Военные планы СССР перед нападением Германии

В 1933 г. начальник штаба РККА А.И.Егоров представил Реввоенсовету (РВС) СССР тезисы о новых оперативно-тактических проблемах, вызываемых качественным и количественным ростом мощных технических средств.[1] По его мнению, противник, применяя скрытую мобилизацию, может быстро сосредоточить сильную армию из крупных мотомеханизированных, пехотных, авиадесантных частей, конным масс и боевой авиации и внезапно вторгнуться на чужую территорию. Военные действия сразу охватят пространство на глубину 400-600 км и нанесут значительный урон коммуникациям, военным складам и базам, воздушным и морским силам. Таким ударом противник способен уничтожить войска прикрытия, сорвать мобилизацию в приграничных районах, помешать развертыванию армии, занять важные в экономическом отношении районы.

Его коллега, предвоенный начальник Генерального штаба Г.К.Жуков в мемуарах, напротив, утверждал, что перед войной никто не предполагал, что противник сосредоточит такую массу бронетанковых и механизированных войск и бросит их в первый же день войны мощными компактными группировками на всех стратегических направлениях с целью нанесения сокрушительных рассекающих ударов.[2]

Некоторые специалисты полагают, что отчасти причины поражений нашей армии в начальный период войны заключались в изъянах военно-теоретических разработок. Особенно вредной оказалась теория глубокой наступательной операции. Преувеличивалась роль наступательных действий и практически на нет сводилась роль обороны. Неумение обороняться очень дорого обошлось нашим войскам.[3]

Маршал А.И.Еременко вспоминал, что основой советской стратегии перед войной был принцип сокрушительного ответного удара. Сразу после нападения противника предполагалось вести наступательные действия, а не обороняться, поскольку сил и средств было более чем достаточно для остановки наступления противника и нанесения ему сокрушительного поражения посредством контрнаступления.[4]

Если сил и средств достаточно для того, чтобы выдержать первый удар противника и сразу нанести ему сокрушительный ответный удар, то насколько же легкомыслен и неосторожен был противник в представлениях советских генштабистов?

М.Мельтюхов задается вопросом, зачем надо планировать наступательные операции, если войскам предстоит оборона от нападающего противника? Ведь никто не знает, как сложится ситуация на фронте в ходе оборонительной операции, где окажутся наши войска, в каком они будут состоянии, и т.п. К тому же ожидание нападения противника не позволит своевременно провести мобилизацию, что соответственно сделает невозможным осуществление всех этих планов. По его мнению, существовала изначальная установка на нападение советских войск первыми.[5]

Маршал Б.М. Шапошников, начальник генштаба РККА, в марте 1938 года представил наркому обороны и ЦК ВКП(б) записку, в которой указывал, что Советскому Союзу нужно быть готовым к борьбе на два фронта: на Западе против Германии и Польши и частично против Италии с возможным присоединением к ним лимитрофов и на Востоке против Японии. [6]

Германия и Польша могут сосредоточить свои главные силы к северу или к югу от Полесья.

Шапошников предлагал два варианта советской обороны:

Первый вариант - развертывание к северу от Полесья. Основами этого развертывания должны быть нанесение поражения главным силам германо-польских армий, сосредоточивающихся к северу от Полесья; активная оборона к югу от Полесья; прочное прикрытие направлений на Москву и Ленинград; образование сильного резерва Главного командования для развития удара или для контрудара против наступающего противника.

Шапошников далее писал: «При определении направления нашего главного удара к северу от Полесья нужно учесть, что главные силы германской армии мы встретим, по всей вероятности, в районе Свенцяны - Молодечно - Гродно. Если будет немцами нарушен нейтралитет Латвии, то возможно, что часть германских сил поведет наступление к северу от Двины. Барановичское направление будет занято поляками.

Наступление наше к северу от Двины, при условии участия в конфликте Латвии, или от Полоцка на запад и юго-запад ведет к длительному обходному движению по местности, слабо оборудованной железными дорогами.

Наша атака Барановичей и наступление главными силами в этом направлении поведет к затяжным боям.

Таким образом, наиболее выгодным направлением главного удара будет проведение его по обоим берегам р. Немана с задачей разгрома сосредоточивающихся здесь германо-польских сил с выходом наших главных сил в район Вильно, Гродно, Волковыск, Новогрудок, Молодечно.

...Изложенный первый вариант по срокам сосредоточения позволяет нам сравниться в сборе основной массы войск с нашими вероятными противниками, и бои начнутся на самой границе».

Второй вариант стратегического развертывания к югу от Полесья.

«Основной задачей по второму варианту стратегического развертывания наших сил будет нанесение решительного поражения германо-польским силам. Поэтому наши главные силы должны быть развернуты на фронте Новоград-Волынский - Проскуров для удара на фронт Луцк - Львов, имея в виду главными силами выйти в район Ковель, Львов, Броды, Дубно с дальнейшим наступлением на Люблин».

Как видим, Шапошников предполагал возможность удара советских сил первыми.

 Общее количество военнообязанных запаса на 1 июля 1939 г. составляло 11 902 873 человека 1899-1918 гг. рождения, из которых 7 892 552 человека были обучены, а 4 010 321 не обучен. Предполагалось в 1940 г. через 1—1,5-месячные сборы подготовить 3 млн. человек в основном дефицитных военных специальностей.[7]

Разработанным Генштабом мобилизационным планом на 1938–1939 гг. от 29 ноября 1937 года (МП-22) предусматривалась численность отмобилизованной РККА в 6 503 500, а по мирному времени на 1 января 1939 года - в 1 665 790 человек.[8]

"Соображения об основах стратегического развертывания Вооруженных Сил Советского Союза на Западе и Востоке на 1940-1941 гг." начали разрабатываться после установления советско-германской границы согласно договору от 28 сентября 1939 г. взамен плана, утвержденного в ноябре 1938 г. После финской войны они были переработаны.[9] Первый вариант был готов к концу июля 1940. С вводом войск в Прибалтику, Северную Буковину и Бессарабию он опять потерял смысл.[10]

К 18 сентября 1940 г. был подготовлен новый вариант плана, который учитывал возможность использования главных сил Красной Армии, в зависимости от обстановки, на Северо-Западном или Юго-Западном направлениях. Документ предусматривал готовность к войне на два фронта, с созданием на западе группировки в 173 дивизии, на востоке – 34 дивизии.[11] 5 октября 1940 г. новый вариант плана был доложен Сталину и Молотову.

