, они никогда им не станут. Если они до сих пор не ассимилировались, лишь только потому, что мой народ испытывает к ним отвращение, даже рядом есть не сядет. За последние сто лет они приобрели еще, вдобавок, устойчивую психологию рабов. Они забыли, что когда-то были свободными скотоводами. Если я им дам даже небольшое послабление, то они сами откажутся служить твоему господину. Они будут счастливы и будут благодарить меня за доброту.

МОЗЕ: Государь, предоставь им свободу - если они останутся, и не пойдут служить моему Господину, так тому и быть.

ФАРАОН: А если они уйдут?

МОЗЕ: Государь, ты сам сказал, что у них психология рабов и они никуда не захотят идти. А даже если и пойдут, то это ведь всего на три дня, а потом они вернутся.

ФАРАОН: Иди. Я должен подумать.

МОЗЕ: Могу ли я прийти завтра за ответом?

ФАРАОН: Нет, лучше через день. Постой, что-то мне лицо твое знакомо, где я мог тебя видеть?

МОЗЕ: Государь, я старый человек, а старики все на одно лицо.

ФАРАОН: Может быть... Иди.

Сцена 4.
(МОЗЕ и АhАРОН перед воротами дворца ФАРАОНА)


АhАРОН: Ну, и что он тебе сказал?

МОЗЕ: Он сказал, что подумает.

АhАРОН: Он тебя, надеюсь, не узнал?

МОЗЕ: Чуть было не узнал. Хорошо, что у меня борода. Но своими словами он посеял во мне некоторое сомнение.

АhАРОН: Какое же? В чем ты сомневаешься?

МОЗЕ: Он сказал, что, если он предоставит вам относительную свободу, вы все здесь останетесь. Как ты думаешь, такое может произойти?

АhАРОН: Нет, что ты! Фараон нас плохо знает или не знает совсем. Вспомни, сколько мы говорили с людьми на эту тему? И поодиночке, и со всеми вместе. Особенно постаралась сестрица Мирйам. Ты же знаешь этих женщин! Собака, может быть, сама вертит своим хвостом, но мужчиной вертит женщина! Вспомни нашу прабабку Ривку. Как она получила благословление для Яакова!

МОЗЕ: Я не знаю вашей истории.

АhАРОН: Жаль. Весьма занимательная, как-нибудь расскажу, что помню. Мы ведь не просто двенадцать семейств - мы все между собой родственники: двоюродные, троюродные, седьмая-вода-на-киселе-юродные братья и сестры. Все помним свое родство и свою историю. Вот так! Так что, пусть только попробуют передумать! Я ради нашего Господина...

МОЗЕ: Это всё очень хорошо, но какой же будет ответ фараона? Удалось ли мне его убедить? А если он даст свободу, и кто-нибудь захочет остаться?

АhАРОН: Пойдем, поговорим еще раз с народом.

МОЗЕ: Как ты сказал? С народом? Вы считаете себя Народом? Не семьей и не общиной?

АhАРОН (убежденно): Ну конечно, для народа нас маловато, но мы почти народ.

МОЗЕ: В том то и дело, что «почти». Скажи, Аарон, а есть ли среди вас дельный человек, который умеет писать?

АhАРОН: Конечно, есть. На каком языке?

МОЗЕ: На вашем.

АhАРОН (цокнув языком): На нашем - нет. А на кенаанхском может. Но это почти тоже самое, что и по-нашему.

МОЗЕ: Ты меня с ним сведи.

АhАРОН: Обязательно сведу - он отличный парень! (оглядываяь по сторонам) Слушай, Мозе, нам надо отсюда уходить. А то стоять здесь...

МОЗЕ (поспешно): Да-да, пойдем. Не стоит лишний раз привлекать к себе внимание.

Сцена 5.
(ГОЛОС ГОСПОДИНА звучит сверху над партером, МОЗЕ и АhАРОН стоят на авансцене лицом к залу. Рядом с МОЗЕ лежат каменные скрижали)

ГОЛОС ГОСПОДИНА (удовлетворенно, с легкой насмешкой): Я вижу, Моисей, тебе удалось их вывести. Рассказывай, как?

МОЗЕ(почтительно): Меня зовут Мозе, Господин.

ГОЛОС ГОСПОДИНА (с досадой): Какая разница: Мозе, Моше, Муса, Моисей - одно имя на разных языках. (строго) Ты не ответил на мой вопрос.

МОЗЕ: Прости меня, Господин. Мне действительно удалось выполнить твою волю и привести их сюда.

ГОЛОС ГОСПОДИНА: Каким же образом?

МОЗЕ: После долгих препирательств с ныне покойным фараоном я сумел выторговать для них свободу на три дня.

АhАРОН (вмешивается в диалог и поспешно уточняет подробности): Это произошло так внезапно, Господин,
что мы даже не успели испечь хлеб в дорогу - женщины только-только поставили тесто...

МОЗЕ (одергивает): Аарон...

ГОЛОС ГОСПОДИНА: Мозе, пусть он скажет. (голос перемещается на авансцену со стороны АhАРОНА) Говори, Аарон.

АhАРОН (испуганно поворачивается на голос): Ой, Господин, прости!

ГОЛОС ГОСПОДИНА: Говори, Аарон, не бойся.

АhАРОН (без прежнего оживления): Вот я и говорю. Пришлось нам эти квашни завернуть в одежды и нести
на себе, а потом по-быстрому испечь пресного хлеба.

ГОЛОС ГОСПОДИНА: Все?

АhАРОН: Все, Господин. Прости меня, если...

ГОЛОС ГОСПОДИНА (звучит из прежнего места над партером): Мозе, что было далее?

МОЗЕ: Аарон говорит правду, Господин. Ночью внезапно прибыл гонец и сообщил решение фараона о том, что в течение трех дней они могут себя считать свободными. И мы все тотчас же ушли.

ГОЛОС ГОСПОДИНА: А как себя повел фараон?

МОЗЕ: Он оказался никудышным стратегом и тактиком. Даже обидно за династию. Фараон лично возглавил погоню за нами. Мы у моря дождались отлива и вдоль длиной гряды прибрежных скал ночью сделали переход по открывшемуся морскому дну. Фараон ехал по нашим свежим следам. (постепенно ужесточая интонацию, с паузами) Конечно, его колесницы увязли во влажном песке. Прямо на середине пути. В самом низком месте. А утром начался прилив. Он в то утро был необычайно высоким... Выбраться на скалы они не сумели.

ГОЛОС ГОСПОДИНА: Мозе, ты успешно справился с первой частью задания! Поздравляю тебя. Остается вторая часть - гораздо более трудная, чем первая.

МОЗЕ: Могу ли я рассчитывать на твое прощение, Господин?

ГОЛОС ГОСПОДИНА: Быть может, быть может. (звучит с авансцены, со стороны АhАРОНА) Аарон!

АhАРОН (вздрогнув): Я, Господин.

ГОЛОС ГОСПОДИНА (понизив доверительно голос): Тебе Мозе говорил о задании, которое я поставил перед ним?

АhАРОН: Конечно, Господин. Вывести народ и довести его до места, которое ты укажешь.

ГОЛОС ГОСПОДИНА: Народ? (со стороны Мозе, строго) Мозе, ты ему говорил?

МОЗЕ: Нет, Господин. Он понимает это слово не в том значении, которое придаешь ему ты.

ГОЛОС ГОСПОДИНА: Ах, вот что! (звучит над партером) Тогда, Аарон, иди к «народу».(АhАРОН облегченно вздыхает и уходит) А ты, Мозе, ответь: что там за скандалы были с водой да с едой?

МОЗЕ: Пустое, Господин. Остановились возле минерального источника и не могли пить. Я бросил в воду ветку эльваха, сок которой погасил горечь, и все - вода стала нормальной.

ГОЛОС ГОСПОДИНА: А с едой что за конфликт?

