О смысле

О СМЫСЛЕ ИСТОРИИ ФИЛОСОФИИ


1.МАЛЕНЬКАЯ ИСПОВЕДЬ (вместо ВВЕДЕНИЯ).
       
1.
       Отчаявшись после многочисленных, долгих и мучительных, попыток облечь в наукообразную форму несуществующую мысль «на заданную тему», я решила просто отказаться от этого, очевидно бессмысленного, занятия и прямо взглянуть в глаза мысли существующей, которая все время моих псевдофилософских мучений продолжала сидеть где-то в самых глубинах моего «я» и с тупым упорством выбрасывать на поверхность сознания только одно слово – «зачем?».
       
       Я решила пойти ей навстречу и попытаться понять, что же стоит за этим «зачем?». То есть, можно сказать, решилась на «антифилософский» шаг, если принять за основу сформулированное в брошюре «Все, что Вы хотели бы знать о философском факультете УрГУ…» , (которую, наверное, можно считать основной установкой факультета) отличие мышления философа от мышления обычного человека-непрофессионала. Я признаю свое поражение, отказываюсь от своей «философской» воли, способности управлять течением своей мысли, и отправляюсь за мыслью туда, куда она хочет. Чтобы понять…
       Что?
Причину ее настойчивости, источник беспокойства?
За этой настойчивостью стоит Нечто, которое не позволяет мне уйти от Него, занявшись чем-либо другим.
       
       Итак, посмотрим в глаза тысяче «зачем?»…
       Первое, ближайшее «зачем?» - зачем я пишу вот эту, конкретную работу? Это вопрос о смысле. Какой смысл в этой работе, кому и зачем она нужна? Если смотреть в лицо «мысли существующей», то она не нужна никому – по-настоящему. Ученическая работа по истории философии, возможность сдать экзамен в виде реферата, которую я выпросила для того, чтобы избежать устного экзамена, потому что моя память не в состоянии удерживать прочитанные труды корифеев философии, даже если я их самым тщательнейшим образом проштудировала и законспектировала. Доказательство проделанной работы, то есть моей ученической добросовестности, у меня есть – конспекты. Таким образом, в моей библиотеке труды данных мыслителей в рукописном варианте имеются, и я в любой момент могу к ним обратиться. Но в моей памяти остается только Имя и Дух автора. Имя – на уровне сознания, а Дух – скорее где-то на вегетативном. Или в крови – но не в сознании. Содержание же произведений стирается почти мгновенно. В случае необходимости оно может «всплыть» откуда-то, и даже очень четко – но эта «необходимость» определяется не мной, во всяком случае, не моей сознательной волей. Ключ к моей памяти хранится не у меня. Он где-то там же, где и память о Духе. Что это значит? Я не хозяйка своей памяти? Она принадлежит не мне? Пока это вопрос без ответа, но найти этот ответ – и есть самая актуальная проблема моя на сегодня, так как в нее упираются многие проблемы, от которых зависит уже само существование. Пожалуй, правоверный атеист-материалист здесь насторожится – мистикой запахло… Попробуем пока обойтись без нее, и найти чисто рациональное решение проблемы.

       Почему память отказывается воспринимать содержание философских текстов? Раньше для меня такое чтение было легко и интересно, сегодня – мучительно и непосильно. Почему? Можно, конечно, ограничиться медицинским диагнозом, сведя генез развития патологических изменений к механическим травмам мозга, обменным процессам, прочим физиологическим причинам, возрасту и т.д., и на этом поставить точку, которая будет извинять умственную ущербность пациента.

       Но, поскольку диагноз далеко не уникальный, можно точку не ставить, а взять описанную ситуацию в качестве темы, и провести тщательное научное исследование на стыке медицины и философии, в процессе которого могут родиться интересные и для философии, и для медицины наблюдения и выводы. Наверное, не слепой случайностью и не совпадением объясняется обращение психиатров к философии (и наоборот) в 20 веке. Достаточно вспомнить такие имена, как З.Фрейд, К.Г.Юнг, К.Ясперс, Р.Моуди. Есть имена и не такие громкие, но достаточно известные благодаря своей практике, которая в принципе тоже доказывает существование связи между медициной и философией. Например, С.Н.Лазарев, Луиза Хэй… Список можно продолжить. Думаю, все это говорит о том, что в психиатрии «зарыта» какая-то большая философская «собака». И наоборот.

