Пара слов о русско-кавказской дружбе

Да, всего лишь пара слов.
Хотя, конечно, тема это интересная и обширная, и если разбирать её сколько-нибудь основательно – тут и парой миллионов слов не обойдёшься. Поэтому писать полную энциклопедию этой трогательной русско-кавказской дружбы, с учётом всех исторических нюансов, – просто лень и некогда.

Коснусь лишь одного аспекта, и поводом к тому послужила довольно занятная статья Александра Самоварова, опубликованная на сайте АПН:
http://www.apn.ru/publications/article18253.htm

Собственно говоря, статья посвящена фильму Н.Михалкова «Двенадцать», однако ж в ней затрагиваются вопросы русско-кавказских отношений в самом широком плане, и, после некоторого анализа, делается окончательный вывод о «некомплементарности русского и кавказского миров».

Я бы рекомендовал ознакомиться с этой статьёй, хотя бы – как с весьма показательным образчиком того, что можно было бы назвать «академическим национализмом». То есть, не вульгарно-брутальным, а всё же претендующим на рациональное, научное обоснование тех же самых, в общем-то, тезисов. При этом – написана статья в ровной, умеренной манере, даже без намёков на то низкопробное площадное кликушество, каким зачастую грешат националисты самых разных народностей. Поэтому есть вероятность, что размышления А.Самоварова не оскорбят эстетических чувств даже тех читателей, которые принципиально не согласны с его позицией и аргументацией.

Я рекомендую прочесть статью целиком ещё и для того, чтобы избежать обвинений в «вырывании фраз из контекста и передёргивании». Ибо сейчас – именно это я и намерен проделать: вырвать из контекста один абзац и немножко его подербанить, отряхивая чернозём выспренней эндемической философии и обнажая реальные корни национализма, как они есть. Благо, именно там-то, в этом вполне житейском, а потому наиболее ценном наблюдении - они и есть.

Итак, цитата:

«Еду я как-то в маршрутном такси, нас сидит 7 человек русских и один молодой кавказский парень. И вот он начинает нам показывать, как он нас, русских, презирает. Нет. Он не хамит. Он крутится, вертится, что-то спрашивает, привлекает к себе внимание и дает понять — я вас всех презираю! Мы едем минут пятнадцать. Потом молодой кавказец выходит довольный собой, а в маршрутке все превращаются в русских националистов».

Что вызывает восхищение в этой истории? Лично меня – восхищает запредельная, почти мистическая прозорливость тех семи пассажиров, которых автор считает русскими. Их умение видеть суть, причём глобально, со всею культурной и национальной подоплёкой. В самом деле, здесь требуется незаурядное чутьё, чтобы понять: развязный смуглый парнишка, который «крутится, вертится, но не хамит» - не просто «крутится-вертится», а тем самым выражает своё глубокое презрение ко всем русским.

Но ещё больше – восхищает уверенность этих прозорливых людей в своём понимании ситуации, а равно – смиренная скромность их светлой мудрости. Ведь в ином случае они могли бы уточнить: «Друг! Вот то что ты крутишься-вертишься – это ты так выражаешь презрение к русской цивилизации, или просто шило в жопе?» А могли бы, даже не уточняя мотивы его поведения, просто попросить: «Друг! Прекрати, пожалуйста, егозить и всех доставать! Нам это, в каком-то роде, неприятно!»

Но эти просветлённые, созерцательного склада люди в течение пятнадцати минут никак не выдают своей досады, безропотно сносят все ужасы кавказского террора (напомню: крутился, вертелся, да ещё что-то спрашивал) и лишь когда парень вышел – превратились в русских националистов. Ну так, в глубине души. На кухне, опять же, поплакаться друг перед дружкой. На информационных ресурсах соответствующих…

Правда, рискну предположить, тот кавказский паренёк не оценил глубины метаморфозы, произошедшей в этих блаженных душах после того, как он вышел. Вернее сказать, ему вовсе безразлично, в кого они там превратились. Потому что он знает: когда он снова сядет с ними в одну маршрутку – их вновь обретённый русский национализм едва ли как-то проявится в его присутствии. Хотя, несомненно, необычайно укрепится после того, как парень снова выйдет. Ну там – в глубине души укрепится.

На самом деле, сознаёт это автор или нет, в данном абзаце вышла просто убийственная аллюзия на сказочку про волка и семерых козлят. И вообще – получилась смертельно ядовитая сатира на идейные основы русского национализма (да и любого другого). Выходит, националистами люди(?) становятся от своей органической неспособности призвать к порядку разнузданного сопляка в общественном транспорте. Неспособности - даже в том случае, когда их – семеро против одного. Нет, ради справедливости, встречал я националистов и порезче, поклыкастее. Но в общей серенькой массе национал-озабоченных козлят – всё примерно так и есть..

Тут вспомнилась история, поведанная батей. Он провёл детство на прииске в Туве, поскольку дед был геологом. И вот как-то охотники принесли из леса волчонка. Совсем маленького. Летописцы умалчивают о деталях трагедии, разразившейся в таёжной чащобе, но, так или иначе, осиротевшего зверька приютили на прииске. А там, конечно, были собаки. Штук тридцать: и лайки, и монгольские овчарки, и гибриды всякие-разные-страшные.

Поначалу псины здорово обижали лесного малютку. Не то чтобы драли – но к корыту не допускали, оттирали. Приходилось кормить отдельно.