МОЗЕ: По мясу соскучились. Как будто они в Египте много ели мяса. А тут, недалеко, перепела всегда отдыхают во время весеннего перелета, вот я их туда и сводил - мяса набрали полные корзины. А утром манн собирали.

ГОЛОС ГОСПОДИНА: Что за манн такой?

МОЗЕ: Застывшая смола тамариска, очень вкусно - каждый пастух в этих краях знает про тамариск.

ГОЛОС ГОСПОДИНА: Понятно. Ну и как себя вел этот, как Аарон его назвал, «народ»?

МОЗЕ (с негодованием): Они повели себя как рабы, которым не дали вечерней похлебки. Они за чечевичную похлебку готовы были продать свою свободу! Сидели и рыдали: «Лучше бы мы сытыми умерли в Египте...»

ГОЛОС ГОСПОДИНА (в раздумье перемещается с одного края авансцены на другой, потом возвращается назад. МОЗЕ следит за этими перемещениями, поворачиваясь всем корпусом): Да, самосознание у них на уровне рабов. Может быть, покойный фараон был прав? Как ты думаешь?

МОЗЕ: Господин, но ведь они вышли из Египта все, как один.

ГОЛОС ГОСПОДИНА (продолжает перемещаться): Они просто наивные недалекие люди. И не знали, что их ждет. (остановившись, властно) Ты обязан сделать из них Народ! Народ свободный, сильный, смелый.

МОЗЕ: Я приложу все свои силы, знания и опыт, чтобы выполнить твою волю, Господин.

ГОЛОС ГОСПОДИНА: Надо бы для них что-нибудь такое придумать, чтобы это их подстегнуло.

МОЗЕ: Господин, ты говорил, что даешь мне широкие полномочия.

ГОЛОС ГОСПОДИНА: Да, говорил. И даю тебе Слово, что не буду препятствовать, что бы ты не предпринимал. А вот контролировать тебя буду! Не то опять такое нагородишь! А что, у тебя есть какой-то план?

МОЗЕ: Нет, Господин, только наметки. Я хотел у тебя спросить совета.

ГОЛОС ГОСПОДИНА: Ну что ж, я с удовольствием тебе дам совет. Говори.

МОЗЕ: Господин, я думаю, что для того чтобы они сплотились в народ, им нужна Национальная Идея.

ГОЛОС ГОСПОДИНА (немного озадачено): Национальная Идея? Интересно, интересно. Какая же?

МОЗЕ: Я еще не придумал какая, но это должна быть такая идея, которая заставит их гордиться собой, своим родом. Эта идея должна войти в их сознание на века. Она должна переходить из поколения в поколение вместе с кровью отца и молоком матери. Господин, может, ты мне подскажешь, чем можно их увлечь - ведь ты их знаешь лучше меня?

ГОЛОС ГОСПОДИНА: Национальная Идея... Это очень интересная мысль. Видно, что мое задание тебя воодушевило и ты к нему подошел творчески. Быть пастырем у людей - это тебе не скот пасти. Впрочем, люди иногда бывают такими скотами... бывают даже хуже скотов. В тех местах, куда ты их поведешь, были когда-то два городка... Впрочем, это к делу не относится. (изменив местопребывания на авансцене, решительно) Я помогу тебе в выборе Идеи. А как ты собираешься им ее внушить? У нее могут оказаться противники, а у тебя враги.

МОЗЕ: Господин, ты знаешь, мне восемьдесят лет. Все это время я шел к тебе, чтобы узнать тебя и служить тебе. Но сорок лет я шел по ошибочному пути и пытался вести за собой свою страну. Сейчас мне осталось недолго жить, и я хочу остаток своей жизни посвятить тому, чему посвятил ее начало, но находясь уже на правильном пути. И я буду жестоко подавлять все препятствия, которые возникнут на этом пути к тебе. Ты дал мне задание, и я его выполню, чего бы это не стоило мне или этим людям.

ГОЛОС ГОСПОДИНА: Твой первый шаг?

МОЗЕ: Сначала я попытаюсь сделать из них просто людей. Если ты мне позволишь, Господин, то я от твоего имени дам им первые десять законов, выполняя которые они начнут чувствовать себя людьми.

ГОЛОС ГОСПОДИНА (насторожено): Какие законы ты собираешься дать им от моего имени?

МОЗЕ: Это и обычные общечеловеческие законы, и специальные, только для них – по моему замыслу, их исполнение позволит осознать себя единым народом, отличным от других. Вот здесь написано, на этих камнях.

ГОЛОС ГОСПОДИНА: Почему на камнях?

МОЗЕ: Потому что эти законы ты им даешь навечно.

ГОЛОС ГОСПОДИНА (читает, голос перемещается в скрижали, МОЗЕ отступает на несколько шагов): ... не сотвори себе кумира... почитай отца твоего и мать твою... не убивай... не кради... не желай дома ближнего своего... Хм! Коротко и доходчиво. (голос перемещается по авансцене)Я согласен. Второй шаг?

МОЗЕ: Я преподам им основы их будущей религии. У них сейчас такая каша в голове. Даже Аарон, который был верен тебе во времена, когда это грозило ему смертью, пытался отлить твое изображение из куска золота, но у него получился какой-то теленок. А что еще может вырезать скотовод?

ГОЛОС ГОСПОДИНА (сердито): Да, пастух - он и есть пастух, одни коровы на уме.

МОЗЕ: Я забрал и сжег. Господин, пожалуйста, не сердись на него - он это сделал не из злого умысла, а только из любви к тебе.

ГОЛОС ГОСПОДИНА: Сейчас я уже не сержусь. Пока! Но если это повторится...

МОЗЕ (продолжает, как ни в чем не бывало): Одновременно я ознакомлю их с историей рода - по моему распоряжению ее уже начали писать.

ГОЛОС ГОСПОДИНА (останавливается, озадаченно): Писать? Ты дал им свою письменность?

МОЗЕ: Нет, мы взяли кенаанхскую - это родственные языки и ее легко приспособили под себя.

ГОЛОС ГОСПОДИНА: Хорошо, третий шаг?

МОЗЕ: Третий шаг еще на определен, Господин. Это всецело будет зависеть от того, как они пройдут первые два.

ГОЛОС ГОСПОДИНА (ворчливо): Ладно, пока достаточно и двух. Главное, чтобы они оба были в одном направлении - вперед. Что-нибудь еще хочешь сказать?

МОЗЕ: Нет, Господин, я уже все сказал.

ГОЛОС ГОСПОДИНА: Тогда на сегодня достаточно. (постепенно удалается в глубину сцены и оттуда кричит) Иди, занимайся своей шагистикой, встретимся позже.

Сцена 6.
(МОЗЕ, АhАРОН, МИРЙАМ, ИЕhОШУА, НАРОД возлежат вокруг длинного «стола», на котором кроме лепешек и зелени (дикий чеснок, петрушка, шпинат) ничего нет)

МОЗЕ: Сегодня мы собрались здесь, чтобы отпраздновать первый год нашего Исхода из Египта. (обводит рукой скудную трапезу) Вы видите, что перед нами лежит пресный хлеб и горькая зелень - символ нашей жизни в Египте. Рабами были мы в Египте и вышли из него по воле нашего Господина. Если бы не Его воля и не Его Слово оставались бы мы рабами и по сей день. И сыновья наши были бы рабами, и дочери наши были бы наложницами слуг фараоновых. Мы смело и решительно все как один вышли из земли египетской. Мы не испугались мести фараона, не прельстились обещанной им свободой. (после паузы) В Египте мы ели мясо, пили молоко и мед. Но горькой была наша жизнь. Фараон ежедневно жестоко подавлял нашу волю. Он мне сам сказал, что мы не народ, а кучка перепуганных рабов.

КОРАХ (с ненавистью в голосе): Так и сказал?