Наиболее сильным противником на Западе считалась Германия. Всего же на границах Советского Союза, по оценке Генерального штаба, вероятные противники могли сосредоточить 280-290 дивизий, 11750 танков, 30 тыс. орудий и 18 тыс. самолетов. Главным противником ожидалась Германия с силами 230-240 дивизий, 20 тысяч орудий, 11 тысяч танков, 11 тысяч самолетов. Японские силы оценивались в 50-60 дивизий (совершенно фантастические данные – В.С.).

Предполагалось развертывание главных сил Германии к северу от устья р. Сан в целях нанесения и последующего развития удара в направлении на Ригу, Каунас и далее на Двинск, Полоцк или на Каунас, Вильнюс и далее на Минск. Удар на Ригу мог быть поддержан высадкой морских десантов в районе Либавы и захватом островов Даго и Эзель в целях последующего развития наступления на Ленинград. Вспомогательные удары - из районов Ломжи и Бреста на Барановичи, Минск. Считалось, что одновременно с главным ударом следует ожидать удара из Восточной Пруссии в целях выхода в тыл львовской группировке советских войск и овладения Западной Украиной.

Не исключалась возможность, что противник с целью захвата Украины, может нанести главный удар в общем направлении на Киев. В этих условиях наступление из Восточной Пруссии рассматривалось как вспомогательное. Однако в докладе подчеркивалось, что «наиболее политически выгодным для Германии, а следовательно, и наиболее вероятным является первый вариант ее действий, т. е. с развертыванием главных сил немецкой армии к северу от устья р. Сан». При этом учитывались удары со стороны Финляндии на Ленинград и наступление из районов Северной Румынии на Жмеринку.

Предполагалось, что война может начаться внезапно. Противнику для стратегического развертывания главных сил при нападении на СССР потребуется до 15 суток. Боевые действия с обеих сторон могут начаться лишь частью сил, наступательные операции которых будут вестись с решительными целями, носить маневренный характер с высадкой крупных воздушных и морских десантов, созданием активного фронта в тылу советских войск. Военно-морские силы противников развернут крупномасштабные крейсерские операции в Северном, Балтийском и Черном морях.[12]

Общий замысел сил состоял в том, чтобы на первом этапе активной обороной прикрыть наши границы в период сосредоточения советских войск и не допустить вторжения противника в пределы СССР; на втором этапе мощными ударами главных группировок войск фронтов нанести решительное поражение противнику и выйти на р. Висла, в дальнейшем развивать наступление на Краков, Бреслау и выйти к верхнему течению р. Одер.

Намечалось два варианта стратегического развертывания главной группировки войск - к югу от Брест-Литовска, и к северу от него.

В первом варианте («южный») основная задача Юго-Западного фронта (6 общевойсковых и конно-механизированная армии, 90 дивизий, 5 танковых бригад и 81 полк авиации) состояла в том, чтобы во взаимодействии с 4-й армией Западного фронта нанести решительное поражение люблин-сандомирской группировке противника и выйти в дальнейшем на р. Пилица и верхнее течение р. Одер. Тем самым отрезать Германию от Балканских стран, лишив ее важнейших экономических баз.

На минском направлении 63 дивизии приграничных округов, ведя активную оборону, должны были противостоять удару главных сил противника.

При этом, уступая противнику в пропускной способности железных и шоссейных дорог, советские войска на 5-й день мобилизации могли сосредоточить в планируемых районах только 17 стрелковых дивизий, на 10-е сутки — 24, на 20-е сутки — 46 и лишь на 35-е сутки — 75 дивизий. Даже при одновременном начале перегруппировок противник имел все возможности упредить советские войска в выдвижении и создании группировок сил и средств. Это позволяло ему захватить инициативу и создать предпосылки для успешных боевых действий в начальном периоде войны.

Германское командование делало ставку на превосходство железнодорожной сети, полагая, что не имеет большого значения, где будут находиться предусмотренные для сосредоточения на Востоке войска - в Померании - Бранденбурге - Силезии или в Западной Германии. Чем дальше силы от предстоящего района сосредоточения, тем внезапнее будет начало этого сосредоточения, которое Германия в состоянии провести гораздо быстрее, чем противник. Фактически сохранилось соотношение скорости мобилизации и развертывания армии, которое было к началу первой мировой войны: Германия за 10 дней, Россия - за 40. Дело в том, что железнодорожная сеть развивалась в СССР в 20-30 гг. крайне неудовлетворительно, а во вновь захваченных районах только и успели, что перешить имеющуюся сеть на более широкую колею. [13]]

Во втором варианте («северный») замысел сводился к тому, чтобы в течение 20 суток, перегруппировывая и сосредоточивая войска, опираясь на укрепленные районы, активной обороной прочно прикрыть минское и псковское направления и не допустить глубокого вторжения немцев на советскую территорию. В последующем (на 25-е сутки мобилизации) войсками Западного и Северо-Западного фронтов (около 105 стрелковых дивизий, 5500 танков и 5500 самолетов) перейти в наступление и нанести поражение главным силам противника (около 140 дивизий, из них 10 танковых) и овладеть Восточной Пруссией. Одновременно войсками Юго-Западного фронта, прикрывая частью сил Западную Украину и Бессарабию, нанести поражение ивангородско-люблинской группировке противника и выйти на среднее течение Вислы.

Однако разработчики опасались, что бои в Восточной Пруссии примут затяжной характер, а это могло ускорить вступление Балканских стран в войну против Советского Союза.