       Казалось бы, какое все это имеет отношение к истории философии в рамках учебного курса? Стоит ли здесь углубляться во все эти дебри? Оставим и этот вопрос без ответа – пока. Пойдем дальше.

2.

       В чем смысл экзамена вообще, и экзамена по истории философии, в частности?
       Пожалуй, для не очень успевающего студента более «некрасивый» вопрос придумать трудно. Явная самозащита «двоечника», попытка переложить на кого-то или что-то свою лень и неспособность. Но, как сообщил на лекции по социальной феноменологии С.А.Никитин, каждый новый голос в философии в 20 веке начинает с постановки «неудобного» вопроса. Речь шла о Гуссерле. Отмечалось, в частности, что в своем радикализме, внимании к вопросам, в том числе и «неудобным», феноменология Гуссерля близка к психоанализу Фрейда. Не проводя параллели в отношении «нового голоса», хочу согласиться с автором мысли в том, что это является важным моментом. За этим стоит нечто существенное. Какой-то ПОВОРОТ.
       В данном случае можно присоединиться и к Гуссерлю, и к Фрейду в отношении метода.
       Почему вопрос считается «неудобным», Фрейд прекрасно объяснил, так же, как и последствия такого вытеснения. Его теория не выходит за пределы сексуального. Но его метод вполне приложим и к сфере интеллектуальной, где также существуют свои «табу» и свои нормы. Поставить «неудобный» вопрос вслух – значит нарушить «незыблемые» правила хорошего тона, переступить «табу». Оставить его в «темной комнате» вытесненного бессознательного – обеспечить себе невроз. Обнажить, проговорить вытесненное – освобождение, катарсис. Для «больного». А для тех, кем охраняется святость, неприкосновенность «табу»? И для ТОГО, ЧТО за его пределами?
       Но попробуем ответить на неудобный для студента вопрос. В чем смысл экзамена вообще, и по истории философии, в частности? Проверить уровень, глубину «знаний», студента, количество и качество их?
       Что понимается под «знанием» в данном случае?
Можно развить эту мысль до предела – и уничтожить все смыслы познания, придя в конечном счете к обоснованию библейского запрета есть плоды с древа сего… Чем вполне успешно занимаются многие современные философы и целые философские направления. Постмодернизм, экзистенциализм, деструкция, деконструкция и т.д. и т.п. На первый взгляд, это тоже философская честность - стремление к максимальной точности, чистоте, строгому анализу, научности и т.д. Но в конечном счете эта честность и точность оказывается разрушительной. Герменевтика доказывает невозможность восприятия текста, адекватного заложенному в него автором – то есть, отсутствие «общего знаменателя» у автора и читателя, на почве которого возможно было бы понимание, то есть – принципиальную его (понимания) невозможность. П.Фейерабенд доходит до идеи необходимости отделения науки от государства, желая таким образом уберечь свободных граждан от диктатуры науки и ее «авторитетов». Разве это не доказательство банкротства познания вообще и недопустимости навязывания каких-либо «образовательных программ» свободной личности? Но и это благое намерение (защиты личности) в пределе – разрушение целостности общества, а затем и разрушение личности – через разрушение основных ценностей – деструкция сознания и т.д. Просто – «почва уходит из-под ног»…
       Мне кажется, Малкольм в работе «Мур и Витгенштейн о значении выражения «я знаю»» хорошо показал, что существует предел сомнений, за которым стремление к научной точности, «чистоте» и т.д. уже переходит в разрушение самых основ сознания и существования. Уничтожается сама возможность связи между личностями, между поколениями, культурами и т.д.
Нет критериев истинности, под сомнением сама возможность какого-либо «знания» в принципе… Если так, то какое же «знание» может оцениваться у студента? Каковы критерии оценки, что проверяется?
       Далее, если принять за «истину» отсутствие истины и прочие новейшие «достижения» современной философии, то прямым выводом из них является бессмысленность «образования» и следовательно, существования образовательных учреждений. Право на жизнь оставляется только «стихийному», «домашнему» философствованию, и каждый любитель- искатель истины должен начинать с нуля. Что в итоге? Каждый человек – вечная табула раса ? Вечное интеллектуальное младенчество человечества? Или это уже старческое «впадание в детство»?
       Как можно оценивать степень продвижения в никуда?
О каком «уровне» может идти речь? Или, может быть, проверяется объем механической памяти, ее способность вмещать «информацию» без систематизации, – поскольку для систематизации критерии необходимы, хотя бы условные, относительные, какая-то «базовая» система ценностей. Полное отсутствие их – это распад мышления, уничтожение самой способности мышления. Расстройство памяти и восприятия – один из симптомов, являющийся следствием уничтожения системы ценностей.
       Моя память отказывается играть роль магнитофонной ленты, которой безразлично, что записывать и в какой момент воспроизводить.
       Снова тупик.


