Штампы и проза. ру

Читая критические (т.е., действительно критические, хотя бы претендующие на критику) рецензии на прозе.ру, сплошь и рядом наталкиваешься на высказывания вроде «К тому же, в тексте многовато штампов» («К тому же» - как правило, к тому, что автор дурак, и это главная мысль рецензии, иначе б она и не была «критической» :) ).
Или же - «Голубое небо»? Какой безобразный штамп!»

Ну господа, небо не виновато в том, что оно бывает голубым! И автор не виноват в том, что честно зафиксировал этот факт.

Доводилось встречать и вовсе абсурдные придирки. Один критик заявил даже, что «крестовая отвертка» - штамп. Наверно, нужно было писать «антагонирующая со шлицевой отвертка». Порой же и вовсе складывается впечатление, будто прозарушные критики просто бредят в своей мании «штампоискательства», при том не имея ровным счетом никакого представления о том, что есть «штамп».

Что ж, канонических определений, данных в словарях, монографиях и БСЭ, касаться не будем. Потому что все они грешат следующим:
1. Там дается слишком широкое понятие «штампа», между тем как на прозе.ру речь идёт исключительно о стилистических штампах (ну не о сюжетных же и не о смысловых же, в самом-то деле?);
2. Определения слишком размазаны и привязаны к конъюнктуре, существовавшей на момент написания статей;
3. Для критиков, укоряющих небо в штампованной голубизне, боюсь, БСЭ и словари – слишком сложное чтение :)
Между тем толковые словари грешат излишним лаконизмом ровно в той же мере, в какой филологические труды – пространностью и всеохватностью

Поэтому попробуем разобраться со штампами сами, и только лишь стилистическими, оперируя простыми терминами. И попробуем дать штампу внятную, доступную дефиницию, пригодную для применения на прозе.ру.

Во-первых, штамп – это не любое расхожее слово. (Действительно, сложно писать тексты, вовсе не пользуясь словами, опошленными «засветкой» у Ожегова. «Мюмзики в мове» - круто, конечно, но не может же вся литература сочиняться в подобной манере?) И штамп - это даже не просто определение чего-либо, выражающее известные свойства предмета в привычной манере.

Штамп – это фигура речи, троп. То есть, словесная конструкция, претендующая на художественность и оригинальность. Замечу, понятие штампа, вне зависимости от его этимологии, не ограничивается художественным определением (эпитетом) – это может быть любая стилистическая фигура.

Что же делает такую фигуру «штампом», т.е., явлением раздражающим и неприятным? Только одно: некогда действительно оригинальная, фигура эта была настолько затаскана частым употреблением, что претензия на вычурность и художественность как бы сохраняется, а свежести – никакой. Этот-то диссонанс, несоответствие претензии реальному свойству, ощущение «вторичности» и заимствования, и порождает у читателей раздражение.

 Штамп – как расфуфыренная престарелая шлюха, полагающая, будто всё ещё привлекательна и пикантна. Впрочем, она выйдет в тираж и станет обычной бабушкой (если доживет, конечно). Так и штамп: рожденный свежим и колоритным, он блёкнет, затирается от хождения по рукам. В потрёпанном своём виде внушает отвращение неадекватной амбициозностью. Но когда он будет заезжен до такой степени, что никакой даже претензии на новизну выказывать не сможет – он или исчезнет или сделается устоявшейся фигурой речи, вполне нейтральной.

Так было, например (чего далеко ходить-то?) с неологизмом Достоевского «стушеваться». Поначалу оригинальный, он претерпел короткий период существования в виде заимствуемой лексической конструкции, но весьма быстро попросту вошёл в словарь и ныне, не претендуя на оригинальности, никого, пожалуй, не злит.

Или же, поскольку «предтиражная шлюха» - тоже штамп как характеристика штампа, лучше сравнить его с трудным подростком: уже не свежий благоуханный (гм!) младенчик, ведёт себя рутинно асоциально, раздражает общество – но вполне может стать заурядным и законопослушным его членом. Вопрос прошествия времени от рождения.

