В троллейбусе...

           В троллейбусе, еще недавно тяжело переваливающимся через ямы асфальта, все места были заняты скучающими пассажирами. По их лицам было не ясно,– кто едет на работу, кто уже домой, вошёл, опираясь на палочку,  опрятно одетый – в шляпе и очках, гражданин. И сел на только что освободившееся место.
          Троллейбус, ещё не решив, ехать ему дальше или нет, перебирал в своем чреве какие-то железки, что напоминало по звуку попытку вставить на место выпадающую искусственную челюсть, как этот человек вскочил, и глядя в окно,  потрясая палочкой и крепко сжатым кулачком, выкрикнул такое... от чего в троллейбусе установилась полная тишина.
          Гражданин, не замечая удивленных лиц своих спутников, опустился на место и стал грустно смотреть в окно, опершись подбородком на палочку.
          Где-то под полом «челюсть», с легким скрежетом, встала на место и троллейбус, неизвестно чем подвывая себе, стал пытаться выехать на дорогу, обходя обступившие его машины.
       – …вы …что б… – выкрикнул мужчина опять, вскочив.
       Он с шумом набрал воздуха и продолжил в этом же духе.
       ...Даже те пассажиры, которые никогда не видели моря, поняли, как выглядит боцман на парусном корабле во время шторма, среди нерадивых матросов.
       Обессиленный он рухнул на сидение, поправил шляпу и очки.
       Троллейбус выбрался на дорогу, пассажиры облегченно вздохнули, и стали сначала «то тут, то там», а потом… а потом недовольство переросло в ропот, в котором можно было различить вполне конкретные фразы:
    – «…это что же делается, мало того, что дома это слышишь, так ещё и в общественном месте»;
    – «…мог бы и женщин постесняться, грубость уже прёт изо всех дыр, как… после молока с огурцами»;
    – «…а ещё в очках и шляпе»;
    – «…есть хоть тут какие-нибудь культурные мужики, которые могут заткнуть эту поганую глотку»;
   – «…скоро сам рассыплется, а туда же –  людей баламутить!»
      Они были!..
      Молодой мужчина, крепкий, коротко стриженный в штанах с белыми лампасами, свободно сидящими на, похоже, крепких ногах и в короткой куртке, обтягивающей могучую спину, с кожаным брелоком с блестящей звездой «Мерседес» на отставленном мизинце,  встал и, подойдя, положил руку гражданину на плечо, со словами: – Браток. Ну, это… ты… как его… в натуре… А?!..
        Гражданин что-то стал мямлить, чем вызвал еще большее недовольство и активность пассажиров, а мужчина наклонился и стал слушать.
        Все притихли, стараясь уловить хотя бы часть произносимого тому на ухо.
     – Суки!.. Вот…  мать... Конечно, задумали… - рявкнул на весь троллейбус здоровяк, распрямляясь и злобно оглядывая салон.
        Схватив свой кулак другой рукой на уровне груди, он свирепо повернул головой и раздался скрежет, как будто под  полом опять вылетела «челюсть».
     –…а… …вот… …самое…  порву… натяну… Глаз!.. – выкрикнул он и закрыл своим кулаком пол-окна.
       В полной тишине пассажиры вопросительно ожидали окончания криков и наблюдали мельтешения палки, двух кулаков парняги и кулачка «боцмана» на фоне окна и обгоняющих троллейбус машин.
       В паузу, образовавшуюся в момент одновременного, как по сигналу, и шумного вдоха ими, тишину прорезал какой-то жалобный вопрос с задней площадки.
       Здоровяк резко оглянулся на голос, повернул подбородком куда-то влево и вверх, в троллейбусе воцарилась тишина.
    – Им квартплату в доме снизили в два раза! – рыкнули на всех «белые лампасы». Ещё раз с хрустом повернув головой, «кожаная куртка» заскрежетала зубами, наводя ужас на пассажиров.
    –…какую-то… …готовят… …козлы …лоси …медведи …кролики …как зайцы суки, – выдохнул, раскачиваясь и наконец-то выехав на дорогу, троллейбус через окна и заскрипел «челюстью».
      …Машины безропотно стояли, пропуская его, покачивающегося на волнах асфальта.
      Водители  хватались за телефоны, прижимаясь к рулю и вглядываясь в его окна, прислушиваясь к звукам,  доносящимся сквозь них.
     …Кто-то потом говорил, что различил слова  «...и как один умрём», а многим показалось, что он слышал – «…в борьбе за это...»