3

       Философию я понимаю не как «любовь к мудрости», а как стремление к истине, остановить которое человеческая воля философа не властна.
       Какая может быть любовь к мудрости, когда она несет с собой больше скорби, чем радости, больше опустошает, чем обогащает, лишает человека возможности просто жить, превращает в какое-то орудие…
       Поиск истины – одной-единственной, истины спасающей, истины, которая есть источник жизни – вот что заставляет продолжать ползти к ней даже тогда, когда силы уже оставили тебя…
       А разве может быть спасением «полуправда», даже очень изящно оформленная? Одна маленькая ложь во имя «практической необходимости» (т.е. во имя выживания, вроде бы) тянет за собой другую… И ты уходишь все дальше и дальше в направлении прямо противоположном желаемому.
       Я с каждым словом, особенно написанным, связана физически. Философия для меня – не профессия. Диплом – не стимул. Хотя я вполне осознаю значение его наличия для твоего социального статуса, карьеры, оплаты труда и т.д. и т.п., и было бы лукавством сказать, что перечисленные «практические ценности» не имеют для меня никакого значения. Но моя память и работоспособность, способность писать, не подчиняются моему «практическому здравому смыслу. Может быть, потому, что все перечисленное – это тоже смысл, но смысл внешний, навязываемый обществом, и он противоречит какой-то моей внутренней программе. Думаю, к данной ситуации вполне приложимо гумилевское понятие «химеры» , когда контакт несовместимых ментальностей и т.д. в одной системе приводит в конечном счете к аннигиляции ее. У него речь идет об этносах, но если рассматривать человека как систему, то все взаимосвязи этнические можно проследить и здесь. Две (или более) противоположных установки (парадигмы) в одном сознании ведут к его разрушению.
       Я не «прохожу», а всем существом своим проживаю вечные
Философские проблемы на протяжении всей жизни. Почему же именно историю философии я не в состоянии удерживать в памяти? В чем заключено «табу», которое отбрасывает назад и отключает мой разум при приближении к опасной черте? Что мне мешает двигаться в направлении, определенном учебными программами, образовательными стандартами, учеными советами?
       Я стою у какого-то ПРЕДЕЛА.
       У какого?