Если говорить о конкретных примерах, то можно привести, скажем, «девичьи парафиновые ножки», каковой эпитет Довлатов обозначил в «Заповеднике» как одно из немногих небезнадёжных мест в писанине своего приятеля, в целом бездарного (на самом деле «парафиновые ножки» - это копирайт самого раннего Довлатова). Что ж, тогда в этом и была некоторая оригинальность. Нынче – парафиновые эти ножки так затисканы сетевыми и прочими эротоманами, что пробу ставить негде: столько отпечатков потных пальчиков на том парафине. Безусловно, штамп. Ну и вряд ли перейдёт из этой категории в разряд обычных литературных фигур: слишком вычурно, да и парафин как материал, возможно, вскоре утратит свою актуальность и понятность в ходе технического прогресса.

Бывает же и так, что штамп, полностью исчерпав свою хотя бы мнимую свежесть, сохраняет всё же художественность.

Вот если «синее небо» штампом быть не может в принципе (по той элементарной причине, что на оригинальность не претендует и никогда не претендовало), то «небо синее» или «небушко синее» - это уже не штамп как несимпатичная заусеница в слоге,  это эпитет в самом узком своём значении: устоявшееся и недробимое художественное определение, присущее определенной стилистике (архаической, сказочно-былинной). Кстати, особенно маразматическим представляется поиск штампов в текстах, явно стилизованных «под старину» - ещё б там не быть потёртым временем лексическим оборотам!  Между тем, и такие чудаки на прозе.ру находятся, что пишут ««травушка-муравушка» -  штамп», ««уста сахарные» – штамп». Ну не смешно ли?

Итак, дадим, пожалуй, стилистическому штампу определение, понятное и ясное: «Штамп – это слово или словосочетание, претендующее на оригинальность и самостоятельную художественную ценность, но утратившее свежесть из-за многократного употребления и потому зачастую умаляющее художественную ценность текста в целом».
И ключевое свойство штампа, как скверного явления в стилистике – «необоснованная претензия на оригинальность». От этой-то претензии зачастую текст и смотрится особенно убого.

Впрочем, «зачастую» – не значит «всегда» и «непременно».

 Отдельно хотелось бы рассмотреть вопрос о штампах на примере одной недавно прочитанной мною фразы.

Итак, автор  пишет: «пузатые джипы и поджарые пикапы».

Что ж, сами по себе, взятые в отдельности «пузатые джипы» и «поджарые пикапы» - можно считать штампами. Не скажу, что мне доводилось встречать именно это словосочетание, «поджарые пикапы», однако подобный биоморфизм, применение прилагательных «толстый», «худощавый», «костлявый» к автомобилям – не редкость. Да, с изрядной натяжкой - штампы (хотя для пикапа на высоком ходу и с тощим «крупом» действительно удачное определение, «поджарый»).

Но вместе эти пузатые джипы и поджарые пикапы образуют уже другую фигуру речи – антитезу, пусть и неявную. И вот это уже довольно-таки оригинально: пожалуй, самое яркое место во всём тексте было. Я не уверен, что не встречал у кого-нибудь из американцев противопоставления джипов пикапам, но если встречал – не настолько часто, чтоб приелось. Думаю, эту фразочку можно и в «Авторевю» продать. Хотя шучу, конечно: «Авторевю» - не «Литературка», там класс журналистики весьма высокий, они и сами навыдумывать что угодно могут.

Главная же мысль в том, что вполне можно достигать неплохого литературного эффекта, создавать даже атмосферу свежести и новизны, манипулирую штампами, действительными или мнимыми. Это уж от автора зависит, насколько уместными смотрятся штампы в произведении в целом. Но это – тема масштабного литературоведческого эссе, на написания какового у меня нет ни времени, ни желания.

К тому же, познания мои в филологической мудрености ограничиваются лишь универом, и писание капитальных трудов – не для меня вовсе. Потому прошу прощения у настоящих монстров и мэтров языкознания, буде здесь такие найдутся, за детсадовскую манеру подачи материала, «для самых маленьких». Но как иначе? – Клеймение «штампами» в прозарушной критике действительно ведь инфантильно и забавно до колик.

Критикуемым же авторам в утешение хочется сказать: «Если вам пишут, что «зелёная трава» - штамп, то либо рецензенту просто текст ваш не понравился, на уровне субъективного восприятия, либо фотография ваша ему не по душе, но к литературной критике его придирки не имеют ровно никакого отношения».