Португальские имена и названия в русском тексте

ПОРТУГАЛЬСКИЕ ИМЕНА И НАЗВАНИЯ В РУССКОМ ТЕКСТЕ: ИСТОРИЯ И ПЕРСПЕКТИВЫ

В допетровскую эпоху у нашей страны практически не было контактов с Португалией, немногие, видимо, и знали, и знали о существовании этой далекой земли . Положение изменилось благодаря державному преобразователю России, которая становилась открытой страной. Достаточно сказать, что первым петербургским генерал-полицмейстером и одним из первых кавалеров ордена св. Александра Невского был зять А. Д. Меншикова, выходец из Португалии Антон Мануйлович Девиер или Дивиер, он же Антониу Мануэл ди Виейра , а в царствование Анны Иоанновны в России жил и работал крупнейший медик своего времени Рибейру Саншес (или Рибейро Санчес), чьим именем названа одна из центральных лиссабонских улиц.
Назрела необходимость выработать транслитерацию португальским имен и названий. На протяжении трех столетий она претерпела некоторые изменения, а многие связанные с нею проблемы поныне остаются нерешенными.
К названию Portugal—одной из немногих европейских стран, у которых название мужского рода, сразу добавилось окончание –ия. Несколько позже, при знакомстве русской общественности с Бразилией (Brasil) с ее названием произошла аналогичная трансформация. Название португальской столицы—Lisboa—напротив, женского рода (восходит к латинскому Olisipona или Ulisipona, что связывалось с именем легендарного Улисса, или Одиссея). Попав на французскую почву, это название приняло форму Lisbonne. От французского названия произошло английское—Lisbon, а от английского—немецкое и русское Лиссабон. Из-за утраты конечного гласного –а, характерного показателя женского рода в русском языке, название стало мужского рода. Параллельно с вариантом Лиссабон долгое время практиковался Лисабон (с одним с)—например, в романе К. М. Станюковича «Вокруг света на “Коршуне”» и в последнем, 3-м издании Большой советском энциклопедии. Но в последнее время этот вариант транслитерации вышел из употребления.
Название второго по величине и значению города Португалии—Порту (Porto) примерно до середины прошлого столетия транслитерировалось обычно как Опорто—от английского Oporto. Дело в том, что англичане приняли за первую букву названия стоящий перед ним определенный артикль о. От этого названия образовано притяжательное прилагательное опортский, встречающееся, например, в опубликованных в периодике начала ХХ в. статьях А. А. Деренталя. Однако в изданной в середине XIX столетия «Истории Русской Церкви», написанной митрополитом Макарием (Булгаковым), есть прилагательное портуэнский, восходящее к латинскому portuensis, от которого произошло и португальское portuense. Первое прилагательное столь же безнадежно устарело, как и вариант названия, от которого оно образовано, второе же, как нам представляется, можно и должно воскресить.
Название острова Мадейра (Madeira) в XVIII—XIX вв. писалось по-русски Мадера, совпадая графически с названием производимого на нем знаменитого крепленого вина (vinho da Madeira). Такой вариант написания встречается, в частности, в упомянутом романе К. М. Станюковича, а также в путевых очерках И. А. Гончарова «Фрегат Паллада». В этот же период название главного города Мадейра—Фуншал (Funchal)—передавалось по-русски на испанский лад: либо Фунчаль (у Станюковича), либо Фунчал (у Гончарова), из-за того, что мало кто чувствовал тогда разницу между испанской и португальской фонетикой.
Бывшая столица Бразилии Рио-де-Жанейро (Rio de Janeiro) c самого начала и по сей день пишется по-русски с двумя дефисами. Объясняется это тем, что в XIX в. наблюдалось устойчивая тенденция при транслитерации с романских языков присоединять с помощью дефиса предлог de к имени или названию, которое за ним следует, а иногда и предшествует ему.
Перейдем теперь к личным именам португальцев и бразильцев.
В XIX—нач. ХХ в., когда португальский язык не преподавался ни в одном из российских университетов даже факультативно, португальские имена обычно транскрибировались на французский и немецкий лад, ибо этими языками владела почти вся интеллигенция. Прежде всего бросается в глаза, что буква l передавалась не твердым л (как в современных текстах), а мягким ль, как во французских и немецких словах: маркиз де Помбаль, (marqu;s de Pombal), Антеро де Кенталь (Antero de Quental). Сочетание ou на французский лад транслитерировалось как у: Луис де Суза, а не Соуза (Lu;s de Sousa). Буква h, а также сочетание ch, которое ныне всегда соответствует русскому ш, нередко передавалось как х, по аналогии с немецким языком: король Дом-Санхо, а не дон Саншо или дон Саншу (El-Rei D. Sancho), герцог де Салданха, а не Салданья (Duque de Saldanha). Дифтонгу eu, по той же причине, соответствовал русский ей—например, в названии города Сеута (Ceuta), в тогдашней транслитерации—Цейта. Буква z передавалась, тоже на немецкий манер, как ц—например, Энрикец (Henriques), Ортиц (Ortiz).