4
       Но какое отношение к истории философии имеют мои личные проблемы, что дает мне право утомлять кого бы то ни было еще одной «экзистенцией»? Встреча с ней может пробудить спящие глубины «неофита», но философу-профессионалу, перед чьим умственным взором уже прошли множество стройных философских систем и откровений, результатов тысячелетних человеческих поисков истины, вряд ли откроет что-то новое. «В то же время экзистенция, как истинное бытие индивидуальности, тесно связана с трансценденцией – выходом за собственные пределы. Для нерелигиозных экзистенциалистов это выход к ничто, для религиозных – путь к Богу.»
       Если каждая «индивидуальность» начнет фиксировать свою «экзистенцию» и дарить ее миру, ни одна сверхгениальная голова не в состоянии будет эти излияния вместить, и вряд ли это что-то существенно прибавит к уже существующей сумме откровений и «знаний» о том, куда выводит «трансценденция», накопленных на протяжении веков.
       Если же это имеет смысл только для меня – зачем писать? Для себя достаточно подумать.
       Мой путь к Богу – только мой. Он описан в другом месте. То. что я открыла для себя в результате этого пути, изменило жизнь, окрылило, подарило причастность вечности, избавило от чувства одиночества песчинки, стынущей от холода мертвой дурной бесконечности. Такое открытие невозможно было просто оставить в себе. Ты чувствовал себя обязанным подарить его миру… Эти неопубликованные рукописи и привели меня на философский факультет УрГУ. Где и обнаружилось, что миру все это давно известно. Таким образом, от этого груза – долга перед человечеством – университет меня освободил, и от мук по изобретению «велосипедов» и «колес» - тоже.
       Но – и опустошил . Убил МОЕ ЧУДО, снова превратил меня в «ничто», в одну из тьмы рыдающих «двоечников», бегающих с «хвостовками» за преподавателями и со слезами на глазах объясняющих свое отвращение к логике в силу «оригинальности» своего мышления, тогда как «любой человек в здравом уме в состоянии воспринимать логику». Эта «посылка», запущенная преподавателем в одном из упражнений на семинарах, стала чем-то вроде «компьютерного вируса», благодаря которому моя память «сбросила» всю накопленную информацию, и на экране сознания остались только бессмысленно рассыпанные буквы, случайные обрывки слов и фраз… Потому что я – одна из этих рыдающих попрошаек. Я не в состоянии воспринимать мертвые формулы, за которыми не стоят живые образы. Им не за что «зацепиться» в сознании. У меня физическое отвращение к этим формулам. У меня другая система символов для обработки и систематизации информации. А поскольку я не
 в состоянии воспринимать формальную логику – значит, я – человек не в здравом уме? Что. В таком случае, понимается под «здравым умом»?
       Переступить через это из «практических соображений» и «выплакать» себе фиктивную тройку оказалось свыше моих сил. Я заболела. Тогда и начались проблемы с памятью и пр.
       
       Право говорить об этой «личной» проблеме мне дает факт существования этих рыдающих «толп», пытающихся доказать преподавателю наличие связи между типом мышления и способностью к логике. Это тоже не ново, и расписано в словарях. Трагедия в том, что способность к формальной логике уравнивается со способностью к философии, если положительная оценка по логике является необходимым условием для права заниматься философией и даже просто права прослушать полный университетский курс по данной специальности.
       
       О какой «свободе мышления», правах индивидуальности в ее интеллектуальных поисках, «плюрализме мнений» и прочих демократических установках – которые вроде бы сегодня декларируются в качестве официальных, государственных – может идти речь, в таком случае?
       Еще одна «точка распада». Абсурд. Взаимоуничтожение. Аннигиляция. Химера…
5