МОЗЕ: Да, так он нас назвал: «кучка перепуганных рабов». И еще он выразился в том смысле, что, если нам бросить обглоданную кость под названием «послабление в работах», то мы будем ему очень благодарны и в своих молитвах станем восхвалять его доброту. Ведь так, Аарон?

АhАРОН (важно кивает): Да, Мозе, истинная правда - так он и сказал.

КОРАХ (вскакивает и начинает бегать вперед-назад за спинами сидящих): Негодяй! Будь проклято его семя,
чтобы и памяти о нем не осталось!

МОЗЕ: Ты не прав, Корах. Я скажу по-другому. Мы вечно будем помнить фараона! (Корах обиженно садится в отдалении, что-то бормоча себе под нос) Без памяти - нет освобождения! Мы должны всегда помнить о том, как мы были рабами в Египте. И чтобы помнить день выхода нашего из земли египетской во все дни жизни нашего народа, каждый год в четырнадцатый день месяца Авив мы будем праздновать Пасху: собираться, вспоминать, как мы были рабами фараону и вновь все вместе исходить из Египта. (обводит взглядом присутствующих) Чем страшно рабство? Тем, что разрушает души. Фараон хотел разрушить наши души, и только воля нашего Господина помешала ему и спасла нас! Благословен наш Господин, ибо установил он конец нашему рабству!

ВСЕ: Благословен наш Господин! Благословен наш Господин!

МОЗЕ (торжественно): Амен.

МИРЙАМ (с отрешенным видом встает, ходит вокруг стола за спинами сидящих, напевая и покачивая в такт головой):
В благословенный час
Завет с отцами утвердил
Наш Господин.

ВСЕ (нестройно): В благословенный час.

МИРЙАМ: Благословенный день,
Когда с собою нас позвал
Наш Господин.

ВСЕ: Благословенный день.

МИРЙАМ: Благословенна ночь,
Когда из рабства вывел нас
Наш Господин.

ВСЕ: Благословенна ночь.

МИРЙАМ: Благословенный час...
Благословенный день...
Благословенна ночь...

ВСЕ: Благословен наш Господин,
Наш Господин.

АВИРАН (МОЗЕ): Как ты думаешь, почему Господин избрал именно нас?

ЮНОША: Потому, что он обещал нашему пра-пра-пра-деду. Правильно, Мозе?

ДАТАН (ЮНОШЕ): А почему он пообещал нашему (передразнивая) пра-пра-пра-пра-деду?

ЮНОША: Не знаю. Наверное, у него были на то причины.

АhАРОН (значительно): Притом очень веские.

МОЗЕ: Причины? Причина у него одна. Она была и есть - Он любит нас! И поэтому из всех народов он избрал именно нас, а не египтян или моавитов. Он избрал нас!

ВСЕ: Он нас избрал! Он избрал наш народ! Наш народ избранный Господином из всех народов!

МОЗЕ (негромко, подняв голову к небу): Спасибо, Господин. Это они сказали твои слова.

АhАРОН (встрепенувшись): Что ты сказал, Мозе?

МОЗЕ (АhАРОНУ): Я поблагодарил Господина за доброту. (обращаясь ко всем) И я говорю, что именно потому, что Господин избрал наш народ, он освободил нас из рабства и дарит нам землю, где мы будем свободны и счастливы. Именно в ней, а не в земле египетской, течет молоко и мед. (обводит всех взглядом) Но в новые земли придут не все.

ВСЕ (закричали вразнобой, каждый свое): А кто? Возьми меня! Его не бери - он жадный. Как Господин будет выбирать? Попроси за меня. И за меня тоже попроси!

МОЗЕ: Мне тоже не суждено войти в эту землю – слишком длинный жизненный путь я прошел. В эту землю войдет только тот, кто выполняет законы и никогда, ни при каких обстоятельствах не захочет опять стать рабом. Кто придет на эту землю хозяином, а не просителем. Земля достанется только свободному народу! (торжественно) И поэтому, каждый год, из столетия в столетие, в этот день мы будем есть пресный хлеб и помнить рабскую жизнь, которую мы вели Египте, будем есть эту горькую зелень и помнить горечь рабства. Потому что забыв горечь рабства, мы забудем вкус свободы. А забыв вкус свободы, мы снова станем рабами. Запомни это, избранный народ! И пусть будет так во веки веков!

ВСЕ (торжественно, голос Кораха слышен отчетливо и грозно): Амен.

Сцена 7.
(входят ДАТАН, АВИРАН)

ДАТАН (раздраженно): Уже восемнадцать лет, Авиран, как мы вышли из Египта, и неизвестно, когда же это наконец закончится. Сколько можно топтаться на одном месте? Пора бы уже определиться, куда нам идти: на север, на юг, на запад или на восток. А Мосе ничего не говорит. Только: потерпите-потерпите, Господин все знает, обо всех помнит, и Он скажет, когда и куда.

АВИРАН: А еще заставляет учить эти правила. Зачем? Жили же раньше без законов и ничего, выжили. Правильно, Датан?

ДАТАН: Вот-вот! Бесконечные очищения, омовения, всесожжения. Кому это надо?

АВИРАН: Кому? Этой семейке: Мосе и Аарону. Они на этом наживаются. Ничего не делают, а только отрезают себе по самому вкусному куску мяса от наших жертв Господину и пируют за наш счет. А ты смотри и слюнки глотай!

ДАТАН: Вот-вот! Я тоже так думаю! Это они сами все эти законы написали, а говорят, что Господин дал.

АВИРАН: Господин дал, Господин взял... Надо срочно что-то предпринимать, пока... (что-то увидел за кулисами) Смотри, Корах и Мосе идут и о чем-то говорят. Очень странно... Ведь Корах Мосе терпеть не может.

(входят КОРАХ и МОЗЕ, во время диалога пересекают сцену)

МОЗЕ (продолжая разговор): Ты пойми, Корах, ведь от меня ничего не зависит. Все будет именно так, как скажет Господин.

КОРАХ (грубо): Что значит «ничего не зависит»? Ты сам у всех шатров кричишь, что в землю обетованную войдут только сильные и смелые. Я - сильный и смелый! Мне на этот Египет тьфу и растереть! Я туда не хочу. Разве что если фараоном позовут (смеется над собственной шуткой). Я хочу на новые земли. Я хочу почувствовать себя хозяином земли! И кто бы ни встал на моем пути - всех смету! Ты, старый египетский сморчок, мне не указка. Скажи мне, где они, эти земли, соберу свою семью и пойду.

МОЗЕ (сухо): Мне не о чем говорить с тобой. Но ты знаешь законы Господина: провинишься - смерть. Ты можешь пожалеть о своих словах. (уходит)

КОРАХ (в спину ему): Иди-иди, беззубый старикан. Только песком не сыпь, здесь, в пустыне, его и так хватает. Угрожать мне вздумал! (кричит МОЗЕ вслед) Ты лучше за своими любимыми племяниками смотри, чтобы они закон не нарушали! (обращается к ДАТАНУ и АВИРАНУ, с возмущением) Видали? Угрожает! Кому! Мне!

ДАТАН (участливо): Вот-вот! Ведь ты тоже из левитов, в некотором смысле родственник. Что же он так?

КОРАХ (цедит сквозь зубы): Все мы тут родственники. Я ему это так не оставлю.

ДАТАН: Вот-вот! Мы как раз сейчас с Авираном обсуждали нашу жизнь. Надо что-то делать.

КОРАХ: Что делать? Надо поднимать восстание! Бунт! Выгнать или лучше убить Мосе и Аарона, уничтожить весь их род под корень, чтобы некому было жаловаться Господину, меня избрать вождем, и я вас поведу на новые земли. И мы их завоюем! Помните, как мы победили Амалека? То-то же! Господин нам поможет! Мы смелые и сильные, и Господин любит нас и избрал для победы! А не этих дряхлых стариков, которые только и умеют, что своими беззубыми ртами обсасывать мясо с костей и шамкать молитвы.

