Каждый день - другой

 Галина Пагутяк
http://www.proza.ru/avtor/halyna
Автор планирует выход книги в свет.


                Каждый день - другой

                Дневник
                (2011-2012)


                Вступительное слово

     Люди почему-то считают дневник делом личным, не предназначенным для чтения посторонними. В действительности писатели намного откровеннее в романах, чем в своих дневниках. Здесь они прекрасно знают, что каждое написанное слово может свидетельствовать за или против них, поэтому самоконтроль и самоцензура в литературном дневнике на высшем уровне. Письменность просто обязана быть инструментом общения. Просто в некоторых письменных произведениях способность общаться ограничена. Господи, да я и не надеюсь, что эту книгу будут читать так же охотно, как и остросюжетный роман! Она — не для всех. Как сказал бы Герман Гессе: «Вход не для каждого». Потому что это тот самый магический театр, вернее — алхимическая лаборатория души, где стоит наслаждаться уже самим процессом создания чего-то всеединого: кристалла, алхимического древа, философского камня. Писательство — это чудо, творящееся из горсти знаков и руки, складывающей их в определённом порядке.
Человек наполняется опытом, подобно сосуду, и зачастую не осведомлён, что ему делать с этим содержимым. Это — одна из причин ведения дневника. У писателя может накопиться множество материала в виде мыслей, записанных сегодня, чтобы вспомнить их завтра. Это — ещё одна причина вести дневник.
     Но существует потребность делиться впечатлениями, закрепить свободное падение мысли, падающей, как листок с дерева, и тут же сливающейся с прочими мыслями. В юности дневник — способ сбросить напряжение, в зрелом возрасте — это личная коллекция ощущений, собранная уважительно и осознанно, с пониманием того, что когда-то она вольётся в ноосферу. Написанное — надёжнее, потому что оно показывает, куда ты направляешься и почему, оттачивает разум и дисциплинирует, проявляет сокровенное. Итак, писать дневник смысл имеется. Это так же, как найти себе приятеля, готового тебя услышать. Для этого и выпускаем слова в простор существования.
     У меня несколько дневников. Опубликован тот, который входит в книгу «Сны Юлии и Германа». В ней он пояснял, дополнял, показывал развитие сюжета. Во всяком случае, текст романа не захламлялся ничем лишним. Дневник был его параллельным текстом, а текст дневника — определённый набор культурных воззрений определённой группы людей, всё ещё читающих мудрые книги. Чужаку туда — ни-ни, я ведь не посягаю на территорию попсовой площадки или псевдоинтеллектуальной, поэтому и на мою заходить не нужно.
     Этот, очередной, дневник появился благодаря Василю Габору, члену тайного и малочисленного клуба почитателей дзуйхицу, жанра, насчитывающего уже тысячелетие. Само слово переводится как «вслед за кистью», то есть, это запись впечатлений, мыслей, даже известий. Дзуйхицу можно связывать датами, дабы в будущем восстановить событийное пространство. Однако, культура не привязана к датам, это часть ноосферы, существующей вечно. Во всяком случае, мы на это надеемся. Я не говорю, что писала в жанре дзуйхицу, но чувствую с ним кровное родство, с той поры, как открыла для себя творчество Сэй Сёнагон. Если представить себе эту книгу в виде рисунка, то это будет смахивать на лоскутное одеяло.
     У японцев нет лоскутных одеял. Я же укрываюсь таким, собранным из множества ситцевых лоскутков разных рисунков, подобранных спонтанно. Портнихи хранят у себя целые мешки обрезков тканей, остающихся после того, как одежда сшита. Я назвала почти каждый клочок.
     Вот как это всё было. Вставала поутру, кормила кошек, варила себе кофе и усаживалась перед компьютером. В Сети есть сайт www.proza.ru, на котором присутствуют пользователи из разных стран. В своём ресурсе этого сайта пользователь может вести литературный дневник. Никто его не комментирует, ничем его не нужно украшать, и уже через несколько мгновений твоё крошечное эссе, или, как его называли японцы, дан, становится доступно кому угодно во всём мире. Тема эссе возникала спонтанно. Предо мной было окно, поглощавшее все хорошие и плохие сны, а за ним — алыча, на которую усаживались и сойки, и сороки, и синички. Я просто сосредотачивалась и отыскивала для себя нечто важное: воспоминания, образ, чужие мысли. Дочь моя поехала учиться в Иерусалим, а у меня был билет туда на февраль 2012 года. В те дни я писала повесть «Небесная портниха», болела, мёрзла и общалась исключительно с помощью электронной почты. Возможно, такая жизнь кому-то покажется скучной, а кому-то роскошной, но я уже прошла через воду, огонь и даже медные трубы, и собиралась идти дальше, отдельной, независимой стезёй.
     И вот я увидала Иерусалим, и поняла, что поселилась в нём навеки, и всюду, где бы я ни побывала после, буду искать отблеск Иерусалима, не вылизанного в угоду туристам, не гламурного, а шероховатого, пахучего и противоречивого. Львов некогда напоминал Иерусалим, да и сейчас напоминает, но уже Иерусалим, оккупированный варварами. Шероховатым, пахучим и противоречивым Львов был во времена моей юности. Его хотелось прижать к сердцу и не отпускать.
     Летом я начала путешествовать по галицким местечкам и в каждом находила частичку Иерусалима: в Бибрке ли, в Судовой Вишне, Щирке ли, где присутствие варваров уж слишком явно заметно, а не заманивает тебя показном блеском.
     Добромыль же досель не отпускает меня, потому что я ему нужна. Не его жителям, а его душе. Мистический город Добромыль, я всегда открываю в нём что-то новое, и поездка туда для меня равносильна чьей-то поездке в Краков или Вену. Я не коллекционирую города, а ищу в них, как теперь оказалось, отблеск земли Святой.
     Теперь о том, что читатель будет искать в моём дневнике. Бог его знает. Наверное, то, что я не высказала вслух. Проявление непубличности. Возможно, он найдёт там упрочение своим мыслям, а это будет означать, что общение состоялось. Порадуюсь, узнав об этом.
У меня были постоянные читатели, некоторых я знаю лично. Например, Юлия Мельникова, написавшая роман «Львов одиноких сердец» и я этот роман перевела, а Василий Габор издал, Валентин Лученко, мыслитель из Киева, пишет замечательную медитативную прозу, Виталий Щербаков из Никополя, удивительный человек, который переводил всё это время дневник и рассылал по всему миру друзьям, передавал отзывы. Он же перевел и романы «Готика Урожа», «Слуга из Добромыля», «Зачарованные музыканты». Не было бы моей странички на www.proza.ru, я бы не узнала этих людей, чье мнение для меня очень важно, поскольку мы существуем в едином культурно-нравственном поле, и когда я писала дневник, то думала о них, а порой писала для них. Алия Егизбекова, Марина Гареева, Алексей Ващук, Василина Иванина, и неизвестные читатели, ничем себя не обозначившие, хотя, возможно, мы знакомы. Я считаю это просто проявлением деликатности.
     Поэтому, прежде чем дневник получил бумажную форму, он уже был прочитан и даже переведен на русский язык. Теперь мне не страшно отдавать его на суд другим читателям. Критики же, конечно, на то и существуют, чтобы относиться с подозрением к подобному жанру. Или человеку не о чем писать, или у него мания величия — могут подумать они.
В действительности — всё просто. Уже завершая дневник, дабы написание его не стало моей бесконечной обязанностью, я поняла, зачем пишу. Чтобы убедиться самой и убедить других: жизнь наша — не сплошная череда однообразных дней, которые мы тщимся разнообразить.
Каждый день не похож на предыдущий, каждый день — победа над смертью и забвением, и каждый день может оказаться последним. Только тогда мы будем ценить себя и искать собственную неповторимость среди шероховатых стен бытия. Дневник вернул меня в какой-то степени самой себе, потому что я ощутила, как впряглась в воз вместе с другими, а это — не моё. Дух противоречия витает надо мной всю жизнь.
     Культурный контекст исчезает, когда мы теряем свободу, сначала внешнюю, затем — внутреннюю. Многие вещи в жизни людей не перестают меня удивлять, потому что я знаю, что тщеславие, гордыня, мелочность уничтожают личность человека. Такой человек никогда не становится взрослым, потому что никогда не был ребёнком. Страшно жить в этом мире, вырождающемся на глазах. Когда-то я написала: «Так есть, но так быть не должно». И я радуюсь, когда слышу эти слова от кого-то. А сейчас следующим шагом пусть будет: «Если не можешь дверь отыскать, то нарисуй её на стене».

                Искренне ваша, Галина Пагутяк




               
                Ноябрь 2011

03 ноября 2011 г.

Три сойки

   Три сойки прилетели под моё окно и сели на алычу, дерево бедных и голодных. Плоды давно сорвали и выклевали, развеяли ветры, листья проредились. Одна сойка заглянула даже на балкон, где в щелях уснула мошкара и спрятались семена.
   Когда я вижу этих птиц, сразу в памяти всплывает новелла Ивана Франко «Сойкино крыло», изложенная в форме письма измученной больной женщины. «Понимаешь ли меня, Массино?» постоянно обращается она к человеку, которого некогда обидела. И вот, дело не в том, что нельзя ничего изменить, а в том, что уже не хочется менять ничего. Больной Франко наливает себе в баночку чай, заворачивает в бумагу два кусочка хлеба. Ему для этого требуется втрое больше времени. И спускается с горы в долину, сворачивает вправо. Во Львове не заблудиться, здесь можно пересекать город по диагонали и думать о чём-то своём. И так он каждый день идёт в библиотеку Осолинских, и баночка чаю в кармане пальто греет ему бедро, осыпаются хлебные крошки. В другом кармане шелестят бумага и карандаш. На высоких деревьях Цитадели кричат сойки голосами котов, ворон, собак. Там, где я сижу сейчас перед компьютером, ещё нет ничего. Леса и пастбища. Как в лесу, где подстрелили сойку, взяв у неё самое лучшее — крыло с голубыми перьями.

04 ноября 2011 г.
Нуль

   Листья с клёнов уже опали. Во дворе — нуль градусов. Холодный нуль, эдакое безтемпературье. Нуль — это холод и темнота. Я редко вспоминаю время, когда бывала во Львове проездом, а если и вспоминаю, то как нуль: холод и темнота души. Руины 90-х годов, когда разрушалась не политическая система, а отношения между людьми. Моя личная и творческая жизнь тоже начала смещаться в отрицательную сторону и это вызвало во мне бурю эмоций.
   Слишком много эмоций — это минус, потому что они требуют душевного обнажения и понемногу иссушают сердце. Может, поэтому не советуют слишком долго убиваться об ушедших, чтобы не превратиться в выжженную пустыню, над которой безжалостно сияет солнце, круглеющее нулём.
   Наконец я освободилась ото всех нулей, найдя стены, освободившись от излишка эмоций. И когда я слышу о чьём-то уходе в мир иной, думаю: «Ну, что же, уходить — это естественно». Потому что, кроме холодного и тёмного нуля существует ещё бесконечность.

05 ноября 2011 г.
Таинственная жизнь ключей

   Некогда я год прожила в доме на улице Сковороды в снятой квартире-кавалерке, в доме, выстроенном из разобранного австрияками замка. Никогда меня не обманывали и не предавали, как в том году, и никогда мне не было так стыдно за своё неумение расставить точки над «i». После того я снова переехала с дочерью в Урож, пока не получила свою квартиру. Эти две квартиры объединяет страх потерять от них ключи, потому что у меня никогда раньше не было ключей от жилища. Я подбирала для них место в сумке, карманах, но лучше всего, конечно, было бы хранить их подальше от собственного тела, рядом с домом, под камнем, в потаённом месте. До сих пор, будучи вне дома, я постоянно нащупываю ключи, — на месте ли? Эта пара квартир как ад и рай. Хотя и рай не совершенен. Чтобы его удержать, нужны усилия. Я, в конце концов, сумела это сделать, поняв, что ключи без двери — всего-навсего кусочки металла и не стоит их идеализировать.
   В доме на Сковороды водились привидения, но я боялась их меньше, чем той реальности, которая стуками, пьяными криками и унижающим перешёптыванием набрасывалась на меня днём и ночью. И мне стало понятно, какая огромная пропасть между сельским и городским бытом и что мне придётся подвиснуть навечно над этой пропастью, зажав в кулачке ключи. Так, в конце концов, и произошло. Я и к этому привыкла. Так бывает, когда нет выбора. Эти и другие проблемы вынуждают меня писать о них, но в мифологическом ключе. Mea culpa.

06 ноября 2011 г.
Одно яблоко

   Нет у меня ни кумиров, ни идолов, ни воображаемых, ни настоящих, поэтому с удивлением поглядываю на литературных фанатов, которые завтра выберут себе новую жертву. Неужели им не будет стыдно? Не пахнет ли это предательством? Текучесть, изменчивость, автоматически отмечаемые временем, атрибутом Вселенной и Сверхвселенной. Почему бы не предположить, что подобное происходит и с сознанием? Точка опоры — в нём одном, в каждом сознании — своя.
   Рядом с алычёй растёт тоненькая яблонька, её веточки почти касаются балкона. Сильный ветер раскачивает единственное яблоко и не может сорвать. И достать его невозможно. Большое желтовато-красное яблоко. Сколько оно ещё продержится? Минуту, день, три? Это зависит от силы ветра и времени, а не от моего желания. Одно-единственное яблоко, а в селе, наверное, яблоки уже ковром укрыли землю, так как ветры там сильнее. И некому их пособирать, так и пролежат всю зиму, пока я буду в городе.

08 ноября 2011 г.
Время остановилось

   Дни разделены друг от друга плотной стеной — своими впечатлениями. Вчера пила кофе в провинциальном кафе «Импрессия». На потолке — зеркала, а на стене гуцульско-карпатский кич. И то еле нашла местечко, где не тянет запахом паршивого пива и где не сидят за столиком пожившие подвыпившие «панкu». Это не Львов, понемногу превращаемый в гламурный центр туризма. Здесь на человека, одетого как путешественник, смотрят с подозрением, как на цыгана. Город скован провинциальным дресс-кодом. По вокзалу бродила худая, как щепка, панянка, которой было очень холодно. Похоже, наркоманка. Она чувствовала холод и жажду.
У меня в сумке была горстка соли пополам с землёй, которую я набрала в полуразрушенном солеварном заводе, где до сих пор варят соль так же, как и 700 лет тому назад. Только деревянные чаны заменили на металлические. Сперва это был комок, но рассыпался.
   Когда-то соль была перемешана с кровью, а теперь ею посыпают дороги, чтобы не было скользко.

09 ноября 2011 г.
Три шестёрки

   Ко мне несколько раз приезжал один человек, пытаясь повлиять на моё сознание, чтобы я писала то, что нужно ему. Он целый час читал мне лекции о ментальных путях, пронизывающих Землю и о том, что люди, живущие у этих путей, обладают тайными знаниями. О Шамбале и геометрии духа. Мне кажется, с этим он ездил не только ко мне. Вообще я могу выслушать без эмоций кого угодно, что приводит ко мне не совсем адекватных людей. Не стала я открещиваться, даже когда он показал мне на лбу, под волосами, три шестёрки и когда сказал, что он — пророк Антихриста. Меня удивило только то, что он делал это слишком грубо, вербуя меня в своё дело. Он не принимал во внимание мою индивидуальность, мои чувства, состояние моей души. И то, что я по природе — аутист, а такие люди не поддаются наваждениям или зомбированию. В конце концов, он перестал приходить ко мне. Я вызываю разочарование во многих людях, выскальзывая из объятий их идей, не желая стать инструментом их амбиций. Мне даже все равно, читает тот человек мои книги до сих пор и следит ли за мной. Ведь я сама выбираю тропинки своим мыслям.

10 ноября 2011 г.

   Портреты Дианы Арбер и глянцевые обложки гламурных журналов. Даже те редкие фото, изображающие людей без прикрас, не сравнить с её работами. В литературе то же самое: непристойно писать о нищете. Бедняки окончательно стали «злыми бедняками». Определённо, есть художники, руководствующиеся не собственным Я, а сочувствием к этому погубленному миру, но их воспринимают вроде некоего пережитка. «В ожидании варваров» и «Жизнь и время Михаэла К.» Кутзее написаны почти 30 лет назад, если я не ошибаюсь.
Возможно, нам следует сосредоточиться на глазах, на взгляде человека. И учиться читать каждую душу.
   На развалинах заводского склада бездомный старик. Ночью он греется в цехе, где выпаривают соль методом, сохранившимся со времён неолита. Перед этим я видела, как женщина катила коляску с хорошенькой, но умственно отсталой девочкой. Женщина разговаривала с ней, а дитя неразборчиво лепетало в ответ. Круг замкнулся. Прошлое без будущего. Будущее без прошлого. Так выглядит полная самоизоляция человека в мире, где он не принят.

11 ноября 2011 г.
Постмодернизм запрещает...
 
   Что хуже — рассудочное мышление или отсутствие самостоятельного мышления как такового? Вопрос риторический. Уже его возникновение вызывает очень неприятное чувство, будто тебя загнали в тупик и поставили на колени. В любом случае тебя не усадят за стол смаковать блюда постмодернизма. Вчера на встрече у меня вырвалось: «Постмодернизм запрещает...» Имелось в виду, что постмодернизм запрещает писать о бедности, то есть, подымать те вопросы, которые взаправду волнуют читателя. В более широком смысле постмодернизм запрещает называть вещи своими именами. Каким-то образом Мераб Мамардашвили знал, к чему всё идёт, когда писал, что мир спасёт Закон называния вещей своими именами. Поэтому постмодернисты и пытаются спорить с Кантом, абсолютно прозрачным во всём, касающемся независимого мышления.
   Удел честного интеллектуала — всегда покидать диспут, или не принимать в нём участия. Желательно, никогда.

12 ноября 2011 г.
Песок

   Станут ли люди лучше, если будут больше читать? Конечно, нет. Всё будет зависеть от того, что они будут читать, от их личного выбора. Книги, на которых выростало моё поколение: «Степной волк», «Игра в бисер», «Современная латиноамериканская повесть» с «Погоней» Кортасара, «Американская новелла». Ещё — Кобо Абэ и Курт Воннегут. Из украинских — Леонид Киселёв, Григор Тютюнник, Валерий Шевчук. Небольшая библиотечка, которую каждый дополнял по своему вкусу.
   Уже так больше не будет. Вместо фундамента — песок, сползающий в пустоту. Но эти книги ещё можно найти у памятника Фёдорову, напротив Пороховой башни.
Старые, пожелтевшие издания, просящиеся в руки. Ноги сами ведут туда, где на картонных коробках лежат книги, среди которых есть и те, за которые мы когда-то готовы были продать душу. Среди посетителей можно встретить Виктора Неборака, Василия Габора и Юрку Винничука, и других. В основном, мы смотрим на двойников книг, которые есть у нас дома. Раньше я по четвергам ходила на работу на Короленко и по дороге заходила к букинистам. Чувство, что тебе нужно спасти какую-то книжку, чтобы жизнь её не остановилась в пункте приёма макулатуры — придёт ли сейчас такое кому-либо? Нынешнее время хорошо тем, что не надо делать вид, что ты — культурный и образованный человек, если, конечно, этого не требует карьерный рост. Будь профаном, будь хамом, но будь собой. Нет, это нехорошее время. Это время — злое. И нельзя читать что угодно. Нельзя, чтобы тебя принуждали что-то читать и становиться как все. Чем больше нас призывают становиться самими собой, тем больше мы становимся такими, как все.