       Но поскольку я в философии «никто, ничто, и звать никак», и толпы маленьких «двоечников» за спиной веса моему мнению не прибавляют, то обратимся к мнениям «корифеев».
       Выбор авторов, о которых пойдет речь, не представляет никакой системы. Пять имен заданы преподавателем, причем по каждому произведению поставлен конкретный вопрос. Два других выбраны мной, но выбор произведения определился возможностями библиотеки в тот момент, когда я имела возможность туда обратиться, – что также в настоящее время зависит не от меня. То есть, можно сказать, что это не выбор, а еще один набор случайностей. Не случайно только то, что данные авторы не принадлежат к одному времени. Все фигуры принадлежат разным эпохам. И каждая из них в отдельности, конечно, не может определять всю свою эпоху.
       По каждому имени я должна была написать отдельную работу, где требовалось показать знакомство с автором, умение работать с текстом. Объем – 20 страниц. Задания искать между ними общее, какую-то связующую нить, не было. Она возникла сама, и совершенно неожиданно «переплелась» с моими сомнениями.
       Ни одно из произведений я не читала с увлечением. С трудом, неоднократно возвращаясь к прочитанному и тут же забытому, глаза «ползли» по страницам; ум напряженно старался удержать смысл – а где-то в глубине (там же, откуда идут «зачем?») сидело ощущение, что все это я знаю, и что «все они» говорят одно и то же, только каждый придумывает свой язык для обозначения этого «одного и того же»;и каждый раз, чтобы вникнуть в тот же смысл, нужно учить новый язык…
       Но где-то там, в глубине, под гнетом этих ощущений, шевелилась большая и тяжелая НОВАЯ МЫСЛЬ, рождающаяся из суммы разных взглядов на это «одно и тоже».
       А потом обнаружилось, что она, по сути, тоже стара, как мир. Но…
       Вот ради этого «НО» я и пишу.







2.ДИОНИСИЙ АРЕОПАГИТ.
МОЛЧИ, ЧЕЛОВЕК?

1.
       Один из «неудобных» моментов, мешающих говорить искренне – это общее мнение по поводу такого правила «хорошего тона», или достоинства, как «скромность»,или знание «своего места» в неписаной иерархии. Хороший ученик должен слушать, а не говорить; принимать мудрое слово Учителя, а не пытаться «подарить» свое. Хороший ученик – это табула раса. …Иначе говоря, «я» в устах ученика - неприлично. Сегодня право на публичное произнесение «я» имеет только Большой – Ученый, Философ; некто, имеющий Имя… Исповеди, мемуары также представляют интерес только тогда, когда Имя уже признано (если не считать интереса близких и врачей по отношению к откровениям человека с «проблемами» - но в данном случае я имею ввиду другой интерес). Но ведь этот Некто с Именем сначала тоже был Никто, который просто думал и говорил… Просто слушал Нечто в себе и фиксировал на бумаге плоды ВСТРЕЧИ этого Нечто с …?
       Для того же, чтобы тебя не заподозрили в преждевременной мании величия, нужно позаботиться о своей репутации скромного человека, хорошего ученика и т.д. – то есть соблюсти это незыблемое правило, и при этом ухитриться выразить свою мысль. Нужно сделать какой-нибудь обходной маневр, вроде высказывания о самом себе в третьем лице -«автор» и т.п., и постоянно помнить об этом – отвлекая энергию, предназначенную на развитие мысли, на поддержание приличного «имиджа». Но ведь мысль-то все равно моя (если она, конечно, есть) – как ни обходи этот неприличный факт: если я берусь за перо, значит, я смею мыслить и говорить. Если же я пишу только для того, чтобы пересказывать чужие мысли – стоит ли напрягаться и отнимать свое и чужое время? Не проще ли будет потенциальному читателю обратиться к трудам перечисленных авторов, а мне ограничиться списком прочитанной литературы? Да и этим стоит ли заниматься? – достаточно посоветовать заинтересованной личности поступить в УрГУ и послушать лекции специалистов, или пойти в библиотеку…
Но для того, чтобы иметь такую возможность удовлетворить свою жажду знаний, ты должен сдавать экзамены…
       Под сорок лет человек уже не табула раса. Трудно в этом возрасте быть примерным учеником, пытаясь задавить свой жизненный опыт, когда он то и дело «подает голос», выдавая на поверхность какие-либо свои возражения и сомнения, принимая самое активное участие в «сортировке» поступающей информации. Сознание находится как бы на ГРАНИЦЕ, между двумя мирами – практики и теории. В этом есть своя «выгода», но есть и трудность: права говорить ты еще не имеешь, а просто слушать уже не можешь. «Выгода» же состоит в том, что ты можешь видеть ВСТРЕЧУ этих двух миров, что дает возможность попытаться отследить МОМЕНТ ВОПЛОЩЕНИЯ, превращения НИЧТО (теории, идеи) в НЕЧТО (практику, существование), становления.
       Но успеть уловить этот «микроскопический» момент, ускользающее от взгляда мгновение – это увидеть наивеличайшее в наимельчайшем: сотворение мира, зарождение жизни. Это трудно. Трудно даже заметить эту секундную вспышку осознания, которая меняет (рождает) следующий момент – и еще труднее зафиксировать ее в мысли, передать словом другому – слушателю, читателю.
       Но к чему такие длинные предисловия? Исписав столько страниц, я только пытаюсь приблизиться к предмету моей мысли… Мысли о «зачем?»… Что я пыталась сказать?..
1. Разрешите мне забыть о моем «ученичестве» - факт, что тебя «оценивают», напоминание о том, что ты никто и ничто, мешает просто думать и говорить.
2. Отчет о проделанной учеником работе прост: я не прочитала и половины заданных авторов, по причинам, от моей воли и добросовестности не зависящим.
То же, что прочитала, приходилось не конспектировать, а полностью переписывать (текст или его отдельные главы) – чтобы не потерять контекст, потому что я тут же забываю прочитанное и записанное. Это можно назвать (почти) автоматическим письмом: через глаза и руку – на бумагу, минуя память. Конспекты лекций (почти стенограммы) – то же самое, только путь на бумагу несколько иной: уши – рука – бумага.
       Но порой вдруг какая-то внутренняя вспышка (эмоциональный удар) освещала какую-либо встреченную мысль – и родившее эту мысль Имя врезалось в память.