Особенно вопиющи примеры из драматической поэмы В. А. Жуковского «Камоэнс», представляющей собою вольный перевод или переложение одноименного сочинения немецкого романтика Ф. Гальма (или Хальма), где молодой стихотворец наречен Васко Мусинхо де-Квеведо Кастель-Бранка (Vasco Mouzinho de Quevedo Castelo Branco), а заглавный герой—дон Людвиг Камоэнс (действительно, немецкое имя Ludwig соответствует португальскому Lu;s, поскольку оба восходят к латинскому Ludovicus), причем ударение в слове Камоэнс, судя по расположению в стихе, падает не на предпоследний, а на последний слог, как во французском языке.
Другая тенденция, обращающая на себя внимание—ориентация более на графическое оформление слова, нежели на его произношение (о котором, как уже отмечалось, тогда имели весьма смутное представление). Поэтому буква s передавалась как з в интервокальном положении и как с в остальных случаях, но никогда—как ш. Гласные о и е, подверженные в португальском языке сильной редукции, во всех позициях передавались как о и е (в начале слова и после гласной—как э, во избежание йотации), но никогда—как у и и. Часто писалась и произносилась буква у там, где в португальском тексте стояла непроизносимая u после g и q. Например, В. К. Пискорский в своей «Истории Испании и Португалии» инфанта-узурпатора дона Мигела (D. Miguel) именует Дом-Мигуэль—подобно тому, как А. Н. Островский Сервантеса называет Мигуэлем, а Ги де Мопассана еще в предреволюционные годы называли Гюи де Мопассан.
Более точную, хотя тоже далекую от совершенства транслитерацию предложил в первые послереволюционные годы Г. Л. Лозинский—приват-доцент Петроградского университета, преподававший там португальский язык и литературу, родной брат знаменитого поэта-переводчика М. Л. Лозинского, удостоенного Сталинской премии 1-й степени за блестящий перевод дантовской «Божественной комедии» . Г. Л. Лозинский был близко знаком с португальским посланником в России, с помощью которого прилично овладел языком. В своих работах—например, в предисловиях к сочинениям Эркулану и Эсы ди Кейроша, вышедшим в издательстве «Всемирная литература»—он старается приблизить русское написание имен к их произношению на языке оригинала. Для этого он предлагает передавать букву s как ш перед согласной или в конце слова, однако безударное неносовое о транслитерирует обычно как о, а не как у. Например, заглавие книги Эсы ди Кейроша A Ilustre Casa de Ramires он переводит как «Знатный род Рамиреш», имя Castilho передает как Каштильо, Alberto Teles как Алберто Телеш. На этом фоне странной выглядит передача имен Joaquim как Жуакин и Coelho как Куэльо (современные приверженцы фонетической транслитерации предпочитают варианты Жоакин и Коэлью). Еще более странным представляется неоправданно широкое употребление э оборотного (Жозэ, Алмэйда, Рэйш, Алэйшо), хотя букву е в иностранных словах издавна принято произносить как э (если только она не йотированная). Неприкосновенным оставляет Г. Л. Лозинский явно устаревшее правило, упорно сохраняя дефис между предлогом de и последующим именем (Эса де-Кэйрош, Антеро де-Кентал) и даже между элементами имен и фамилий (Баталья-Рэйш , Алмэйда-Гарретт, Жозэ-Мария де-Алмэйда-Тэйшэйра-де-Кэйрош , Франсишко де-Мело-Франко). По каким-то причинам фамилию одного из основоположников португальского романтизма Эркулано или Эркулану (Herculano) как Иркулано. Впрочем, его старшая современница М. В. Ватсон транскрибирует ее Геркулану—на латинский манер . Надо сказать, что девичья фамилия Марии Ватсон—де Роберти де Кастро де ла Серда, отец ее был испанцем, и испанским языком она хорошо овладела с малолетства. Хорошо овладеть португальской фонетикой исследовательнице вряд ли удалось, и потому португальские имена в статье «Португалия и ее литература» она искажала на испанский лад. Например: дон Хуан IV, Леаль, Мануэль, Хосе, Альмеида, Араухо, Хоао де-Деус (этого поэта Энциклопедический словарь Брокгауз—Ефрон передает как Иоанн де Деус—на русский или, точнее, на церковнославянский манер).
