Две стороны жизни Дзержинского - аверс

Этот очерк - попытка не “очернить”, а переосмыслить неоднозначную биографию Феликса Эдмундовича Дзержинского, в которой переплетаются разрушительное и созидательное начала. При подготовке первой части использована исключительно литература, изданная в советское время в открытой печати.

       Официальная биография

Феликс Эдмундович Дзержинский родился 30 августа/11 сентября 1877 г. в имении Дзержиново Виленской губернии в мелкопоместной дворянской семье. Его отец Эдмунд Иосифович Дзержинский, преподаватель физики и математики, скончался от туберкулеза, когда Феликсу не было и пяти лет. На руках его матери Елены Игнатьевны, происходившей из интеллигентной семьи Янушевских, осталось восемь детей. Семья жила скромно. Феликс был резвым и чутким ребенком, любил животных, дружил с сельскими мальчишками, сострадая их нужде. Рассказы матери о жестоком подавлении польского восстания 1863-1864 г. рождали в его душе протест против несправедливых порядков, запрещения обучения на польском языке.

В 1887 г. Феликс поступил в Первую виленскую гимназию, где хорошо учился, особенно по физике и математике. Видя беспросветную нужду виленских рабочих, Феликс ищет радикальные пути уничтожения несправедливости. В 16 лет он становится убежденным атеистом, в 17 лет вступает в нелегальный социал-демократический кружок, где изучает марксистскую литературу. Любя польский народ, он стоит на последовательно интернациональных позициях. В 1894 г. на горе Гедымина он вместе с товарищами дает клятву всю жизнь посвятить борьбе со злом и несправедливостью, за свободу и счастье трудового народа. В 1895 г. Феликс вступает в ряды Социал-демократии Литвы, ведет пропагандистскую деятельность в кружках рабочих и гимназистов, организует печатание на гектографе нелегальной литературы и листовок. Схоронив в 1896 г. горячо любимую мать, Феликс весь отдается партийной работе, участвует в I съезде Социал-демократической Партии Литвы и Польши (СДКПиЛ). Не дождавшись двух-трех месяцев до окончания гимназии, добровольно оставляет учебу, чтобы ничто не мешало вести революционную деятельность.

В 1897 г. его посылают в Ковно (Ныне Каунас), где для конспирации он работает в переплетной мастерской и ведет агитационную деятельность среди рабочих под псевдонимом Яцек, руководит стачками. При помощи провокатора жандармы хватают Дзержинского и заключают в Ковенскую тюрьму, где часто сажают в карцер и бьют до потери сознания. По указу императора без суда его высылают в Нолинск Вятской губернии. Там он работает на табачной фабрике, сближается со ссыльными, пробует вести агитацию. За строптивый характер (он спустил полицейского с лестницы - прим. авт.) несмотря на заболевание глаз (трахому) полиция высылает его в медвежий угол - село Кайгородское. Здесь Дзержинский сочувственно относится к несчастным крестьянам, помогает им составлять различные заявления, но его агитационная работа не приносит результатов из-за их мелкособственнической сущности.

В 1899 г. Дзержинский бежит из ссылки, нелегально живет в Вильно и Варшаве, включается вновь в революционную деятельность, за которую его арестовывают в 1900 г. и спустя полтора года высылают на 5 лет в Восточную Сибирь, в Вилюйск. По пути Феликс Эдмундович руководит демонстрацией протеста заключенных в Александровском централе под Иркутском. С риском для жизни он бежит из Верхоленска, приезжает в Варшаву, а потом в Швейцарию для лечения от туберкулеза. Дзержинский ведет нелегальную работу в Кракове под псевдонимом Юзеф, руководит изданием и распространение газеты “Красное знамя”. В 1903 г. по его инициативе происходит объединение СДКПиЛ, в состав главного правления которой его включают, с РСДРП.

В 1905 г. Дзержинский в гуще событий. Он руководит забастовками и демонстрациями в Варшаве и Лодзи, в июле вновь попадает в тюрьму, но в октябре его выпускают по амнистии. В 1906 г. он активно участвует в съездах и конференциях РСДРП и СДКПиЛ, в августе встречается в Петербурге с Лениным, единомышленником которого давно является, активно поддерживает большевиков. В декабре его сажают в варшавскую тюрьму “Павиак”, в мае 1907 г. выпускают под залог, однако в апреле 1908 г. он вновь в тюрьме - в X павильоне Варшавской цитадели. Там он ведет дневник. В январе 1909 г. Дзержинского лишают всех прав и состояния и отправляют на вечное поселение в Енисейскую губернию, откуда он бежит в Варшаву, затем в Берлин и на Капри, где во время лечения встречается с М. Горьким. Вскоре пламенный революционер переезжает в Краков, где ведет революционную работу в 1910-1912 гг., отстаивая последовательно большевистские позиции. По партийным заданиям посещает Варшаву, Лодзь, Ченхостову. В 1910 г. Дзержинский женится на Софье Мушкат, с которой ведет вместе революционную работу. Их единственный и любимый сын Ян рождается в 1911 г. в тюрьме. В сентябре 1912 г. Феликса Эдмундовича арестовывают в шестой раз и заключают в Варшавскую Цитадель. За побеги и революционную деятельность в 1914 г. Дзержинского осуждают на каторгу и переводят в Орел, где заковывают в кандалы. В 1916 г. его переводят в Московский централ, откуда его освобождает Февральская революция.