       Одно из таких имен – Дионисий Ареопагит.
       ЧТО вырвало его из потока информации?
       Попробую понять.




2.

       Итак, ЧТО выделило имя Дионисия Ареопагита из потока «информации» - потока сообщений, которые проходят перед умственным взором, не обязывая воспринимать их? ЧТО заставило (на мгновение!) проснуться спящее сознание и выделить это имя?
       Фрагмент конспекта лекции:
«Этот корпус («Ареопагитик») в первую очередь выдвигает идею двух путей богословия: 1) катафатический – положительный, апофатический – отрицательный. Автор считает, что это два связанных пути. Как дыхание одновременно двумя легкими… Первый путь – путь положительных высказываний о Боге, воспевание Бога. Второй – путь отказа от говорения слов о Боге, приписывания Ему свойств и прочее… Причина – следствие…Катафатический путь – в следствии сохраняется след Причины. Это мы приписываем и Богу в виде имени Божия. Каждое имя – символ. Символ открывает… не полностью, а прикровенно… «Об именах Божиих» - катафатический путь… «Мистическое богословие» - очень короткий трактат…открывает суть апофатического пути –
я отказываюсь Богу давать имена. Причина – Бог-Творец не может быть похож на свои следствия, на следы в падшем мире…
       Тогда я НИЧЕГО не могу о Причине сказать.
       !
       Я прихожу к МОЛЧАНИЮ.
       1.Отказ от чувств.
       2.Отказ от разума.
       3.Божественный Мрак – ослепительный, сияющий Мрак.
       Полный отказ от рацио –
       иррациональный шаг.
       И ПОЛНОЕ МОЛЧАНИЕ!»

       Вспышка! УЗНАВАНИЕ! Душа отозвалась на знакомое переживание, заключенное в услышанном слове. Личная значимость информации…
       Я прихожу к молчанию… ПОЛНОЕ МОЛЧАНИЕ…
       Вот – ответ.