К середине минувшего столетия сложились два устойчивых способа транслитерации португальских имен и названий: графический, ориентированный на написание слова, и фонетический, стремящийся как можно точнее воспроизвести звучание. Первая более характерна для художественной, вторая—для научной и справочной литературы, а также периодики и публицистики. Впрочем, нередки случаи их взаимопроникновения.
При графической транслитерации гласная о во всех случаях передает как о, е—всегда как е (после главных и в начале слова—э). Согласная s в интервокальном положении передается как з, в остальных случаях—как с и никогда—как ш: этому звуку соответствуют только сочетание ch и, в большинстве случаев, буква х (исключение: E;a de Queir;s—Эса де Кейрош). Носовой звук ; передается посредством ан или ян (Me;—Меан, Covilh;—Ковильян), носовой дифтонг ;о—посредством ан или ян (Jo;о —Жоан, Trist;о—Тристан, Maranh;о—Мараньян), сочетание ;es—посредством аэнс или яэнс (Guimar;es—Гимараэнс, Magalh;es—Магальяэнс), сочетание ;es—посредством оэнс (Cam;es—Камоэнс, Sim;es—Симоэнс). Конечное im обычно передается как ин, а не как им: Joaquim—Жоакин, Patraquim—Патракин. Сочетания lho и nho передаются как льо и ньо, но выговаривать их приходится как льё, или льйо и ньё, или ньйо: Ботельо, произносится «Ботельйо» (Botelho), Агостиньо, произносится «Агостиньйо» (Agostinho), а lha и nha—как лья и нья: Фолья (Fоlhа), Салданья (Saldanha).
Принципы фонетической транслитерации изложены в справочнике Р. С. Гиляревского и Б. А. Старостина «Иностранные имена и названия в русском тексте» (М., 1985. С. 195—208). При таком способе транслитерации возникает несравненно больше разночтений и трудноразрешимых вопросов, чем при графическом. По такому принципу, в частности, переданы португальские имена и названия в последнем, 3-м издании Большой советской энциклопедии. Сочетание ;es там передается посредством аинш (Guimar;es—Гимараинш), а ;es—посредством оинш (Sim;es—Симоинш). Безударное неносовое о передается посредством у, но только в конце слова, а в остальных позициях—как о: Николау Толентину (Nicolau Tolentino), Аморин (Amorim). Исключение составляет имя Jo;o, передаваемое как Жуан. Сочетания lho и nho передаются как лью и нью: Ботелью (Botelho), Агоштинью (Agostinho), а lha и nha—как лья и нья: Фолья (Fоlhа), Салданья (Saldanha). Конечное безударное е передается, как правило, посредством и: Андради (Andrade), Бокажи (Bоcage), Висенти (Vicente), Верди (Verde), а окончание es—посредством иш: Гомиш (Gomes), Пириш (Pires), Эаниш (Eanes). Однако с таким принципом согласны не все. Например, московская исследовательница О. А. Овчаренко, последовательная сторонница фонетической транслитерации, пишет Нунеш (Nunes), Алвареш (;lvares), Лопеш (Lopes) Мендеш (Mendes) . Она же предлагает транслитерировать Correia как Куррейя, а не как Коррейя, а Namorado—как Намураду, а не Намораду .
«Кроме того,—констатируют авторы справочника,—бразильское произношение несколько отличается от португальского, что создает дополнительные трудности» . Главное отличие состоит в том, что буква s в конце слова и перед согласными в Португалии произносится как ш, а в большинстве штатов Бразилии—как с. При графической транслитерации это различие пропадает, а при фонетической имена передаются по-разному, в зависимости от того, кто их носит—португальцы или бразильцы. Поэтому имена Lu;s, Carlos, Tom;s, Castro, Costa, Dias передаются как Луиш, Карлуш, Томаш, Каштру, Кошта, Диаш, если их носители—португальцы, и Луис, Карлус, Томас, Кастру, Коста, Диас, если это бразильцы. Заметим, что при графической транслитерации эти имена в обоих случаях писались бы как Луис, Карлос, Томас, Кастро, Коста, Диас.