АВИРАН: Они последнее время прикормили из левитов самых отчаянных молодчиков, во главе с Иеhошуа, сыном Нуна. Эти везде рыщут и все разнюхивают. Этих головорезов надо опасаться.

КОРАХ: Ничего! Со мной будет весь народ. Всем уже надоело бродить по пустыне. Я этих сосунков тоже к ногтю!

АВИРАН: Надо секретно поговорить с самыми надежными людьми. А когда начнется, остальные подхватят. Люди как стадо овец: куда козел - туда и овцы. Если сумеем сразу устранить Мосе с Аароном, то народ пойдет за нами.

КОРАХ(грозно): За нами?

АВИРАН: За тобой Корах. Ты же у нас будешь вождем.

КОРАХ: Конечно, больше некому. Вы, конечно, надежные люди, но, во-первых, я - левит, из числа выбранных Господином, а во-вторых, тут еще нужно кое-что... (вертит растопыренными пальцами возле виска) такое... что есть у меня. Верно, Датан?

ДАТАН: Вот-вот! Конечно, Корах, никто и не спорит. Мы с Авираном как раз перед твоим приходом об этом говорили, Правда, Авиран?

АВИРАН (кивает): Угу.(оборачивается на какой-то отдаленный шум за кулисой) Смотрите, сюда левиты идут. Не за тобой ли, Корах?

КОРАХ (старается скрыть испуг): Вряд ли Мосе сумел так быстро распорядиться.

(через сцену проходит ИЕhОШУА с группой молодых левитов. Все вооружены мечами. Один из них подозрительно оглядывает КОРАХА, ДАТАНА и АВИРАНА, неодобрительно покачав головой, уходит)

АВИРАН: Видели? Наглецы! Выкормыши!

КОРАХ: Надо спешить. Гроза приближается, и Мосе это чувствует. Всё, разошлись. Пойдем поднимать народ. (направляются за кулисы)

АВИРАН: Корах, а почему ты назвал Мосе «египетским сморчком»?

КОРАХ (останавливается самодовольно и заливисто хохочет) Почему? «Сморчок» - потому, что старый и сморщенный, а «египетский» - ты уж, видно, язык совсем забыл! Мозе, по-египетски, - ребенок, несмышленыш. (вновь направляется за кулисы, Датан, Авиран идут следом за ним) Имя-то у него египетское.

ДАТАН (на ходу): То-то я смотрю, какой-то он не наш. (уже из-за кулис) А как же его брат, Аарон?

КОРАХ (из-за кулис, раскатисто хохочет) Брат?..


Сцена 8.
(МИРЙАМ, 1-я и 2-я ЖЕНЩИНЫ занимаются какой-то домашней работой: прядут шерсть или что-нибудь в этом роде)

1-я ЖЕНЩИНА: Знаешь, Мирйам, я так устала от этой бесконечной дороги. Ходишь-ходишь, ходишь-ходишь. Что там слышно? Что там Мосе говорит? Скоро ли придем на земли, обещанные нам Господином?

МИРЙАМ: А-а! Дождешься от Моше путного слова! То он говорит целыми днями, не хуже Аарона, все какие-то законы, да так, что Иосафат записывать не успевает, то молчит по десять дней.

2-я ЖЕНЩИНА: Наверное отдыхает, язык бережет.

1-я ЖЕНЩИНА: Ну вы-то меня, как женщины, должны понимать? Как нам тут в пустыне со своими женскими делами управляться? Тебе, Мирйам, хорошо – у тебя уже все закончилось, а нам? Ни помыться, ни простирнуть.

2-я ЖЕНЩИНА: И муж ночью приходит весь пыльный, вонючий. Дети на него смотрят и тоже мыться перестали, даже когда воды много.

МИРЙАМ (печально качает головой) Да, конечно, деток жалко.

1-я ЖЕНЩИНА (с злостью): Да, дети! Что они тут видят, кроме песка и гор? Я своим недавно рассказывала об Египте, а они меня спрашивают: а что такое - рыба? А что такое – огурец? Ничего не видят, ничего не знают!

2-я ЖЕНЩИНА: В этой пыли и грязи уже никакая свобода не мила. Ха! Хорошенькая свобода ходить месяцами грязной! На голове колтуны вместо волос. (с издевкой) Великий Избранный Господином народ! Господину что, нравятся грязные женщины? Он что, этот, как его...(щелкает пальцами, вспоминая слово)

МИРЙАМ (с возмущением): Как ты можешь такое говорить! Не ровен час, кто услышит – будет тебе... А вы думаете, мне легко? В мои-то года? («жует» губами) Знаете что? Я давно уже придумала. Я, пожалуй, поговорю с Аароном. Он все-таки главный священник, тоже разговаривал с Господином. Ведь это Господин назначил Аарона первосвященником. Господин Аарона уважает и любит. К тому же Аарон для Моше - старший брат. А младшие всегда должны слушаться старших. Вот так! Да, женщины, именно так я и поступлю: я поговорю с Аароном!

1-я ЖЕНЩИНА: Да-да, Мирйам, поговори с Аароном.

2-я ЖЕНЩИНА: Ой, женщины, что-то мы засиделись. А не пора ли нам идти собират манн? Завтра суббота – делать ничего нельзя – надо сегодня насобирать сразу на два дня. (встает, собирает горшки, направляется к кулисам и возле них останавливается) И зачем это придумали субботу?

МИРЙАМ: Моше говорит, что так велел Господин.

1-я ЖЕНЩИНА (тоже встает и собирается): Да и манна по субботам не найти – все в пятницу вдвое берут. А помните, как один пришлый собирал в субботу дрова, его за это побили камнями, и он умер?

МИРЙАМ (кряхтя встает) Да-да, страшное это было дело. Ох, страшное. А что поделаешь? Закон Господина один для всех. Мой брат – Аарон – говорит так: суровая жизнь – суровые законы. (останавливается в раздумье) Или он говорит наоборот: суровые законы – суровая жизнь? А-а! Какая разница, и так и так - плохо.
(все уходят)

Сцена 9.
(с одной стороны сцены входят МОЗЕ и АhАРОН, МОЗЕ отговаривает АhАРОНА, но тот непреклонен. С противоположной стороны входит ИЕhОШУА с теми же левитами. Левиты останавливаются в отдалении)

ИЕhОШУА (перебивает их разговор): Прости Аарон, но твои сыновья, Надав и Авиhу, нарушили закон, данный нам Господином!

АhАРОН (с болью в голосе): Я знаю это, Иеhошуа. Они предали нас, подставили под удар весь народ и теперь по закону должны быть убиты.

МОЗЕ (продолжая разговор): Но они же твои сыновья!

АhАРОН: Это сейчас не имеет никакого значения! Они нарушили закон, который я вместе с ними зачитывал перед всем народом, и должны быть казнены без суда. Если бы это был кто-нибудь другой, а не мои сыновья, то их можно было бы судить и наказать помягче, а то и вовсе простить. Но они сыновья главного священника, и поэтому прощению не подлежат. (мягко, просяще) Иеhошуа, прошу тебя, сделай это так, чтобы все думали, что их постигло справедливое возмездие не от руки человеческой.

МОЗЕ: Иеhошуа, стой! Подумай, Аарон, ты приказываешь убить двух своих сыновей!

АhАРОН (резко): У меня есть еще два! Но народ должен видеть, что всякое отступление от закона, невзирая на то, кем оно было произведено, будет покарано. Иеhошуа, исполняй!

ИЕhОШУА: Аарон, ты их отец и волен поступать как хочешь, но я...

АhАРОН: Я главный священник и обязан следить за соблюдением закона! А ты обязан выполнять приказания! Иеhошуа, (просяще) выполняй... пока я не передумал.

МОЗЕ (неуверенно): Аарон...