       Сейчас, когда я должна говорить, рассуждать, анализировать – я не могу говорить. Я не хочу говорить… Я достаточно много узнала для того, чтобы понять, что я ничего не ЗНАЮ. И, судя по обстоятельствам моей жизни в последние годы, в чем-то я сильно ошиблась, – потому что я знаю по опыту, что твои мысли каким-то образом определяют внешние (не зависящие от тебя..?) обстоятельства, которые встретятся тебе на пути… Очевидно. Я ошибаюсь, если обстоятельства не дают мне идти дальше…Что-то мешает мне говорить (и писать). Наверное, я запуталась – и поэтому не имею права говорить, пока не разберусь… Но я должна что-то говорить – ради «отчетности», чтобы иметь право слушать дальше… То есть я должна говорить то, чего не думаю. Надуманная проблема? Твоя «точка зрения» никому не требуется – достаточно просто, без оценок, пересказать «пройденный материал»?
Но даже для того. чтобы просто запомнить услышанное, я должна иметь хоть какую-то «точку зрения» в качестве опоры, с которой я могла бы видеть «картину мира», чтобы соглашаться или возражать встречным «мнениям», откладывать их «направо» или «налево» в своем «хранилище» информации…
       Бессмысленный калейдоскоп чужих точек зрения – хаос, в котором я не могу разобраться. Ни одну из них я не могу принять в качестве опоры. Почему я должна предпочитать какую-то одну какой-либо другой? Критериев нет. Сознание рассыпается…
       Опора может быть только внутренняя. И эта внутренняя опора – не «точка» зрения. Продолжая аналогию со зрением физическим, можно и умственное зрение разделить на соответствующие зоны: точка зрения - взгляд конкретный, на нечто «здесь и сейчас», максимум концентрации, точности, подробностей, нечто в «фокусе» внимания, интереса, объект в «фокусе» сознания; поле зрения – сознание бодрствующее, «дневное», рацио; боковое зрение – состояние транса, «сумеречное», «просоночное», сознание между сном и бодрствованием, рациональным и иррациональным; периферическое зрение –бессознательное, иррациональное, - присутствующее, но не осознаваемое…
       Это «Нечто» внутри меня забилось в своих глубинах так, что сердце как будто стало огромным, как большой колокол. Оно, казалось, сейчас разнесет грудь своим «боем», а тело будто онемело, стало «ватным», подтверждая: да, истинное «слово» для меня сейчас – это МОЛЧАНИЕ… Я пришла к молчанию… Любое слово сейчас – фальшь. Но я должна говорить… это «долг» «внешний», но обойти его невозможно… Мое положение фальшиво. Остаться верным истине сейчас можно только одним способом – уйти. Молча уйти и тем сохранить свою цельность, целостность.
       Но почему я не могу уйти и прекратить эту пытку?

       Дионисий Ареопагит… Я должна прочитать его. Там, наверное, есть ответ.


3.