13 ноября 2011 г.
Снег как метафора

   Снег сопровождает меня ещё от ранней осени. В «Волшебной горе» Томаса Манна он идёт и в мае, и в июне, когда ему вздумается. Там это никого не удивляет. Обречённые на длительную предсмертную агонию пациенты санатория слушают лекции, долженствующие возместить им невозможность личного познания мира. Впрочем, поможет им покинуть Волшебную гору не разум, а инстинкт. Ни о каком здравом смысле в данном случае речь не идёт. Его уничтожают первым, превращая в нечто смешное до абсурда.
   Снег, может быть, выпадет и сегодня. Моя новая книга тоже исполнена предчувствием снега, который должен был бы привести за собой рождение новой жизни, но это не произойдёт. Метафоры, подобно камням Стоунхенджа, обступили меня по кругу.

14 ноября 2011 г.
Архивирование

   Письма мои стали совсем короткими, как эти предснежные дни. Иногда вспоминаю, что нужно ответить, но что-то сдавливает голову и руки замирают, не долетев до клавиатуры. В селе на чердаке — коробка с письмами, писанными мне в юности. От некоторых корреспондентов письма не остались — я их уничтожила. Никак не могу решить, когда уничтожить их все. Зимой — холодно, летом — нападает безразличие. Там же и мои старые рукописи, все, до единой. У большинства людей архива нет. Здесь у меня чердака нет, надо мной — ещё восемь этажей других жизней.
   Поэтому ко мне приходит сновидение о моём новом жилище. Почти пустые комнаты, ниши, уголки, кое-где отсутствуют окна. Зато есть старая терраса, на которой в каменные вазы можно высадить цветы. Плитка выщербленная, неровная, каменная балюстрада и ступеньки, спускающиеся прямо в лес напротив. Видала я похожие террасы, но ни одна из них не выходила на лес.
   Мечта о расширении жизненного пространства несбыточна. Жильё у меня не тесное — тесно жить. Все мои письма, тексты занимают несколько десятков мегабайт, поместятся на самую маленькую флешку.
   В детстве же мне, напротив, во сне виделось, как я уменьшалась в ничто. Возвращение к зародышевому состоянию. Почему-то сновидение вызывало ужас и сопровождалось криком.

15 ноября 2011 г.
Механическая музыка

   Техники общения людей позволяют предвидеть поступки этих людей. Иногда подобные техники вызывают у меня отвращение, чаще — смех. А чаще всего становится просто неинтересно. Не хочется повторять то или иное движение ради получения выгоды для себя или своих близких. В действительности, все эти техники дефективны, потому что ни одна деталь не пригнана: слишком велика либо слишком мала, без учёта Блага всего существующего. И один человек ничего в данном случае не сделает, потому что он не инженер, а — деталь. Остаётся просто недеяние. Об этом и ином пишет Томас Манн. Болезнь как недеяние. Пока я болею, не вижу от себя никакого вреда.
   Не буду утверждать, что всё это — истина, но приходится слушать вокруг себя скрежет несмазанных механизмов. Музыка возникла как побуждение к действию, превратила людей в машины и детали. В Поднебесной понимали власть музыки над человеком и применяли её для гармонизации общества. Но препоной становились желания и прихоти людей с плохим слухом.

16 ноября 2011 г.
Consolament

   Странные мысли пришли мне вчера ночью. Возможно, произведение, которое пишу сейчас, станет для меня когда-нибудь радостью. У катаров это — consolament. Попробую объяснить. Когда-то для меня такой радостью были «Записки Белой Птички». В прошедшем году они снова стали мне опорой. Потому что мне не придётся испытать облегчение, входя в Восточные Ворота Приюта, я всегда была в нём. Мне даже неизвестно, каков мир за пределами Приюта. Тот мир — это мои видения во сне и наяву.
   Долго я писать не буду. Разве пишут долго то, что написано? Я просто всё это вижу: тёмный лес, тихие голоса и небо, меняющееся поминутно. Вот только не могу передать словами, как именно это меня радует. Как «Бедные люди» Достоевского, или как гоголевская «Шинель», или как беседа с самой старшей сестрой. Потому что с ними ощущаешь, как близка мечта.

17 ноября 2011 г.
Париж

   В начале 90-х, когда мы, наконец, смогли подержать доллары в руках, мой знакомый рассказал об экскурсии в Париж. Как они остановились в каком-то отеле предместья и наши женщины, которым было уже далеко за тридцать (и не такие уж бедные, если смогли оплатить тур), ни с того, ни с сего бросились в дикий разврат с иностранными туристами. И, как он подозревал, небесплатно. Он тоже ездил туда с любовницей и святым его не назовёшь. Но он был шокирован и я — тоже, услышав фамилии своих знакомых. Конечно, этот мужчина промолчал.
   Это было начало конца. Мы сейчас уже почти на дне. На эти доллары «панянки» накупили подарки своим детям и мужьям. И, хотя сейчас так уже не делают, во всяком случае, грубо и прямо, потому что собственником долларов может стать каждый, купив их в любом обменнике, торговля собой стала единственным способом жить лучше. Следует ожидать, что от нашествия варваров цивилизованная Европа падёт, потому что привыкнет к ним, а в дальнейшем примет их правила. Любая цивилизованность искусственна, а естественность всегда лучше. Та естественность, которая руководствуется моральным инстинктом, образованным сердцем. Настоящий Париж, поди, и не существует, как и настоящая Венеция.

18 ноября 2011 г.
Декларация независимости

   В этом мире и человек имеет цену в долларах или в евро. Никого не интересует, кто ты, а сколько ты стоишь. У нас более предметно: квартиры, особняки, машины. На Западе стоимость измеряется непосредственнее — годовым доходом. Так было и раньше, но тогда никто не утверждал, что это общество равных возможностей и доходов. Спортсменов продают, как на аукционе, кто-то сам выставляет себе цену, кто-то говорит, что никогда не продастся меньше чем за... Никого это не удивляет. Существует всего лишь одна свобода — не торговать собой ни при каких обстоятельствах. Чем больше людей покинет этот ад общественного договора или сговора, тем больше возможностей у нас быть неодинокими и свободными.

20 ноября 2011 г.
Львовские контрасты

   Два дня прогулок по Львову. Только раз выглянуло солнце, когда мы были на Святоюрской горе, уже такое зимнее —  белое. Суббота. Около дворца Потоцких ожидала своего часа свадьба. Музыканты на ступеньках заиграли нечто западно-европейское и замёрзшая толпа шуганула внутрь. Так смешно и неуместно смотрелись сельчане с караваем на фоне роскошного дворца и так не шла им панская музыка. Вряд ли они это осознавали, так как люди, как правило, не смотрят на себя со стороны.
   И ещё — пластиковые окна на площади Рынок. И серая будка на террасе дома с единорогом в стиле арт-деко, обитая вагонкой. Когда-то эту террасу построили, чтобы пить там, как свечереет, чай и любоваться видом на Замковую гору, сейчас же там «курятник».
Так же некстати слышать русский язык на старинных львовских улицах. На Армянской снимали сюжет, похоже, рекламный, заезжие киношники. Обнажённый по пояс юноша выходил на балкон и швырял оттуда розу как пивной кен. Его лицо с каждым дублем хмурилось всё сильнее. Надеюсь, он не простудится.
   А рядом — эмалированная табличка с надписью: «До неба 12 м».

21 ноября 2011 г.
Гладиаторы дискуссий

   Проснулась среди ночи и подумала, что на моих глазах происходит великая несправедливость. Её можно назвать так: «Нельзя молчать — нельзя говорить». Конечно, для людей не размышляющих, не живущих она незаметна. Но они смотрят телевизор, что крайне вредно для душевного здоровья и далеко не все догадываются, что никто не ищет истину, а старается навязать выгодную ему идею какой-то части общества, применяя при этом методы, свойственные политикам, даже если речь идёт об искусстве. Унизить оппонента, высмеять, скомпрометировать, прилепив ему марку: «отсталый», «некомпетентный» — в этом не свобода мышления, а обычный бой гладиаторов. «Ave, C?sar», короче. И «Цезарь» здесь — общественный эгоизм.
   Можно избегать словоблудия, но молчание — это тоже не свобода слова, даже если оно добровольно. Впрочем, в наше время молчание является не добровольным, а вынужденным. Вместо цензуры, порождавшей благородное сопротивление, мы получили нечто худшее — запрет называть вещи своими именами. Некий невидимый гриф толерантности. Отваги говорить об этом хватает, но недостаёт мужества быть неуслышанным сейчас. Потом будет поздно. Останется один победитель, но на следующей арене его убьют. Никто иной не подарит нам свободу, кроме нас самих.

22 ноября 2011 г.
Шуты и юродивые

   Что касается возвещения правды — шутов немало, юродивых днём с огнём не сыскать. Шут больше олицетворяет западное поведение — раб, говорящий правду, исходящую от людей. Ничто особенное ему не угрожает, как не угрожает лающему цепному псу, не могущему никого укусить. Юродивый же молвит правду, воспринятую от Бога. Его отношения с Богом — доверительные. Бог доверяет ему слова, которые необходимо превратить в образы, чтобы они не сожгли людей. Поэтому они всегда под Его защитой и Он забирает их к Себе, как правило, быстро. Они тонут в снегах, замерзают в лужах, погибают, войдя в горящий лес.
Знавала я черноглазую бабульку, ходившую неподалёку от Винниковского рынка по Лычаковской и говорила: «Ищите спасения душ!» Было это в конце 80-х — начале 90-х. Всем это казалось забавным. Иногда бабулька продавала помаду и тушь, но при этом о спасении души молчала. В современном контексте её слова кажутся пророческими, потому что когда же, если не сегодня, нужно немедленно спасать душу. Хотя уже и поздно.
   Шута можно подарить или продать. Он охотно идёт на всякие коммерческие сделки и не может существовать без хозяина. Он не птица небесная, получающая всё даром. Шутами, собственно, литература и основана, как не горько это осознавать. Хотя это — правда.

23 ноября 2011 г.
Люди без дна

   В них нет дна, на которое можно упасть и начать всё сначала. Они всегда в свободном полёте, потому что не годятся для использования другими. Социальные аутисты с глазами новорождённых ягнят. Их мечты так легко осуществить, но сами они этого сделать не могут, а другие — не хотят. Я когда-то знала женщину из дома престарелых (в оригинале: «з довічного притулку», буквально: «из пожизненного приюта», В.Щ.) — лет сорока. Звали её Тоня. Она помогала на кухне и однажды попросила меня принести ей старые открытки. Особенно ей понравилась открытка с Андреевской церковью. Она ею просто услаждалась.
   Может, подсознательно я стала подражать этим людям, сама начав собирать открытки — старинные и современные, радуясь каждому приобретению. Я могу себе это позволить. У меня открытки из разных стран мира. Несколько раз в году я покупаю антикварные открытки, подписанные и со штемпелем, не обращая внимания на их цену. Со временем это подражание усиливается. Я ищу не выгоду, а уют. И понимаю, что свободной не смогу быть никогда, но, во всяком случае, смогу сойти с пути тщеславия. Ощущаю, что это волнует моих друзей. В конце концов, среди них нет никого из сильных мира сего. Я становлюсь неинтересной и ненужной другим.
   А в Уроже я возвращаюсь не в детство, а к самой себе.

24 ноября 2011 г.
Культура

   «... как во времена Гесиода» — мне до сих пор слышится эхо стиха Василя Мисика. Обстоятельный речитатив неоклассицизма. Величественный, перепаханный плугом пласт земли на узкой полоске земли — загоне. Там, где не вспахано — цельное плетение корешков бывшей пшеницы или ржи. Культура не размножается корешками. Поле требуется засеивать наново отборным зерном, отсыпав перед этим долю на хлеб насущный и на будущие метаморфозы. На жнивье, которое пахать не собираются, водят ритуальные танцы вокруг священных коров. Чьё же это полюшко не вспахано?..

25 ноября 2011 г.

Дни похожи на серое полотно. Таким укрывают мебель от пыли, оставляя дом на длительное время. Сидят на чемоданах, ожидая поезд зимы, а его всё нет. Что мы будем делать, когда он не зайдёт на эту маленькую станцию или забудет остановиться? Появятся краски и запоют птицы?
В этой серой мути всплывают отдельные вещи — швейная машинка, самодельная печь, игрушечный мишка, ёлка на стропилах здания. Символы, прочесть которые я осталась. Никуда я не поеду. Меня пугает цвет белый. Больше, чем чёрный. Он холоден, в нём не затаиться.
Этот дневник — обрезки ткани, из которой я выкроила книгу, а теперь сшиваю лоскутки вместе. Других дневников я не пишу. Моя жизнь никого не может заинтересовать. Хотя, я ещё отыщу и другое объяснение. Рукопись книги — в одной комнате, дневник — в другой. А в третью я захожу всё реже и реже.

26 ноября 2011 г.
Барокко

С тех пор, как задул ветер, что-то изменилось в этой печальной неподвижности последних дней. Упало, наконец, яблоко. Его клевали синички. Всё, падающее на землю, к весне сопреет, не останется и следа. Ещё одна тайна жизни.
Пропустив ренессанс, ко мне вскоре придёт барокко с его отгадыванием загадок. То, что так долго оставалось чужим, станет моим. Смысл жизни — в изменениях. Изменения — единственное свидетельство существования времени. Человек — паук, плетущий паутину событий. В барочном мире можно поместить рядом это упрямое яблоко, никак не желавшее падать, и яблоко, пронизанное скрещенными мечами родового герба Гербуртов.
Стоит лишь вызреть. Мыслей становится больше, паутина — плотнее. Не успеешь оглянуться, как ты уже в ней и начинаешь разговаривать на «языке птиц» — шифром тайных орденов, алхимиков и подпольщиков. Тогда уже точно тебя не «услышат».

27 ноября 2011 г.
Безсмертие

Вчера запах воска напомнил мне не церковь, а похоронную процессию. Такой запах ощущаешь, когда заходишь попрощаться, с улицы. Просто воспоминание, ничего больше. Смерти боятся лишь тогда, когда знают точное время её прихода. День и час. Но об этом знают только приговоренные к смерти. Человек, о котором буду писать я, пережил опыт ожидания смерти. Что-то произошло в Вавельской башне, после чего непокорного магната начали посещать видения. Немного погодя, видения стали преследовать Шабтая Цви, так и не ставшего мессией. В наше время многие заявляют о своей симпатии к искусству барокко, но слишком уж поверхностно, только чтобы подштопать постмодернизм. Без размышлений о пограничных состояниях Бытия, о судьбе, об отчаянии понять барокко невозможно. Это не игра словами и символами, а ощущение того, что нам непонятен язык Вселенной, и мы неправильно его воспринимаем. В те времена тоже были сторонники внешнего, отдававшие дань моде. В наследии прошлого достаточно много мусора и несгоревших рукописей. А поиск истины был в таком же небрежении, как и сейчас. Впрочем, в наше время от истины и вовсе демонстративно-презрительно отворачиваются, или даже плюют ей в лицо.
Доказательство безсмертия души человека следует искать в моральных и эстетических константах. Не было бы этого, человеческое существо выродилось бы очень быстро. Признаки такого вырождения видны сегодня как никогда. Впрочем, не впервой. Сразу приходят в голову забытый роман XVII века о Симплиции Симплициссимусе и «Путешествия Гулливера». Здесь есть всё — как причины, так и следствия.

28 ноября 2011 г.
Демоны

Каждый раз, когда сажусь писать, боюсь, что не сумею. Прежде всего, должна преодолеть страх, привыкнуть к белому листу бумаги. Всегда одно и то же.
Очень редко сажусь, чтобы поймать мысль за хвост и не дать ей испариться. Зато ночью приходят слова целыми страницами, не дают спать. Или целые сюжеты. С тех пор, как я покончила с хождением на службу и несколько улучшила материальное положение, то стала больше писать.
Это хорошо потому, что могло быть иначе: гордыня делает человека творчески бесплодным, стремление к успеху истощает.
Не чрезмерность — мать одержимости, а смиренность и чистота. Десятки загубленных судеб прошли передо мной за все эти годы, одни оказались в грязи власти и денег, другие — в грязи нищеты. Никто не остался в поле смирения. Всех их погубили гордыня и эгоизм. Они идут за каждым из нас, не дают никогда покоя, хотят нас остановить. Самоуничижение — тоже из этого товарищества демонов творчества.

29 ноября 2011 г.

Тяжело что-то делать, если нет моральной поддержки. Может, люди, ставящие для себя конкретную цель завоевать некие определённые вещи: деньги там или успех в виде потока похвал и всенародного признания своего Я, во всём этом и не нуждаются. Завершили цикл операций и — свободны. Для меня загадка, как становятся такими. Очевидно, у них иной источник питания. Нечто вроде наркотика, без которого наступает депрессия.
Была у меня некогда мысль написать кое-что о современной литературе, но, когда представила себе этот стандартный набор средств защиты как нападения, который выставят против меня, то предпочла излагать свои мысли на встречах. Какой угодно способ трезво взглянуть на авторитеты когда-то считался отвагой. Нынче — завистью. Это тоже требует разъяснения. Мне мало известна теория и практика чёрного PR, поэтому не буду утверждать, что подобные обвинения являются типичным ходом. Тяжело представить, что где-то во Франции или даже в соседней Польше так расправляются с оппонентами, хотя в их литературах положение не лучше. Культура ведения дискуссий может развиваться, когда она привита ещё в юности.
Современный писатель часто вынужден вести себя как бухгалтер, потому что читатели, в основном, тоже — бухгалтеры. Он подсчитывает число проданных книг, количество пришедших на презентацию, общий тираж, количество рецензий и интервью. У скандалов тоже своя, скрытая, бухгалтерия. И всё это он использует в качестве тяжёлой артиллерии против любой критики. Если не он, то те рыбки-прилипалы, кормящиеся у тела акулы до тех пор, пока её не станет. Тогда исчезнут и они.
Перевесить всё это способно только чувство собственного достоинства. Но необходимо, чтобы чувство это было присуще как можно большему числу людей. Не дать себя обмануть, не дать высмеять, не дать убить в себе дар оставаться самим собой. За это бороться нужно повседневно.

30 ноября 2011 г.
Проводы осени

Я шла через лес по узкоколейке. Вознесение, шпалы укрыты кое-где изморозью. Был даже небольшой, но настоящий железнодорожный мост через неизвестную речушку. Эта ветка спускалась в сторону Пидзамче («Подзамковое», В.Щ.), но мне надо было в другую сторону. Может, колея обрывалась у какого-то полуживого завода и, возможно, довела бы меня почти до самого дома. Где-то раз в сутки по ней проезжает локомотив с несколькими вагонами, жители домов на холмах знают, когда именно. Если бы я была глухой, то меня мог бы догнать локомотив. Кто-то возвращается по этим шпалам ночью, а потом узкой тропинкой поднимается на крутой склон, идёт дождь, скользкая земля убегает из-под ног, а внизу — село, давно переставшее быть им. Дома похожи на крепости, море огней, каждый из которых — сам по себе, как звёздные россыпи. Патина времени, так гармонирующая с сухой травой и опавшей листвой, местами отчищена и выкрашена финской краской либо заклеена пенопластом. Вечером этого, конечно, не увидеть. Здесь уже заметно, что ты нездешняя. Туристы сюда не забредают. Такой покой присущ только околице со старинными одно- или двуэтажными домами, базальтовой брусчаткой, где внизу, у воды уцелевшую зелёную траву щиплют коричневые козы с чёрной полоской на спине.

                Декабрь 2011
01 декабря 2011 г.

Один Бог знает всех поимённо
Мне в последнее время не хочется выходить, чтобы не встретиться с чем-то отталкивающим и неприятным. Я не боюсь людей, меня отталкивают последствия их деятельности, вызванной мыслями. Мысли эти фрактальной сетью покрывают всё вокруг. Поэтому я чувствую себя весьма неуютно. Место, где я побывала вчера — часть парка Вознесения со стороны Кривчицкой дороги, было выбрано чисто импульсивно. В лесу стояло множество деревянных крестов — новеньких, побеленных извёсткой. Сначала они вели вдоль горы от статуи Богоматери, потом рассыпались по лесу. Возле некоторых стояли корзинки с искусственными цветами. Нигде ни одной надписи. Эта немота меня поразила больше всего. Спросить не у кого. На щите с планом парка тоже никакой информации. На вершине горы, где когда-то было городище, стояло гигантское белое распятие. Погибли ли здесь оборонявшие Львов, или жертвы большевистских убийств — об этом можно узнать. Но такой способ увековечивания трагических событий абсолютно неприменим в обществе с короткой памятью. Он лишь порождает мифы.
Один из крестов был синего цвета.