В 1917 г. Дзержинский активно включается в работу МК РСДРП, в июле переезжает в Петроград, где его избирают членом ЦК РСДРП, затем он входит в Секретариат. В октябре Дзержинский входит в состав Военно-революционного центра, затем в состав Исполкома Петроградского Совета, 25 октября активно участвует в вооруженном восстании, обеспечивая взятие красногвардейцами Главного почтамта. Он участвует в работе II Всероссийского съезда Советов, где избирается членом Президиума ВЦИК. 7 декабря Дзержинский назначается председателем ВЧК и развертывает беспощадную борьбу с контрреволюцией и саботажем. В 1918 г. Дзержинский раскрывает несколько крупных контрреволюционных заговоров, с риском для жизни лично участвует в подавлении мятежа левых эсеров, в сентябре переезжает на работу в Москву. Он не знает сна и отдыха, по целым неделям не покидает своего кабинета. В марте он входит в состав Оргбюро ЦК РКП(б), ВЦИК утверждает его народным комиссаром внутренних дел РСФСР. Дзержинский организует работу разведки, уголовного розыска.

В феврале 1920 г. он становится председателем Главкомтруда, в мае-июле борется с бандитизмом и кулачеством на Украине, затем выезжает на Западный фронт, где участвует во временном Революционном комитете Польши. После отступления Красной Армии он вновь в Москве. Его кипучая деятельность не знает границ. Он руководит Московским комитетом обороны, участвует в организации пограничных войск, поднимает знамя борьбы с детской беспризорностью и в 1921 г. становится председателем Детской комиссии при ВЦИК, налаживает ее работу и оставляет этот пост в 1923 г. Он посещает детские дома и трудкоммуну № 1 при ВЧК в Болшеве.

С апреля 1921 г. неутомимый Дзержинский сочетает руководство ВЧК и НКВД с постом наркома путей сообщения. Он быстро наводит порядок на транспорте, учась по ходу дела, организует перевозки продовольствия и топлива, помощь голодающим Поволжья, борется с дороговизной, канцелярской волокитой, взяточничеством и пьянством на транспорте. 30 декабря 1922 г. участвует в работе I Съезда Советов СССР, где избирается членом ЦИК. Теперь его деятельность разворачивается во всесоюзном масштабе. Оставаясь председателем ОГПУ, заменившей ВЧК, он сочетает пост наркома путей сообщения и члена Совета Труда и Обороны. Несмотря на ухудшение здоровья, в 1924 г. он становится председателем Высшего совета народного хозяйства (ВСНХ). Под его умелым руководством завершается восстановление экономики, разрушенной в ходе Гражданской войны. На партийных конференциях он последовательно отстаивает ленинские позиции. 20 июля 1926 г. на пленуме ЦК ВКП (б) произносит яркую речь, разоблачающую троцкистко-зиновьевский блок [1], после которой скоропостижно умирает от инфаркта.

Казалось бы, перед нами жизнь великого человека, отдавшего все силы за счастье людей, истинного партийца-ленинца [2], “рыцаря революции” без страха и упрека, “железного Феликса”, благодаря которому было покончено с контрреволюцией, талантливого организатора-хозяйственника, наладившего работу советской экономики, гуманиста, стоявшего у истоков борьбы с детской беспризорностью.

       Дзержинский о себе

Интересно почитать дневники, письма и речи Дзержинского. Его “дневник заключенного”, который он вел в Варшавской цитадели в 1907-1908 гг., производит тягостное впечатление. Там описывайся будни узника в одиночке, который перестукивается с соседями, нервничает порой на допросах. Дзержинский возмущается заковыванием заключенных в кандалы, суровыми приговорами, побоями, казнями, предательствами среди членов Польской социалистической партии (ППС). Однако при внимательном прочтении понимаешь, это относится к террористам ППС, за которыми числятся налеты, грабежи и убийства. К Дзержинскому, который такую тактику не поддерживает, относятся корректно, хорошо кормят. Вообще, из всех тюрем, где он сидел, физически тяжелые условия, судя по письмам, дневникам и воспоминаниям друзей, были только в Орловской губернской тюрьме, а в Ковно, где Дзержинского якобы избивали, он “имел все необходимое даже в большем количестве, чем на воле”.