       Очень короткий трактат «Мистическое богословие» я не нашла. Библиотека могла предложить только одну книгу , содержащую одно из перечисленных произведений – «Божественные имена», и несколько писем: послание к Тимофею, письмо Гаю Монаху, письмо Дорофею Диакону.
       Но когда я приступила к чтению очаровавшего меня Дионисия, первой реакцией было… разочарование. «Магия» точных, пронзающих сердце слов, их музыка и ритм, исходили не от Дионисия, а от… Сергея Петровича Пургина, излагавшего суть «Ареопагитик» своими словами.
       Но поскольку и на лекциях Сергея Петровича отмечалось, что «важность этого корпуса очень велика, особенно для восточного богословия», говорилось, что «Ареопагитики» принимаются и восточным и западным богословием»..; и в объявлении отца Леонида Лутковского к взятой мною книге говорится о мистической традиции восточно-христианского богословия, покоящейся на ФУНДАМЕНТЕ сочинений крупнейшего мыслителя…Дионисия Ареопагита, о его влиянии на развитие западной философии и т.д. – то сам этот факт уже обязывал двигаться дальше, независимо от наличия или отсутствия собственного интереса. Потеряв эмоциональный заряд и сердечное волнение на первых же страницах, я потихоньку «поползла» дальше, как бесстрастный «исследователь».
       В «фокусе» умственного зрения был трактат «О божественных именах» и письма Дионисия, как бы «проект» будущего «здания»; в «поле» зрения – это «здание» в его сегодняшнем виде.
       Конечно, для того, чтобы увидеть, где «строители» точно следовали «проекту», а в чем «погрешили» против него, отступили – и в силу каких причин, нужно проделать гораздо большую работу, изучая творчество последователей Дионисия. Я не претендую на то, чтобы считать свои, поверхностные может быть, общие впечатления исследованием данной темы. Я могу только попытаться обратить внимание на «бросающиеся в глаза» несоответствия между «зданием» и его «проектом». Или, если «Ареопагитики» считать фундаментом – попытаться понять, почему здание не «покоится», вопреки утверждению Л.Лутковского, а, скорее, падает…Не в фундаменте ли причина этого неустойчивого положения?
       Л.Лутковский сообщает, что: «Корпус «Ареопагитик» был не только, по меткому замечанию Г.Флоровского, «настольной книгой византийских богословов». Достаточно сказать. Что в «сумме теологии» Ф.Аквинского более 1700 прямых цитат из сочинений Дионисия; влияние же «Ареопагитик» в истории западной философии прослеживается вплоть до Хайдеггера.
…На Руси к сочинениям «зело мудрого Дионисия», переведенных в Х1У веке старцем Исаией, обращаются последователи исихазма, Иван Грозный и Максим Грек, Иван Вишенский и Паисий Величковский; после долгого «вавилонского пленения» русской богословской мысли западной теологией «Ареопагитики» исследуют С.Булгаков и П.Флоренский, но в последующем развитие отечественного богословия было искусственно (и зачастую трагически) прервано…»
       Но… Можно ли «искусственно прервать» - уничтожить – ЖИВОЕ и СИЛЬНОЕ?

4

       Как известно, историки философии, исследовавшие «Ареопагитики», сомневаются в авторстве их «настоящего Дионисия Ареопагита – первого афинского епископа 1в. н.э.
Например, соответствующая статья в «Философском словаре» приводит такие аргументы: «В «Ареопагитиках» заметно сильное влияние неоплатонизма, которого еще не было в 1 веке. В А. дано развитое церковное учение, которого тоже не могло быть в 1 веке. До середины 5 века во всей раннехристианской литературе отсутствуют какие-либо ссылки на эти произведения. Подобного рода аргументы, а также и многие другие заставили ученых отнести появление этого свода к 5 веку и считать, что авторство Дионисия Ареопагита признавалось в свое время из-за большой авторитетности этого раннего деятеля церковной истории. Некоторые ученые приписывают авторство А. действовавшему на Востоке грузинскому епископу Петру Иверу.» Учебник «История философии в кратком изложении» говорит об этом следующее: «Во второй половине У столетия, в эпоху возникновения феодального общества, в Византийской империи (точнее. В Сирии) были написаны на греческом языке четыре работы, которые в последующей истории религиозно-философской мысли сыграли видную роль как на Востоке, так и на Западе. Назывались они «Об именах Божьих», «О мистической теологии», «О небесной иерархии», «О церковной иерархии» и подписаны были именем Дионисия Ареопагита. Однако он не мог быть автором этих трактатов, ибо жил на несколько столетий раньше, и поэтому их автора, имя которого, естественно, неизвестно, стали называть Псевдо-Дионисий. Впервые трактаты были представлены на церковном соборе в 532 году».

       Можно ли считать исчерпанным вопрос об авторстве? На первый аргумент, основанный на анализе содержания, приводящий к выводам о влиянии неоплатонизма и наличии развитого церковного учения, которых не могло быть в 1 веке, можно привести следующие возражения. Многолетние исследования Дж.Дж.Фрезера, описанные им в труде «Золотая ветвь» , показывают любопытное явление: у различных народов Земли, не связанных между собою ни географически, ни исторически, каким-то образом возникает один и тот же культ, заключавший в себе одно и то же смысловое содержание. Чем можно это объяснить? Подобный же вопрос возник у К.Г.Юнга в отношении сновидений его пациентов, который и привел его к открытию коллективного бессознательного. Исходя из этого, можно допустить принципиальную возможность написания этих текстов в 1 веке...