Сербский родственник

В окрестностях города Герцог-Нови, в Черногории, осенью 2011-го года, повсюду натыкался на афишу:

                -------------------------------------------
                ПОЗОРИШНА ПРЕДСТАВА

                На слово, на слово... Л!

                Лепотица и звер на мору
                -------------------------------------------

В последней строке, догадаться можно, не что иное, как "Красавица и морское чудовище". "Морское чудовище" или, всё же, само действие производится на море, осталось для меня под вопросом. "Лепота" после "Ивана Васильевича" сомнения не вызывает.

Впоследствии выяснилось, что сербское "слово" переводится на русский как "буква". Получается, во второй строке:

                На букву, на букву "Л"

Любовь, куда же без неё.

"Позорише" – представление, спектакль. Артистка, кстати говоря, по-сербски "глумица", ударение на "у". Спектакль и артистка – позорище и глумление… бывает.

Из той же серии обманно близкого: "образ" – щека, "биоскоп" – кинотеатр…

Биоскоп – какое замечательное слово!

"Негода" – польза по-сербски. Что у нас негодно, то у сербов на пользу. Вспомнил:

               Лепили воск, мотали шёлк, учили попугаев,
               И в спальню, видя в этом прок, пускали негодяев.

Негодники бывают полезны…

Сеть – "мережа": слово, знакомое по рыбалкам в детстве. Дождь – "киша". Квартира – "стан". Не только слово – "буква", но и реч (так пишется, без мягкого знака) – "слово". Хвала – "спасибо", право – "прямо". Так что, если на вопрос, по какой дороге вам ехать, вы услышите "право"– не спешите поворачивать. Запутаться легко: волети – "любить", льубити – "целовать". Хорошо "льубити", когда "волети".

Детьми играли в лапту. Что за лапта такая? – Оказывается, мяч по-сербски "лопта". Ударение на первый слог, последний слог в сербском, в неодносложных словах, ударения не приемлет.

Сербский родственен старорусскому. Похоже, русский язык ушёл далеко вперёд, оставив консервативного собрата при прежних значениях. Интересно, насколько сербский испытал на себе влияние западноевропейских, а также тюркских языков – иначе говоря, насколько он восприимчив, что вобрал в себя за века прошедшие?

Как легко делать для себя открытия, когда так мало знаешь!

Когда местные жители говорят между собой, очень трудно уловить знакомые слова, так легко опознаваемые в печатном тексте. По утверждению таксиста, который вёз меня в аэропорт, сами черногорцы на 90 процентов говорят неправильно, кто во что горазд, со всеми местечковыми особенностями.

Таксист, к слову говоря, русский, бывший москвич, живёт в Черногории уже четыре года, обзавёлся домом, сейчас закладывает большой сад, совершенствует свой сербский с местным театральным педагогом, а на вопрос, не жалеет ли, что уехал из России, рассмеялся. Его дети учатся в местной школе, сам он занимается не только извозом, но и туристическим бизнесом, всем доволен. А что он сказал о Москве, я воспроизводить не буду, потому что живу в этом городе, и не тянет эмигрировать.