Бенефис заслуженного артиста

           *** Имя моего товарища изменено. По известным для Вас соображениям.
         
          Звонок был: два длинных – короткий – короткий.
          Я его ждал. Утром  был предупреждён, что  к обеду будут гости.
          – Привет! Встречай! Забирай гонорар на кухню, – Олег протянул два пакета. На лице была улыбка. Чисто побрит. С легким запахом спиртного. В новой рубашке.
          – Привет! Как прошло? – я ждал рассказа, хотя был уверен, что ничего нового не услышу, ничего  кроме наслаждения еще раз вот так спокойно посидеть с другом, поболтать.
          – Бенефис – есть бенефис! – Олег прошел за мной на кухню. –Только там аплодисменты – оценка. Здесь – молчание и чувство собственного достоинства зрителя, как творца. Они были неподражаемо горды….и гдупы.
          …Олег был артистом. Заслуженным. Вообще-то он был народным. Впервые снялся мальчишкой – стал известным. Получил заслуженного, потом «не бывать народным, поскольку не то амплуа». А потом его, как и всех нас, настигла «перестройка».
          Странно, но нас всегда кто-то «настигает», «постигает», и много ещё всего «догоняет», а мы как будто  бежим от них, прекрасно представляя, чем Они нам грозят.
          На самом же деле просто живем, а Они врываются в наш дом, с криками «я – судьба, я настигла тебя», лукаво улыбаясь и зная правду, что мы никуда не бегали от неё, поскольку о последствиях не представляли. Мы просто жили.
          Вот и Олег просто жил, когда нас всех «накрыло медным тазом». Почему медным? Медь, если её смешать с чем-нибудь, очень похожа на золото.
          Но… тем, ни менее, – то, что получилось, – не золото, не медь, ни тем более, то, с чем смешали.
          Для сидящих в полной темноте под тазом, – он просто – таз.
          Его амплуа романтического героя, проникнутого идеалами светлого добра ко всем людям на Земле, стало невостребованным.
          На экраны вывались молодцы с широкими плечами, а Олег был интеллигентно  худ,  они отстаивали святость дружбы, кроша ненавистный, всходящий на всех просторах Родины, как сорняки на неухоженной пашне, криминально – коррумпированный бандитизм.
          В этой борьбе они сами становились нарушителями закона, – бандитами. Что создавало две группы врагов, среди которых зритель должен был выбрать на стороне каких из бандитов его симпатии.
          Дети Олега были в том возрасте, когда тело и душа обнажены настолько, что к ним прилипает всё, что липко и вонюче, и он был вынужден, купив небольшой домик, а потом и квартиру в одном из  городков на Волге уехать туда.
          Московскую квартиру, вовремя купленную, по настоянию родителей, знавших наверняка, что «везти долго не может» решили сдавать, что давало неплохой доход по «верхневолжским мерка». «Оградив себя и детей от «тлетворного влияния» Запада  и от «вони разлагающегося социализма – светлого будущего всего трудового человечества», Олег как-то выживал.
          Его жена, искренне его любившая, была с ним. Дети росли. Оперились и вылетели. Один вылетел в Америку, вторая в Германию. Два телефона «немецкий» и «американский» всегда лежали у них на комоде, включенными, ожидая звонка и каких-нибудь хороших новостей.
          Жена работала учительницей, вела какие-то кружки, он, выбираясь изредка в Москву, проведать квартиру, тоже как-то искал «свою копейку».
          Так и жили.
          Однако Олег – был артистом. И очень неплохим. Правда, ему мешали убеждения.    Он свято верил, что, «быть артистом – это как родинка и её хирургическим путем, без опасности для жизни, не удалить».
          Последние годы он, «дабы не потерять форму», устраивал два «бенефиса» в год. «Осенний» и «Весенний».
          В этот раз был «Осенний». И судя по его светящимся глазам – он удался.
          …Мы сели за столе.
          – На этот раз я выбрал пиво, водку и  сеть магазинов одежды, – начал Олег. – Ты знаешь, сколько стоит минута рекламы на телевидении?..