На Дальнем Востоке особое внимание уделялось оперативному прикрытию стратегического развертывания. При любых обстоятельствах предусматривалось любым путем не допустить вторжения противника в Приморье и обеспечить побережье Тихого океана от возможных попыток высадки десанта японских войск. Используя превосходства в силах и средствах (34 дивизии, 8 танковых бригад, 5741 танк, 3347 самолетов против 20 японских дивизии, 1200 танков и 3000 самолетов), Генеральный штаб предполагал упредить противника в развертывании, перейти в общее наступление, разгромить его по частям и в дальнейшем овладеть Северной Маньчжурией.

Распространена точка зрения, что Сталин предположил нанесение главного германского удара на юго-западе, для овладения Украиной, Донецким бассейном, Кавказом - наиболее богатыми промышленными, сырьевыми и сельскохозяйственными районами [14] Он потребовал увеличить группировку войск Юго-Западного фронта на 31,25% по дивизиям, на 300% по танковым бригадам и на 59% по авиаполкам. На изменение представлений о наиболее вероятных действиях противника могло повлиять то, что в документах, докладывавшихся осенью 1940 - весной 1941 г. руководителями Разведуправления Генштаба, НКВД и НКГБ СССР И.В.Сталину и В.М.Молотову и содержавших предупреждения о готовящемся нападении, намерения Германии рисовались как захват Украины.

Появились работы, в которых доказывается, что «южный» вариант был обоснован советским командованием не столько представлениями о возможных действиях Германии, сколько соображениями о трудности ведения наших наступательных действий в Восточной Пруссии, а также очевидными стратегическим преимуществом, которое могло бы дать успешное наступление в южной Польше. [15]


14 сентября 1940 г. доработанный вариант плана («южный») был представлен правительству на утверждение. В нем главной группировке в составе Юго-Западного фронта ставилась задача по нанесению более мощного удара в направлении Люблин, Краков и далее на Бреслау. Боевой состав фронта с учетом резерва планировалось довести до 103 дивизий, 20 танковых бригад и 140 авиационных полков. Одновременно в тылу фронта должен был развернуться резерв Главного Командования в составе до 23 дивизий. Задачи Западного и Северо-Западного фронтов в основном оставались прежними. Планом предусматривалось к 1 октября 1941 г. развернуть два фронтовых и два армейских управления, довести численность авиации до 20 тыс. самолетов, сформировав 100 авиационных полков.

Одновременно было решено разработать и другой вариант («северный»). По нему основная группировка войск развертывалась в полосе Западного и Северо-Западного фронтов.

Разработку «южного» и «северного» вариантов плана на местах планировалось закончить к 1 мая 1941 г. Одновременно предлагались на утверждение частные планы боевых действий против Финляндии, Румынии и Турции, что, по мнению разработчиков, придавало общему оперативному плану определенную гибкость и давало возможность развернуть группировки войск на театрах военных действий в зависимости от конкретно складывающейся военно-политической обстановки.

В ходе проведенных после декабрьского 1940 г. совещания высшего комсостава РККА в январе 1941 г. оперативно-стратегических игр вновь было выявлено, что наступление советских войск на укрепленный район Восточной Пруссии скорее всего окончится неудачей.[17]

Состоялись две оперативно-стратегические игры на картах, замысел которых отражал нашу военную доктрину. По заданию на первую игру «западные» (командующий Г.К. Жуков) осуществили нападение на «восточных» (командующий Д.Г. Павлов) и к 23-25 июля продвинулись на территорию Белоруссии и Литвы на 70-120 км от границы. Но в результате ответных действий были отброшены к 1 августа в исходное положение. С этого и начиналась собственно первая игра. [18]

По заданию на вторую игру Юго-Восточный фронт «западных» (командующий Павлов) и их союзники начали боевые действия 1 августа 1941 г. против Львовско-Тернопольской группировки «восточных» (командующий Жуков) и вторгся на территорию Украины на глубину 50-70 км, однако на рубеже Львов-Ковель был встречен сильным контрударом Юго-Восточного фронта «восточных» и к исходу 8 августа отошел на заранее подготовленные рубежи.[19]

В играх не было даже попытки рассматривать действия «восточных» в случае нападения реального противника. То есть предполагалось, что план прикрытия государственной границы был выполнен успешно в первые дни. Что казалось разработчикам игры самим собой разумеющимся в условиях превосходства в силах и средствах, особенно в авиации и танках. В первой игре - по танкам 2,5:1, по авиации 1,7:1. Во второй - по танкам 3:1, по самолетам 1,3:1. В обеих играх наступающей стороной были «восточные». В первой игре наступление «восточных» было прервано фланговым ударом «западных». Во второй игре наступление «восточных» было более успешным.

11 марта 1941 г. был составлен «уточненный план» стратегического развертывания Вооруженных сил Советского Союза с учетом результатов игр. Предпочтение окончательно было отдано главному удару на юго-западном направлении, подкрепленному вторжением в Румынию. Главные силы Юго-Западного фронта (пять армий) и левого крыла Западного фронта должны были разгромить люблинско-сандомирскую группировку противника и выйти на 5-10 день операции к Висле, а на 20-30 день достичь реки Пилицы в центральной Польше и верхнего течения реки Одры. Одной армии Юго-Западного фронта предстояло оборонять границу с Венгрией, а двум – границу с Румынией в готовности нанести удары для разгрома немецко-румынских войск на территории Румынии. Войскам Северо-Западного фронта и двум армиям правого крыла Западного фронта предписывалось обороняться, а при благоприятных условиях перейти в наступление в направлении на Инстербург (ныне Черняховск), Алленштадт (Ольтрин), сковав силы противника к северо-западу от Бреста и в Восточной Пруссии. Задача Северо-Западного фронта состояла в надежной обороне Ленинграда и Мурманской железной дороги. Планы стратегического развертывания и замыслы первых стратегических ударов были рассчитаны на полное отмобилизование армии, которое предусматривалось на 15-30 сутки со дня «М».[20]

15 мая 1941 г. появился проект "Соображений по плану стратегического развертывания Вооруженных Сил Советского Союза" за подписью A.M. Василевского, занимавшего тогда должность заместителя начальника оперативного управления Генштаба Красной Армии. На разработке отсутствуют какие бы то ни было подписи, пометы и резолюции, сделанные Сталиным, Тимошенко или Жуковым.[21] По мнению О.Вишлева, нет ни прямых, ни косвенных документальных подтверждений того, что эта разработка была представлена главе советского государства или правительству, тем более в таком виде - рукописный текст с многочисленными исправлениями и вставками, большинство из которых с трудом поддается прочтению.