К сожалению, справочник Р. С. Гиляревского и Б. А. Старостина—по крайней мере, раздел «Португальский язык»—изобилует ошибками и неточностями. Вряд ли можно принять на вооружение тезис, что «в середине слов ia после согласной передается через ья, а после гласной—через я, например: Maxial—Машьял» —лучше Машиал. Не можем согласиться мы и с тем, что «;е передается посредством айн или яйн» —лучше аин и яин: Ruiv;es—Руйваинш,  Magalh;es—Магальяинш). Непонятно, почему Queir;s передано как Кейруш, а не как Кейрош (эта ошибка допущена по какой-то причине и в Большой советской энциклопедии). Более чем спорно, что «безударное i в середине слова между согласной (кроме r) и гласной передается по-разному в португальских и бразильских именах: в португальских—через ь <…>, в бразильских—через и, например: Maxial—Машьял—Машиал» . Наконец, имя Alo;sio по-русски следует писать Алоизиу, а не Алойзиу и не Алойзью, Ant;nio—Антониу, а не Антонью, Apol;nio—Аполониу, а не Аполонью, ;rio—Ариу, а не Арью, Caetano—Каэтану, а не Каетану, Diogo—Диогу, а не Дьогу, Eug;nio—Эужениу, а не Эуженью, Fialho—Фиалью, а не Фьялью, Hon;rio—Онориу, а не Онорью, L;cia—Лусия, а не Лусья, и т. д. Отметим, что фонетическая транслитерация португальских имен и названий встречается не только в русском, но и в латышском тексте, хотя латышский язык, как и португальский, пользуется письменностью на основе латинской графики и возможна была бы их графическая передача без всяких изменений—подобно тому как немецкий поэт французского происхождения Шамиссо по-немецки пишется с сохранением правил французской орфографии—Chamisso—но произносится на немецкий лад и даже с ударением на предпоследнем, а не на последнем слоге. В недавно вышедшем рижском издании «Антология современной португальской поэзии» (“Portug;;u M;sdienu Dzejas Antolo;ija”. R;ga: Minerva, 2001) имя Jos; Gomes Ferreira (Жозе Гомиш Феррейра) передано как ;oz; Gomi;s Ferreira, Sophia de Mello Breyner Andresen (София ди Meл(л)у Брейнер Андресен)—как Sofia de Mellu Breinera Andresena, Jorge de Sena (Жоржи ди Сена)—как ;or;i de Sena, Carlos de Oliveira (Карлуш ди Оливейра)—как Karlu;s de Oliveira, и т. д.
Несмотря на непримиримы расхождения между графической и фонетической транслитерациями, существуют ставшие традиционными имена и названия, которые пишутся одинаково при той и другой транслитерации. Так, имя Камоэнс (Cam;es) и название Рио-де-Жанейро (Rio de Janeiro) используется и при фонетической транслитерации, а имя Жоржи Амаду (Jorge Amado) и название Сан-Паулу (S;o Paulo) используется и при графической.
Очевидны как сильные, так и слабые стороны обеих транскрипций. Не обходится и без курьезов. Приверженцы графической транслитерации обвиняют своих оппонентов в том, что именно по их милости большинство русских читателей произносят имя недавно умершего писателя Жоржи Амаду с ударением на последнем слоге (видимо, по аналогии со словом какаду). На это они получают ответ, что если бы его фамилия по-русски писалась Амадо, то, скорее всего, ее стали бы произносить «Ам;да», поскольку безударное о по-португальски произносится как у, а по-русски как а. Более того: фамилию недавнего лауреата Нобелевской премии по литературе Жозе Сарамагу (Jos; Saramago, в фонетической транслитерации—Жозе Сарамагу) в нашей стране обычно произносят Сарам;га, а имя стяжавшего невиданную популярность бразильского писателя Пауло Коэльо (Paulo Coelho) выговаривают как Паула Каэлья. Последнее кажется особенно комичным: ведь когда во время встреч с португальцами и бразильцами их имена произносят не знающие португальского языка русские люди, то их имена как будто из мужских становятся женскими: мужское имя Augusto звучит как женское Аугушта,  Eduardo как Эдуарда, Fernandо как Фернанда, Francisco как Франсиска, L;cio как Лусия и т. д. Реакцию носителей таких имен пишущему эти строки неоднократно доводилось наблюдать лично.
Серьезные расхождения вызывает также передача имен португальских королей и бразильских императоров. Усугублялись эти расхождения тем, что в советский период о коронованных особах—как российских, так и зарубежных—стремились говорить как можно меньше.