02 декабря 2011 г.
Бунт

Была у меня тётка, у которой муж-поляк умыкнул ребёнка и вывез во время войны. Они не были с ним венчаны. Всю оставшуюся жизнь она прожила в семье старшей сестры. Постепенно замыкалась в себе. Перестала сперва ездить в город, потом — варить угощение к свадьбам, далее — ходить за покупками в магазин и, наконец, не решалась даже покинуть пределы усадьбы. Её мир коллапсировал и неизвестно, что она получала взамен. Какие мысли приходили к ней, какие образы. Она никогда ничего не просила и не на что не жаловалась. Она не желала в этом мире ничего. А в ином?..
Как я её теперь понимаю.

03 декабря 2011 г.
Жестокость существования

Мне не однажды приходилось убегать, потому что бегство — это тоже выбор и, очень часто, бегство сильного, а не слабого. Люди по-разному себя ведут, будучи загнаны в тупик, из которого выхода нет. Одни становятся агрессивными, другие сливаются со стеной, иные начинают думать, как выйти из создавшегося состояния. В последнее время мне видится во сне, что я попадаю в очень неудобную ситуацию. Но особенных ощущений нет. Будто всё уже решено за меня и это — часть Великого Замысла: пройти сквозь всё. Пускай будет всё, только не затхлость, не застой.
Моё жилище засыпано песком мгновений, секунд, минут, часов, дней. Как бы ни было прискорбно, но это мои секунды и мои дни, и я пытаюсь что-то с ними делать. В одно лето я осталась одна на целый месяц. Не было решёток на окнах, один из ключей был в неизвестно чьих руках. С самого утра я с нетерпением ждала приход вечера. И писала о жестокости существования.
Сейчас все ключи у меня и дом надёжно защищён, а я вновь ожидаю с нетерпением той горстки песка, которая появится вечером, потому что, разровняв её ладонью, смогу написать о жестокости бытия, на которое проливается светлый дождь милосердия.
Образами легче рассказать непередаваемое словами.

04 декабря 2011 г.

Восток

Печаль — понятие чисто «восточное». Степь, пустыня, море не имеют границ, а если и имеют, то преодоление таких границ за пределами возможности человека. Существуют культуры вертикальные, а есть горизонтальные — восточные. В пустоте легче найти то, что ищешь. Даже если ты знаешь, что искать придётся песчинку в пустыне или каплю в море. Восток живёт по космическому времени, поэтому с такой готовностью воспринял учение о карме и реинкарнации. Запад живёт по мифическому времени и до сих пор выдумывает мифы. Причина же этого расстояния — в особенностях горизонта и расположения звёзд. Первейшей наукой была астрономия. Уже тогда возможно было прокладывать путь в пустыне и по морю. Потом — музыка. Печальная, однозвучная, такая же безграничная.
В каждом из нас есть доля Востока, того пространства, откуда мы пришли или куда идём.
Повторяющие же бездумно слова Киплинга о Востоке и Западе даже представить себе не в состоянии величие их противостояния.

05 декабря 2011 г.
Добромыль

Неожиданная находка в старой книге о Добромыле. В конце концов, вся книга — находка. Написанная в 30-е годы прошлого века украинским автором — это уже редкость. Яну Щенсному  посвящён там целый раздел. Родился он не в Фельштине, как я полагала, а в Боневичах, где, возможно, и умер. Умер же он 31 декабря 1616 года и похоронен был в Добромыле в начале апреля. Должны быть весьма пышные похороны. Магнатов так и хоронили: несколько месяцев спустя. В Добромыльском костёле, в ту пору бывшем ещё из дерева, после заупокойной мессы конный всадник сломал копьё и упал с коня, символизируя смерть. Якобы по римскому обычаю. Отношение к этому покойного вряд ли принималось во внимание. Но то, что его похоронили не в родовой усыпальнице в Фельштине, свидетельствует о том, насколько дорог ему был Добромыль. В 1636 году костёл, в котором был похоронен Гербурт, рухнул при наводнении. Теперь на этом месте стоит каменное строение.
Мог ли Гербурт предположить, что не обретёт покой после смерти? Ни в буквальном, ни в переносном смыслах. Польские авторы будут поднимать на смех его расположение к украинскому; видения, которые представлялись ему в Вавельской башне, чудачества, недостойные шляхтича. Целиком в духе постмодернизма. Один Лозинский чего стоит. С одной стороны — украинская «икона», с другой — прокрустово ложе польского шовинизма. Недалеко ушла и современная беллетристика. По сути, то же мифотворчество, теперь умноженное на авторское эго: напялить бутафорский костюм и полюбоваться в зеркало. Никто в этих дискурсах не заметит границу между профессиональной добропорядочностью и дилетантизмом.

06 декабря 2011 г.
Читатель

Вырождается литература не под колпаком идеологии. Тогда происходит обратное — в литературе нарастает сопротивление. Вырождается же она, когда перестаёт уважать человеческое или просто обходить его. В романе Иосифа Сарамаги «Воспоминания о монастыре» есть эпизод, когда одновременно умирают сыновья каменщика и короля. За гробом сына каменщика идёт вся семья, отец и мать. Король провожает пышный похоронный кортеж, стоя на пороге дворца. Просто снимает шляпу. Этот король и есть олицетворение современной литературы. В ней перебор поверхностного и недостаёт глубинного. Лужа бросается в глаза быстрее родника, спрятанного под листвой. Двух десятилетий оказалось достаточно для превращения читателя в потребителя книжного производства и дальше будет ещё хуже.
Во сне я видела женщину, распродававшую в парке книги, чтобы освободить доставшуюся ей по наследству квартиру. Вечерело, она спешила, а я всё пыталась отыскать что-нибудь для себя. На пустой коробке была надпись «17 век». То есть люди уже купили то, что проверено временем. Сама я редко нахожу у букинистов что-нибудь подходящее. Или у меня уже есть всё.

07 декабря 2011 г.
Козёл и решето

Мифы о неполноценности украинского языка выгодны как врагам его, так и «друзьям». Первые вообще не читают серьёзные книги, написанные по-украински, последние играют роль её спасителя и просто превращают эту тему в средство эксгибиционизма себе на потребу. Ни тех, ни других просто не нужно слушать, а хотя бы взять да и прочесть Канта в переводах Ивана Мирчука и Игоря Бурковского. Но никто не празднует выход в свет «Критики чистого разума» на украинском языке, ежегодно выходят переводы новых книг Канта. Тишина. Зато горланят издатели некачественных переводов с русского на украинский Мураками или Мисима, причём, иногда даже не упоминается имя переводчика. Что касается укрсоврлиты (этакий неологизм-сокращение для украинской современной литературы; по-украински это пишется и звучит для русского уха похлеще: «укрсучліт» — «українська сучАсна література»; В.Щ.), то авторы стараются изнасиловать речь ненормативной лексикой, чтобы поскорее её урбанизировать, хотя речь и сама знает, куда ей течь. Жаль, конечно, что мало людей это понимает, но они есть и им не требуется бороться за признание украинского языка, тратить силы на глупые споры.
Послушаем Канта, говорящего по-украински: «Умение ставить разумные вопросы — это уже важное и необходимое проявление мудрости или проницательности. Когда же вопрос сам по себе бессмыслен и напрасно требует ответов, то, кроме стыда для задавшего, в этом есть ещё один изъян — провокация неосторожного собеседника на бессмысленные ответы. Тогда возникает картина: «Один, — как говорили в древности, — козла доит, а другой решето подставляет».». («Критика чистого разума», в переводе Игоря Бурковского.). Я бы сменила в этом переводе слово «возникает» на «проявляется», а слово «другой» на «иной».

08 декабря 2011 г.
Дети-цветы

Такими невинными, чистыми приходим мы в этот мир, чтобы нас полюбили. Но для того, чтобы мир принял нас, мы вынуждены подстраиваться под него, менять гармоничную поступь на рваные перебежки, учиться ненавидеть, проявлять непочтение тем, кто мог бы нас полюбить. Вечная загадка жизни. Её олицетворяет царь Эдип.
Поколения спустя не верят в рок, стараются сберечь себя такими же чистыми и невинными герои Диккенса, путём нежелания взрослеть.
Ныне на алтарь соглашательства кладут детей, убивая их чистоту особенно утончённым и жестоким способом — растлением. Это называют правдой, но разве может быть правдой то, что разум без опыта осмыслить не может? Разум, не способный задуматься о последствиях, разум безответственный. Поэтому самые лучшие цветы вырастают на человеческих свалках, питаясь только надеждой. Маленький праздник может защитить от зла на всю жизнь.

09 декабря 2011 г.
Из жизни множеств связанных вещей
(переводить, так до конца... ?)
[Буквальный перевод: «Из жизни символов»]

Иногда интуитивно выберешь определённые узоры-символы, а потом оказывается, что угадала. Критики, в свою очередь, думают, что сделано это со смыслом, сознательно. Сковорода правильно писал, что существует мир символов, время от времени вторгающийся в мир действительной жизни. Я сознательно ввела в «Слугу из Добромыля» добрых людей (катаров), а потом, по наитию, орден «Золотой пчелы», а это — один из катарских символов, хотя об этом узнала лишь вчера. Сведя эти и другие символы в некую гиперплоскость, можно по-новому прочесть эту историю. Некогда в романе «Господарь» я дала имя человеку с рогами «Сава», а потом оказалось, что Сава — покровитель домашних животных. И знать я это не могла. Сейчас всё проще — есть Интернет. У каждой вещи есть тайное имя, которое не каждому дано знать. И существует непосредственное знание, предшествующее опыту. И есть к этому знанию пути неисповедимые. На которые попадаешь только тогда, когда их не ищешь, а если и ищешь, то без усилий. Как путь к Приюту, скажем. Тогда это становится для тебя чем-то бoльшим, нежели просто литература. А Юнга можно почитать позже.

10 декабря 2011 г.
Фатализм

Читала однажды воспоминания, как немцы расстреляли в Беларуси всех жителей села. Один малыш всё время кричал: «Боюсь! Боюсь». А потом вдруг воскликнул: «НЕ БОЮСЬ!» Это лишь сначала кажется, что порог высок. А переступишь... У меня бывало такое — последний выброс адреналина перед казнью. После такого страх больше не возвращается. Со стороны это выглядит странным: только что человек нуждался в защите, утешении и вдруг поднимает взор и улыбается.
Впрочем, это не касается страха человека виновного. Бороться с совестью не стоит, переступать через неё нельзя. Какой это ад — даже представить невозможно. Её можно только немного облегчить, но обмануть — опасно. Ни совесть, ни смерть не проведёшь. Они тебя найдут и всё равно замордуют другим способом.
Всё это настолько глубоко интимно, что даже думать об этом больно.

11 декабря 2011 г.
Механика

Среди чужаков временами чувствуешь себя неуютно физически. Иногда такое состояние просто невыносимо. Как-то я посещала всяческие семинары, где люди знали друг друга, а я не была знакома ни с кем. Хотя мы и занимались одним делом, но я никогда ранее не чувствовала себя эдаким инородным телом. Конечно, я знала меньше, а, может, и нет, но в небольших группах существует тенденция выделять себя, доказать свою значимость. И делается это агрессивно, несмотря на подчёркнутую вежливость. Каждый превращается в актёра. Я не превращалась и мне было очень одиноко. Я наблюдала за людьми и представляла, какие они всамделишные. По сути, это уже тот корпоративный мир, который, призывая к толерантности и созидательности, убивает в человеке индивидуальность. Я так с этим и не свыклась. Это даже меня смешит. Но и раньше я приходила чужой и уходила чужой, если не находила для себя, так сказать, «плодородной почвы». Отношения между людьми — очень сложный предмет, поэтому их всегда пытаются автоматизировать. Хотя, называть вещи своими именами и быть самим собой всё-таки лучше, таким образом можно изменить всю Систему. Для снятия напряжения иногда прибегают к провокациям, но это ненадолго.
Вообще, есть масса литературы на тему: как выжить, удержаться, завоевать. Но там нет ответа на вопрос: «Как быть?», потому что это литература для тех, кто собрался быть «механоидом» — антоним андроида.
Мне сегодня снилось, что предстоит сдача государственного экзамена по математике. Меня испугало не то, что я уже всё забыла, а абсурдность этого экзамена, как ненужного именно для меня.

12 декабря 2011 г.
Кризис в литературе

Дабы иметь представление о чём-то, нужно прежде всего отстраниться от него — стать наблюдателем. Все так горячо жаждут истину, только удобную, выгодную, вписывающуюся в их жизненное кредо и дающую спать по ночам. Чтобы не принимать в этом участия, лучше промолчать, потому что, может быть, не так уж всё и плохо и никто не пострадает, а тебя не выставят на смех. Теперь я уже не разбрасываюсь словами, да и какой из меня обвинитель.
Только вчера до меня вдруг дошло, насколько литература является отражением власти. То есть, я об этом знала и раньше, но не понимала причины. Дело, оказывается, в том, что слова являются, в определённой степени, денежной единицей и должны быть обеспечены капиталом. Становясь электронным или бумажным мусором, слова порождают кризис. Кризис должна преодолеть власть. Если она довела национальную валюту до такого состояния, то должна освободить место для другой власти, либо отказаться ото всех льгот, провести преобразования. У каждой литературы имеется своя система защиты и самосохранения. В Украине она удивительно точно копирует общественный строй и со сменой строя изменится её структура, основывающаяся на коррупции. Сейчас у нас есть Дон и «семья», олигархи, подписавшие с «семьёй» пакт о ненападении, те, кто может с ними сотрудничать и те, кто никогда не будет сотрудничать. А также СМИ, обслуживающие «семью» и олигархов. Если в политике уже давно происходит борьба, проявляющая для общества ту или иную коррупционную схему, то в литературе такая борьба ведётся подковёрно и скрыта от читателя. То есть, литература пока отстаёт. Считать это процессом естественным и невинным нельзя. Обесценивание слова имеет практически необратимые последствия, да ещё в ситуации, когда никто не заинтересован в обеспечении средствами. Единственный рецепт, который можно предложить, это, по меньшей мере, знать действительное состояние дел и не сотрудничать ни с «семьёй», ни с олигархами.

14 декабря 2011 г.
Сожаление

Людей, пребывающих на грани между жизнью и смертью, расспрашивали, о чём они больше всего сожалеют. О том, что слишком много работали ради материального благополучия и мало отдыхали, или что пожертвовали мечтой, любовью ради преходящего богатства; не стали счастливыми. Смерть учит только тех, кто в школу ходит и сидит в классе. Поэтому и сожаления этих людей можно толковать как угодно: от романтического сочувствия до цинизма, сваливая всё на психические отклонения. Получается, скажут родные и близкие, мы для вас ничего не значим. Представим себе, что вовсе не существует религии, либо эти умирающие нерелигиозны. Они и в этом бы состоянии жалели о вещах, в мире живых считающиеся второстепенными. Я уверена в этом.
Мужчина, вертевшийся всю жизнь, как мог, поставивший дом для себя, построивший дом детям, неутомимо трудился — и вдруг его останавливает неизлечимая болезнь. Кому он выставит счёт за то, что не видел солнечные закаты, не видел моря, не занимался такими нужными милыми глупостями? Да уж, конечно, не Богу, а себе. И вот он уходит, а после него не остаётся ничего, что взаправду обогатило бы этот мир: ни мыслей, ни глубоких чувств, ни добрых поступков, ни ран или шрамов. Ничегошеньки. Кроме искреннего сожаления о том, чего не сделал и уже не сделает. «Мыслю, что есть Ад: страдание о том, что нельзя больше любить» (© Ф.М.Достоевский, «Братья Карамазовы», В.Щ.). Стало быть, ментальное пространство вокруг нас пропитано этим сожалением по неисполненным желаниям потому, что большинство живёт именно так — в суете и напраслине. Поэтому и тяжело в нём изменить что-то, так как это сожаление угнетает.
О чём буду сожалеть я? О том, что не говорила «да» или «нет» когда нужно.

15 декабря 2011 г.
Двери и окна

Чтобы попасть из кухни в комнату, где я в настоящий момент работаю, мне нужно пройти сквозь два дверных проёма. Когда знаешь, что каждый раз эти дыры в стене приворовывают у тебя немного памяти, то это так себе, пустячок. Неприятно, но ничего не поделаешь. Подозреваю, что иногда какой-то утерянный фрагмент памяти может вернуться и запрыгнуть тебе на плечи. Сколько раз, выйдя из дому, я думала, что не выключила газ. Не такое уж большое дело — пройти через четыре дверных проёма и уцелеть. Кажется, делу можно пособить, расположив двери напротив, тогда траектория движения не будет искривляться. Дверь — это не доска, закрывающая проём, а пустота, которая находится в проёме. Это сущность двери. У меня нет клаустрофобии до тех пор, пока не тесно. Поэтому я не люблю ни поезда, ни самолёты и время в дороге обескровливает моё сознание. Напротив, прогулка — настоящая благодать, потому как ритм задаю сама.
Смириться с утратой пустяковой памяти можно, но когда окно отбирает у тебя навсегда сновидение — это очень плохо, потому что некоторые сны стоит обдумывать и изменить сознание, а, вместе с ним, и жизнь. Но первое, что видишь, раскрыв глаза, это большое окно и сновидение твоё вылетает сквозь него.
Людям это было известно давно. Говорят, нужно взять, когда выходишь из дому, с собой какой-то предмет, тогда он напомнит о забытом. Только из сновидения ничего не вынесешь. Наше сознание не сплошное и не глянцевое, скорее оно напоминает пчелиный рой. Потревожишь — всё рассыплется.

16 декабря 2011 г.
Пороховая башня

Долго на спускалась я со своего Сиховского холма в долину Полтвы. Может ли быть счастливым город, реку которого загнали в каменный склеп?..
На площади Рынок, как в Средние века, стояла импровизированная виселица и бухали барабаны, оказавшиеся бочками из-под солярки. Мощный звук. Выступали митингующие-товарищи, то есть, предприниматели. Не умели говорить толково и гладенько, зато от души. В стороне стояли палатки с разной праздничной мишурой. Мне ничего этого не нужно.
Перешла через Подвальную к Пороховой башне и меня остановила какая-то старушенция, спросив, который час. Она так меня благодарила, что я поняла — с ней что-то не так. У башни неспешно собирались львовские бедняки на благотворительный обед. Покуда они ещё рассыпаны по аллее, но, ближе к двум пополудни, они сосредоточатся напротив детской площадки. У меня в голове стали громоздиться, как льдины и наползать друг на друга разные периоды моего пребывания во Львове. Вскрывалась река памяти. Чем дальше я поднималась в гору, тем чаще встречала людей, спешивших поесть: пенсионеры, бомжи, пьяные, сумасшедшие. Они реагировали на меня как на некий яркий тёплый раздражитель. В конце концов, я, так же как и они, принадлежала к племени освобождённых, просто моя свобода не мёрзла, не мокла и не голодала, и уважала их свободу.