В документе сообщалось, что Германия полностью отмобилизовала свою армию, сосредоточила ее в основном у границ Советского Союза и развернула тылы. Данные разведки свидетельствуют о скором вторжении врага.[22] Германия держит свою армию отмобилизованной, с развернутыми тылами. Она имеет возможность предупредить СССР в развертывании и нанесении внезапного удара. Для предотвращения этого необходимо не давать инициативы действий германскому командованию, упредить противника в развертывании и атаковать германскую армию в тот момент, когда она будет находится в стадии развертывания и не успеет организовать фронт и взаимодействие родов войск. Этому благоприятствует то, что Германия увязла в войне с Англией.[23]

Идея (собственно, та же самая, что и прежде) состояла в том, чтобы главный удар нанести силами Юго-Западного фронта в направлении Кракова - Катовиц, где 152 советские дивизии должны были разбить 100 германских и отрезать Германию от союзников - Венгрии и Румынии. Левое крыло Западного фронта должно было наносить удар в направлении Седлец - Демблин. Задача - разгром главных сил немецкой армии, развертываемых южнее Демблин, и выход к 30 дню операции на фронт Остроленка, р. Нарев, Лович, Лодзь, Крейцбург, Оппельн, Оломоуц.

Этот удар мог сковать Варшавскую группировку и содействовать в разгроме Юго-Западным фронтом Люблинской группировки. Удар в направлении Краков-Катовице мог означать разгром германской армии западнее реки Висла и на Краковском направлении, выход к реке Нарев и овладение районом Катовице (то есть промышленной Силезией). Против Финляндии, Восточной Пруссии, Венгрии, Румынии следовало вести активную оборону, но быть готовым к нанесению удара против Румынии.

Замысел на стратегическое развертывание Вооруженных Сил и построение оперативных группировок войск на Западном стратегическом направлении в большей мере отражал наступательные цели. В силу этого нанесение главного контрудара было спланировано по наиболее слабой группировке войск противника.[24] Мероприятия по отражению первых ударов противника в оперативных планах разрабатывались Генеральным штабом недостаточно полно, и содержание оборонительных действий в оперативно-стратегическом масштабе не отрабатывалось.

12 февраля 1941 г. Генеральный штаб представил правительству мобилизационный план МП-41, который был утвержден. Вооруженные Силы СССР намечалось развернуть в составе: 303 дивизии (из них: стрелковых — 198, танковых — 61, моторизованных — 31, кавалерийских — 13), 348 авиаполка, 5 управлений воздушно-десантных корпусов, 10 отдельных противотанковых артиллерийских бригад РГК, 94 корпусных артполка, 72 артиллерийских полка РГК. Кроме того, предусматривалось развертывание соответствующего количества частей боевого обеспечения и обслуживания войск армий и фронтов.

В целом реализация мобилизационного плана требовала призыва из запаса до 5 млн. человек, в том числе до 600 тыс. офицеров и 885 тыс. младшего начальствующего состава. После мобилизационного развертывания численность армии должна была составить 8,9 млн. личного состава. В ее составе должно было насчитываться 32628 самолетов (из них 22171 боевых), свыше 106 тыс. орудий и минометов, около 37 тыс. танков, 10679 бронеавтомобилей, около 91 тыс. тракторов, 595 тыс. автомобилей.

Из 303 дивизий, которые должны были отмобилизоваться по плану МП-41, 172 дивизии имели сроки полной готовности на 2-4-е сутки мобилизации, 60 дивизий — на 4—5-е сутки, а остальные — на 6—10-е сутки. Все оставшиеся боевые части, фронтовые тылы и военно-учебные заведения отмобилизовывались на 8-15-е сутки. Полное отмобилизование Вооруженных Сил предусматривалось на 15-30-е сутки.

В феврале-марте 1941 г. в соответствии с решением военно-политического руководства дальнейшее развитие получила крупнейшая программа по развертыванию Красной Армии. Перестройкой были охвачены все ее структурные элементы. Развертывание и доукомплектование осуществлялись на базе боеспособных, слаженных соединений. Последние развертывались в более крупные, но не доведенные до штатной численности формирования. В результате снижалась боеспособность прежних соединений. Так, в частности, получилось с танковыми (механизированными) бригадами и механизированными дивизиями, на базе которых формировались мехкорпуса. Одновременное развертывание и формирование большого количества соединений и частей в короткие сроки привели не к повышению, а к снижению боеспособности армии.[25]

Основные мероприятия по развертыванию планировалось завершить в 1942 г. С поступлением новых разведывательных данных в апреле-мае 1941 г. мероприятия по оперативному и мобилизационному развертыванию приобрели более широкий характер. Это позволило усилить половину всех стрелковых дивизий (99 из 198), предназначенных в основном для действий на Западе. При этом состав стрелковых дивизий приграничных округов при штатной численности 14483 человека был доведен: 21 дивизии — до 14 тыс. человек, 72 дивизий — до 12 тыс. человек и 6 стрелковых дивизий — до 11 тыс. человек.

С апреля 1941 г. начинается полномасштабный процесс сосредоточения на будущем ТВД выделенных для войны с Германией 247 дивизий, составлявших 81,5% наличных сил Красной Армии. К середине июня 1941 г. предусматривалось первый стратегический эшелон развернуть уже на основе существующих военных округов в составе 4 фронтов (189 дивизий и 2 бригады с учетом войск, расположенных в Крыму), что составляло более 60% всех соединений Красной Армии. Наиболее сильная группировка предусматривалась в полосе Юго-Западного фронта (100 дивизий, в том числе 20 танковых и 10 моторизованных), который должен был формироваться на базе Киевского особого и Одесского военных округов.