Не вызывает расхождений, пожалуй, только написание имен двух португальских королев—Марии I и Марии II (D. Maria I, D. Maria II), поскольку португальское женское имя Maria, кому бы оно на принадлежало, однозначно передается русским Мария. Поставленная перед ним прописная буква D с точкой представляет собою аббревиатуру слова Dona. В португальских текстах оно обязательно ставится перед именами португальских королев, бразильских императриц, а также знатнейших дам этих стран. В русских текстах оно не обязательно, но возможно. Надо только писать его со строчной буквы и полностью, а не в сокращении. Возможны написания Мария II и дона Мария II, но никак не Д. Мария II.
При передаче имени монархов тоже сложились две тенденции. Одна из них предполагает обычную транслитерацию личного имени, как если бы его носил не монарх, а любой португалец или бразилец. Так, D. Jos; I предлагает передавать как Жозе I или дон Жозе I, D. Jo;o VI как Жоан VI, дон Жоан VI или Жуан VI, дон Жуан VI и т.д. (слово Dom следует передавать как дон, а не как Дом—от этого наследия XIX—нач. ХХ в. следует решительно отказаться—и тоже со строчной буквы). На это можно возразить: ведь если следовать такому принципу, нужно и французских королей называть Франсуа I, а не Франциск I, Анри IV, а не Генрих IV, Луи XIV, а не Людовик XIV, и пр. Между опыт показал, что такая транскрипция подходит разве что для шуточных песенок. Издавна сложилась традиция унифицировать названия европейских монархов—поэтому и английского короля именуют не Чарлзом, а Карлом I, испанского короля—не Фернандо, а Фердинанд VI, и список можно продолжить. В таком случае упомянутых португальских королей следует именовать Иосиф I и Иоанн VI—в этом случае слово дон перед ними не ставится. Этот вариант используется в упоминавшейся монографии В. К. Пискорского, в справочнике «Испания и Португалия» (М., 1946) и других изданиях XIX—1-й пол. ХХ в. однако в этих и подобных им изданиях унифицированная передача королевских имен соседствует с обычной транслитерацией. Например, имя португальского короля, ставшего впоследствии бразильским императором, передано как Дом-Педро или дон Педру. Исходя из этого, находим целесообразным предложить компромисс: унифицировать имена монархов в том случае, если есть прецеденты, если же таковых нет, прибегать к простой транслитерации.
Как известно, португальские личные имена состоят из нескольких элементов. Как правило, это крестильное имя (nome de batismo, nome crist;o), а иногда и несколько крестильных имен, имя отца, девичья фамилия матери и наследственная фамилия, перешедшая от отца. Например, полное имя поэта Ф. Пессоа—Fernando Ant;nio Nogueira Pessoa. Его отца звали Ant;nio Joaquim de Seabra Pessoa, а мать Maria Madalena Nogueira. Замужняя женщина обычно прибавляет к своемпу полному имени (nome completo) еще и фамилию мужа, оставляя при этом и девичью фамилию. Так, специалистка по театру Алмейды Гаррета Андре Краббе (Andr;e Crabbe), выйдя замуж за выдающегося писателя Мигела Торгу (Miguel Torga), чье настоящее имя Адолфу Коррейа да Роша (Adolfo Correia da Rocha), приняла имя Andr;e Crabbe Rocha. В старину знать включала в свое имя названия всех своих вотчин (полное имя маркиза Помбала—D. Sebasti;o Jos; de Carvalho e Melo, conde de Oeiras, marqu;s de Pombal), и даже в ХХ столетии в определенных кругах длинное имя считалось признаком аристократического происхождения. Бразильский писатель Жозе Ортис Монтейру (Jos; Ortiz Monteiro) иронически говорит об одном из персонажей своего рассказа «Последняя серенада», что он «носил такое длинное имя, что его с лихвой хватило бы на четырех важных персон» .
Здесь есть одна тонкость. Как правило, выдающихся деятелей культуры мы называем по фамилии, оставляя перед нею имя или опуская его. Однако, следуя примеру итальянцев, некоторых гениев итальянского Возрождения принято называть по именам, а не по фамилиям: Данте, а не Алигьери, Рафаэль, а не Санти, Микеланджело, а не Буонаротти. Это казалось непривычным даже Пушкину: Сальери в его маленькой трагедии «Моцарт и Сальери» говорит Рафаэль, но Алигьери и Бонаротти (так у Пушкина). Следуя аналогичному принципу, португальцы называют по личному имени, опуская фамилию, некоторых своих прославленных соотечественников. Они говорят и пишут Camilo, а не Castelo Branco, Antero, а не Quental, Jo;o de Deus, а не Ramos, Columbano, а не Bordalo Pinheiro—тем более что их личные имена не относятся к разряду широко распространенных. Можно ли и нам следовать их примеру и говорить и писать Камилу, а не Каштелу Бранку, Антеру, а не Кентал, Жуан ди Деуш, а не Рамуш, Колубману, а не Бордалу Пиньейру? Полагаем, что можно, хотя прецедентов в отечественной литературе, кроме Жуана ди Деуша, насколько нам известно, нет.