Когда же волчонку исполнилось месяцев шесть – картина разительно переменилась. И процесс кормления выглядел так. Вываливают в корыто варево. Подлетает свора, повизгивая и помахивая хвостами. Но вдруг – разом смолкает, прижимает уши и вообще как-то сникает. А из будки выходит волчонок. Неторопливо шествует к кормушке, озирается, обозревая пёсиков, – и даже не гавкает. Волки по природе своей «малоразговорчивы» - и он лишь клацает зубами, один раз. И всю свору – сдувает ветром шагов на двадцать. И вот она жмётся в отдалении на полусогнутых, смиренно наблюдает, как этот юный разбойник прохаживается вдоль корыта, выбирая лучшие куски.

Я был склонен видеть в этой байке некоторое художественное преувеличение, пока сам не заделался хозяином животины, имеющей в жилах волчью кровь. Всего половину общего объёма – но этого оказалось достаточно для тонкого «национального» чутья прочих четвероногих гостей прогулочной площадки. И реакция их на наше появление выражается в том, что ирландские волкодавы вдруг превращаются в ирландских же сеттеров, а доберманы – в чихуахуа. Хотя не исключаю, что при этом – они так же становятся убеждёнными псино-националистами и в них крепнет расовая ненависть к волкам. Но об том – разве лишь их ангелам-хранителям ведомо…

К чему я это вспомнил? К тому, что, как это ни прискорбно, реакция многих как бы славян на кавказца – очень похожа на то, что мой батя наблюдал на своём прииске, а мы с Нерри – на прогулочной площадке. Надо ли говорить, что многие кавказцы не без удовольствия и не без бравады используют свой грозный волчий имидж среди мирных обывателей? А почему б, спрашивается, им этого не делать – если оно прокатывает так удобно и комфортно?

Особенно это касается «самых концентрированных» кавказцев, сиречь – чеченов. Наверное, неслучайно эти нахские ребята возвели волка в ранг национального тотема? Они действительно лелеют свою воинственность и стараются получить от своей «волчьей» репутации все выгоды, какие только можно. Обычно – это смотрится очень прикольно и умильно, это абреческое клацанье клыками.

Помню, мой шеф как-то отозвался о них следующим образом. «Всё-таки эти нахи – очаровательные нахалы. Оказавшись в России, они ведут себя ровно так, как… - он довольно красноречиво поглядел на меня и закончил мысль: - Как русские на Западе!»

На самом деле, он был не совсем справедлив конкретно в моём случае. Нет-нет, я-то парень культурный и сдержанный, блюду приличия. Но всё-таки, оказавшись «в Европах», включая заатлантическую, порой испытываешь неодолимое искушение поиграть свой фирменной «русской суровостью» и потешиться имиджем «хмурого русского отморозка». Ну уж очень это бывает забавно (и полезно) при общении со всякими «робкими пингвинами» тепличного западного эдемчика. Хотя, понятное дело, водятся и там серьёзные люди, на которых эти русские понты впечатления не производят. Точно так же, как и чеченские волчьи понты – на серьёзных русских.

Но мне сложно осуждать кавказских ребят, которые бравируют своей горской грозностью. Особенно – если совсем молодые. Юнцы, знаете ли, вне всякой зависимости от «национального менталитета» ведут себя зачастую шумно и задиристо. И если на Кавказе их сдерживает авторитет старших – то в России отрываются. Особенно – когда рядом нет таких, кого можно было бы счесть за «взрослых людей». Ну не тех же семерых козлят из маршрутки, верно?

Хотя можно, конечно, считать, что кавказцы пошаливают в России в силу «некомплементарности» их мира по соотношению с русским. При этом понятное дело, что когда кого-нибудь из пассажиров той маршрутки обувает в подворотне гопня коренной национальности – с «комплементарностью» полный порядок.

И поскольку она, гопня, – коренная, то, значит, своя. И надо, значит, всем русским сплотиться, забыв про всякие несущественные различия, ибо главное – что русские.
Ну что ж, те ребята из маршрутки, «ставшие убеждёнными националистами» по причине своего бессилия сделать замечание развязному щенку, - вольны, конечно, сплачиваться с кем угодно. Меня же – увольте консолидироваться хрен знает с кем только потому, что они тоже блондинчики и считают себя русскими. Нет, хачики хачиками, среди них тоже уроды попадаются всякие, но должен честно признаться: и по отношению к очень значительной части этнически чистейших русских – я такую «некомплементарность» испытываю, что кушать не могу. В одном с ними кабаке, по крайней мере. Впрочем, в их рыгаловки я не ходок, а туда, где я трапезничаю – таких фэйс контроль не пускает. И вовсе не по этническим причинам.

Но вообще меня очень радуют рассуждения на тему сочетаемости национальных менталитетов. Радуют – своей предсказуемостью. Потому что неизбежно наступает момент, когда собеседник вздохнёт и глубокомысленно изречёт: «Да, запад есть запад, восток есть восток…» А если это особо продвинутый собеседник – то ещё добавит: «И вместе им не сойтись…»

Я бываю очень благодарен за приведение означенной цитаты, поскольку это даёт мне повод заняться культурно-просветительской деятельностью. Каковая выражается в следующем: я беру собеседника за загривок, раскрываю книжку, тычу его туда и прошу: «Читай, дурашка, чего там на самом деле у Киплинга сказано! Касательно этнической комплементарности и непреодолимых различий менталитетов».

Ибо сказано там так хорошо и поэтично, что добавить, по сути, нечего.