Второй стратегический эшелон — резерв Главного Командования — предполагалось создать из 5 армий в составе 51 дивизии. Из них на Юго-Западном фронте сосредоточивались 23 дивизии, на Западном фронте — 9. В районе Москвы предусматривалось развернуть 2 армии в составе 19 дивизий.[26]

Для обороны границ на Дальнем Востоке выделялись 31 дивизия и две бригады, в Закавказье и Средней Азии — 31 дивизия и для прикрытия Беломорского побережья — 1 дивизия.

Из общего количества авиационных дивизий фронтовой и дальнебомбардировочной авиации для западных округов выделялось 60%, для Дальнего Востока и Забайкалья — 16% и во внутренние военные округа (в том числе в Закавказье и Среднюю Азию) — 24%. Основные силы ВМФ СССР также сосредоточивались на Западе в составе Северного, Балтийского и Черноморского флотов.[27]

Было принято решение на выдвижение войск второго стратегического эшелона армий резерва ГК. Общий объем перевозок войсковых соединений составлял 939 железнодорожных эшелонов. Растянутость выдвижения войск и поздние сроки сосредоточения определялись мерами маскировки и сохранением режима работы железных дорог по мирному времени. К началу войны только 83 воинских эшелона прибыли в назначенные пункты, 455 находились в пути, а 401 эшелон (9 дивизий) еще не грузились. Соединениям предписывалось иметь только часть запаса боеприпасов, горючего, продовольствия, предусмотренного мобилизационными и оперативными планами.

Генштаб определял совершенно нереальный порядок отмобилизования дивизий в новых районах. К 5 июня 1941 г. оставленные в пунктах постоянной дислокации мобячейки должны были составить план приема лошадей, обоза и мехтранспорта и предъявить заявки на их перевозку в новые районы. Решение вопроса усложнялось тем, что изъятие транспорта из народного хозяйства ставило под угрозу проведение уборочной кампании. 16 мая 1941 г. приграничные военные округа получили указания ускорить строительство укрепленных районов на новой государственной границе. В это же время Генеральный штаб разрешил в войсках прикрытия держать боеприпасы непосредственно в законсервированных танках.

С 25 марта по 5 апреля 1941 г. по всем военным округам, кроме ПрибОВО и ДВФ, был произведен частичный призыв в Красную Армию граждан, родившихся после 1 сентября 1921 г. и не прошедших призыв в 1940 г. Всего было призвано 394 тыс. человек. О предстоящем призыве был осведомлен только узкий круг местных партийных и советских руководителей — секретари и заведующие военными отделами крайкомов, обкомов, райкомов и горкомов партии, председатели исполкомов и начальники органов НКВД и милиции. Никаких приказов о явке призывников на пункты не издавалось, извещались они только персональными повестками.

С 15 мая 1941 г. начался призыв приписного состава запаса на большие учебные сборы (БУС) – закодированное обозначение скрытой мобилизации, которые должны были продлиться до 1 июля 1941 г.

Всего к 22 июня 1941 г. было призвано 767 750 сержантов и солдат запаса и 75 100 командиров запаса, что составляло 24% от контингента, призываемого по мобилизации.

К началу войны советские вооруженные силы насчитывали 5 774 211 человек: 4 605 321 — в сухопутных войсках, 475 656 — в ВВС, 353 752 — в ВМФ, 167 582 — в пограничных и 171 900 — во внутренних войсках НКВД. Средняя укомплектованность советских дивизий (при штатной военной 14 483 человека) составляла на июнь 1941 г. в Западном Особом военном округе – 9 327; в Ленинградском - 11850; в Прибалтийском - 8 712; в Киевском – 8 792; в Одесском – 8 400.[28]

По предвоенным расчетам, для перевода вооруженных сил на штаты военного времена требовалось дополнительно призвать 4 887 тыс. человек. Для обеспечения активных боевых действий на фронтах, создания определенной группировки войск на Дальнем Востоке, прикрытия госграницы в Средней Азии и в Закавказье необходимы были Вооруженные Силы численностью 11,5-12 млн. человек, или на 1-1,5 млн. больше. В том числе для непосредственного ведения боевых действий (действующая армия) на советско-германском фронте – 6,5-7 млн. человек. Для создания группировки войск в Монголии требовалось около 77 тыс. человек, для Ирана – 73 тыс. человек. [29]

Рассчитывалось, что объем возможной мобилизации населения составит 15%. Это порядка 30 млн. человек. Германская разведка сомневалась в способности Советского Союза мобилизовать свои людские ресурсы, полагая, что потенциальная численность РККА после мобилизации в 11-12 млн. человек вряд ли будет достигнута из-за нехватки в этом случае рабочих рук в народном хозяйстве и неспособности обеспечить такую массу людей командным составом, вооружением и техникой, а также в достаточной степени обучить пополнение.[30]

Советское командование, невольно или умышленно, чтобы оправдать концентрацию собственных войск, преувеличивало силы вермахта. Так, в сентябрьском плане стратегического развертывания 1940 г. силы вермахта оценивались в 205-226 пехотных дивизий (из них до 8 — моторизованных) и в 15-17 танковых дивизий, подкрепленных 10 тыс. танков и 14-15 тыс. самолетов. Из этого числа против СССР Гитлер, по оценке генштаба РККА, должен был бросить до 173 дивизий, включая все танковые и моторизованные, вместе с 12 тыс. самолетов.[31]

Разведуправление Генштаба Красной Армии от 11 марта 1941 года сообщало, что общая численность германской армии к сентябрю 1940 г. составляла около 228 дивизий, в том числе 15-17 танковых и 8-10 моторизованных.[32] За зимний период германское командование дополнительно сформировало 25 пехотных, 5 танковых, 5 моторизованных дивизий. Кроме того, за счёт пехотных дивизий сформировано до 5 моторизованных дивизий. Таким образом, общее количество дивизий германской армии на 1 марта 1941 г. оценивалось в 263 дивизии, из них: 221 пехотная, 22 танковых и 20 моторизованных дивизий. Из этого числа против СССР ожидали действия 200 дивизий, включая все танковые и моторизованные.[33]

В аналогичном спецсообщении Разведуправления Генштаба Красной Армии от 26 апреля общая численность германской армии на 25.04.41 г. оценивалась в 286-296 дивизий, из них: пехотных — 199-207; горнострелковых — 15; моторизованных — 20; танковых — 22; мотокавалерийских — 4 и 19 кавалерийских полков; парашютно-десантных — 8-10; дивизий СС — 18 (из них до 10 моторизованных). И будто бы с 1 апреля немецкое командование приступило к формированию до 40 дивизий.