17 декабря 2011 г.
Лили Марлен

Вчера в кафе, оформленном, как мне казалось, в стиле 30-х годов, из динамиков вдруг послышалась «Лили Марлен», знаменитый немецкий хит времён войны. Никогда не слышала его в таких местах развлечения и поэтому отреагировала немного бурно, сразу вспомнив одноимённый фильм. Солдатам на войне нужны такие песни. Были они и у противника, вероятно, во все времена. У меня же «Лили Марлен» создала другие связи. Когда-то, очень давно, я жила в доме по улице Сковороды; двери квартиры выходили во двор, а справа жила пожилая женщина, когда-то работавшая в борделе для немецких солдат. В парке Франко, бывшем саду иезуитов, до 90-х годов простоял небольшой кинотеатрик, построенный немцами во время войны. Я там ещё смотрела «Москва слезам не верит». И этот военный Львов видел Генрих Бёлль, описав его в романе «Поезд точно по расписанию». У молодого солдата, возвращавшегося из отпуска, возникает видение о том, что он не доедет до Стрыя. Он гибнет во львовском борделе, покорно принимая смерть. Чувство фатализма обостряется в войну. Этот солдат, обычный рядовой, смотрит на карту, читает названия станций и понимает, что в Стрые его уже не будет.
Поэтому и реакция у меня была такой эмоциональной, потому что я сумела связать воедино действительные события и мистику. Правда, некоторое время спустя. И что поразительно, до этого в кафе играла совсем другая музыка — современная, поэтому у меня не возникло желание закрыть глаза и возвратиться в прошлое, в котором, естественно, меня не было никогда.

19 декабря 2011 г.
Поэзия

Приходит время и человек поворачивается спиной к своему будущему. То, что ещё может случиться, не так уж и привлекательно. Но прозрение — это тоже великое чудо, которое будет согревать длинной зимней ночью.

                «Оставила меня голубизна и я зажёг огонь.
                Огонь, чтоб в ночь войти зимы,
                Огонь, чтоб рядом был бы друг.»
                (Поль Элюар в моём вольном переводе с украинского, В.Щ.)

Эти строки Элюара я помню ещё с юности. И ещё, из Коротича: «Возложите мой пепел Богу на колени. Доволен ли он этим костром». И ещё с десяток строк удержались в памяти. Временами мне удавалось развернуть из них свиток некоей темы. Вот что для меня — поэзия. Знак или пророчество. Хотя желания, заставляющие человека двигаться навстречу будущему, встречаются, как птицы, с желаниями других людей и часто падают, окровавленные, долу, из-за взаимного противоречия. Исчезновение желаний открывает безоблачное небо вечности.

20 декабря 2011 г.
Самоуничижение

Сомневаться в могуществе Творца — грех, сомневаться в себе — путь к доброчестию. Но, видимо, и здесь не всё так просто. Вот человек воспринимает свою жизнь лишь неудачной репетицией [жизни, В.Щ.] действительной, наивно полагая, будто ему будет дарована иная жизнь за его неуважение к себе и самоуничижение не только перед Богом, но и перед близкими. А вдруг — нет? Иной жизни просто не будет, это напрасное утешение тех, кто, начав чистовик, сделал из него черновик. Неуважение к себе стоит ровно столько, во сколько мы оценили себя сами, в данном случае — пшик. А ничто порождает такое же ничтожество.
Мне слишком часто приходится видеть мужчин и женщин, считающих себя ничтожными, лишь сырьевым придатком к семье. Они считают, что не реализовав себя, не воплотив ни единой своей мечты, получат на Страшном суде великую милость. Но в действительности они — преступники, развратившие своих детей, продали душу дьяволу за то, чтобы их дети жили в богатстве, добытом не самими. Это вопрос не эгоизма, а любви — озаботиться, прежде всего, о своей душе, напитать её мудростью. И стать своему ребёнку учителем, а не слугой либо палачом. А тогда какая разница, где закончишь свои дни: в хижине или во дворце.
Поэтому я вижу вокруг себя много детей, которые уже в два года отмечены печатью бессмысленности и жестокости.

21 декабря 2011 г.
Бессонница

Старик находит на дороге обрывок бумаги, на котором написано: «... он менял имя шесть или восемь раз». Он задумался о том, что никогда не менял своё имя, а человек, сделавший это несколько раз, по-видимому, вынужден постоянно скрываться от преследования.

Поезд останавливается на станции. На перроне умоляющим взором смотрят мелкие торговцы: купите, господа, хоть что. Но страх отстать от поезда заставляет пассажиров всё время оглядываться на свои вагоны, потому что никто не знает, когда состав тронется.

После каждого сновидения просыпаюсь: два часа ночи, шесть часов утра. Лицо кажется покрытым инеем. Встаю, иду на кухню, ставлю чайник. Выглядываю в окошко. По снегу спешит женщина на первую маршрутку.

27 декабря 2011 г.
Маленький чудный мир

Можно окружить себя прекрасными вещами и людьми, у которых красивые лица и светлые души. Можно сделать так, что из окна глаз будет радовать только приятное: крепкие здоровые деревья, цветы, чистые дорожки. Даже можно сделать так, чтобы рядом был театр, кондитерская, магазин антиквариата, книжный магазин, в такой же мере эстетически изысканные. Жить в этом небольшом чудесном мире до тех пор, пока смерть не примет нас в свои прохладные объятия и повторять: «Как же мы счастливы от того, что всё это у нас есть!».
Пусть нас забудут в большом жестоком мире. Мы изо всех сил станем поддерживать лад в своём небольшом, стараясь, чтобы там никто не страдал. А ещё лучше, чтобы наши труды не были выше наших сил, а обязанности — необременительны.

                2012

                Январь 2012
01 января 2012 г.
***

Начало нового — это окончание старого. Образ его будет ещё некоторое время виден, как след от влажных подошв. Ничто не изменяется скачком и мгновенно. Приращение должно стать ощутимым.
Обособленная от всего в мире, смотрела я на тихий двор, присыпанный снегом, как солью и чувствовала, что меня ничего не объединяет с этими милыми людьми, идущими в гости или возвращающимися из гостей, слегка утомлёнными, немного разочарованными, потому как чудо вновь не произошло, невзирая на всяческие ритуалы и словесные заклинания. Не объединяет, но я вместе с каждым всем сердцем. Для меня последний день года был как все. И первый — такой же. Но греться в лучах чужой радости — так приятно.

05 января 2012 г.
Увечье

Несколько лет подряд я каждое утро наблюдаю за мужчиной, похожим на раненную птицу. Не знаю, какой у него изъян, но он не ходит на костыле, хотя, на мой взгляд, так было бы легче. Он размахивает руками подобно крыльям, часто останавливаясь. Наверное, по утрам выходит за покупками, очень редко доходит до рынка, в большинстве случаев — в один из киосков, где можно купить всё, что нужно. Видно, живёт он одиноко, или в такой манере борется с собственной слабостью. Ему тяжело стоять на открытом пространстве, поэтому он всегда опирается на дерево.
Сегодня я увидела, как он не торопился возвращаться. Останавливался у разных деревьев, смотрел в небо. Я никогда не видела его сидящим, наверное, ему трудно подниматься со скамейки. С каждым годом он становится всё слабее, хоть на вид ему не более сорока.
Иногда телесная слабость компенсируется душевной силой, но происхождение этой силы — великая тайна Творения.

14 января 2012 г.
Книжный ребёнок

Под утро начал падать снег. Послышался стук двери и зашуршала лопата.
Всё это напоминало моё сновидение, потому что там я пыталась успеть на поезд и никак не могла собраться.
Сновидение было более жизненным, — эмоции в нём били через край: раздражение, неудовлетворённость, огорчение. Хотя никакой трагедии в том, что опаздываешь на поезд, — нет, особенно, если это не последний в жизни поезд.
А ещё я подумала, что способна справиться со всеми ударами и поворотами судьбы потому, что являюсь книжным дитятей.
В детстве я читала приключенческие романы, в которых герои находили выход из любого положения благодаря своей находчивости и оптимизму.
Не телячьей радости, которую путают с оптимизмом, а умению осмыслить ситуацию, а потом совершить бесшабашный поступок, пусть он и сломает какое-нибудь колёсико в налаженном механизме существования. Большинство писателей, повествующих о тех правдивых и вымышленных событиях, в жизни были уважаемыми и робкими. Однако, тогда я об этом не знала, а нынче я к этому охладела. Живу же в действительности, воображаемой мною.
Это самая терпимая действительность, так как управляется она чувствами и разумом поровну.

15 января 2012 г.
Повседневность

Вещи говорят с тобой, если у тебя есть свой дом, пусть временный. Когда долго живёшь одна, становишься более чуткой к их вибрациям. Кажется, Сэй Сэнагён писала, что дом одинокой женщины должен быть слегка запущенным. Это придаёт ему прелесть. Напротив, всё новое и безупречное вызывает подозрение: значит, у женщины есть опора и она всего-навсего — притвора.
Я отношусь к памятным пустячкам без сантиментов, нет фетишей, но тихий шепот предметов создаёт неповторимый фон повседневности.
Когда же речь заходит об Уроже, где всё разительно изменилось из-за ремонтов и перестройки, то там и стены помнят обо мне. И, войдя в остывшую хату, я чувствую себя удобно и безопасно. Когда ты всё делаешь своими руками, пусть и неумело, взамен получаешь душевный покой. И произведение, написанное тобой, пусть несовершенное, способно спасти тебя от жуткой пропасти человеческого бессердечия и жестокости. Это как твоё тело и ты обязан его любить. Придёт пора, ты освободишься от него, но тень ешё долго будет сопровождать тебя в инобытии.

16 января 2012 г.
Куда просится душа

Всё ближе время, когда я один на один встречусь с Ближним Востоком, о чём не могла и мечтать даже год назад. Некогда в детстве зачитывалась описанием путешествий Василия Григоровича-Барского. Где эта книга сейчас, не знаю. Увижу пустыню и море посреди земли. Не знаю, откуда мои корни, но Восток всегда меня очаровывал, отчаянно притягивая к себе. Может, это оттого, что я не люблю быстрых перемен, суетливости, чрезмерной цивилизованности, мелочности. Имеющее смысл на Западе не имеет его на Востоке.
Несколько лет тому назад мне приснилось сновидение и утром я написала «Рассказы паломника», очень дорогое для меня произведение, аллегорию своей жизни.
Бездумные путешествия — не для меня, равно и гламуртуризм. Каждое моё путешествие, даже однодневное, дарит мне столько мыслей, впечатлений, эмоций, сколько кому-то не принесёт даже кругосветное путешествие. Нет необходимости описывать эти путешествия, они так быстро входят в мою кровь, что их уже от себя не отделить. Всё нужно в меру, это — правда. Множество путешествий смахивает на бегство. Ехать нужно туда, куда просится твоя душа. Тогда судьба милостиво даёт тебе шанс осуществить поездку.

17 января 2012 г.
Внутренняя независимость

Конфликт поколений в литературе, разительно отличающихся друг от друга, я сейчас наблюдаю как брутальный фарс. И рада бы отвести глаза, не смотреть, но есть в этом нечто поучительное. Агрессия младшего поколения и непротивление старшего. Не верю, что произойдёт какой-то поворот к традиции, общечеловеческих ценностей, как это бывало раньше. Мир слишком деморализован и не реагирует ни на какие предостережения. Сперва нужно сменить отношение к миру, а потом вынуждена будет измениться литература, навязывающая нынче потребности обществу, а нужно наоборот, чтобы общество требовало от неё, по меньшей мере, одного — называть вещи своими именами. Правда, оно ещё не дозрело до этого, но когда-то это случится, когда пошатнутся самые основы человеческого существования.
Иногда у меня (остаётся, В.Щ.) такое впечатление, что человечество вступило на новую ступень развития, предусматривающую внутреннюю независимость каждого индивида. Пока мы не оставим тотальное зомбирование во всех сферах бытия, до тех пор будет длиться хаос. А покончить с зомбированием возможно лиши в одиночку или небольшими братствами по духу.

18 января 2012 г.
Кайзервальд

Смотреть вечером с заснеженного холма Кайзервальд на Пидзамче (Подзамковое, часть территории Львова, прилегающая к Высокому Замку, В.Щ.), когда звуки теряются в мягкой холодной шерсти небесных стад, спустившихся на землю. Силуэты собак на вечерней прогулке кажутся марионетками из-за поводков. Какое здесь всё неузнаваемое, как легко затеряться, несмотря на цветистые россыпи огней и подсвеченную телебашню на Высоком Замке. Как было сто или двести лет тому назад — можно представить, удалив огни, оставив только слабые язычки пламени керосиновых ламп и свечей. Небо приобрело бы тогда совсем иной цвет, сменив бледно-розовый на серый. А остальное — то же самое. Пронизывающий холод в ногах, влажный воздух, мысли об «Охотниках на снегу» Брейгеля.
Пришло в голову — студенткой я обнаружила в этих местах типичный «брейгелевский пейзаж» — опушка, обрамлённая крутым склоном, по краям которой росли невысокие деревца с шаровидными кронами. То есть, я почувствовала связь между воображаемым и действительным пейзажами. И было это сугубо интимное восприятие, не нашедшее развития и, в конце концов, забывшееся, как невыразимое словами.

19 января 2012 г.
Проклятые музыканты

Никого так жестоко не карают, как музыкантов. Китайцы хорошо знали, на что способна музыка, её божественную силу.
Автор «Щедрика» Николай Леонтович был убит во сне НКВДистом, которого принял, как гостя.
Денис Сечинский, автор песни "Чом, чом, земле моя" («Почему, почему, земля моя») умер от истощения и болезни в гостинице.
Артёма Веделя, автора Херувимской, запроторили в киевский дом сумасшедших, откуда он уже не вышел.
Максим Березовский в 33 года перерезал себе горло бритвой.
Они мешали властям, партии, церкви, империи. Требовалось, чтобы они замолкли навсегда, а вместе с ними умолкла навеки украинская музыка. То же происходит сейчас — музыка загоняется в глухой угол, а её творцы вынуждены или продаваться, или медленно умирать в полном забвении. Упадок музыки ускоряет падение цивилизации.

20 января 2012 г.
Свобода и бессмертие

Видно, не найдётся такой человек, который бы не думал, что в определённые периоды жизни сошёл с пути, который был ему предначертан, либо вовсе не нашёл этот путь. Так уж мы устроены, что тешим себя иллюзией, якобы в следующей жизни получим возможность и воспользуемся им. Сознание требует предоставить ему бессмертие, как зверь в клетке жаждет получить свободу. Но тот, кто содержит зверя за решёткой, боится выпустить его, — ведь даже у свободы есть свои правила, и зверю нужно сперва научиться быть свободным в клетке. Есть свои правила и у бессмертия. Самое первое — сделать больше, чем возможно, нежели тебе дозволено, чем ты хочешь.

21 января 2012 г.
Между Плезентвиллем и Содомом

Кто-то стремится выстроить Плезентвиль, кто-то — возродить Содом, но как пройти между, не глядя по сторонам? Молча, не увлекаясь ни одной из публичных говорилен, ибо о праве быть нормальной — образованным и просвещённым человеком — не спорят. Каждый может реализовать его для себя и помочь, по меньшей мере, своим детям. Научить их отвращению к фальши, обману и цинизму. Называть вещи своими именами. Этого достаточно. Это будет чудесно и справедливо.
Притягательность жизни в том, что мы должны отстаивать своё право быть собой независимо от давления обстоятельств. Как же не радоваться каждой маленькой победе, делающей нас сильнее? Даже поражение толкает нас стремиться вперёд, искать выход. В моей жизни складывались безвыходные положения. В такое время я думала день и ночь, как из них выбраться, и обязательно находила решение. И потом ощущала радость великую, будто победила целую армию. А я ведь не такой уж сильный или мудрый человек. Обыкновенная женщина. Просто — научилась включать инстинкт самосохранения. Моральный императив, о котором писал Кант, тоже не спущен нам с небес, он является продуктом работы исключительно нашего сознания.

22 января 2012 г.
***

Нас засыпает снегом, а дочь прислала мне из Иерусалима фото цветущей ветки в предместье.
Похоже на гранатовое дерево. Удивительные эти гранаты. Я такое дерево видела в Калифорнии. Плод на нём вызревает целых два года. На одном дереве — разные поколения: цвет и плоды — старшие, младшие. Если задуматься, я всё-таки повидала кое-что на своём веку. И самыми удивительными были растения в их естественной среде обитания: кактусы, фиги, апельсины. Всё, имеющее вкус и запах.
Сейчас снег защищает наши растения от мороза, поэтому жаловаться нечего, особенно, после осеннего безводья. В Уроже некому откинуть снег с дорожки до хаты. Так хочется поехать туда, хоть на денёк.
Я сейчас далека от Урожа так же, как и от Иерусалима. И даже не знаю, куда мне хочется попасть скорее. А изменить что-то нужно, потому что уже зеркало покрылось пылью и отражение расплывается.

23 января 2012 г.
Дракон

Когда тебя несправедливо обвиняют, этому скорее удивляешься, нежели обижаешься. И почему-то это не угнетает. Видимо, всё зависит от того, насколько человек самодостаточен. Настолько, что ему нет необходимости отбеливать себя от навета. Он делает всё то, что делал до сих пор, и жизнь его не изменяется. Но существует ещё один момент: ты понимаешь, что бессильна перед лживым обвинением, даже если и хотела бы противостоять, сделаешь только себе хуже.
Значит, просто забудь об этом. Любая несправедливость рано или поздно будет наказана.
Смотри, как падает снег за окошком, как тепло в нём дремлется деревьям. Их корни не замёрзнут, а весной проснётся самая тоненькая веточка.

24 января 2012 г.
Безнебесье

Смешно читать поверхностные суждения молодых литераторов о состоянии литературы потому, что не способны они заглянуть далее собственного ограниченного круга.
Так как дискуссий с ними никто не ведёт и не накликает на них небесный гнев, они начинают прибегать к аргументам улицы.
И это привлекает к ним уже и вовсе необразованную публику. Это лишь одно из направлений всецелого смещения общества к краю пропасти.
Вчера решила немного почитать историю Каббалы, в которой уже с самого начала отмечалась основная задача — возрастание людского эгоизма, а само учение происходило ещё из Шумера. Понятие «МЭ» — послание с небес, которое люди неверно истолковали, и стало краеугольным камнем Каббалы.
Каббалисты современности используют также образ винтика, у которого сорвана резьба, что может привести к разрушению механизма.
Я бы набралась смелости предложить ещё один термин — «безнебесье». Над плывущими по течению в пропасть неба нет.
«Неба» как образца, стандарта, олицетворения наивысших духовных ценностей. Не стоит и говорить, к каким катастрофическим последствиям это приводит.
Ведь поиск неба над собой и в себе никто не ведёт.

25 января 2012 г.
Самоутверждение

В постсоветском обществе какие-то дикие представления о прошлом.
Основой их есть теория мирового заговора. Однако, больше всего тревожит трудность проведения границы между профессионализмом и любительством.
Когда же находишь хозяина-заказчика, всё становится понятным. То же самое происходит в литературе — никакого тебе представления о том, чем должен заниматься писатель, зато чёткое видение, как достичь успеха, пусть мелкого и кратковременного.
Всё это, похоже, берёт начало в том, что человек не умеет удовлетворить потребность в самоутверждении естественным путём.

26 января 2012 г.
***

Черезчур много ненависти вокруг. Агрессивной, жестокой, неконтролируемой никакими моральными обязательствами. Это, прежде всего, утомляет.
Ты понимаешь, что каждое доброе слово, сказанное бескорыстно, могут воспринять с подозрением, как коварство. Это сводит на нет не только прямое общение, а и сами основы литературного творчества, загоняя, в конце концов, в тревожный тупик. Возникает потребность в некоем житейском поведении, чтобы жить в этом и, сколь возможно, противостоять. То, чем стало творчество, больше не исцеляет, а ятрит раны застарелые и вновь приобретённые. Даже в том случае, если ты встанешь на тропу ненависти, тебе уже некогда получать от этого радость. Пусть и укрепишь дух свой нехитрыми мировоззренческими принципами, это ненадолго.
Весной поеду в село Корчин отыскать следы одного семейства. В Америке мы встретили пожилую женщину, родители которой были родом из этого села.
Василий Мысливчик, 1891 года рождения. Она, эта женщина, помнила всего несколько строк украинской песни, слышанной от матери, и спела нам ту песню.
Недавно я нашла карточку с названием села и этой фамилией. Может, той женщины уже нет на этом свете, да и адреса её я не знаю.
Но я хочу туда поехать, хотя ничего не обещала.