АhАРОН (резко, официально): Мозе! К моим сыновьям ты не имеешь никакого отношения! Только Господин и я можем распорядиться их жизнью. Иеhошуа, выполняй!

ИЕhОШУА (сухо): Слушаюсь. (уходит)

АhАРОН: (плачет) Прости меня, брат. Но я не могу иначе. Я выполняю свой долг.

МОЗЕ (обнимает, гладит его по плечу): Да, Аарон.

АhАРОН: Я знаю, на моем месте ты поступил бы так же.

МОЗЕ: Не знаю, брат, хватило бы у меня мужества? Я никому и никогда не пожелал бы оказаться на твоем месте. Иди, приляг, Аарон, отдохни. В нашем возрасте...

ИЕhОШУА (входит): Я выполнил твой приказ, Аарон. Никто не подумает, что они наказаны человеком. Все будут думать, что сам проступок наказал их.

МОЗЕ: Спасибо, Иеhошуа. Им... не было... больно?

ИЕhОШУА: Нет. Они просто уснули.

АhАРОН (рыдает): Мои мальчики...

МОЗЕ: Пойдем, брат, в шатер. Приляг, отдохни. (уводит АhАРОНА).

Сцена 10.
(НАРОД, кроме ИОСАФАТА, толпится, громко перебивая друг друга что-то обсуждает)

1-я ЖЕНЩИНА (кричит за кулисы): Где этот ублюдок Мосе?

2-я ЖЕНЩИНА: А где же ему быть? Опять набивают с Аароном животы нашими жертвами для Господина!

1-я ЖЕНЩИНА (яростно): Когда же это кончится! Почти двадцать лет уже бродим вокруг одной горы. Кормимся как скотина - подножным кормом, а они целыми днями только и делают, что жрут. (мечтательно) А вы помните, какую рыбу мы ловили и ели в Египте? (свирепо) Где Мосе? Выходи к народу!

2-я ЖЕНЩИНА: Ха, рыба! А какие там были огурцы, овощи, фрукты, АРБУЗЫ! А сейчас только манн перед глазами. Манн, манн, манн!..

ЮНОША: Женщины, что вы так кричите? Моше выполняет волю Господина. Если он нас до сих пор не привел на нашу землю, значит, Господин ему не велел.

КОРАХ: А ты молчи, сопляк! Много ты понимаешь! Они специально нас тут водят, чтобы мы все вымерли от голода. Выходи, Мосе! Выходи, Аарон! Выходите оба! Что, испугались?

(выходят МОЗЕ и АhАРОН)

МОЗЕ (строго): Что вы здесь кричите? Что произошло?

АhАРОН (добродушно): Какой гвалт! Я не пойму, здесь кого-то режут или просто что-то не поделили?

КОРАХ (грозно): Да, не поделили - и, быть может, зарежут!

1-я ЖЕНЩИНА: До каких пор, Мосе, ты нас будешь здесь водить? Мы уже сто пятьдесят раз обошли вокруг этой горы. Я уже каждый камешек знаю на дороге.

2-я ЖЕНЩИНА: Вот именно, на дороге! Такую дорогу вокруг горы натоптали за это время!

МУЖЧИНА: Веди нас на землю обещанную!

МОЗЕ: Я не знаю, где эта земля. Господин мне этого не сказал. Когда наступит время, Он сам скажет куда идти.

КОРАХ: А до тех пор, нам что, подыхать от голода? Сами-то все время что-нибудь едите - то одну жертву, то другую, а мы?

2-я ЖЕНЩИНА: Мы им эти жертвы приносим!

МОЗЕ (пытается перекричать толпу, его никто не слушает, и голос срывается в хрип): Вы приносите жертву Господину, и он нас всех сейчас испытывает: достойны ли мы жить на новой земле или нет. Господин нас всех любит...

2-я ЖЕНЩИНА (кричит прямо в лицо МОЗЕ): Кто тебя, старого шелудивого пса, полюбит? Только твоя жена-эфиопка! А что с них, кушиток, взять? А ты если не можешь нас никуда вывести, то уступи власть молодому, он нас поведет куда надо и приведет. (оборачивается к толпе) Правильно я говорю?

(слышны крики «Правильно!», «Пошел прочь, старик!», «Молодец, тетка!» Толпа медленно надвигается на МОЗЕ и АhАРОНА, постепенно оттесняя их в угол авансцены. ЮНОША оказывается между ними и толпой. Чьи-то руки начинают его дергать за одежду, волосы)

МОЗЕ (разрывает на себе одежды, падает на колени и кричит, обращаясь к Господину, подняв руки и лицо к небу): Господин, для чего ты мучишь раба твоего? И почему я не нашел милости перед тобой, что ты положил на меня бремя всего этого народа? Разве я носил во чреве весь этот народ, и разве я родил его, что ты говоришь мне: неси его на руках твоих, как нянька носит ребенка, в землю, которую ты с клятвою обещал отцам его? Где мне взять сил для этого? Лучше бы я продолжал пасти скот своего тестя или умер, чем сорок лет растить свободных людей из рабов.

(по щекам МОЗЕ текут слезы, в голосе чувствуется старческое дребезжание.
Шум толпы несколько стихает, все прислушиваются к словам МОЗЕ)

Я стар и немощен для этого. Если ты так поступаешь со мной, то лучше умертви меня, если я нашел милость пред тобою, чтобы мне не видеть бедствия моего.

(руки МОЗЕ безвольно опустились, глаза закрыты, плечи вздрагивают)

Я и второй раз не сумел привести к тебе народ, чтобы он мог узнать тебя. Теперь я понял, что жизнь моя потрачена впустую. Ты был прав, Господин, вторая часть задания намного труднее первой. И я не сумел с ней справится. Но пока я жив, я не сдамся. Я обещал тебе... (задумавшись, умолкает, стоя на коленях и опустив голову, затем с надрывом, в небо) Но мне ведь тоже не суждено войти в эту землю!

(КОРАХ отводит ДАТАНА и АВИРАНА немного в сторону от толпы)

КОРАХ (вполголоса): Мосе - конченый человек. Ему уже больше не подняться. Пора приступать к главному.

ДАТАН (обращаясь к толпе, кричит): Посмотрите на Мосе! Вы видите насколько он стар и слаб. И он еще хочет командовать нами!

АВИРАН: Вот именно! Пусть лучше Корах нами командует! Давай, Корах, командуй!

ДАТАН, 1-я ЖЕНЩИНА, 2-я ЖЕНЩИНА, МУЖЧИНА: Правильно, пусть командует!

КОРАХ: А почему нет? Я могу командовать не хуже Этих. Во-первых, надо Мосе и Аарона судить и забросать камнями! А самим потом идти в землю обещанную и взять ее силой!

1-я ЖЕНЩИНА: Какую землю? Надо вернуться в Египет и попроситься назад к фараону.

ЮНОША (немного оправившись от тычков, поправляя разорванную одежду): В наложницы? Он тебя не возьмет - ты уже старая.

2-я ЖЕНЩИНА: А ты, шлимазл, не умничай! Когда мы жили в Египте, у нас было всего вдоволь!

1-я ЖЕНЩИНА: И еще были свои дома!

МОЗЕ (встает с колен, поворачивается к толпе и кричит в нее): Народ Израиля! Я в последний раз тебя призываю: не упорствуй, обрежь крайнюю плоть своего сердца!

(с высоко вскинутой головой МОЗЕ проходит сквозь умолкшую
на мгновенье толпу, расступившуюся перед ним)

МУЖЧИНА: Женщины, хватит спорить! Пойдем на новые земли, как сказал Корах, там у нас будет и пища, и свой дом.

ЮНОША (увидев что-то за спинами толпы) : Сейчас не просто пойдете, а побежите и притом очень-очень быстро - Иеhошуа левитов ведет! Сейчас сразу все получите: и новые земли, и фараона, и командирство, и суд над Моше!