В записке С.К. Тимошенко и Г.К. Жукова от 15 мая 1941 года с Соображениями по плану стратегического развёртывания со ссылкой на РУ КА сообщалось, что Германия имеет развёрнутыми около 230 пехотных, 22 танковых, 20 моторизованных, 8 воздушных и 4 кавалерийские дивизии, а всего около 284 дивизий.

Завышалось не только число дивизий, но и количество имевшейся у немцев боевой техники. Так, в датированной 18 сентября 1940 года записке С. К. Тимошенко и К. А. Мерецкова «Об основах стратегического развёртывания Вооружённых сил Советского Союза на Западе и на Востоке на 1940 и 1941 годы» говорилось о наличии у Германии 10 тысяч танков. Эта же оценка была повторена в плане стратегического развёртывания от 11 марта 1941 года. На самом деле на 1 сентября 1940 года Германия располагала 3,5 тысячи танков и штурмовых орудий, к 1 марта 1941 года их число составило чуть меньше 5 тысяч, а к 1 июня 1941 года — свыше 5,6 тысячи.

Что касается немецких самолётов, то их количество в записке от 18 сентября 1940 года определялось в 14 200-15 000. Примерно такие же цифры — до 15 000 самолётов, из них 9000-9500 боевых — назывались и в документе от 11 марта 1941 года. В датированном тем же числом спецсообщении РУ ГШ КА утверждалось, будто на 1 марта 1941 года Германия имела 20 700 самолётов, из них 10 980 боевых. В действительности же германские ВВС на 22 февраля 1941 года насчитывали 5259 самолётов, а к июню того же года — 6852 (в том числе 2642 бомбардировщика, 823 разведчика и 2249 истребителей).[34]

27 мая командующие западными приграничными округами получили приказ наркома обороны приступить к строительству командных пунктов фронтов и завершить его к 30 июля! (а как же якобы точное знание срока нападения? – В.С.) Войскам ПВО страны предписывалось закончить к 15 июля 1941 г. оборудование командных пунктов и артиллерийских позиций.

12 июня командование приграничных военных округов под видом учений и изменения дислокации летних лагерей приступило к скрытному развертыванию войск вторых эшелонов округов в соответствии с планами обороны государственной границы.[35]

С 14 по 19 июня командование приграничных округов получило указания к 22-23 июня вывести фронтовые (армейские) управления на полевые пункты.

Считалось, что нападение противника может произойти не ранее первой половины июля. И, кроме того, была боязнь спровоцировать немцев на превентивный удар. 11 июня командующие приграничными округами получили указания «полосу предполья без особого на то приказания полевыми и УР-овскими частями не занимать». 12 июня нарком обороны приказал: «Запретить полеты нашей авиации в приграничной полосе 10 км от госграницы». Даже в директиве, изданной в 23 часа 30 мин. 21 июня 1941 г. предписывалось проведение только части мероприятий по приведению в полную боевую готовность, которые определялись оперативными и мобилизационными планами. Директива не давала разрешения на ввод в действие плана прикрытия в полном объеме. Требовалось «не поддаваться ни на какие провокационные действия, могущие вызвать крупные осложнения».

В основу организации планирования обороны государственной границы была положена жесткая централизация. Вышестоящие штабы определяли задачи войскам на две-три ступени ниже, что объяснялось стремлением сохранить в глубокой тайне все планируемые мероприятия. К нижестоящим инстанциям испытывалось недоверие. Привлечение к разработке документов строго ограниченного круга лиц приводило к шаблону в принятии решений. Разработка планов прикрытия штабами военных округов закончилась в последние перед войной дни, и поэтому они не были в достаточной степени освоены исполнителями.

В разработанных планах признавалась возможность внезапного начала войны и ведения сторонами высокоманевренных боевых действий. Но все расчеты исходили из того, что армиям прикрытия будет предоставлено в угрожаемый период время на отмобилизование.

Обе стороны развернули главные силы, но у советского командования они были развернуты на фронте до 2800 км и в глубину до 500 км. Рассредоточение на большом пространстве такой стратегической группировки не обеспечивалось своевременным развертыванием и оперативно-стратегическим взаимодействием и позволяло противнику громить ее по частям. Есть высказывания авторитетных германских военных специалистов о том, собирался ли СССР организовывать превентивный удар по Германии. «К 22 июня 1941 года советские войска были, бесспорно, так глубоко эшелонированы, что при таком их расположении они были готовы только для ведения обороны... Конечно, летом 1941 года Сталин не стал бы еще воевать с Германией. … Речь шла именно «о развертывании сил на любой случай».».[36] «То, что Советский Союз в скором будущем будет сам стремиться к вооруженному конфликту с Германией, представлялось в высшей степени невероятным по политическим и военным соображениям».[37]

М.А.Гареев делает вывод, что план действий, изложенный в докладной от 15 мая 1941 г., если бы даже был утвержден, ни при каких обстоятельствах не мог быть реализован на практике.[38] Для создания запланированных группировок требовалось 3 тысячи эшелонов, что было явно выше возможностей советской железнодорожной сети, даже если бы переброска войск осуществлялась открыто по графику военного времени.

О том, что идея активной обороны и быстрого перехода из нее в контрнаступление не только накануне войны, но и в первые ее дни продолжала определять мышление советского политического руководства и командования РККА, свидетельствуют директивы № 2 и № 3, направленные в войска из Москвы 22 июня 1941 г. Директива № 2, предписывавшая уничтожить вражеские силы, вторгшиеся на советскую территорию, категорически запрещала Красной Армии до особого распоряжения переходить наземными войсками границу, а директива № 3 прямо свидетельствовала о том, что советская сторона руководствовалась в своих действиях не разработкой от 15 мая 1941 г., а планом от 18 сентября 1940 г. [39]

Версии просчета Сталина в сроках вероятного нападения Германии на СССР как главной причины наших неудач сопутствует утверждение, что наши войска до начала войны не уступали вермахту в умении воевать, в профессионализме и, если бы их вовремя привели в боевую готовность, они успешно отразили бы нападение агрессоров.[40] Под боеготовностью при этом понимают только способность войск занять по тревоге рубежи развертывания, упуская главную составляющую боеготовности - умение успешно выполнить боевую задачу по отражению внезапного нападения, которое при таком умении армии и не будет внезапным.