27 января 2012 г.
Холодные дни жизни

В такую холодину вспоминаешь прошлые дни жизни, когда было холодно. Минус тридцать в детстве, когда нас не пускали в школу, но в хате удержать не могли. Злые слёзы, когда стоишь после работы на остановке, автобуса же нет. Слепящее солнце и такой же снег вызывают во мне отчаяние. Темень всегда теплее. Она вбирает тепло одних человеческих тел и отдаёт его другим телам.
Но самые холодные дни бывали для меня летом или по окончанию весны. Так я и не отогрелась.

28 января 2012 г.
Мир расточительства

Мир давно мог бы быть лучше, если бы передовые технологии не скрывали от человечества. Лекарства, которые исцеляют, альтернативные источники энергии, вещи, служащие нескольким поколениям. Схожую ситуацию описал Клиффорд Саймак в романе «Кольцо вокруг Солнца». Культ расточительства поддерживается сторонниками застоя — нефтемагнатами, финансистами. Вопрос только в том, сколько это еще будет продолжаться, прежде чем произойдёт взрыв?
Структуры греха, понятия из церковной теории общества властвуют всюду: прежде всего в экономике и политике. Но и культура унижена ими, как никогда: культ расточительства высасывает и выплёвывает из неё всё, что присутствовало на протяжении веков: одухотворённость, красоту, гармонию, обращение к самым лучшим человеческим качествам. У аморальности легион приспешников с лозунгами свободы и толерантности. В действительности же эти свобода и толерантность куплены.
Если ранее культура развивалась благодаря 10 процентам творцов и мыслящих людей, то нынче в ней остался один процент.
Уильям Блейк приводит в качестве пословицы из Пекла выражение: «Дорога пресыщения ведёт во дворец мудрости». Однако пресыщение сегодня истолковывается как поощрение и принуждение, хотя пекло всегда остаётся пеклом.

29 января 2012 г.
Дети не дома

Отец Бенвенуто Челлини ударил малыша, чтобы тот на всю жизнь запомнил саламандр, пляшущих в пламени. Не думал, что это был сон либо детская фантазия. Мальчику этого хватило. Что же касается исторической памяти даже одного поколения, то не все родители пекутся о её сохранении, да и не все, присутствующие при том или ином героическом либо мерзком зрелище. Кроме того, роль отца берёт на себя власть с её тупым монотонным инструментом — пропагандой. То и дело, изо дня в день вдалбливают они в голову одну и ту же правду и ложь, поэтому история из учителя жизни превращается в надзирателя с розгами.
Мы не можем быть очевидцами всех событий, не можем присутствовать одновременно везде, зато у нас есть возможность самим отыскать следы прошлого, прежде чем мы научимся единственным образом непредвзятого и независимого мышления охватить реальность как целостное объединение прошлого, настоящего и будущего. Дело чрезвычайно сложное, когда вокруг тебя туман, ощерившийся ненавистью, агрессией и просто нетерпимостью.

30 января 2012 г.
Затишье

Понемногу я становлюсь созерцателем, для которого творчество уже не обязательное условие существования, а неким движением по инерции. Впрочем, это не последняя моя роль. Лев собирает информацию для совершения последнего прыжка. Об этом мне напоминают сны: красочные, сюжетные, иногда горькие, заставляющие просыпаться. Они почти никогда не остаются в памяти, но тени их жаждут свежей крови.
Люди кажутся всё больше странными в попытках устроить ближайшее будущее, не думая при этом, что следует исправлять всю жизнь. Не всё можно передать словами, особенно, когда появляется чувство неуверенности в своих силах. Но я знаю, это пройдёт. Тронешь одну струну — отзовутся другие.

31 января 2012 г.
Холодно

На деревьях — иней. Уж и не припомню, когда такое было. Но сейчас эта ужасная красота растает под солнцем. Холодно даже сидеть за компьютером, все мысли о том, как согреться. Как там мои жимолость в Уроже, жасмин и розы? Выдержат ли? Чувствую себя предателем, но ехать туда в эту пору — равносильно самоубийству. И яблоки в доме, поди, все замёрзли.
Человеческое тепло, завёрнутое в кокон одежды, улицы не согреет. Птицы в ожидании приношения им корма. Сейчас выйду.

                Февраль 2012
1 февраля 2012 г.
Суки!

Страшно заглядывать в глубины несправедливости, сколько бы ни минуло времени. Вчера прочла статью о том, как после войны победителей-инвалидов вывозили тысячами и расстреливали, дабы не портит вид увечьем и нищетой. Или, значительно «человечнее» — морили в приютах. Безрукие и безногие ветераны — у кого-то не было ни семьи, ни дома, от кого-то отказались родные; что им оставалось делать, как не выходить на улицу умирать медленной смертью. Кричали ли они теперь: «За Родину! За Сталина!»? Что они могли чувствовать, кроме того, что их использовали и выбросили? А потом вывезли вагонами в поле и расстреляли. И через 70 лет целёхонькие борцы с бандеровцами, палачи моего народа требуют для себя чествования и им верят, потому что в голове нормального человека не укладывается, что можно брехать в шаге от могилы. И страшно ещё больше, потому что два поколения выросло без правды, и даже если её пытаются рассказать — не верят.
— Суки! – заканчивает статью Сергей Мельникофф. По-другому не скажешь. И мы, и они.

2 февраля 2012 г.
***

Когда-то в «Жестокости существования» я привела самые поражающие факты несправедливости и низости. Сколько я могла бы добавить сейчас ещё, так как системное вырождение общества освобождает руки насилию, а, значит, вызывает желание защититься. Однако, если раньше искали защиты у власти, то теперь защищают деньги. Но денег не хватает на всех, поэтому они обесцениваются: металл становится бумагой, а бумага — цифрами на экране монитора. Далее, наверное, наступит крах и мы вернёмся к натуральному обмену.
Остановить этот процесс невозможно. Начнутся войны, экологические катастрофы станут ещё масштабнее. Упадок культуры в этом случае вполне логичен: эротомания, культ насилия, примитив — всё это уже миновало этап навязывания, теперь оно вытеснило всё, что имеет малейший намёк на поиск истины.
В огне войны и ненависти сгорят все неизданные рукописи и забытые книги, а одержимые погибнут под обломками Лувра.

3 февраля 2012 г.
Достоинство

Не может быть свободы ото всего. Несовершенный человек станет и не будет знать, что делать со своей свободой. Он выберет для себя — в качестве охраны — демонов брутальности. Но самое плохое — то, что ему не свойственны ни похоть, ни жажда успеха, ни жестокость. Он просто повторяет чьи-то слова и действия. Это похоже на чтение учебника по психиатрии и нахождение в нём всех признаков собственного недуга. Ипохондрия способна завести очень далеко, если ты не умеешь мыслить логично или, хотя бы, — не обладаешь чувством юмора.
Была ли клетка вообще, а если и была, то не перегнали ли нас в другую, которая ещё теснее и темнее? Чем отличается табу на непристойность от табу на добропорядочность? Разве раздеваться на людях поначалу не вызывает внутреннее сопротивление, даже если тебе за это платят?
Несколько лет тому назад я встретилась с одной американкой, приехавшей исследовать насилие в отношении украинских женщин, а, заодно, их нетрадиционную ориентацию. Приехала, потому что под это получила грант. Подобные вещи щедро финансируются. Бедняга сама оказалась жертвой насилия: некий пьяный милицейский чин, решивший приударить за ней, укусил её за руку. Она была очень напугана и совсем беззащитна, и боялась скандала, поэтому отказалась от помощи. Перед отъездом я привела её на встречу с успешными и состоятельными украинскими женщинами — врачами, юристами, преподавателями. Это стало для неё шоковой терапией-2. Эти женщины свободно говорили по-английски, много читали и не заглядывали к ней в кошелёк. А, главное, не смотрели на неё, как на высшее существо.
Достоинство — это состояние, которое достигается собственным умом и опытом. Обучить ему нельзя. Поэтому так трудно противостоять промыванию мозгов, выгодному сильным мира сего, чтобы удерживать нас в клетках.

4 февраля 2012 г.
Накануне путешествия

Завтра снега останутся позади. Пускай хоть на неделю забуду о холоде в квартире и на улице. Не совсем по-доброму начался у меня год. Будто бы я попала в какую-то жуткую западню, из которой меня не хотят выпустить. В конце концов, я давно настроила себя на упокоение: всё, что со мной происходит — это мелочи по сравнению с вечностью, следствия моих поступков, мыслей.
Пускай я еду в Святую землю не совсем здоровой, не слишком сильной духом, и без единой надежды что-то получить, без веры в чудеса, и путешествие будет нелёгким, как все зимние путешествия — зато увижу самое родное для меня существо, которой везу чёрный хлеб и конфеты. А всё остальное — это всего-навсего обилие тёплого воздуха и краски пустыни и моря.

15 февраля 2012 г.
Ворота для мессии

Из гефсиманского сада по ту сторону лощины, где с рёвом мчат машины, видать стены города Давида. Все ворота открыты, кроме тех, через которые войдёт мессия. Они не только закрыты — замурованы, так как истинный мессия найдёт способ проникнуть в Иерусалим на своём ослике с пальмовой веточкой в руке.
Чего выпрашивают еврейские мужчины и женщины у стены плача, не знаю; скорее всего: выздоровления, богатства, чего-то личного, но уверена — среди тысяч молящихся найдётся хоть один, ожидающий мессию, который разбудит человечество ото сна конформизма и потреблятства. Черезчур много развелось нынче верующих в расплату и конец света, но мало душ чистых, мечтающих о тихом, но твёрдом шаге улыбающегося мессии, который поднимется по склону и раздвинет рыжие камни, закрывающие ворота. Почему так? Возможно, из-за недостатка доверия к себе — вот что для нас является камнем преткновения.

16 февраля 2012 г.
Воскресение языка

Странно слышать, находясь в автобусе или самом современном иерусалимском трамвае библейскую речь с новыми вкраплениями «Фейсбук», «Интернет». Речь мягкая, свистящая.
Мертвый язык воскрес — редкость. Никто не осмелится теперь засорить его, обидеть, унизить, усомниться в его совершенстве, как это делают и продолжают делать с моим родным языком. В нынешних обстоятельствах он будет понемногу отмирать, как умирал язык прусский, наполняясь иностранными словами — всё равно какими, английскими или русскими. Такое было и языками иными: красота не спасла мир. Потому что мир не желал спасать исчезающую красоту.
Потом, возможно, её обновят из старинных книг, если возникнет такая необходимость. Хотя неизвестно, возникнет ли потребность в украинском языке на руинах цивилизации. Пока же должны продолжать ему жизнь хоть на один день, поить своей кровью, защищать от смертоносного дыхания космополитизма.
В рыжих скалах неподалёку от  Кумрана я видела пещеры. Высоко-высоко. Неизвестно, какие рукописи хранятся ещё в опечатанных кувшинах и на каких языках. Их в любом случае расшифруют, но будет ли необходимость в том, чтобы вдохнуть в них жизнь?...

17 февраля 2012 г.
Архитектура памяти

Память в моём воуявлении принимает архитектурные формы: ворот, пирамид, башен. Яд Вашем (Яд ва-Шeм, по-арабски — «Яд Фашим») в Иерусалиме для меня всегда будет треугольным туннелем с просветом. Выйти к свету должно, пройдя все круги ада, а в конце оказаться под холодным дождём с ветром. Вся же историческая память — это башня в Вавилоне, возводимая людьми с разной мощью голоса, от шёпота до крика. Мне известно, что при жизни она не будет возведена и, надеюсь, не увижу её разрушения — жаль кирпичей, восставших из праха невинно замученных и убиенных. Их принесли и вмуровали в стену всегда молчащие.
Иерусалим мне снится ежедневно, как будто я — там. Поэтому телу так тяжело приспосабливаться ко львовскому быту и работе, к отсутствию стен, которые существовали, а теперь от них не осталось и следа.

18 февраля 2012 г.
*   *   *

Я вернулась из весны в зиму. После цветущего миндаля, нарциссов, петушков, красных анемонов и лиловых цикламен на склонах Эн-Керем.
Это более удивительно, нежели я вернулась бы из засушливого лета, потому что казалось, что весна уже наступила всюду. Весна — это некий необратимый процесс нарастания, а лето — уже спад. Странные чувства охватывают, когда видишь просто в земле огромные агавы, алоэ, кактусы, пальмы, лимонные и апельсиновые деревья. Тогда соображаешь, каковы они в тамошней действительности. Цивилизованные люди напоминают горшки с растущими у меня кактусами, которым никогда не вырасти такими крупными, как их побратимы в Мексике, даже если их туда переселить. Они уже генетически видоизменены. Не знаю, проводил ли кто такой опыт с растениями, но нам хорошо известно, во что превращается человек, вырванный из цивилизованного мира экологической катастрофой либо войной. Он не готов к резким сменам ни телом, ни душой.

19 февраля 2012 г.
Город

Город, разделённый на участки, заселенные людьми определённых национальностей, всегда производит хорошее впечатление и значительно лучше безликого скопления космополитического города. Даже в небольших городках Галиции были национальные уголки, от которых остались только названия, закреплённые памятью людей. Приезжала одна семья, звала за собой другую, если было всё хорошо, так и вырастали целые кварталы с собственным лицом и своими обычаями, тяготевшие на Западе к общему центру, как лепестки цветка к серёдке. Сегодня эти лепестки оторвались, а некоторые исчезли в последней войне. Современный город расплывается, как капля масла по поверхности воды. Никто не знает, где его границы, никто не может его остановить, когда он растёт, подъедая окружение. Есть районы для бедных, есть — для богатых, есть свобода. Но это — свобода раба, выпущенного в пустыню без средств к существованию.
Родни у него нет, земляков — тоже. Вот и торопится он что-то добыть, ухватить, пока есть силы, любым способом, ведь ему не перед кем стыдиться.
А когда иссякнут силы — тихо помирает, вовсе никому не нужный.
Я всё ещё смотрю на город со стороны и мне хочется ему сказать: оставайся в своих границах, не плоди сирот.

20 февраля 2012 г.
Жизнь после смерти

Мы не поменяемся после смерти, даже утратим возможность что-либо изменить. Поэтому смерть вызывает такие неприятные чувства. Шумерское царство мёртвых — мы существуем там, пока о нас помнят. Но как же жалко это существование: сидеть без солнца, под землёй, в пыли и ожидать, пока добрая родня передаст еду и питьё. Смысл, видимо, в том, что никто уже не работает, не исполняет приказы. Такая загробная жизнь — всего лишь стимул подольше жить жизнью земной.
Ислам и христианство, которые также возникли на Ближнем Востоке, нарисовали куда более привлекательную картину жизни после ухода, прибавив стимул: нравственную ответственность. Но и здесь существует дыра в заборе — коснуться святого и получить отпущение ото всех грехов. Греши, только приди в Иерусалим или Мекку и очистись от недобрых дел.
Уборщики метут ежеутренне у стены плача, выметая письма к Богу на высоте человеческого роста. Немного выше в стене с лунками спит пара голубей. Я видела их утром и вечером. Эта неудобная выемка — их дом. Там даже гнезда не свить.

21 февраля 2012 г.
Полынья

Круг моего общения постоянно сужается — и это меня устраивает. Интроверт, вынужденный прикидываться экстравертом, рано или поздно устанет от этого. Всё меньше людей вызывает во мне доверие и желание завоевать их доверие и, кстати, не могу представить, чем это всё закончится. Разговаривая с друзьями, вдруг замечаю, что я где-то далеко от них, внимание рассеивается. Единственные существа, вызывающие мой интерес, — это мои персонажи; те, которые живут и те, которые только появляются на свет. Всё чаще окликает меня издали Ян Щенсный Гербурт, не умевший достойно завершить свой жизненный путь.
Впрочем, большинство людей на такое не способно, но умеют скрыть это.
В жизни человека наступает период, когда утомлённость существованием начинает рушить ему душу и может даже привести к смерти. Я стала замечать больше таких людей. И хотя мне не хочется стать одной из них, не знаю, как можно вытянуть себя за волосы из проруби.

22 февраля 2012 г.
Кризис веры

Вчера мне рассказали о преследовании немецкого священника, заявившего, что проблема современности в том, что люди перестали верить в существования дьявола, а, следовательно, они его не боятся. Когда нечто не существует, об этом можно не заботиться. Вместо этого продолжается межконфессиональная борьба, разборки — чья вера во единого Бога правильнее. Понятно, эта борьба вырывает экономические выгоды, но она ослабляет бдительность. Прагматизм вкупе с детской жестокостью.
Второе — это выразительный и в достаточной степени красноречивый жест церкви, отвернувшейся от бедных и обездоленных. Всё реже услышишь от священника осуждение людей, пытающихся откупиться щедрыми пожертвованиями ото всех грехов. Они просто замалчивают данную тему. Появление второго Франциска Ассизского будет удушено в самом зародыше, хотя ещё было возможно лет 40-50 тому назад.
Толерантность церкви в отношении гомосексуалистов тоже расшатывает основы религии. Общество может относиться спокойно и выдержанно к чему угодно, однако религия должна находиться в стороне от спокойствия по отношению к тому, что может уничтожить самоё основу веры. Умение отвечать на вызовы времени и быть готовым отстоять собственные принципы — вот чему могла бы научить нас религия. Однако, к сожалению, она предпочитает поддерживать среди верующих идолопоклонство.

27 февраля 2012 г.
Вечность

Три дня в осаде урожского ветрюгана в единственной отапливаемой комнате. Никуда не выйдешь — унесёт. Странно вспоминать террасы с апельсиновыми, миндалевыми и масличными рощами, которые похожи на ступени, ведущие в небеса. Множество печальных дум о том, что хочу невозможное. Именно то, на что отважился Борхес. Например, заглянуть в Вечность и увидеть там истлевшие останки, присыпанные пылью. Вечность мне напоминает склеп, откопанный где-то в пустыне. Поэтому думать о ней не хватает смелости.
А, может, всё это не так. Просто едешь в вагоне метро со скоростью мысли. Попробуй тогда представить, как выглядит мир. А как он выглядит в действительности? Где-то в центре этой воронки с концентрическими окружностями господствуют тишина и покой. Та самая пыль бытия, падающая сверху. Либо снизу.
(Прим. перев. Советую читателям Литдневника прочесть книги «Центр циклона», Дж.К.Лилли и «Парный циклон», Дж.К. Лилли и А. Лилли.)

28 февраля 2012 г.
Борхес
 
Вчера провела весь день с Борхесом. Одно время труды этого слепого философа, жившего в Аргентине, были мёдом, который пытались носить в свои гнёзда осы постмодернизма. Ясное дело, их привлекали чисто формальные находки Борхеса. Слава Богу, старика оставили в покое, с его «Апокрифическим Евангелием» и «Молитвой», и, даже, «Алефом». Теперь его общество принадлежит мне, хотя я не против, чтобы кто-то присоединился.
Давным-давно я написала «Евангелие от Шиповника». Ещё раньше, в университете, как-то написала тоже апокрифический текст, отдала листочек человеку, к которому так подходят слова Борхеса: «Наилучшая месть — забвение». Помню, в моём апокрифе шла речь о том, как ранней весной виноградная лоза истекает соком, как берёза. Мне даже довелось испить этот сок. Многие годы спустя я в Грузии увидала крест, выплетенный из виноградных лоз. Теперь их редко плетут — такие кресты непрочные.
Но забвение — это не только месть, но и примирение. В «Молитве» Борхес молит о забвении в отношении себя. После ясной мысли и праведных трудов, пролагающих для мира пути неисповедимые, ничто иное значения не имеет. Есть путь — ну и ладно.
Как в моём последнем произведении, написанном под впечатлением давнишнего сновидения о небесном пути, которым идут женщина и двое мужчин. Мне до сих пор неизвестно, кто это.
Вот тема нашей вчерашней беседы с Борхесом.

