Лера и валера

Валере снится ерунда. Будто идет он по лугу, мокрому от росы. И такая благодать кругом, что хочется уткнуться жене в подмышку. Но во сне он один. Перекрестившись, выходит на широкий двор. Там, как в детских книжках, стоят столбы дубовые, хоромы княжеские. В горнице сидит девица у окна. При виде ее крепнут в Валере семьдесят жил, семьдесят составов. Наливается кровью становая жила. А девица смеется, раззадоривая: «Вишь, какие у тебя румяные и ярые яйца!» Касается Валера щеки девицы, прощаясь.

Переворачивается на бок, открывает глаза. Рядом жена. Не свежим со сна дыханием касается уха и бормочет: «Как стоят столбы дубовые вереи, так стояло бы у мужа моего естество! Шло бы всякое в полое место, в женщину или девицу, в парня, в гузно и в воронку, во всякий день и во всякий час, в денных и нощных, поутру и вечерью. Во веки веков. Аминь».

Валера устало встает, вспоминая вчерашний день рождения. Стукнуло сорок пять. Лере тоже сорок пять. Они одноклассники, и всю долгую жизнь вместе. С Лерой происходит неладное. Ее «бабский струмент» совсем озверел. А у Валеры перестройка все силы отняла.

Лера работает, но все равно хочет быть с мужем часто, очень часто. На что только женские перемены - фольклорист Лера не любит иностранного слова «климакс» - не толкают! Мажет она родному мужу срам гадостью, от которой тараканы дохнут. Раздобыла оленье сало, смешала с куриным сердцем – лучше бы нормального цыпленка табака поджарила! – и вместо того, чтобы полы в доме вымыть, она все мажет и мажет!

Подкралась как то с ножницами и запричитала: «Как эти ножницы не гнутся, не ломаются, так у мужа моего, Валерия, чтобы член стоял».

У двоюродного брата в деревне петуха зарубила. Кровь из гребня в пробирке домой привезла. «Как гребешок у петуха стоит, так чтобы у тебя член стоял», - ну надоела!
«Ты что, эту кровь мне в еду подмешивала?» - косил глазом муж. А Лера улыбалась, как Джоконда, и муж знал, чего-то подмешивала. Ладно, если у петуха брала...

В бане у родственников устроила спектакль. Сняла обручальное кольцо с руки – Валера свое давно пропил – и понесла бред. Мол, надо бы помочиться в ведро через кольцо! Валера сначала засмеялся, да жена зарыдала. Пришлось пописать. Лера вылила мочу на него же со словами погаными, Богу и Валере осточертевшими.

После бани все сидели за столом. Выпивали. Двоюродный брат Валеры загадку завернул, хотел Лере в масть сыграть:

Дедка бабке загнул лапки,
Под серёдышем стучит,
Да клин в семь аршин,
Чтобы не было морщин.

Дамы захихикали, а Лера зло впилась глазами в мужа.

- В сорок пять баба ягодка опять, несмотря на морщины! – сказала она с вызовом.
- Да что ты, Лера, это же старинная хохмочка, ответ: «Валенки делают». При чем тут ты? Ты вон какая молодуха, лицо гладкое, - засуетился балагур.
- Лицо гладко, да п-да в морщинах! – вдруг выдала Лера.

Все тактично промолчали. Валера заерзал, вдруг припомнились ему все женины издевки. И надо же такому случиться, раздалось пение:

Город пуст,
В середке – куст,
Пятеро слепого в тюрьму волокут:
Туда идет – весел,
Обратно – голову повесил.

Валеру аж передернуло от такого кликушества. Он встал, вытянулся, зачем-то проверил ширинку, и низким голосом, как поп на литургии: «Прошу прощения у всей честной компании. Лера, иди в жопу!»

С этого дня начались большие перемены. Лера ушла от мужа. Переехала в квартиру подруги, находящейся на ПМЖ в Финляндии.

Зажила одна припеваючи. Подрабатывала переводами, экскурсиями, кандидатскую по эротическому фольклору защитила. Видать, мешал ей одноклассник! Всю жизнь мешал. Правильно кто-то сказал: «Путь к переду начинается с зада!»

Лера увлеклась ароматерапией, создала «чувственную» смесь из горького апельсинового масла и бергамота, а также кипариса. Помолодела и размечталась о разных видах любви.

Однажды вечером она распыляла эфирную композицию. Находясь у кровати со взбитыми подушками и накрахмаленными наволочками, получила смску. В ней были написаны грубые слова, склоняющие Леру к унизительному сексу. «Ты сделаешь это, сообщи где» - переведя на свой язык и ухмыльнувшись, Лера и не подумала отвечать.

Ночью ее преследовал кошмар. Как будто мужчина, с виду порядочный и даже выгуливавший собачку, затащил Леру в парадную. Там он заставил ее «сделать это». Женщина во сне понимала, что надо переступить через себя, проглотить обиду. Глотала долго, старательно. И видела другую картину: младенца, жадно припавшего к материнской груди.

Валера вычислил бывшую жену и нагрянул с угрозами. Чтобы погасить агрессию, Лера сварила кофе и ласково заговорила. Она сидела на стуле напротив лежавшего на диванчике насупившегося Валеры.

- Заруби себе на носу: в принципиальных вопросах решаю я! Я – мужчина.

Эта фраза долго висела без ответной реплики над кроватью. Лера не могла построить предложения: ее рот был полон междометий.

С тех пор Лера думает много. Вернее, представляет. Она видит одну и ту же картину. После просмотров она бежит в универсам и покупает трехлитровую банку сливового сока. Лера стала беспокойной: ведь поставки его из Молдавии заметно сокращаются.