Советское военное руководство, готовясь к войне с Германией, усиленно добивалось к 1941 г. количественного превосходства над вермахтом, особенно в танках и самолетах, но не могло преодолеть отставания Красной Армии от германской в качестве войск, штабов, комсостава всех степеней, особенно младшего. Войска были плохо обучены методам современной войны, слабо сколочены, недостаточно организованы. На низком уровне находились радиосвязь, управление, взаимодействие, разведка, тактика. Весьма сомнительны появляющиеся сейчас предположение о том, что превентивный удар позволил бы нам легче разбить Германию. Как и версии о том, что вступление в войну в 1939 г. было бы большим благом.[41]

Хотя состояние Красной Армии нашим руководством оценивалось достаточно высоко. Например, Сталиным в выступлении 5 мая 1941 г. на выпуске слушателей академий Красной Армии в Кремле.[42] За месяц с небольшим до страшной проверки боеспособности нашей армии.

Н.Г.Кузнецов, тогдашний нарком ВМФ вспоминал: "Деловые связи с Наркоматом обороны в бытность Ворошилова у меня были прежде всего по линии оперативных планов войск. Когда в Европе вспыхнула мировая война, Главный морской штаб и я более активно пытались выяснить, каковы наши задачи на случай войны. Сейчас я с ответственностью могу утверждать, что серьезно проработанных планов тогда не было. Были планы развертывания войск, засекреченные до такой степени, что реально в жизнь не вводились. Флоты мы всячески готовили к войне, но данные приготовления не нацеливали на конкретные задачи, а без них это еще не подготовка.

Научить корабли драться безотносительно к противнику — это важно, но далеко еще не все. Конкретные директивы Наркомата обороны вышли в феврале 1941 г. Но уже в это время наша политика связывала по рукам и ногам нашу стратегию, и боязнь показать Гитлеру, что мы готовимся против него, не позволила по-настоящему готовиться к войне. Все усилия и огромные средства, затраченные на подготовку армии и флота, пошли прахом, поскольку оперативно стратегические вопросы не получили нужного разрешения со стороны высшего политического и военного руководства. В чем были развязаны наши руки, так это в том, чтобы готовиться к нападению и не оказаться застигнутыми врасплох ".[43]

Низкий уровень руководства войсками многие объясняют, и вполне обоснованно, репрессивной политикой Сталина. Целью репрессий в армии было создать послушный и преданный Сталину военный механизм, сделав комсостав марионеткой в руках политического руководства. Репрессии приучили командование не выступать с инициативами кардинального характера, затрагивавшими политические интересы государства или расстановку сил в руководстве.[44]

Дефицит военных кадров, снижение образовательного уровня комсостава объяснялись также форсированным развертыванием новых частей и соединений Красной Армии. И невысоким общим уровнем личного состава – один офицер приходился на 6 солдат и сержантов, тогда как в английской армии этот показатель был равен 1:15.

К началу войны 7% офицеров были с высшим образованием, 60% - со средним, 12% - без военного и специального образования.[45] К моменту начала войны 50% советских командиров занимали свою должность до 3 месяцев, не более полугода командовали своими соединениями свыше половины командиров стрелковых, кавалерийских и механизированных корпусов и почти столько же командиров таких же дивизий. Советские командиры к началу войны оказались в массе своей функционально неподготовленными. Уже в ходе войны их заменили выпускники курсов подготовки комсостава запаса и младшие лейтенанты из числа младшего начсостава (их было подготовлено за 1937-1940 гг. 448,3 тыс. человек).

Не случайно иногда делается довольно неожиданный вывод – никакого мобилизационного развертывания не нужно. В качестве обоснования приводится опыт США, которые во вторую мировую войну вступили, фактически не имея полноценной армии и флота. И сумели не только их создать, но и рационально применить, уже в ходе самой войны.[46]

Выводы:

1. В 30-х годах Советский Союз готовился к войне на Западе против Германии (с возможными союзниками) и на Востоке против Японии.  Рассматривались различные варианты направлений ударов и контрударов.

2. Предполагалось, что война может начаться внезапно. Боевые действия с обеих сторон могут начаться лишь частью сил, наступательные операции которых будут вестись с решительными целями, носить маневренный характер с высадкой крупных воздушных и морских десантов, созданием активного фронта в тылу советских войск. Военно-морские силы противников развернут крупномасштабные крейсерские операции в Северном, Балтийском и Черном морях.

3.Общий замысел военного планирования сил состоял в том, чтобы на первом этапе активной обороной прикрыть наши границы в период сосредоточения советских войск и не допустить вторжения противника в пределы СССР; на втором этапе ударами главных группировок войск фронтов нанести решительное поражение противнику.

4. К весне 1941 г. возникла идея превентивного удара. На фоне того, что в феврале-марте 1941 г. развитие получила крупнейшая программа по развертыванию Красной Армии. Перестройкой были охвачены все ее структурные элементы. Одновременное развертывание и формирование большого количества соединений и частей в короткие сроки привели к снижению боеспособности армии.

5. К этому времени существовало значительное превосходство в количестве вооружений, частей и соединений над германской армией.

Но оно теряло смысл в условиях отставания в качестве войск, штабов, комсостава всех степеней, особенно младшего. Войска были плохо обучены методам современной войны, слабо сколочены, недостаточно организованы. На низком уровне находились радиосвязь, управление, взаимодействие, разведка, тактика.