                Весна
                Март 2012
02 марта 2012 г.
Запах земли

Хорошо начать весну, читая «Георгики» Вергилия или «Труды и дни» Гесиода. Или Василя Мисика: «Как семена Вселенной ручьи звёзд ниспадают в земной плодородный пласт». Поэтов, пахнущих землёй. Как высадить виноградную лозу, детально можно прочесть у Вергилия, хоть делать это мне не придётся. Наш виноград растёт и вьётся у дома, никто его не подрезает, не удерживает. Он кислющий и в любую зиму может вымерзнуть. Это мир картофеля, в нём, как и сотни лет тому назад, гарантия существования. Моя сестра на зиму покупает много картофеля и лука, квасит капусту, хотя живет в городе. Страх перед голодом не исчезает. Но дело не только в этом. Это наподобие ритуала, собрать у себя под крышей самые важные дары земли.
Когда я писала «Готику Урожа», тоже пахла землёй.

03 марта 2012 г.
Сковорода в снегах

Дилетантские споры вокруг Григория Сковороды, был ли тот масоном, или нет.
Поводом стал очередной десакрализованный опус одного из постмодернистов.
Этот спор-ругань — только один из многих, которые ведут люди без должного образования и тренированного разума.
Есть определённый круг тем для профанов, к счастью, достаточно ограниченный. Мышиная возня в опустевшем Большом Погребе не слышна наверху.
По небесам по сию пору идут бессмертные белой дорогой, мирно беседуя между собой. И Сковорода среди них — удивлён, как младенец и мудр, как дитя.
Жест, который он делает в сторону земли — коан, требующий разгадки.
Дервиш, даос, юродивый и блаженный в одном лице, путешествуя по кругу, всегда шёл к небу, с каждой весной поднимаясь всё выше.

04 марта 2012 г.
Намокло оперение

Человек — будто стрела, пущенная в туман. Лететь нужно далеко, можно забыть и о том, куда летишь. Чаще всего так и происходит, но просыпаешься как-то утром с мыслью, что не имеет значения всё, кроме одного — исполнить своё предназначение. Цель тоже прячется в тумане, и так у всех почти, кроме одержимых. Намокло оперение, стрела отяжелела, вот-вот воткнётся остриём в землю. И так у каждого. Но кто-то всё-таки просыпается утром с мыслью, что нет ничего более важного, чем исполнить все свои замыслы.
Вот тебе и ответ, мой друг, на эти бессодержательные дни, проходящие один за другим в серой пустоте.

05 марта 2012 г.
Общественный мутант

Будучи спрошенной совета, как выжить и себя не потерять в этом мире, я бы сказала лишь одно: «Ты никому ничего не должен и никто не должен тебе». Следует это из моего опыта. Чувство вины мешает нашей ответственности за свои поступки, осознанная обязанность не может противоречить моральному инстинкту. Общаясь с людьми, устанавливая связи для обретения выгоды или безопасности, мы чаще теряем, чем приобретаем человеческие качества. Существо, именуемое нынче «человек», в действительности таковым не является. Это — общественный мутант, не способный выжить самостоятельно. Он подсознательно ненавидит руководствующегося принципами и готов растерзать его, если ему дадут команду «фас».
Вся массовая культура стоит на трёх китах: еда, секс, насилие. Она взывает к первобытным инстинктам, поэтому избавиться от неё и дать замену невозможно. Она — коллективное создание и старается захватить всё появляющееся индивидуальное и оригинальное. Простейшим способом — с помощью подкупа или шантажа. В конце концов, именно эта цивилизация — цивилизация подкупа и шантажа. Об этом ещё в XIX веке предупреждали американские трансцеденталисты.

06 марта 2012 г.
Действие

Обнаруживать зло и несправедливость, нарушая при этом собственный и чей-то покой, — не означает их приумножать. Важно при этом не утратить человечности и веры в то, что равновесие — это закон Вселенной и рано или поздно оно возобновится. Зло существует только тогда, когда человек считает нечто злом. Так же дело обстоит и с добром. Когда человек забывает об их существовании, наступают времена, похожие на наши: времена апатии, растерянности и неверия в себя. Тогда приходят пророки и просветители — своеобразные защитные силы больного организма. Первые напоминают о существовании добра и зла, другие предлагают способ исцеления. Как те, так и другие не застрахованы от ошибок, но действие всегда лучше бездеятельности.
То же и на Востоке. Путь (дао) — тоже действие, самопознание и усовершенствование — то же. Можно познавать и с закрытыми глазами, но сначала нужно их закрыть.

08 марта 2012 г.
Мыло и кровь

Прошлый год был годом мыльных пузырей в литературе. Несколько месяцев спустя они с треском лопнули, поскольку реклама не может длиться вечно.
Само появление этих чрезмерно разрекламированных книг всецело лежит на совести издателей, не пекущихся ни о собственной репутации, ни, тем более, о репутации писателя.
Вот нашла на только что появившемся сайте, посвящённом истории, статью, рассматривающую это явление уже с некоего расстояния и с позиции здравого смысла.
Очевидно, что автор — не критик и не литератор. Ни один критик в Украине не находится в здравом уме, а если и есть такой, то старается промолчать.
В статье ощущается прицип «остранения». Может, стоило бы его перевести как «одивление», но лучше всего подходит «взгляд со стороны и сверху».
Когда начинаешь понимать, что «люди всё-таки удивительные создания». В данном случае — яркая картина выдачи желаемого за действительное с целью получения коммерческого успеха.
С привкусом украинской сентиментальности. Когда я имела дело с этими издателями, то они ещё не ощутили, как следует, запах крови.

09 марта 2012 г.
Шевченко

Риторика Шевченко содержит выразительный призыв к насилию ради установления справедливости. «Я резал всё, что паном звалось, без милосердия и жалости». © И, одновременно, природная доброта в личной жизни. Первое отпугивает почти всех, другое — притягивает.
Мой Шевченко — тот, которого я читаю в первоисточнике, не обращаясь к услугам комментаторов и исследователей.
Современные критики так же охочи к лукавству, как их идеологически и партийно нанятые предшественники.
Никто из них не пробовал посмотреть на Шевченко под углом его самоцензуры. Мне кажется, что Шевченко был аутистом и чужеродные влияния никогда не проникали глубоко в его сознание, поэтому их легко выявить. Обычному человеку явление Тараса Шевченко-поэта и мыслителя не понять.
Психологический портрет, созданный профессионалами, мог бы прояснить многое.

11 марта 2012 г.
Автобусная остановка

Весьма символичное сновидение — будто я не могу вернуться домой. Стою на остановке в незнакомом районе. Останавливается множество автобусов, но ни один из них не идёт в Сихов. Мне приходится подбегать к каждому автобусу, чтобы узнать маршрут, или спрашивать у людей. Вечереет и шансы тают. И такси нигде не видать. А очутилась я так далеко, потому что перед этим в трамвае видела, как сошла с ума женщина, увидев нечто страшное. Из-за неё я сбилась с дороги.
Но у этого сновидения есть связь с прошлым. Когда-то я ездила на работу и часто встречала одну сумасшедшую, ведшую себя очень агрессивно. На неё нельзя было даже взглянуть. Мы же ездили с маленькой дочкой и мне было за неё страшно. Забивалась в угол, становилась спиной.
Что касается сновидения, то, может быть, оно символизирует завершение благополучного периода жизни. В том районе не было ничего отталкивающего, вполне пристойная околица с невысокими строениями и садиками, и люди приветливые, пытались мне помочь. Только это наступление темноты. Я знаю, как всё изменяется с наступлением тьмы.

12 марта 2012 г.
Замедление

Зима всё время возвращается — недалеко ушла. Может, оттого, что время замедлилось. Это произошло в конце прошлого года. Никто мне не поверит, но время, действительно, расплылось по поверхности бытия. Людям, не успевавшим раньше, это не поможет, ведь время замедляет их движения, и они снова не поспевают.
Удерживаю себя от менее значимых контактов с людьми, откладываю на потом. Этой холодной зимой вымерзли, наверное, многие растения. Скоро сама увижу, что умерло, а что осталось жить. Впереди та же незавершённость бытия, где ничего не происходит окончательно, кроме, разве, смерти. Жизнь нынче напоминает чёрно-белое кино Куросавы: что должно умереть, то умрёт. Тормози — не тормози.

15 марта 2012 г.
Насилие

Человек приучен насиловать и находить этому оправдание. Он может освятить нож и играть роль жреца. Либо роль Бога, для которого жизнь его рабов ничего не стоит. Это, по его мнению, снимает с него всяческую ответственность. Иногда оправдание собственной жестокости происходит постфактум, чтобы унять совесть. Перед Колиивщиной шляхетская «золотая молодёжь» делала набеги на зимовья запорожцев, устраивая такую себе охоту на людей, убивала казаков на месте, или привозила в качестве трофея и издевалась, подвергая пыткам. Иноверцы, чужаки становятся жертвами освящённых ножей и тогда наступает Варфоломеевская ночь, Хрустальная или Уманская резня. В Библии это считается проклятием под названием «херем», когда уничтожают всех подряд — женщин, детей и стариков.
За тысячелетия ничего не поменялось: охота мажоров, массовые убийства женщин и детей, фанатичные расправы над нарушителями религиозных уставов. И всё это — в периоды обострения социально-экономических проблем. Правда, иногда, ни с того, ни с сего, появляются Брейвики, или просто маньяки, берущие на себя всю тяжесть жизни, считая себя высшими существами, однако, для их появления необходимы сложные химические реакции.
Но у всех страшных преступлений одна общая черта. Каждому насилию предшествует уничтожение морального инстинкта, или полное его отсутствие.

16 марта 2012 г.
Золотое равновесие

Люди, наделённые разумом и способностями, живут слишком сложной духовной жизнью, поэтому имеют мало точек соприкосновения с действительностью. Они напоминают шар. Их эгоизм или просто индивидуализм — вынужденный. От них тяжело требовать, чтобы они взваливали на себя ещё и все тяготы быта, стремились удовлетворить всех окружающих, подталкивали к полному слиянию с социумом. У них другие задачи в жизни. Хотя, не каждый выдерживает давление и не каждый понимает, что быть иным — это просто быть независимым, а не высшим. Таким людям угрожают две вещи: конформизм либо завышенная самооценка. Поэтому для них так важно оставаться человечными.

18 марта 2012 г.
Исторические песни

Песни, называемые историческими, слагались для сохранения памяти о событиях. Вместе с неграмотными воинами шёл кобзарь, бывший как бы репортёром. На отдыхе он развлекал воинов, но все прекрасно знали, что этот человек кроме развлечения и повышения боевого духа несёт значительно более важную миссию — сохранить память. При прослушивании проводилось коллективное обсуждение. Потом песня распространялась другими странствующими певцами. Одним словом, происходило то же, что и во времена завоевания Трои. Украинская история обязана своими источниками, прежде всего, исторической песне. Шевченко, когда писал «Гайдамаки», создал тоже своего рода «Илиаду». Почему-то Гомера никто не критикует за неправедные поступки завоевателей Трои — ни жестокости, ни обмана...
Много песен канули в Лету, кое-что можно найти у Костомарова, Мордовцева, Кулиша. В XX веке записи подвергались цензуре по причине не столь политкорректности, как для создания образа армии. Поэтому у нас история идеализирована, ложна и сфальсифицирована. Добрыми намерениями вымостили дорогу в украинский ад.

20 марта 2012 г.
Сад

Образ сада в украинском барокко — это не райский сад, а сад гефсиманский — сад страданий, ведущих к духовному очищению. Почему я раньше над этим не задумывалась? Наверное, нужно было попасть в Иерусалим и увидать эти скрюченные узловатые оливы тысячелетней давности. И прочесть апокрифы. В одной легенде сказывается, что изгнанный из Рая Адам долго блуждал по земле, не находя поживы. А потом всё-таки выпросил у Бога кусок земли Рая, где и учился работать. Бог дал ему рыскаль и мотыгу («рыскаль» - лопата, укр.; здесь: аллюзия с «Репкой» - «Взяв дід рискаль та мотику,…», В.Щ.) для обработки. То есть, труд у земли благословен Богом и одновременно есть искуплением греха.
Я тоже создавала сады. Они были далеки от завершённости, но плоды их для меня были самыми вкусными. А в действительности мне приходилось оплакивать каждое дерево, которое засыхало, или его выкапывали, чтобы не мешало. Приезжаю в село — нет сливы, нет вишни. Горох, посаженный мной вместе с отцом, повалила буря. А молодые деревца, зная судьбу своих предшественников, растут как попадя — хилые и скрюченные.
Размышлять над всем этим — всё равно, что плести бесконечный узор и жить в мире, в котором не существует времён года. Не идут дожди и не греет солнце.

22 марта 2012 г.
Отмершие клетки

Земля настолько суха, что не прорастает ничего. Я никогда не бывала в это время на Лычаковском кладбище. Ещё не убрано, всюду полно сухой листвы. Мы вспоминали ушедших, когда набредали на их могилы. Некогда мне не встречалось ни одного знакомого имени, теперь же они чуть не на каждом шагу. Но просто знакомые, с кем почти не общалась, видела раз или два в жизни. Этого мало, чтобы ощутить горечь утраты. Но если останавливаешься, тебя наполняет пустота, а в уголке — паутина виноватости. Отмершие клетки живого организма — вот что такое кладбище. Какие бы пышные памятники и многословные надписи им не посвящали.

24 марта 2012 г.
Америка

Даже люди-машины или люди-растения в среде, так величественно именуемой «Жизнь», иногда бывают весьма сложными. Познавать их требуется довольно долго, так долго, что и времени может не хватить. А что уж говорить о людях, у которых отсутствуют растительные или механические составляющие... мы видим лишь берег континента, а не то, что у него в глубине. Да и берег каждый раз предстаёт в новом ракурсе и освещении, пока корабль качает волной.
В чужой стране встречаешься с людьми и, зная, что большинство их видишь в первый и последний раз в жизни, ощущаешь грусть от того, что разлука неминуема. Пытаешься удержать их, обмениваясь адресами, номерами телефонов, визитными карточками.
А, вместе с тем, Америка — рядом. Та Америка, которую мы уже, казалось бы, открыли. Но за ночь или день берег изменился до неузнаваемости.

26 марта 2012 г.
Старое-малое

Никогда не могу понять взрослых, заставляющих детей играть в кинофильмах, где избыток насилия. Таких лент всё больше: дети-привидения, дети-жертвы, дети-самоубийцы. Что ощущают дети, играя такие роли? Способны ли они отличить реальность от вымысла? А есть ещё конкуренция, амбиции, соблазн денег и успеха. Так рано становиться нищими, а, значит, взрослыми. Никто не прослеживает их судьбы потом. Когда я вижу раскрашенных десятилетних моделек, певиц, всяких «мисс», начинаю понимать, откуда такая вспышка педофилии в мире и почему так процветает детское порно, с которым пытаются бороться соответствующие структуры. Однако им не совладать с бизнесом, диктующим спрос на этот товар. Это так же, как бороться с алкоголизмом, продавая алкоголь.
Всё больше людей мечтают, чтобы их забрали летающие блюдца от всего этого.

27 марта 2012 г.
Осиное гнездо

Я постоянно отхожу куда-то всё дальше, и поэтому, видимо, происходящее вокруг вызывает у меня всё большее отвращение. Это похоже на поток ассоциаций с прошлым. В писании — кодовые образы, которые, казалось бы, должны были дать толчок к пониманию и стать символами. Взять, скажем, осиное гнездо в брошенном и разрушенном доме. Предвижу читателя-собеседника, который незаметно сам становится творцом, создавая уже другую книгу. Так, у Кутзее иногда за одним текстом идёт повествование о том же событии. Но это не вариант сюжета, а иное видение. Будто параллельный мир.
Я сама похожа на осиное гнездо в никому не нужной книге. Никто не знает, что там, в средине, поэтому старается избавиться от этого дистанционно, не касаясь руками. Но кто там станет заглядывать в старое, искалеченное временем здание...

                Апрель 2012
01 апреля 2012 г.
Неизменный мир

Четыре дня зависимости от погоды. Оставляю штору приоткрытой на ночь, чтобы утром увидеть, не сильно ли качаются ветви деревьев, не засыпало ли крышу снегом. Ветер не даст мне взобраться на гору, а снег — сгребать прошлогоднюю траву. Я ещё не знаю, что после обеда может выглянуть солнце и наступит настоящая весенняя благодать. Ой, рано я приехала. Не могу согреться в хате, где дует из подполья. Такая досадная эта весна. Из-за засухи ничего не растёт, расцвели только первые цветы мать-и-мачехи, а по виду жимолости и роз не скажешь, пережили они зиму или нет. Такое разочарование; его я разбавила радостью от тишины, отсутствия новостей, спама и чтением «Холодного яра» Юрия Горлиса-Горского, что затянуло меня в мир, в котором тело и душа отдаются испытаниям и где даже летом холодно в глубоченных оврагах.
Сегодня же, вернувшись во Львов, увидала снег за окном. Это ничего не меняет в моей жизни здесь, не нарушает никакие планы. И какая-то странная угнездилась мысль: «Почему по утрам мы не просыпаемся кем-то другим?» ведь может такое сделать душа: поменяться с кем-то телом, без участия владельца? Пускай бы я побыла хоть немного не собой.

02 апреля 2012 г.
Домашняя библиотека

Книжки, которые я по десятку раз перечитывала в детстве. Некоторые из них до сих пор в селе. Детских книг у меня не было, поэтому я читала исторические романы. Опольский, Мордовец, «Фараон» Пруса. А ещё подростковый роман о Марко Поло. Книги родители раздавали почитать, некоторые так и не возвратились. Ага, ещё «Неопалимая купина» Сергея Плачинды, впоследствии запрещённая. Зачитаны до дыр Квитка-Основьяненко и Нечуй-Левицкий. Юбилейный «Кобзарь» 1961 года, который мама привезла из Канева. Одним словом, здоровое чтение.
Были у нас старые учебники по истории, некоторые пропали, а оставшиеся перевезла я во Львов и они ещё пригодились моей дочери в университете, потому что в действительности были хороши. Старенький немецко-русский словарь 1947 года, хрестоматия для чтения по истории Греции и Рима. Книжки стояли в книжном шкафу. Внизу были всякие бумаги, среди которых я иногда находила что-то давно не прочитанное. Или мне снилось, что нахожу. Хорошая книга всегда была мягкой, потрёпанной, с вытертым переплётом. Я до сих пор преимущество отдаю таким книгам.
Всю жизнь меня терзал книжный голод, как других терзает отсутствие общения.

03 апреля 2012 г.
Вещи не на своём месте

Вещи сместились со своих мест, среди комнат доски для нового пола. За зиму в кухонных полотенцах мыши успели вывести мышат и выпустить их в мир. Газеты на полках изгрызены, из орехов тщательно выедена сердцевинка. Что поделаешь, если кот-господарь живет теперь в другом месте и приходит только к моему приезду. Теперь здесь всегда холодно и неуютно. Когда-нибудь я заберу во Львов свой портрет, который сейчас висит на стене. Мне там восемь лет. У меня короткая-короткая стрижка, чтобы темнели мои слишком рыжие волосы. И улыбаюсь. Это была забракованная фотография, но мама и папа выбрали именно её и вставили в раму.