В письмах к старшей сестре Альдоне Булгак Дзержинский много пишет о любви и сострадании к людям, особенно к обездоленным детям: “Только детей как жаль!.. Я страстно люблю детей...”. Он пишет: “Я всей душой стремлюсь к тому, чтобы не было на свете несправедливости, преступления, пьянства, разврата, излишеств, чрезмерной роскоши, ...чтобы не было угнетения, братоубийственных войн, национальной вражды... Я бы хотел обнять своей любовью все человечество, согреть его и очистить от грязи современной жизни...”

Письма из Женевы полны лирическими описаниями пейзажей, сентиментальными воспоминаниями о детстве в Дзержинове, краткими упоминаниями о работе. Дзержинский осуждает ложь и лицемерие, размышляет о порочности буржуазной семьи. Письма к жене Софье Сигизмундовне (Зосе) полны любви к ней и сыну, заботой о маленьком Ясике, которого Дзержинский называет “мое солнышко”.

Однако не только любовью пронизаны письма Дзержинского, но и ненавистью к существующему строю, к богатству одних, которое, по его мнению, является причиной нищеты других. Он мечтает низвергнуть это общество, чтобы построить жизнь по собственным идеалам. В письмах ярко выражен воинствующий атеизм Дзержинского, который в детстве был религиозен и даже мечтал стать священником. Альдона оставалась верующим человеком и считала Феликса “заблудшим”. Он пишет ей: “Мне не нужно успокаивать вашей верой свою душу и свою совесть... ибо я здесь, на земле, нашел счастье... Я ксендзов [3] проклинаю, я ненавижу их... Я борюсь с ними не на жизнь, а на смерть, и поэтому никогда не пиши мне о религии, о католицизме, ибо от меня услышишь лишь богохульство...” Сильная энергия разрушения заключена в этих словах.

В 1918 г. в письмах к жене в Швейцарию Дзержинский пишет: “Я нахожусь в самом огне борьбы... Мысль моя заставляет меня быть беспощадным, и во мне твердая воля идти за мыслью до конца... Гражданская война должна разгореться до небывалых размеров, ... и моя воля - бороться и самому быть беспощадным...” “А здесь танец жизни и смерти - момент поистине кровавой борьбы, титанических усилий...”

В апреле 1919 г. на тревожное письмо сестры Альдоны, потрясенной страшными картинами войны и кровавой репутацией любимого брата, Дзержинский отвечает: “Я остался таким же, как и был, хотя для многих нет имени страшнее моего. Любовь сегодня, как и раньше, все для меня... Меня ты не можешь понять. Солдата революции, борющегося за то, чтобы не было на свете несправедливости...”

Казалось бы, эти письма характеризуют Дзержинского как стойкого и последовательного борца за светлое будущее, но когда понимаешь, что за словом “беспощадный” стоит “красный террор”, а другими словами, государственный терроризм со всеми ужасами репрессий и массовых убийств мирного населения, попрания общечеловеческой морали, образ “рыцаря революции” покрывается кровавыми пятнами.

       Дзержинский глазами друзей

Наибольший интерес вызывают публикации конца 1920-х гг., когда воспоминания друзей не были еще гладко “причесаны”. В биографии, составленной в 1929 г. соратником и давним другом Дзержинского Феликсом Коном, любопытны такие эпизоды. По словам самого Дзержинского, в детстве он был настроен националистически, “мечтал о шапке-невидимке, чтобы, став невидимым, уничтожить всех “москалей”. Из этой книжки мы узнаем, что сначала Дзержинский “работу в массах сводил к экономической борьбе, и только в последствии, уже в ссылке, стал на путь Ленина”, а не сразу, как сказано в официальной биографии. В Ковно он был выдан полиции вовсе не провокатором, а просто молодым неподготовленным рабочим, которому неосторожно дал нелегальную брошюру.

У Дзержинского были актерские способности. При побеге из Верхоленска, он с товарищем едва не утонул в реке и ловко разыграл сочувствующих ему крестьян, представившись купцом: крестился, молился, воздавал хвалу Господу за спасение. Вот где пригодились Дзержинскому детские воспоминания! Потом он язвительно подтрунивал над наивными крестьянами.