(Со всех сторон на сцену выбегают левиты во главе с ИЕhОШУА.
Слышны крики, звуки ударов, видны вздымащиеся мечи)

Сцена 11.
(АhАРОН и МИРЙАМ . За кулисами еще слышны крики умерщвляемой толпы)

МИРЙАМ: Аарон, с тобой все в порядке?

АhАРОН: Все хорошо, не волнуйся, Мирйам.

МИРЙАМ: Как не волноваться? Ты посмотри, как народ вызверился на Моше! А тот и сдался. Сразу упал на колени и начал рыдать. Не по-мужски это. То ли дело дело ты, Аарон. Ты их совсем не боялся. Даже пробовал отшучиваться.

АhАРОН: Да брось ты, сестрица. Я тоже порядочно испугался. Просто не подал виду. Я все-таки главный священник! Если я буду всего бояться, то что же делать остальным?

МИРЙАМ: Вот и я так считаю, и другие женщины тоже. Дафан прав в одном: Моше стар и слаб. Не знаю в чем тут дело, может, прежняя бурная жизнь его истощила, может, жена-кушитка все соки из него выпила, но вести нас он уже не может!

АhАРОН: Мирйам, ты в своем уме? Что ты такое говоришь!

МИРЙАМ: Не перебивай и не спорь! Я знаю, что говорю! Мы все решили, что командовать должен главный священник, то есть ты! У тебя есть для этого все: и авторитет, и должность. И с Господином разговариваешь не хуже Моше. К тому же ты старший. И, насколько мне известно, свое первородство никому не уступал.

АhАРОН: Мирйам...

МИРЙАМ: Подожди, я еще не все сказала. Ты думаешь, Господин не знает, что ты ради исполнения его законов пожертвовал своими сыновьями? Я уверена, что Моше этого бы не сделал! Ну скажи, скажи, разве я не права?

АhАРОН: В общем-то права, Моше так и сказал...

МИРЙАМ: Что сказал?

АhАРОН: Что он не уверен, смог бы он поступить так же , как я.

МИРЙАМ (торжествующе): Вот видишь! Я этого не знала, но сказала правильно! Он не наш брат! Он какой-то... фараон! Вот кто он!

АhАРОН (вздрагивает, озирается): А ты откуда знаешь?

МИРЙАМ: Да он себя так все время ведет: сделайте так, сделайте эдак, этого делать нельзя, иначе – смерть. Все время. И этот свой посох держит как они свой жезл держали - я видела их статуи и хорошо помню.

АhАРОН (несколько облегченно): Ну, ты, сестрица, сказала! Как тебе такая чепуха могла в голову взбрести? Моше – фараон! Да ты, дорогая, фараонов не видела. Они, знаешь, какие! (делает неопределенный «величественный» жест) Ух! Моше, ведь, был пастухом у своего тестя. Да ты этого тестя помнишь – он в гости приходил, как мы только из Египта вышли.

МИРЙАМ: Я это для примера сказала, что как фараон. Но горд и заносчив – это точно. Да ты и сам знаешь.

АhАРОН: Ну, есть немного. Так ведь у каждого свои недостатки...

МИРЙАМ (перебивает): Давай его проверим.

АhАРОН (удивленно): Как это? Зачем это?

МИРЙАМ: На верность закону. Ты Надавом и Авиhу пожертвовал, а пожертвует ли Моше своей кушиткой? Нельзя брать в жены чужеродных женщин, когда есть свои. Если он не выгонит ее, то мы, женщины, тебя сделаем начальником. И ты нас приведешь на земли гораздо быстрее, чем Моше.

АhАРОН: Не буду я начальником! Не хочу! Конечно, если бы Корах Моше убил, тогда бы мне пришлось, Но так... Не буду!

МИРЙАМ: Посмотрим-посмотрим. Будешь, как миленький (уходит)

АhАРОН (озадаченно смотрит ей вслед): С какой стати я должен быть начальником? Мне и своих забот хватает. Хотя, если Моше уйдет добровольно или с ним что случится... (уходит)

Сцена 12.
(МОЗЕ устало сидит на камне, опираясь на посох. ГОЛОС ГОСПОДИНА звучит из-за кулис на уровне головы МОЗЕ.)

ГОЛОС ГОСПОДИНА (строго): Ну, и что было после?

МОЗЕ (устало, без выражения): Левиты подавили бунт. Они убили Кораха, Датана, Авирана и еще двести пятьдесят начальников родов, а еще вырезали их семьи - это было необходимо, ты сам знаешь.

ГОЛОС ГОСПОДИНА: А остальные? Что делали остальные?

МОЗЕ: Остальные одобрили эту вынужденную меру и готовы идти дальше.

ГОЛОС ГОСПОДИНА: Ну и какие выводы ты делаешь из всей этой истории?

МОЗЕ (немного оживляясь): Не смотря на то, что многие из бунтовщиков кричали «назад в Египет», у них не были глаза рабов! В них были человеческие чувства: ярость, злоба, ненависть, но только не рабская покорность.

ГОЛОС ГОСПОДИНА: А в глазах тех, что одобрили?

МОЗЕ (уныло): У некоторых была. (оживляясь) Но основная масса воодушевлена нашей Национальной Идеей и твердо следует твоим решениям.

ГОЛОС ГОСПОДИНА: Национальная Идея? Вот как! Ты ее придумал? Какую же?

МОЗЕ (гордо декларирует): «Они народ, избранный Тобой, Господин, из всех народов, для служения Тебе».

ГОЛОС ГОСПОДИНА: Ого! Экое абстрактное понятие! Для постижения его требуется высокой уровень духовной культуры. Я думал, ты возьмешь что-нибудь попроще, вроде: «Свобода, равенство, братство» или «Каждому по потребности».

МОЗЕ: Это лозунги, Господин. Я подумал, что Национальная Идея должна быть пригодна во всех случаях жизни народа - это отличает ее от лозунга. Никаким лозунгом не воодушевить и не добавить сил всеми оставленному, одинокому, больному старику.

ГОЛОС ГОСПОДИНА: Согласен. Какие еще выводы?

МОЗЕ: Я думаю, что мне нужен военачальник, который и станет моим преемником.

ГОЛОС ГОСПОДИНА: Это должен быть надежный, проверенный человек.

МОЗЕ: Да, Господин. Есть такой. Он помог мне при подавлении мятежа - руководил левитами.

ГОЛОС ГОСПОДИНА: Кто же это?

МОЗЕ: Иеhошуа, сын Нуна.

ГОЛОС ГОСПОДИНА (задумчиво): Иеhошуа, Иса, Иисус - Спаситель. Хорошее имя - создано для великих дел. Я его обязательно запомню... на будущее. Ты еще что-нибудь хочешь мне сказать?

МОЗЕ: Нет, Господин. Я уже все рассказал.

ГОЛОС ГОСПОДИНА: Может, тебе нужна моя помощь или совет?

МОЗЕ: Спасибо, Господин. Пока я справляюсь, хоть это и тяжело в моем возрасте.

ГОЛОС ГОСПОДИНА: Ну, тогда прощай, Мозе.

Сцена 13.
(АhАРОН и ИОСАФАТ склонились на свитками.
ИОСАФАТ пытается в них что-то написать)

ИОСАФАТ (несколько раздраженно): Аарон, мы уже почти двадцать лет пишем нашу историю, и все получается какая-то ерунда. Никакой связанности. Ты когда рассказываешь, можешь не перескакивать с пятого на десятое? Ничего не понять.

АhАРОН: Конечно, могу, но память человека обладает удивительным свойством - она избирательна: хорошее помнится, плохое забывается. К тому же надо учитывать мой возраст - я неплохо помню, что было давно, но почти всегда забываю, что делал вчера или должен делать завтра.

ИОСАФАТ: Аарон, у нас с тобой осталось мало времени, Моше назначил срок, надо все хорошенько вспомнить и записать - ты единственный, кто знает нашу историю от самого Начала.