          Я предложил им – они не смогли отказаться… Конечно, более точно подсчитаем, когда, сюжет выйдет на экраны… Но, думаю, что неплохо получится… Это с этой стороны. Со стороны «желторотых – желтозадых» – тоже неплохо.
          «Желторо–желтозадо» – это он придумал по аналогии с тем, что «желторото» – значит молоды и глупы, а «желтозады» – это с тех ещё времен, когда они с женой не знали, стесняясь друг друга и подыскивая, в славный период полного отсутствия памперсов, как сказать другому, что с дитем не всё в порядке. Тогда они и придумали фразу – «А ползунки у нашего… а потом у нашей – сзади желтенькие…»   Вот так и повелось.
          – Могло бы быть по доходам и лучше, но я отказался от оскорблений и упреков в адрес моих коллег и друзей. Так что... Но тоже неплохо… – продолжал Олег.
          – Давай по порядку, Олег! – я приготовился слушать.
          Время у нас было.
          – Ну, сначала я договорился с владельцами, что обеспечу на телевидении показ продукции и добрые слова в адрес пива и водки. Реклама! Там авансом не платят, но по факту платят всегда… Они же, «как не порадеть родному человечку», вывели меня на владельца неплохих, по сути, магазинов одежды.
          Так… – для среднего и чуть ниже класса…
          С ним было проще. Владельцу нужен был сам факт появления телевизионщиков в магазине. Потом его охрана, «за съемку без разрешения» с ними как-то сама разобралась, плюс они взяли с  журналистов и операторов с другого канала, которых он сам пригласил…
          Ты знаешь, это его бизнес – я подробностей не знаю.
          ... Как было?..
          Так вот! Я приехал к себе на квартиру, с квартирантами всё обсудил заранее, сказал, что мне надо на обследование.
          Поняли. Вызвали скорую. Врачи сразу давление смотреть. А я им – «голова не своя» кружится. Плохо мне. Они ничего не поймут – да и кто понимает, что с головой-то может быть?!
          Квартиранты, сказавшись соседями, расписывают меня, ссылаются на моё прошлое и всё такое… Врачи меня, конечно, узнали. В больницу!..
          Я «сквозь силы» спрашиваю, куда да зачем, мол, – не хочу туда, если и повезёте, то только… и называю больницу Мишки нашего …  Те звонят туда, мол примите, такого-то таково-то… Мишка им: «А что делать?.. Везите!»
          Мишка не в курсе всего, так, что ты не проболтайся.
          Он только в курсе того, что я так попал к нему, чтоб меня посмотреть, да анализы сдать…
          … А врачам-то я говорю, что мол потеряют меня…, что, «как я там в больнице-то буду…»
          Позвоните, мол, по телефону, а сам даю телефон одного «желтого жука» с телевидения, объясняю, что мол скажите, чтоб передал Ивану… Какому Ивану?..
          Я этих желто… одним ловом я их всех зову – «ЖЖ».
          Ни я, ни они, конечно, не знают никакого Ивана… – что такой-то, такой-то на скорой в такой-то больнице…
          «А если не получится, то по другому телефону», и даю номер другого «ЖЖ» с другого канала. А лучше, мол, позвоните ещё и туда… и даю телефон третьего «ЖЖ»
          …И нет никого ни родных, ни знакомых, чтоб в случае чего меня, мол, из морга забрать…
          Вот тут сиди и жди. Сижу – лежу, значит, – жду!
          Клюют почти всегда. Как клюнут – Мишка скажет, что «опять, мол, не успел попасть к нам, а уже «все трубки оборвали», работать не дают…
          Вот тут надо два дня, пока анализы да капельницы, успеть рассказать сестричкам о своей незавидной судьбе…
          Ну, там на что фантазии хватит…  На третий день после обеда всё равно выгонят, скажут, что спазм сосуда в голове был, так что нужно сбегать из больницы утром…
          На крыльце надо постоять, поговорить с охранником, посидеть на лавочке… Что вроде, как идти некуда… Телевизионщиков сразу увидишь – они всегда опаздывают и всегда заполошенные какие-то,  вроде, как утюг выключить забыли… Тут иди не спеши… Догонят.