Другой эпизод свидетельствует о том, что Дзержинский обладал даром психически влиять на людей. Во время переезда из Варшавы в Орел в 1914 г. заключенные пели революционные песни, за что их лишили пайка. Требования к конвою остались безрезультатными. По настоянию Дзержинского пришел начальник конвоя, который заявил, что если они будут протестовать, то он прикажет в них стрелять. Распахнув рубашку, Дзержинский крикнул: “Мы не боимся ваших угроз! Стреляйте, если желаете быть палачами!” “Это было сказано с такой внутренней силой, что начальник остолбенел... Воцарилось гробовое молчание... Глаза начальника встретились с метавшими молниями глазами Дзержинского. Это была своего рода бескровная дуэль. Начальник отвернулся и ушел из вагона. Час спустя нам были доставлены хлеб, селедка и махорка”.

В сборнике “Страж Октября”, вышедшем в 1926 г. сразу после смерти Дзержинского, опубликованы статьи его ближайших друзей по работе - Рыкова, Петерса, Радека и других. Александр Рыков называет Дзержинского “личностью, выточенной из одного куска”, подчеркивает целостность его натуры. Яков Петерс, сподвижник Дзержинского в ВЧК, передает поражающую цинизмом фразу Ленина: “Когда умирает человек, его хоронят, зарывают глубоко в землю, иногда посыпают известью, чтобы труп не вонял, а перед нашими глазами умирает целое общество, оно остается на поверхности, его никто не зарывает, это умирающее общество своей вонью заражает иногда слабых, кто к нему прикасается”. Дзержинский не был слабаком, в отличие от некоторых своих товарищей.

“Даже коммунистов не всех, кого намечали, удавалось вовлечь в работу ВЧК, - пишет Петерс, - ...неприятно было идти на обыск, видеть слезы на допросах, особенно тем товарищам, которые сами еще недавно были на допросах у жандармов и полиции... И Дзержинскому немало приходилось уговаривать товарищей идти на работу в ВЧК”. В другом месте Петерс рассказывает, что когда осенью 1918 г. некоторые коммунисты, не одобрявшие жестокость ВЧК по отношению к населению, “в печати и на собраниях стали выступать против ВЧК, говоря, что наступила пора ограничить права ВЧК в области непосредственной расправы, - тов. Дзержинский глубоко возмущался...”

Старый сподвижник Дзержинского Карл Радек так передает слова “железного Феликса”: “ЧК должна защищать революцию, даже если меч ее при этом случайно попадет на головы невинных”. Однако во время террора “карающий меч” опускается на головы невиновных вовсе не случайно, а закономерно - в целях устрашения. Само слово “террор” означает “страх”, “ужас”.

“Тем, кто знал Дзержинского, известно, как нелегко давалась ему его беспощадность, - пишет Радек, - ... И только глубокое убеждение в том, что всякое мягкосердечие может причинить бедствия и страдания миллионным массам позволяло ему опускать непоколебимо меч революции... Разрушение и насилие было для него только средством, а само существо Дзержинского - это была глубочайшая тоска по строительству новой жизни”.

Эта фраза раскрывает причину того, почему чувствительный мальчик, который не мог обидеть даже кошку и мечтал стать священником, превратился в беспощадного и безжалостного “железного Феликса”. В нем с детства жила ненависть ко всему, что, на его взгляд, было причиной несправедливости - богатству, эксплуатации, религии... А ненависть - сила разрушительная, она прежде всего растлевает душу. Созидательного пути Дзержинский не видел. Сначала он потерял веру в Бога и стал ненавидеть священников. А “без Бога все позволено”, как писал Достоевский. Поэтому все, кажущиеся плохим, можно разрушить для достижения счастья в собственном понимании, не считаясь со средствами. Ради этой благой цели можно лукавить, обманывать, брать заложников и убивать, даже если “случайно” это будут невиновные: женщины, дети, старики, поскольку. наказания для облеченного сильной властью на земле нет, а Божьей кары якобы не существует. Несправедливый мир Дзержинский вместе со своими соратниками уничтожал еще большей несправедливостью, искоренял страдания, причиняя еще большие страдания и смерть миллионам своих соотечественников. Любя людей вообще, он ненавидел дворян, буржуазию, духовенство, казачество, настороженно относился к крестьянам, не считаясь с тем, что и они все люди, и они имеют право на жизнь и счастье, а не только пролетарии. Поистине, “дорога в ад выстлана благими намерениями”.

1. В действительности это были разногласия по хозяйственным вопросам.
2. Отмечено лишь два серьезных расхождения Дзержинского с Лениным: по национальному вопросу он не хотел “самоопределения вплоть до отделения” наций, а также был против Брестского мира с Германией в марте 1918 года.
3. Ксендз - католический священник. По иронии судьбы в отрочестве Дзержинский мечтал быть ксендзом, даже заставлял своих братьев и сестер молиться. От этой стези его отговаривали и мать, и духовник.

Продолжение этой работы см. здесь:
http://proza.ru/2008/08/29/16
http://proza.ru/2008/08/29/18