05 апреля 2012 г.
Виртуальная ненависть

Наиболее отвратительна ненависть, когда её высказывают, не глядя человеку в лицо и не открывая своего. И ещё когда ненависть маскируется под дискуссию. Не было бы у меня Интернет, я бы и не знала об этом. Я давно уже не задаю своё имя в поиске, потому что с недавних пор перед многими из нас встала проблема, как защититься от анонимной грязи и хамства и выработать от этого иммунитет. Это у политиков и шоуменов есть иммунитет: чем больше крику, тем лучше. Главное, чтобы о них помнили.
Но когда речь идёт обо мне, я думаю теперь, куда это нас заведёт. Живём мы в доме со стеклянными стенами и наша недавно самая сокровенная жизнь уже таковой не является. Для того, чтобы унизить нас как можно сильнее. И загнанные в глухой тупик пауки мировой сети начинают битву между собой. Апокалипсис, похоже, так и выглядит. Какой-то спонтанный неототалитаризм, спровоцированный самыми простейшими инстинктами. Но, в то же время, образуются узкие сообщества, чьи интересы не противоречат никому, скажем, сообщества любителей ирисов, или собак определённой породы, или гурманов. Им разрешают существовать, потому что они не способны изменить мир.

07 апреля 2012 г.
Всю ночь шёл дождь...

Всю ночь шёл дождь и, наконец, разбудил землю. Я выглянула в окно и увидала зелёную траву. Теперь есть на чём отдохнуть утомлённым глазам.
Такое же неспешное обновление происходит и во мне. Я не могу общаться с одними и теми же людьми, будто имела с ними долгую-предолгую беседу и теперь нужно сделать перерыв. Не могу писать, как раньше. Образно это выглядит как пауза между зимой и весной. Даже тело ведёт себя не так, как раньше. Слишком долго я болела. Может, подобные вещи происходят не только со мной, но и со всей Вселенной. Единственное, что можно сделать, — отпустить всё. Пусть происходит, что происходит, пусть даже будет хуже.
Плохо то, что сны больше не подсказывают мне, куда идти.

08 апреля 2012 г.
Чтобы выжить

Христа распяли бы во всякие времена, когда бы он не явился. Это — непререкаемая истина. Можно вновь и вновь описывать его пришествие и всё будет складываться именно так, как две тысячи лет тому назад. Уже несколько дней подряд меня приводит в ужас эта мысль, не знаю, отчего. Может, под влиянием романа Владимира Короткевича «Христос приземлился в Городне», который я сейчас читаю. Скорее, он послужил толчком для размышления над этим. В действительности, я вижу, как мало осталось людей, способных любить что-то ещё, кроме собственного благополучия. Они способны на всё ради выживания, и любая правда о том, что они никудышние трусы, вызывает у них ненависть.
Мессию не породят обездоленные бедностью или богатством. Для того, чтобы он пришёл, нужно пройти испытание как бедностью, так и богатством, как свободой, так и неволей, при этом оставаясь самим собой.
Сама я не верю сказкам о мессии, который придёт неведомо откуда. Поэтому мне близка мысль катаров о том, что в этом мире спасение невозможно.

09 апреля 2012 г.
Антиутопия

Город, грязный и разрушенный, в котором торгуют убогими продуктами, а весь город — это большой базар. Повсюду лежат мертвецы, на которых никто уже не обращает внимание. Единственный шанс вырваться отсюда — иметь билет на поезд, идущий неведомо куда, главное — подальше. В поезде — чисто и приятно. Проводница уговаривает одеть униформу, что-то наподобие жилетки из серо-зелёной непромокаемой ткани. Сюда не попадёшь, украв билет. Даже в городе билет означает определённую неприкосновенность.
Это не впервые мне снятся антиутопии. Они всегда тоталитарны. Не знаю, бывают ли иные. С тех пор, как Томас Мор всё это придумал, так оно и есть. Правда, назвал он это по-другому — Утопия. Но никто не захотел там жить. Как и в Городе Солнца Кампанеллы. (Город, В.Щ) Станислав построен по плану Кампанеллы графом Потоцким. Он не похож ни на антиутопию, ни на утопию, однако, отсюда хочется бежать без оглядки сразу, как только туда приехал.

12 апреля 2012 г.
Зима в Боневичах

Я приехала в село, полдня провела на обоих кладбищах, подкрашивая кресты на могилах родных. Поскольку серебрянка никак не кончалась, а нести домой с кладбища какие-то вещи не советуют, то я выкрасила ещё несколько ржавых крестов по соседству, потому что эти могилы проведывать уже некому. На мгновение мне стало тоскливо, что наши могилы ждёт то же самое, но что поделаешь, такова жизнь. Потом я пошла на Ласки. Под красивой дикой грушей на склоне врыли стол и лавки, а на самой груше висели качели. Я на них покачалась, вспомнив, как сделать, чтобы разогнаться и взлететь повыше. А потом пошла на саму гору, уже заросшую соснами, хотя сосны — дерево не наше. За фасадом леса, где росли огромные горькие черешни, была пустошь — голая вырубка.
Я возвратилась в холодную хату, где, казалось, поселилась толпа привидений, хотя умерло там всего трое. А ночью мне приснилась зима в Боневичах глазами заезжего волынского шляхтича и Ян Щенсный, в горячке разговаривавший с двумя ангелами — тёмным и светлым. И странные слова-просьбы: «Говори со мной, как если бы говорил с Господом. Потому что Ему же ты не будешь врать». И ещё другие слова. У меня тоже начался жар и я не могла уйти от фраз, образов, они не давали мне заснуть, прорвав плотину страха перед горой, на которую я боялась взойти.

13 апреля 2012 г.
Старость храма

Костёл иезуитов во Львове — вот вчера я попала туда впервые в жизни. Думала, что так никогда и не попаду. Внутри застоявшийся, затхлый воздух, влажно, но позолота на балюстраде, идущей вокруг нефа, всё ещё поблёскивает. Во Львове это последнее место, где остановилось время. Скоро нагрянут реставраторы, обновят облупившиеся фрески под куполом, вычистят многочисленные исповедальни от пыли. Подняться бы по деревянным ступеням вверх — нельзя. У алтаря — белая фигура Христа, снятого с креста, лежит на столе, как в морге. Дерево, покрытое белилами. Два новых образа — по обе стороны престола, два красочных пятна на тёмном фоне. Неухоженные памятные и надгробные плиты на стенах. Здесь хоронили только иезуитов. Несколько свитков новых ковров, которыми прикроют неотчищенный пол завтра. И так спокойно, время смирило со всем. Можно, не трепыхаясь, помаленьку стареть. Но не дадут.

14 апреля 2012 г.
Запах кулича

Алхимия пасхалии — кулич. Сладкий ванильный запах ещё слышен в квартире. Испечь кулич — как преодолеть горный перевал. Все куличи, которыми завален рынок, как деревянные: ни вкуса, ни запаха. В этом я убедилась в прошлом году, когда у меня не удались свои куличи, потому что меня потянуло на эксперимент. Было так обидно.
Мне не известен семейный рецепт, не записала, однако, ощущаю за своими плечами маму, бабушек, прабабушек, прапрабабушек. Когда-то моя дочь сама захочет испечь кулич, хоть, как и у меня, у неё будет выбор: купить или испечь, пройти длинный путь к этому удивительному блаженному запаху, который дарит радость от самоутверждения.

16 апреля 2012 г.
Свет

Жизнь в сумерках обессиливает. Всё становится тяжелее делать, на всё уходит больше времени. Постепенно сумерки проникают в тебя и опутывают мягкими тёплыми руками. Нужно вырваться, пока не поздно. Все мои побеги в Урож — это попытка освободиться, потому что остальные поездки в другие места не дают света. Время возвращается вспять — это свет. Открытие от чтения — свет, творчество, каким бы хмурым оно не казалось, — победа света. У каждого этот свет свой.

19 апреля 2012 г.
Новый град

Небольшое чудо — с того места, на котором располагался дворец Гербурта, за большим зелёным полем я увидала и узнала шпили костёла и ратуши Нового града. Можно было пройти туда прямиком как в одном фильме-фэнтези, когда, утомлённый от недостатка приключений герой, в конце концов находит нечто, обещающее ему славу, богатство, даже счастье. Над всем этим — холодное серо-голубое небо и противный ветер.
Потом оказалось, что это не город, а село, бывшее некогда городом, а в ратуше с деревянным шпилем — Народный дом и библиотека, двери которых, как правило, заперты. Сказочно ухоженный костёл, один из самых крупных в Галиции, на возвышении, окруженный остатками земляных валов. Старые дома вокруг или покрыты патиной времени, или замаскированы до неузнаваемости евроремонтом. Поодаль — ещё один костёл и руины замка или дворца. Славный был город, где некогда родился известный преподаватель Гербест (Зелинский), иезуит. Надо побывать здесь не однажды, чтобы понять, что всё связано — горы, замки, дворцы. С холмов видны Добромыль и Фельштин. Ночью можно развести костёр и передать сигнал тревоги.
Удивительный чудесный мир, из которого я родом по духу. Небольшая узкоколейка, по которой бегает поезд в два вагона, зелёные луга, чистый воздух и круглые шапки гор, где гнездятся орлы, которых нельзя убивать, потому что умрёт чей-то сын. Иногда я чувствую себя последней в роду.

20 апреля 2012 г.
Недоверие

В конце концов, всё закончится тоталитаризмом. Массовая культура разлагает человечество, высокие технологии дают возможность выследить каждого, поэтому управиться с этим беспринципным стадом и трусливым стадом тому, кто захочет иметь власть, будет несложно. В Украине это очень заметно.
Ещё несколько лет назад я писала о культуре самоуничтожения, когда постмодернизм воспринимали, как откровение, хотя стоит спрашивать себя в каждом случае, что даёт эта книга (картина, фильм) душе и сердцу, и отбросить всё, что не удовлетворяет наши духовные или интеллектуальные потребности. Так можно остаться личностью и не позволить никому манипулировать общечеловеческими ценностями. Но это не произошло, поэтому коммерциализация культуры села нам на голову. Некая пани из Польши насобирала денег с украинских поэтов за их стихотворения да издала антологию переводов. Вроде и доброе дело, но хотелось бы знать, какая дорога вымощена добрыми намерениями. Подозрение — это горе от ума, который знает, что существует бездна способов его использовать.

21 апреля 2012 г.
История как детектив

При занятии историей поневоле становишься детективом. В одном месте — несовпадение дат в 20 лет, в другом — книга оказывается старше на сто лет, да и автор другой. Хуже всего то, что не с кем даже проконсультироваться, потому что специалистов нет в живых. Для романа это не так важно, важно для меня. Когда ссылаются на книгу, не читая её, это уже из рук вон. Меня обманывают на каждом шаге. Кому верить? Чтобы установить истину, нужно многие годы трудиться в архивах и библиотеках, а у меня другие задачи в этой жизни. Самое смешное заключается в том, что ты не отрицаешь и не споришь, если тебя упрекают в дилетантизме. Что же, и это — опыт. Должна установить, была ли в Добромыле типография в 30-40 годах XVI столетия, потому что от этого зависит репутация Гербурта. Кажется, я — единственная, кому до этого есть дело.

22 апреля 2012 г.
Инфантилизм

За ночь расцвела алыча. Такое чувство, что земля устала от зимы и весны, от солнечной зависимости. У человека ничто не вызывает такой тревоги, как небесные знамения. Солнца становится всё меньше. Оно не греет так, как раньше. Это мне напоминает Добромыльскую летопись, писанную в XVIII веке, в которой львиная доля текста — записи о наводнениях, засухах, неурожаях, небесных знамениях, двуглавых телятах и чуме и никакой тебе политики. Маленькая такая летопись, как маленькая жизнь маленького человека, констатация бессилия перед стихией. А вот в поэме Лукреция Кара «О природе вещей», в книге, посвященной чуме и природным катаклизмам, внимание уделено поведению людей в таких ситуациях. Люди мгновенно дичают и руководствуются исключительно инстинктами, потому что делают ставку на Бога, а не на собственные моральные качества и здравый смысл. Они убивают Бога в себе, если не получают защиту. И при этом даже не догадываются, что Бог всегда внутри, а не снаружи.
Больше всего меня возмущает в людях несамостоятельность поступков. Но ещё больше — несамостоятельность мысли. Всё это последствия отсутствия системы координат для человека во Вселенной и полная дезориентация в инфантильном обществе, которым может управлять кто угодно.

27 апреля 2012 г.
Закат солнца

Один из самых удивительных закатов в Уроже, какие я видела. Контраст между чёрным, тёмно-серым и жёлтым и золотым. И над лесом, там, где солнце садится — светлая полоса, а над ней — чёрная. Почему-то сразу подумала: светлая полоса — это день завтрашний, а чёрная — минувший. Следующий день, действительно, оказался безоблачным и светлым. Но не это главное — вдруг я вновь стала сильной и поверила, что у меня до сих пор есть будущее.

29 апреля 2012 г.
*   *   *

Жизнь в нашей стране — как над пропастью. В любой момент мы можем распрощаться с мирным бытом, потерять всё, что имеем. Нас загнали в глухой тупик, самый глухой, называемый беззаконием и бесправием. Поэтому так важно повернуться лицом к прошлому и узнать, как оно там жилось, в пропасти. Иногда мне кажется, что я могла бы жить где угодно, только не в Украине. Не потому, что мне так плохо, а потому, что стыдно от бессилия.

30 апреля 2012 г.
Травы

Магия травы, сон о зелёном холме, который вдруг окутал туман, мёд из одуванчиков, который буду варить сегодня, цветущие вишни. Вспоминаю, как, болея в детстве, вышла из хаты, когда там никого не было. И вдруг увидала расцветшие вишни. Даже тень от них была белой. Здесь то же. Много-много вишен и черешен. И такая зелёная трава, даже глаза слепит. Трава ближе к земле, она сильнее.
Я будто вывернута наизнанку, внутри нет ничего, пустота. Это из-за того, что творится вокруг — слишком всё привлекательно, слишком обращает на себя внимание, не даёт сосредоточиться.
Я вместо цветов посадила на балконе кориандр и базилик. Их запах и вкус будет напоминать мне о краях, в которых я побывала.

                Май 2012
01 мая 2012 г.
Модель Сущего и Не-сущего

Чёрная дыра как мост в иную реальность. Может, эти реальности напоминают кирпичи какого-то строения, форму которого мы представить не умеем? Может, они расположены, как соты? Безусловно, какая-то структура есть. Но самое главное, что это движется за счёт изменения различных гравитационных полей, ведь существуют различные массы.
В каждой реальности есть свои спутники, реальности поменьше, созданные мимоходом, невольно, которые мы демонизируем, приписывая им большую мощь, хотя быть этого не может. В ней тоже существуют свои «чёрные дыры» (так часто употребляю за другими это словосочетание, чтобы пояснить разрушение нашей реальности). Всё это — физика высшего порядка, а не мистика.
Я не сошла с ума, просто посмотрела фантастический фильм 70-х, весьма наивный. Вот и появились подобные рассуждения о модели Сущего и Не-Сущего.

03 мая 2012 г.
Самоубийство книги

В детстве меня поразил раздел из «Собора Парижской Богоматери», в котором шла речь об архитектуре: «Книга убила здание». Однако, Гюго имел в виду лишь то, что храмы после Гутенберга перестали быть книгой для неграмотных. Неграмотных, правда, хватало во все времена, и часовня Боймов в XVII веке выполняла назначение такой книги, но иллюстрации к Священному Писанию уже кое-где сопровождались текстами. Вся сакральная архитектура — это зашифрованное послание Богу и такой она останется вечно.
Единственное, что способно убить книгу — это реклама, отвлекающая внимание от неё и от самой жизни. Похоже на то, как пройтись бульдозером по извилинам мозга. Рекламой, скрытой или явной стали и книги масскульта, и сами их авторы. Это какая-то бессмыслица — выделяться из стада, чтобы стать во главе его и повести на бойню либо в пропасть.

06 мая 2012 г.
Руки

Печатать крупные тексты на компьютере пробовала и вижу, что это мне только мешает. Обыкновенная ручка поспевает за мыслью, клавиатура же её тормозит. Текст утрачивает цельность, смотрится искусственным. Рука ощущает тончайшие движения. Такие же отношения у меня были с пишущей машинкой.
Увидела набор для вышивания бисером — вдруг захотелось это сделать. В бусинках есть нечто магическое, как в драгоценном камне. Они не могут проявить себя без света.
Если выбирать лишь одно фото из поездки в Комарно, я бы выбрала это, с разрушенным надгробием: массивное тело из камня, стоящее прямо в траве, а сверху поставлена утончённая головка ангела с другого надгробия. Каким-то образом они весьма подходят одно к одному.
Попробовать снять коротенькое видео неподвижной камерой. Тогда и звуки будут чище. Руки не дрожат только у трупов.

07 мая 2012 г.
Иная реальность

Филиппинская легенда о прекрасных существах, похожих на эльфов, живущих в невероятно красивых городах. Они приходят к земным женщинам и мужчинам, а потом до 9 лет забирают своё потомство, если дитя согласно. Иногда они появляются в виде вепрей или летучих мышей. Ничто не бывает совершенным — у них нет чувств. Но все ли наши чувства — признак совершенства? Я в этом сомневаюсь. У детей некоторые чувства не развиты вовсе, некоторые из них аристократичны, а другие — напротив. Мыслю, чувства можно разделить на такие, которые появляются по воле внешних раздражителей и те, которые возникают вследствие размышления.
Помню себя ребёнком — не колеблясь, пошла бы с теми существами в их прекрасный мир. И сейчас бы не раздумывала и минуты. Никогда не могла жить в мире, в котором приходится. Может, так бывает, что перестают бояться смерти. И в этом — суть легенды. Но и Христос призывал, в сущности, к тому же, поэтому я не могу считать эту мысль неприемлемой.

09 мая 2012 г.
Опыт

Держаться подальше от любой публичной литературной жизни — гарантия литературного долголетия и душевного спокойствия. Критики пусть пишут для критиков и читателей, для кого угодно, но не для писателей. Они лишь сбивают с толку. Писатели могут оценивать друг друга, давать советы, философы или психологи — трактовать их произведения в своих исследованиях. А критики — от лукавого. За всю жизнь я написала три рецензии и мне неприятно об этом вспоминать. Это какое-то неестественное занятие, мне глубоко чуждое.
Кому-то это ересь, но мне безразлично. Я заплатила за неё высокую цену, как может показаться со стороны, но в действительности и цена для меня — пустое место. Считаю, что большинство людей, не принадлежащих этой карусели, именуемой литературным процессом, меня поймут. Как мне понятно, почему Сковорода жил так, как жил, Кафка просил сжечь свои рукописи, а Сэлинджер отгородился от всего мира.

11 мая 2012 г.
Судовая Вишня

Две горы — одна католическая, другая православная. На православной — светлая оштукатуренная каменная церковь, возведенная вместо сгоревшей деревянной и украинское кладбище. На католической — монастырь францисканцев и польское кладбище. Город чётко разделен на две части. В монастыре — психоневрологический интернат. Вроде и не страшно, но мне известно, что там есть корпус, в котором люди с кроватей не подымаются. Самое убогое пристанище изо всех возможных, откуда единственная дорога ведёт на кладбище, расположенное на краю польского. Безымянные кресты или какие-то сгустки цемента вместо надгробий. Зато на каждом — букет искусственных цветов. Польское кладбище будто из рассказов Лавкрафта: кресты сбиты, лица скульптур раздроблены, плющ полностью обернул надгробия. И как сумасшедшие, орут вороны над своими гнёздами.
Но май всё это приукрасил нарциссами и упругой зеленью трав. Далее — поле. С мотыгами идут трое подопечных интерната разбивать кочки на огороде.

13 мая 2012 г.
Отдаление

В ничто — всё. Общество диктует условия, необходимые для достижения успеха. Но ни условия, ни успех не есть тем, ради чего стоит терять свою душу. Просто мы ставим низкую цену там, где она не предусмотрена вообще: ни низкая, ни высокая. Всё это бесконечно далеко от творчества и от потребности в любви. Чтобы это понять, необходимо отдалиться. Иногда мы отходим, потом несколько раз в жизни возвращаемся, не пересекая рубеж невозвращения. И это хорошо, что не сразу, это — по-людски. Катарам известно, что в земной жизни спасти душу абсолютно невозможно. И даже не стоит. Но, постепенно отдаляясь, мы ощущаем облегчение.
Мне в жизни встречались многие, поверившие в личное очищение и охладевшие сердцем. Их поступки противоречили их словам. Особенно опасно подобное в литературе. Ментальный эгоизм опустошает, школа жизни закрывается. Нам просто всё время нужно идти туда, гле нашей душе будет удобно, одновременно развивая её, а не покрывая позолотой.