АhАРОН: Хорошо, Иосафат, я постараюсь. (плохо скрывая раздражение) Раз Моше просил... Чего не сделаешь для родного брата. Да еще младшего. Он совсем, как Яаков - самый младший, а ведет себя, как первородный. Не помню, чтобы я ел его похлебку, подобно Эсаву.

ИОСАФАТ: Вот видишь, ты мне про похлебку Эсава ничего не рассказывал!

АhАРОН (пытается подавить в себе раздражение переводом разговора на другую тему): А как Ривка ради Яакова обманула Ицхака, рассказывал?

ИОСАФАТ: Нет.

АhАРОН: Она обложила руку Яакова шкурой козленка, одела его в одежду брата Эсава и подсунула слепому мужу для благословения. Ицхак на ощупь решил, что это его первенец – Эсав - и благословил его. Вот так Яаков получил благословение, а мы стали избранным народом, слава Господину. Если бы не Ривка, все досталось бы народу Эсава.

МОЗЕ (выходит, посмеиваясь): Хитрая была наша прабабка! Да и Яаков не промах. Ладно, вы тут записывайте, а я пойду.

ИОСАФАТ: Подожди, Моше. Ты мне вот что посоветуй. Я как-то все не могу придумать начало. Все неловко получается. Мне бы вот только одну фразочку придумать, самую первую - все пойдет как по маслу. Но она у меня никак не получается.

МОЗЕ: Хорошо, я подумаю. Давайте, работайте - времени осталось не так уж и много.

(МОЗЕ уходит АhАРОН провожает его неприязненным взглядом)

Сцена 14.
(МОЗЕ, АhАРОН, МИРЙАМ выходят, о чем-то оживленно спорят)

МИРЙАМ (МОЗЕ): Ну, что же ты, Моше, в ней нашел? Чем она лучше нас?

МОЗЕ: Сестра, это трудно объяснить. Я не мог жениться на израильтянке.

АhАРОН, МИРЙАМ (вместе) Почему?

МОЗЕ: Да, как вы не понимаете? Я, старый человек, покажу пальцем на молодую понравившуюся мне израильтянку и спрошу: ты будешь моей женой? И что она, по-вашему, мне ответит?

МИРЙАМ: Да, конечно же, она с радостью согласится!

МОЗЕ: А почему? Потому, что она молодая, красивая просто мечтает жить со старым, беззубым, не способным ни на что, стариком? Или потому, что я – Моше, ведущий народ Израиля на землю обетованную?

МИРЙАМ: Конечно потому, что ты – Моше.

МОЗЕ: Вот именно! А мою жену не интересовало кто я: пастух или предводитель. Мы с ней разговаривали, нам с ней было хорошо, и мы решили жить вместе. Она приняла решение разделить со мной то, что мне выпадет в жизни потому, что ей нравится жить со мной, а не с предводителем народа.

МИРЙАМ (АhАРОНУ): Вот видишь! Я же говорила, что он свою эфиопку не выгонит. На нас он начхать хотел! Решай, Аарон, быстрее. (с победоносным видом хочет уйти)

МОЗЕ (властно удерживает МИРЙАМ за руку) Что Аарон должен решать быстрее?

МИРЙАМ (пытается вырваться – ей больно) : Мы с Аароном решили, что поскольку ты нарушил закон Господина и взял в жены эфиоплянку, то ты больше не можешь вести народ Израиля. Пусть его ведет Аарон, Он – главный священник, Господин его любит и может нами руководить через него.

(МОЗЕ, не отпуская руки МИРЙАМ, быстро подходит к АhАРОНУ.
МИРЙАМ вынуждена несколько шагов пробежать)

МОЗЕ (говорит, глядя на АhАРОНА в упор): Однако, Мирйам, если судить по твоим словам, Аарон еще не решил: вести ему народ Израиля или нет. И решать он должен поскорее. Что ты на это скажешь? Ну? Я жду твоего ответа, Мирйам!

МИРЙАМ: Но ведь он старший в семье. А испокон веков младшие слушались старших.

МОЗЕ: А как же Иосиф? Он не был старшим в семье. Что ты на это скажешь, Аарон? Что же ты оробел? Ведь ты собирался вести Великий Народ Израиля в землю обетованную. Как же ты будешь управляться с этими людьми? Ведь многие из них по-прежнему остаются в душе рабами, и ты об этом знаешь.

(АhАРОН виновато пятится, МОЗЕ, волоча за собой МИРЙАМ, наступает)

Тебя, Аарон, я считаю свои старшим братом и Главным священником. Все, что касается службы в скинии собрания, обрядов - я беспрекословно подчиняюсь тебе. Я всегда готов выслушать твой совет и по возможности его применяю. Когда Надав и Авиhу нарушили закон, ты единолично распорядился их судьбой. Я был против, но уступил тебе, уважая тебя, как первосвященника, старшего брата и их отца. (обращаясь к МИРЙАМ) Ты думаешь, Мирйам, что если я нарушу закон, то Господин этого не заметит и меня не накажет? Ты решила наказать меня вместо Него? Я вижу, что проказа неповиновения Господину и его воле поразила тебя не меньше, чем Кораха! (отшвыривает от себя МИРЙАМ) Уйди, твое место вне нашего народа! Иди, очистись от своей проказы! (поворачивается к АhАРОНУ) Меня интересует, Аарон, насколько эта болезнь поразила тебя?

АhАРОН (спокойно и уверенно): Я уже излечился, Моше. Впрочем, скрывать не стану – чуть было серьезно не заболел. (изумленно) Ведь я сам, на всех углах, твердил, что женщины нами вертят, как хотят. Всех остерегал, всех поучал, приводил примеры из нашей истории, и сам... попался. Тьфу! Как затмение какое-то нашло! Ты правильно сказал - проказа. (поворачивается к МИРЙАМ, сурово) Мирйам, иди...

МИРЙАМ: Не гони меня, Аарон!

АhАРОН: Мирйам, иди за пределы лагеря, в шатер очищения и хорошенько там подумай. Как подумаешь, приходи. (произносит, смакуя каждое слово) Учитывая твой возраст и склочный характер, ты будешь думать не меньше недели. Вот через неделю и приходи. И не раньше!

(МИРЙАМ уходит)

Моше, не поверишь, за сто лет моей жизни – первую неделю буду жить без ее надзора. Это же надо? На старости лет счастье привалило! (серьезно) Моше, извини. Я виноват перед тобой – я был очень-очень неправ.

МОЗЕ (обнимает АhАРОНА) Я в тебя верю, брат.

Сцена 15.
(МОЗЕ и ИЕhОШУА выходят на сцену с разных сторон).

ИЕhОШУА (резко): Их народ объявил нам войну. Только не открытую, а подлую, тайную. Прикрываясь дружбой с нами, они проникают любыми путями в наш лагерь и развращают нашу молодежь. Они познакомили ее с вином и опаивают. Еще совращают блудницами, и те, в свою очередь, предлагают совокупляться только перед идолами их богов. Да еще заражают разными болезнями, которых у нас никогда не было. Это настоящая война против нашего народа. Обычными мерами мне это не удается пресечь. Наши законы предписывают в таких случаях судить и казнить виновных. Мы казним, но ведь можем остаться без целого поколения. Да и разложение народа казнями не остановишь. Пинхас - внук Аарона – недавно проткнул копьем одного израильтянина и маовитку прямо во время блуда. Многих это отрезвило, но к сожалению не всех. А сейчас их царь, решив, что мы уже не способны к сопротивлению, идет на нас с войском. Лазутчики доложили, что он уже близко.

МОЗЕ: Какое ты принял решение?

ИЕhОШУА: Защищаться, напасть на них первыми.

МОЗЕ: Ты уже собрал ополчение?