6. В основу организации военного планирования была положена жесткая централизация. Вышестоящие штабы определяли задачи войскам на две-три ступени ниже, что объяснялось стремлением сохранить в глубокой тайне все планируемые мероприятия. К нижестоящим инстанциям испытывалось недоверие. Привлечение к разработке документов строго ограниченного круга лиц приводило к шаблону в принятии решений.

7. Рассредоточение на большом пространстве стратегической группировки не обеспечивалось своевременным развертыванием и оперативно-стратегическим взаимодействием, что позволяло противнику громить ее по частям.

 




[1] История второй мировой войны, т.2, с.174

[2] Жуков Г.К. Воспоминания и размышления, к.1., с.283

[3] Чернышов М. Стереотип – недруг командира // НВО, №25, 2000

[4] Еременко А.И. В начале войны. -М.: Наука, 1965 - с.59

[5] Мельтюхов М. Указ.соч., с.386

[6] Безыменский Л. Гитлер и Сталин…с.405-406

[7] Мельтюхов М. указ.соч.с.358-360

[8] Горьков Ю. А. Кремль. Ставка. Генштаб. —Тверь: 1995.с.39

[9] Василевский А. М. Дело всей жизни, 6-е изд. Кн. 1. М.: Политиздат, 1988. С. 100. ; Соколов Б.А.Готовил ли СССР превентивный удар? // Военно-исторический журнал. 1992. № 1. С. 24-29.

[10] Ходаренок М. Урок, оплаченный большой кровью // НВО, 2001, №22

[11] Квашнин А.В. 60-летие начала Великой Отечественной войны: уроки и выводы по предотвращению войн и поддержанию должной боевой готовности Вооруженных Сил в современных условиях / в с. 60 лет со дня начала Великой Отечественной войны…с.5

[12] 1941 год.   С.54

[13] Дашичев В.И.Банкротство… т.2,с.80

[14] История второй мировой войны. -М.: Воениздат , 1971- т.3,с.435]

[15] Великая Отечественная война. 1941-1945. Военно-исторические очерки. Кн. 1. Суровые испытания. М., 1998. С. 107; Военно-исторический журнал. 1991. № 12. С. 17-20; 1992. № 1. С. 24-29; № 2. С. 17-22; Горьков Ю.А., Сёмин Ю.Н. Конец глобальной лжи о вероломстве СССР // Военно-исторический журнал. 1996. №№ 2, 3, 4, 6; Горьков Ю.А., Сёмин Ю.Н. О характере военно-оперативных планов СССР накануне Великой Отечественной войны. Новые архивные документы // Новая и новейшая история. 1997. № 5. С. 108-129; 1941 год: В 2 кн. / Сост. Л.Е.Решин и др.; Под ред. В.П.Наумова. М., 1998.

[16] Мельтюхов М. указ.соч. с.361

[17]Бобылев П. Н. Репетиция катастрофы // Военно-исторический журнал. 1993. №№ 6, 7, 8.

[18] Горьков Ю.А. Готовил ли Сталин упреждающий удар против Гитлера в 1941 г. // Новая и новейшая история. 1993. № 3. С. 29-45;

[19] Бобылев П.Н. К какой войне готовился Генеральный штаб РККА.//Отечественная история -1995 -№5, с.9, 10

[20] Рукшин А.С. Стратегические планы и состояние вооруженных сил сторон…//в сб. 60 лет со дня начала…с.21

[21] Вишлев О. Накануне….с.35

[22] Анфилов В. «Новая версия» и реальность.// НГ, 7 апреля 1999 г.

[23] Данилов В. Готовил ли Генеральный штаб Красной Армии упреждающий удар по Германии.//Сегодня, 1993 -28 сентября

[24] 1941 год…с.97

[25] 1941 год…с.81

[26] 1941 год…с.59

[27] Мельтюхов М….с.334

[28] Начальный период войны. По опыту первых кампаний ….с.207; Военно-технический прогресс и вооруженные силы. -М.: Воениздат, 1981 -с.133; История второй мировой …-т.2, с.419

[29] Кривошеев Г.Ф. Людские ресурсы и их использование в войне /в сб. 60 лет со дня начала…… с.78

[30] Выдержки из бюллетеня германского Генштаба "Вооруженные Силы Советского Союза… 1955. С. 77

[31]Соколов Б.А. Готовил ли СССР превентивный удар?// ВИЖ, 1992. № 1. С. 24-29..

[32] Пыхалов И. Великая… с.256.

[33] Соколов Б.А. Готовил ли СССР превентивный удар?// ВИЖ, 1992. № 2,. С. 18-20.

[34] Пыхалов И. Великая… с.272.

[35] 1941 год…с.83, 86

[36] Манштейн Э. «Утерянные победы», стр 191;

[37] Типпельскирх К., т. 1., стр. 166;

[38] Гареев М.А. Неоднозначные страницы войны. М., 1995.С. 94-96.

[39] Вишлёв О.В. Накануне… с.37

[40] Филиппов А.О готовности Красной Армии к войне в июне 1941 г. Военный вестник (АПН). 1992. № 9. С. 3-8.
[41] Анфилов В «Новая версия» и реальность// Независимая газета, 1999, 7 апреля; Анфилов В. Против истины// НВО-2000-№18; Гареев М. Правда и ложь о начале войны// Независимая газета-2000-22 июня; Гинзбург Л.И. Советско-германский пакт….; Добрюха Н. Как начиналась война // Субботнее приложение к Независимой газете, 2000, №23, 17 июня; Михайлов А. Оперативно-стратегический аврал // НВО, 2000, №10

[42] Безыменский Л А Что же сказал Сталин 5 мая 1941 г ? // Новое время, 1991, № 19, С 36-40, Невежин В.А. Речь Сталина 5 мая 1941 года и апология наступательной войны //Отечественная история. 1995. № 2. С. 54-69;

[43]Кузнецов Н.Г. Крутые повороты: Из записок адмирала. М.: Молодая гвардия, 1995. С.76-77.

[44]Мельтюхов М. указ.соч.с.365, 367

[45] Анатольев А., Николаев С. Закономерное поражение // НВО, 2003, №20

[46] Ходаренок М. Подготовка к прошлой войне // НВО, 2001, №36