          …Как надо, так и делаю.
          Надо купить пиво до того, как они тебя догонят.
          Догонят. Рассказываю им про то, что пиво нужно, для поддержки сил, сажусь на лавочку. А здесь – пробку к лицу подноси, говори, что это пиво с детства любишь, что только оно силы дает, и все старайся бутылку этикеткой сунуть им в камеру… Постарайся показать, что вроде тебя пиво «забрало», говори, что ты против съемок и т.д. и т. п.
          Всё это я проделал. Рекламу пива отработал.
          Но тут надо медленно их вываживать… Говорю им, что денег больше нет, а пиво надо… И опять, чтоб закрепить… – «никаких съемок».
          И к дому… Но намекаешь им, что съемка платная… Уберите, мол, камеру…  Вот тут надо смотреть у кого сумка, кто будет ею вертеть, там у них всегда скрытая камера… Вот в неё и надо совать бутылку с пивом, а самому бочком–бочком к дому.
          Купят, что просишь!
          В дверях надо возмущаться… Но уже с свертками… Но потом согласиться на завтрашнюю встречу… И  опять намекнуть, что не «за бесплатно»…
          Они ушли – я к Мишке ночевать, он мне там про анализы всё рассказал, посидели, потрепались.
          Вот так у меня первый день и прошёл…
          А на утро я дома уже… Звонят в дверь…  Меня же надо с похмелья застать… А тут и играть не надо… С Мишкой-то сидели… Прыснешь еще на рубашку и всё… Свежак!
          Я им, чтоб камеру убрали, они свою сумку суют…
          Вот тут надо опять в сумку говорить что мол рубашка ни к чёрту, что сниматься так не будешь… Покапризничать надо!
          В магазине всё просто… Капризничаешь… Ходишь, нервы мотаешь… Похмелье значит… К ним охрана…
          Вот такая хрень…
          Нормально в этот раз получилось… От хозяина откупились – мне шмотки купили… Вот видишь – нормальные… Переоделся уже… Гонорар!.. Мать его!
          Потом, конечно, приходится рассказывать… Слушают… Жалеют иногда… Сплёл им одну две истории…
          Потом всё просто… В магазин… Водка закуска… На завтра договорился и к тебе…
          – Так завтра опять у тебя спектакль…
          Мне было интересно.
          – Не… Домой. Устал от них… В конце-то они уже между собой там начали… Одни: «Наш объект» – кричат. «У нас контракт….»  Другие на них….Чудаки… На букву «Мы»…
          ... Теперь жди на телевидении обо мне рассказ.
          … Мы сидели, вспоминали прошлое. Говорили о детях, о внуках.
          – Не обидно – вот так? – спросил я Олега.
          – Обидно! Но, ты знаешь, я – по системе – не обо мне рассказ-то.  О нас!
          Хорошо, что вот я так выкрутился, а другие… На наши фильмы ведь миллионы людей шли… Значит тогда нужны были мы стране… А сейчас?.. Вот то-то и оно!..
          Нет страны той! Другая! А раз другая, то и правила игры с ней другие.
          И я буду их определять – эти правила!
          … Верят. Играю хорошо. Так в роль войдёшь…  Талант – не пропьешь…
          … А ты знаешь, что больше всего расстраивает?
          – Что? – мне было интересно.
          – Глупые они – эти все «ЖЖ». Недалёкие и глупые. Слушают, рты раззявив.
          Носом вертят, принюхиваются, падаль ищут. От людских то запахов отвыкли.
          … Про Шерлок Холмса никогда не читали ведь… Кино смотрели, а не читали…
          ...Не вникли… По зубам надо определять правду-то… Разве были бы у меня такие зубы, будь я несчастным или пьющим… Во смотри… Недавно сделал!
          Олег оскалился, как загнанный волк, показав ровные, чистые зубы – заслугу хорошего стоматолога.
          И Олега, конечно!