ИЕhОШУА: Да. Я взял добровольцев - от каждого рода по тысяче. Желающими были все, в том числе и женщины, но я отобрал только лучших – оружия почти нет. Женщины провожали нас и кричали: "Мы победим! Мы избранный народ! Господин с нами!" Жалко, Моше, ты не слышал. Ни один не сказал: "Лучше бы все мы умерли в Египте или пустыне". Я уверен - с таким народом мы разобьем всех наших врагов! Мы избранный народ и никого не боимся! И никогда не будем рабами!

МОЗЕ: Хорошо, Иеhошуа. Иди и никого не бойся. Господин любит нас.

Сцена 13.
(ГОЛОС ГОСПОДИНА раздается сбоку из кулис, МОЗЕ стоит опершись на посох. У его ног лежит Тора.)

ГОЛОС ГОСПОДИНА: Да, я действительно люблю их. Это мой народ. Посмотри, как они идут, гордо вскинув голову и на ходу скандируя свое излюбленное: Господин любит нас - мы избранный народ! (задумчиво, с иронией) Как ты думаешь, Мозе, это они кричат не для того, чтобы заглушить свой страх перед противником?

МОЗЕ (серьезно): Нет, Господин. Я думаю, это они кричат для того, чтобы устрашить врага и понести меньшие потери. В первом сражении враг бежал еще до начала схватки - так сильно был деморализован боевым кличем наших ребят.

ГОЛОС ГОСПОДИНА: Да, Мозе. Ты действительно сделал из них Народ. Мой Народ. Народ, который я люблю. Спасибо тебе.

МОЗЕ: Тебе спасибо, Господин. Ты дал мне возможность воплотить в жизнь свои юношеские мечты - привести народ к Тебе и идти вместе с Тобой. Спасибо, Господин.

ГОЛОС ГОСПОДИНА: Что это за свитки ты мне принес показать, Мозе? Судя по всему, это история Моего Народа. (Голос перемещается в камень и звучит оттуда требовательно) Положи их сюда.

МОЗЕ (с трудом кладет свитки на камень): Пожалуйста, Господин. Здесь не хватает последней главы – скоро будет готова – Иеhошуа допишет.

ГОЛОС ГОСПОДИНА: Эти пять книг - не просто история Моего Народа. Это Великая Всемирная История. Ее будут читать и по ней будут учиться люди всего Мира. Даже малые дети всех цветов кожи, где бы они не жили, будут знать о Ней. (голос перемещается вверх по центру сцены) Да, Мозе. Так оно и будет. Прочитай-ка мне начало.

МОЗЕ (берет один из свитков и читает, медленно и громко): «В Начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог. В Начале сотворил Бог небо и землю.»

ГОЛОС ГОСПОДИНА: Достаточно. Мне кажется, даже я уверен, что первая фраза прозвучала рановато. Вырежи ее. Прямо сейчас. Я отдам ее в другие руки, для другой книги. Также Великой Всемирной. А то, что осталось - тоже очень хорошее Начало.

МОЗЕ: Господин, ты волен принимать любые решения.

ГОЛОС ГОСПОДИНА (ласково убеждает): Мозе, эта фраза превосходна, и поэтому она очень нужна в Другой Книге, которая очень важна и для меня, и для людей.

МОЗЕ (несколько успокоенный): Спасибо, Господин, за похвалу. Я очень устал и мне пора отдохнуть. Аарон, мой брат, полгода как покинул нас, а Мирйам умерла уже давно.

ГОЛОС ГОСПОДИНА (провоцирует): Мозе, но они ведь не были твоими родными братом и сестрой. Ты ведь египтянин, а они - евреи, у вас совершенно другая культура, воспитание...

МОЗЕ (не чувствуя подвоха, серьезно): Господин, первые сорок лет я действительно был египтянином. У меня были братья и сестры, жены и дети. Но они не были мне близкими людьми. Разве что только Нефертити... Она одна понимала и поддерживала меня в моей попытке познать тебя и служить тебе. Остальные меня предали сразу же после моей мнимой смерти. Это были первые сорок лет. (горько вздыхает) Вторые сорок лет я был никем - пришельцем. Опять у меня была жена, от нее у меня появились новые дети. Старший - Гершом - недавно умер, жена умерла еще раньше. Но я не знал ни тебя, ни себя. Я ел, пил, спал с женой, но внутри я был мертв. Мне казалось, что моя душа осталась вместе с моим именем в Египте, а сам я не живу, а существую. Так прошли вторые сорок лет. (оживленно, с улыбкой) И вот ты позвал меня. И я ожил! Ты явил мне свою волю, дал мне приказание - и у меня появился смысл жизни. Я начал выполнять твой приказ - и у меня появились родные, близкие мне люди. Я вновь обрел народ, частицей которого я себя чувствую. Я не Мозе-египтянин, Господин, я еврей - Моше. Мои сыновья взяли себе в жены их дочерей, у меня есть внуки. У меня была сестра, Марйам, и у меня был брат - Аарон. Он был моим старшим братом, у которого я многому научился. У меня есть моя родовая история. У меня есть ты, Господин, который любит свой народ и меня вместе с ним. Я прожил три жизни - каждую по сорок лет. Они были такими разными, но по-настоящему я жил только в свою третью жизнь. (кланяется) Спасибо тебе, Господин, за мою третью жизнь.

ГОЛОС ГОСПОДИНА: Я рад, что не ошибся в тебе, Моше.

МОЗЕ (лукаво): Господин, но в одном ты все же ошибся.

ГОЛОС ГОСПОДИНА (изумленно): Я? В чем же?

МОЗЕ: Ты сказал, что я не увижу результатов своего труда.

ГОЛОС ГОСПОДИНА(с непониманием к чему Мозе клонит): Ты хочешь сказать, что войдешь в землю, которую я дал своему Народу? (грозно) Вопреки моей воле?

МОЗЕ (по-старчески доволен, что розыгрыш удался): Нет, Господин. Я не войду в нее, но зато я привел к ней Народ. Твой любимый Народ - ты сам сказал. Народ сильный, смелый, свободный. Я это вижу. Это результат моего труда.

ГОЛОС ГОСПОДИНА (удивляясь открывшейся истине): Да, Моше, ты прав. Это действительно результат твоего труда. Последние сорок лет ты трудился не напрасно. Из недалеких, запуганных людей, бывших рабов, которых объединяло только родство, ты сделал настоящий Hарод, Hацию, со всеми ее признаками. Мне нравится, что они любят меня, а я люблю их. (после короткой паузы) Я ошибся, Моше, признаю, но я не сожалею об этом - я этому рад. Я решил, что своим трудом ты полностью искупил провинность передо мной, и теперь можешь войти в новые земли вместе с народом Израиля.

МОЗЕ: Спасибо, Господин, но не стоит отменять тобой же принятое решение. Зачем народу знать, что можно жить во грехе, а потом, перед смертью, каким-либо путем получить твое прощение? Не лучше ли сразу вести жизнь праведную? Я не войду в дарованные тобой земли. Мне нет места за Иорданом. Итог моего труда – Народ, который совершил Великий Исход из рабов в люди.

ГОЛОС ГОСПОДИНА: Как скажешь, Моше, так и будет. (голос переходит в зал и постепенно стихает в нем) Ну что же, ты устал, и пора тебе отдохнуть. Прощай, скоро мы с тобой опять встретимся. На этот раз - Навсегда.

(МОЗЕ провожает вглядом «удаляющийся» голос, медленно ложится в середине сцены на пол и умирает. Его лицо, на последнем выдохе, поворачивается к залу, глаза остаются открытыми, посох выпадает из ослабевшей руки и с ГРОМКИМ стуком откатывается в сторону.)


КОНЕЦ

Примечание Автора. В данном тексте Автор представил свое видение сценографии пьесы. Постановщик волен самостоятельно решать: придерживаться ему авторских ремарок или нет.
(C)