В особую группу следует выделить смысловые имена собственные, т. е., по определению В. С. Виноградова, «значащие, значимые, “говорящие”, номинативно характеристические»  имена, фамилии, прозвища и клички. «Значимое имя,—продолжает В. С. Виноградов,—требует от читателя как оригинала, так и перевода понимания смысла внутренней формы м восприятия и образности. Будучи транскрибированным, оно само по себе не может оказать эмоционального воздействия на рецептора, в то время как в оригинале оно рассчитано на такое воздействие. Поэтому переводчик стремится к сохранению в переводе его эмоциональной силы. В современной переводческой практике тенденция переводить смысловые имена является весьма заметной» .
Непревзойденным мастером такого перевода смысловых имен и прозвищ показал себя Н. М. Любимов в переводе романа Рабле «Гаргантюа и Пантагрюэль», а также при именовании второстепенных персонажей «Дон-Кихота» (например, гитарист Тренбреньо). Тот же Н. М. Любимов, однако, оставляет без перевода и подвергает простой транслитерации смысловые имена главных героев бессмертного романа Сервантеса: Дон Кихот Ламанчский (quijote по-испански значит попона, а также лошадиный круп, la mancha—пятно) и Санчо Панса (Panza—пузо, брюхо, метонимически—толстопузый). Делает это переводчик, думается, по двум причинам. Во-первых, ни один из прежних переводчиков «Дон-Кихота», начиная с В. А. Жуковского, не стал переводить или русифицировать имена главных героев, а наличие или отсутствие прецедентов в искусстве перевода, как и во многом другом—очень важная вещь. Во-вторых, русификация, смысловой перевод их имен слишком снизил бы их образы—гораздо сильнее, чем у Сервантеса, который, как известно, задумывал свое сочинение как пародию на рыцарский роман.
«Чем выше степень художественной выразительности и типизации персонажа,—подчеркивает В. С. Виноградов,—чем важнее его роль в отечественной литературе, чем больше степень нарицательности имени, тем проблематичнее перевод и целесообразнее транскрипция данного имени» . Из этих соображений переводчица Т. Иванова передала заглавие романа классика бразильской литературы Машаду ди Ассиза Dom Casmurro (и, соответственно, имя, точнее—прозвище главного героя) как «Дон Касмурро» , хотя высказывалось мнение, что можно было бы озаглавить перевод и «Дон Брюзга».
Большинство кличек животных тоже представляют собою смысловые имена собственные, которые следует переводить, а не транслитерировать. Так, кличку пса Piloto переводчик романа Ж. М. Феррейры ди Каштру «Шерсть и снег» Г. Калугин совершенно обоснованно передает как Пилот (это слово может переводиться и как лоцман, но не будем забывать, что в первую половину 1940-х гг., когда происходит действие романа, наблюдалось повальное увлечение авиацией). Неправильно поступила Н. Поляк, которая в рассказе Ж. Соэйру Перейры Гомиша «Случай на дороге» кличку пса Moiro (т. е. Мавр) просто транскрибирует как Мойро , не говоря уж о том, что и заглавие рассказа в оригинале Um Caso Sem Import;ncia, т. е. «Незначительный случай».
Подведем итоги. Ситуацию, связанную с транслитерацией португальских имен и названий, иначе как парадоксальной назвать трудно. Пройдя довольно длительную и сложную эволюцию, она разделилась на два параллельных потока, которые не могут слиться и по сей день. Выхода из сложившегося положения не видно, поскольку предложить более совершенный способ русского написания португальских имен и названий вряд ли кому-нибудь удастся. Может быть, в достаточно отдаленной перспективе либо графическая транслитерация вытеснит фонетическую, либо наоборот. Но скорее всего, они обречены на долгое сосуществование при возможном взаимовлиянии и взаимопроникновении.

Опубликовано: Актуальные проблемы романистики. СПб.: СПбГУ, 2007.