14 мая 2012 г.
*   *   *

Скульптуры не выходят из своих ниш и постепенно их укрывает пыль. Однако каждый художник стремится стать камнем, бронзой, гипсом, на худой конец.
Нужны ли мы будущему, пусть и опередив своё время? Некомфортность нынешнего существования может значить также и то, что мы лучше соответствуем прошлому. Хотя о нём знаем только из книг и документов. Очевидно, здесь мы имеем дело с неприспособленностью как таковой, творческим аутизмом. Амбиции, зиждущиеся на иллюзии, делают нас врагами или недоброжелателями. Мы позволили вмешиваться в это людям, не имеющим никакого отношения к творчеству: журналистам, критикам, просто закомплексованным людям, хамам, неучам.
Время от времени я заглядываю на какой-то литературный сайт, чтобы измерить расстояние, и каждый раз это напоминает мазохизм.
Но в тоже время я препарирую окололитературное окружение, занятое маргиналами. Как можно в этом жить всё время — загадка.
Всё, что я хочу себе позволить — это трезвый взгляд на происходящее.

16 мая 2012 г.
Пещера Платона и параллельные миры

Загвоздка не в том, что можно создать для себя параллельный мир и жить в нём. Так живут очень богатые люди и очень бедные, сумасшедшие, наркоманы, алкоголики.
Их параллельные миры существуют совершенно независимо от других. Основной мир, который в древности считали Срединным, неприемлем для большинства из нас.
Это мир общественного и иного согласия, мир наказаний и угнетения личности, мир унижения. Он удерживает нас не законами, а обещанием защиты от хаоса. Мы платим за эту защиту непомерную цену, хотя защита, как правило, иллюзорна. Так было всегда.
Загвоздка в том, что подобные параллельные миры создаются для бегства и есть актом бессилия, а не победы. И что все попытки создать совершенный Срединный мир обречены на неудачу. Никто не знает, каким он должен быть, потому что творцы теорий несовершенны сами.
Возможно, этот, действительно совершенный мир превосходит наше воображение и мы отбросили бы его, если бы кто-то показал, как он выглядит. Платонова пещера жива до сих пор.

19 мая 2012 г.
*   *   *

Вечер пятницы. Львов. Еще светло, но уже смеркается и дома приобретают иной цвет. Ещё не включили подсветку на Оперном, Бернардинцев и Доминиканцев. Людей больше, чем днём, одна молодёжь. Гомон, песни. Поскольку в Национальном музее сделали перерыв до пол-одиннадцатого, не удалось посетить выставку. А делать больше нечего, в воздухе чрезмерное возбуждение, до агрессивности, и такое ощущение, что за тобой следят, как за потенциальной жертвой. Я знаю, что позже и не в пятницу в центре становится просторно. Можно идти и думать о чём-то своём.
И всю ночь снились неприятные сновидения, в которых не было того, что должно было бы быть, о чём ты думала весь день. Если бы я писала это на бумаге, то измяла бы её и остались бы не ней ненаписанные слова, крутившиеся в голове целый день: «Дом языка, дом печали».

21 мая 2012 г.
Золотая гора

У меня в «Королевстве» была загадка-считалка: «Золотая гора, где была ты вчера?» Я не знаю, как назвать это по-другому. А вчера я была на настоящей Золотой горе в Щирке, с останками княжеского замка, с церковью XV века, на стенах которой несколько столетий обновляли (подрисовывали) следы крови погибших во времена татарского нашествия. Гора — роскошна и очень велика. По ней можно ходить весь день, лежать в мягких зелёных ложбинках, бродить по большому еврейскому кладбищу XIV века, спрятанному в лесу, слушать стук колёс поездов, проползающих зелёными змеями у подножия горы, не думая о том, что мир так же жесток, как и тысячи лет тому назад.
Впрочем, возможно, я ещё нарисую дверь, чтобы выйти и увидать, что за ней.

23 мая 2012 г.
Мёд из бузины

Ещё только кое-где расцветают соцветия бузины, а я уже собралась варить из неё мёд. Пахнет всюду акацией, вдоль леса целая полоса деревьев, заглушающих запахи города. А в селе бузина вдоль речки, по углам оград, всегда густоцветная, живучая, которая из белой вдруг становится чёрной и истекает соком. В детстве один мальчик, мамин ученик, просто на глазах сделал свирель из бузины, выковыряв ржавым гвоздём сердцевину.
Мы ели пряные ягоды черёмухи и боялись есть сладкие ягоды бузины. Но повзрослев, я поняла, что утратила связь с этим прекрасным растением, которое по достоинству оценивали разве что птицы. Может, все мои неудачи и поражения из-за того, что я не призналась в том, что бузина — мне сестра, и что никогда в глазах людей мне не стать вишней, яблоней или апельсиновым деревом.

29 мая 2012 г.
Болевой порог языка

В отношении к родному языку — низкий болевой порог. И не только у меня. Ничто не причиняет столько боли, как небрежение ним или угроза его существованию. Может, у нас это уже заложено в генах. Никак не забуду это несчастное дитя, которое отдали в русскую школу, дабы обеспечить ему светлое столичное будущее. Оно ходило за мной и как зачарованное, слушало язык, отобранный у него родителями. Теперь это уже взрослый человек, не тяжело догадаться, что у него ни образования, ни светлого будущего. И таких искалеченных детей сотни тысяч. С изнасилованным интеллектом и отсутствием морального иммунитета. Родной язык даёт, кроме возможности развития, ещё и иммунитет. У меня тоже могли быть такие родители и из меня не вышло бы ничего толкового.

30 мая 2012 г.
Что важно

Первое. Временами мы слишком жестоки к тем, кто не исполняет свои обязательства как положено. Это значит, что мы играем по тем же правилам, что и все остальные, а не защищаем определённые моральные и духовные ценности, как нам кажется. Я имею в виду Яна Щенсного Гербурта, магната, нарушившего правила игры.
Второе. Я прочла рецензию на автобиографический роман Степана Процюка и мне вдруг стало легко: всё-таки не стоит устраивать пир во время чумы, раздавать подслащенные пилюли, как это делает вся современная мировая литература и, особенно, детская. Так можно потерять иммунитет. Землетрясение и радиоактивная катастрофа в Японии показали, что человечество не умеет выживать и защищаться. Оно усыплено подслащенными пилюлями. Сам роман я тоже прочла, но ещё не успела выделить в нём то, что нужно мне. Или просто время не пришло.

                Июнь 2012
02 июня 2012 г.
Дождь в Городке

Мне нравится путешествовать, это как игра в невидимку. В моих поездках есть нечто детское. Я знаю, что никто не будет принимать меня всерьёз, поэтому только наблюдаю. Если захочу проявить себя, то начнётся промывание мозгов и утратится невинность восприятия. Ехать впервые куда-то с кем-то — аналогичная картина. Мне нужно самой проложить путь. Во мне просыпается инстинкт самосохранения и я никогда не попадала в неприятности. Одновременно же во мне просыпается чувство доверия к миру и он раскрывается передо мной. Значит, всё в порядке. Если бы эти чувства перенести в повседневность, цель моя была бы достигнута. Однако, помалу всё рушится, хотя неизвестно: может, в какой-то из дней я потеряю бдительность Робинзона Крузо и стану добычей людоедов.
Вчера в Городке меня застал дождь и посчастливилось купить синий просторный дождевик, что сразу свело на нет мою мимикрию. Но всё окончилось хорошо. Бедный книжный магазин с попсовыми детскими книжечками и шпаргалками напомнил мне о культурном вакууме, в котором пребывает большинство украинцев. Невозможно всё это наполнить, без того, чтобы не выйти из гетто.
Сердце Ягайла, погребённое в здешнем костёле, тоже заточено, тоже в гетто.

04 июня 2012 г.
***

Вчера я подумала, что переросла литературное творчество как способ самовыражения, но пока нет альтернативы. Хотя потребности в самовыражении может и не быть. Должны существовать некие иные формы духовного бытия. Мы творим, ожидая получить нечто взамен. В этом смысл любой потребности. Дабы разобраться в этом, мне не хотелось бы прибегать к восточным духовным практикам, а поискать решение проблемы в себе самой. Жизнь моя захламлена словами. В ней нет тишины и радости от жизни, как от приключения. Отсюда и усталость, и стремление закрыть за собой все двери.

06 июня 2012 г.
Бильгамес

Почему всю жизнь меня так привлекает Шумер, а не, скажем, Египет или Индия? На это стоит найти ответ. Мои размышления над событиями — это постоянное добавление клочков, которые рано или поздно меняют видение того или иного явления. Сам текст Эпоса о Гильгамеше меня не поразил так, как его  сюжет. Вместо этого, меня глубоко пронзили простые слова самых старинных гимнов черноголовых, так как шумерами их назвали завоеватели. Теперь мне понятно, что написанная на смеси двух языков поэма, имеющая глубокие корни, затемняет восприятие этой чрезвычайно глубокой истории о бессмертии. Бильгамес ныряет ко дну морскому, находит траву, но засыпает на берегу. Его разум спит. Тогда змея выкрадывает траву, а он остаётся ни с чем. Возвращается в Урук, который, возможно, уже захвачен врагами. Разочарованный и опустошённый. Народ радуется этой пустой оболочке. История колонизации или предчувствие истории колонизации?

09 июня 2012 г.
Бибрка

Я шла по дороге среди зелёных холмов, прудов и огородов. Пора первого сенокоса. За этим не было видно и городка, маленького, но упрямого городка Бибрки. То, что меня выманило на околицу, было не старинным зданием, а недостроенным и оставленным домом, в средине которого уже пустили корни деревья. Как знать, отчего хозяева оставили дом? По дороге я дошла до бывшей немецкой колонии, узнала её по солидным, но уже совсем разрушенным стойлам, а затем началась трасса. За ней в цветах дремал большой красивый трёхэтажный дом, нынешняя больница, но что там было раньше, неизвестно. Иногда неохота спрашивать, просто быть невидимкой. Хотя теперь безопасно. Существует такое правило — никогда не приезжать в такой город в субботу или воскресенье. Местные становятся агрессивными от выпитого. Наверное, везде так.
Вечером читала «Записки учительницы» Ульяны Кравченко. В свои 23 года она твёрдо знала, чего хочет. Я свой выбор сделала только теперь, но наши выборы походят друг на друга. Неслучайно Бибрка притянула меня сюда. Неуловимая мистика — видимая только с некоторого расстояния.

10 июня 2012 г.
Бен Гур

«Бен Гур» вернул меня в Иерусалим, к стенам Старого города. Я припомнила пожилых арабских женщин, торгующих поутру кинзой и мятой на улице, берущей начало от Далматинских ворот. Они вырастили их в горшочках здесь же, среди камней. Во всяком случае, я в это поверила, потому что видела повсюду крохотные садики, в которых даже деревья кое-где растут из горшков. Здесь растения умеют чтить и здесь они — чудо. В финиковых рощах к каждой пальме подведена вода. Этим людям, по-видимому, легче убить человека, нежели срубить дерево. Везде нужен труд, но не монотонный, как у нас, с бесконечными полосками картофеля и свеклы, когда щедрым урожаем не делятся, а закапывают в землю, потому что не могут продать, а творческий. Пустыня — учитель жизни. Она учит ценить воду и всё живое, и даже милосердие. Учение Иисуса могло родиться только здесь. Как любовь, ни о чём не просящая и ничего не требующая. Поэтому мне было так легко здесь на сердце, потому что это как побывать на родине. Оттуда видно, где очутились все мы и как мы ничтожны в нашем тщеславии и суете.

11 июня 2012 г.
Беспомощность

Всё чаще случаются ураганы, землетрясения и другие природные катаклизмы. С этим придётся жить тем, кто уже существует, и тем, которые будут. Одурманенные жаждой наживы и развлечений, люди перешли ту узенькую полоску чуть примятой травы, за которой начинается агония планеты. Вовсе не готовы к этому, всё ещё дети.
Взрослость начинается с внутреннего благочестия, благоговения перед жизнью. От матери Кант воспринял всё самое лучшее, что было в пиетизме — удивление пред Сущим и Вечностью, способность делать моральный выбор даже тогда, когда выбора нет.
Никто не знает, что ему делать.  Разве что спрятаться под стол.

15 июня 2012 г.
Простор

Небо из окон моей львовской квартиры видать плохо. Нет неба — нет простора. Я всегда любила простор. В селе с порога видны горы, спустишься к реке — простор. Душа как-то сразу утихомиривается. На второй день отрываешься от городского ритма жизни и выходишь из клетки, ощущаешь, как из тебя выходит яд. Делать что-то в огороде, или просто идти, впускать в себя мысли. Я думала, что большинство из нас не догадывается о том, что у нас внутри есть поле с плодородной землёй. Стоит просто освободить её от мертвечины и семя само прилетит с неба.

17 июня 2012 г.
Просьба мёртвых

Не знаю, отчего, но написание этого романа изнуряет меня эмоционально, будто я очутилась в начале XVII столетия в Боневичах вблизи Добромыля и становлюсь активным участником событий. И рассказываю об этих событиях людям, которым они более понятны, нежели моим современникам. Боюсь, рассказ сей будет таким же непонятным, как и моё повествование о Кёнигсберге. Я как будто пишу остриём иглы на живом теле. Это уже не литература. Я пытаюсь преподнести людям то, что им не надо. Ни сегодня, ни завтра, а послезавтра уже не останется людей. Это вовсе не похоже на голливудские путешествия во времени и уж, конечно, не костюмированные драмы. Тут главное — удержать себя в состоянии полуодержимости, пережить эти события и возвратиться. Иногда мне кажется, что я исполняю заявку мёртвых.

19 июня 2012 г.
Дыхание Гербурта

Стихотворение Гербурта после битвы под Гузовом, написано на латыни: «IN JOANNEM FELICEM HERBORT, FUGIENTEM EX PROELIO» («Спасаясь от боя», Ян Гербурт Счастливый; В.Щ.). Я нашла целую книгу стихов, которые написаны участниками мятежа Зебжидовского. Это поражение было для них настоящей трагедией, для нас — только строкой в существовании Речи Посполитой. Я ещё не перевела это стихотворение целиком: очень динамичный, с повторами и украинским словом-обращением «Юноша!». А далее вкрапления по-польски: «dla Boga, ne zabijaj?ce!» («Не убивайте, ради Бога!», В.Щ.). Тогда Гербурт спасся бегством с поля боя и после этого жизнь его уже была не той, как раньше. Его постепенно уничтожали целых 10 лет. Стих — голос задыхающегося человека. Если бы не поэзия, никто его не услыхал бы. Боялся ли Ахилл, что чувствовал Агамемнон на поле боя? — Гомер нам это не рассказал.

22 июня 2012 г.
Староста мостиский Гербурт

Я держала в руках карту и время от времени посматривала на неё. Вход в замок остался тем же, только мост уже не поднимается. Вместо сторожевой башни над воротами бетонно-стеклянная коробка. Я зашла с другой стороны, куда часто заезжают машины и никто меня не останавливал. Думали, что я пришла заказать пластиковые окна или надгробный памятник. Вместо трёх зданий здесь было несколько. На одном был барельеф «1967», на другом — «1973». Ещё в одном месте был огороженный разрытый котлован, а у самих валов — пруд, очень низко, с берегами, заросшими крапивой и чертополохом. Это место пережило и завод. Но история сохраняется в изгибах и выпуклостях рельефа. Не было бы завода, были бы красивые зелёные холмы с черешнями, усеянными мелкими сладкими ягодами. Я нашла одну такую. Смотрела на город и думала, что это такое, быть старостой мостиским Гербуртом. А вчера перевела его стих с латинского. Очень приблизительно. Я совершенно запуталась во временах. Но так, скорее всего, и должно быть. Мы не знаем хода событий и должны познавать его интуитивно.

24 июня 2012 г.
Гипсовый рай

Тихое помешательство: на оптовом рынке среди саженцев рододендронов, магнолий, самшита и ещё, Бог знает, чего - гипсовые, слегка выгоревшие на солнце ёжики величиной с гуся, овчарки явно нереальных размеров, гномы, утки, грибы, жабы... Я всё чаще натыкаюсь в городе на гипсовых разукрашенных уродов и альпийские горки, похожие на могилы домашних любимцев. Когда еду в автобусе через сёла, то в глазах рябит от этой цветастой роскоши. Это не моё сумасшествие, не моё отсутствие вкуса, но от этого не легче. Начинается всё с китайских игрушек, ядовитых как по цвету, так и по сути, детской одежды неестественных цветов, блёсток и страз на женской одежде. Всё это можно скопировать и производить, открыв свой бизнес: дёшево и ярко. Наверное, таким представляют себе рай нищие, или те, кто не может забыть о своей бедности. В детстве я видела сновидение: тихие сумерки и множество белых лилий в густой траве. Таким я представляла себе рай, райский уголок.
Теперь появились и гипсовые украинцы. О гипсовых святых, стоящих на газонах, я уже не говорю. Люди проходят и крестятся на них. А с пластиковых окон убрали кресты, которые худо-бедно защищали дом от напасти.

26 июня 2012 г.
Фашизм в Украине

У Станислава Лема есть рецензия на несуществующую книгу о холокосте некоего Асперникуса. Я читала её уже несколько раз, каждый раз по иной надобности. Теперь меня интересовала основа, на которой вырастают фашизм и нацизм. Так вот, Лем, как настоящий интеллектуал, считает, что эти явления порождаются людьми с неразвитым разумом из низших социальных прослоек, для которых характерно неумение договариваться, что вообще губительно в глобализованном мире. Абсурд и кич — основные элементы фашизма. Он нежизнеспособен и кратковременен.
Поэтому мне такими симптоматичными кажутся гипсовые зверушки и вся попса — литературная и музыкальная. Потому что — кич. Ничто созданное впервые, кичем не является. Кич всегда вторичен. В основу постмодернизма тоже заложен кич — равнодушный к чувствам человека и благосклонный к его базовым инстинктам.

27 июня 2012 г.
Ошибки

Подумала, что перестаю обращать внимание на собственные ошибки, как забывают о ране, когда она не на лице. Выходить в общество так, как это делаю я и совершать ошибки — совершенно нежелательно и неосторожно. Я попадаю в поток, а оттуда — в водоворот чужих мыслей, которые дезориентируют. Что из того, что основы моей жизни неизменны? Когда-нибудь насобирается достаточно ошибок, которые могут изменить и их.
С чего бы это волноваться из-за мелких ошибок в этом деградировавшем мире, где властвует безнаказанность и несправедливость, где даже горе не от ума, а от слепоты. Да потому, что никто не защитит мою душу, кроме меня самой.
Мне была суждена скромная роль, но главный актёр заболел и меня вытолкали на сцену. Жить вопреки судьбе нелегко. Поэтому я интуитивно выбрала сюжет нового романа, в котором происходит нечто подобное. Пусть бы речь шла о временах героических, так нет же — наступили времена гнусных и подлых.

29 июня 2012 г.
Путешествие

Нет солнца — нет работы. А вчера весь день было, как в мешке, попала под дождь. Что-то не замечала за собой зависимости от солнца. Целый день просидела над чужой рукописью. Впрочем, есть в подобной монотонности польза. Какая-то частичка моего сознания побывала на краю Вселенной, когда-нибудь я напишу об этом. Другая — на Алтае, где среди гор есть чудное озеро, а мне всегда нравились горные озёра, бросающие вызов логике земного тяготения. Потом я оказалась в Иерусалиме, вспомнив сказочные россыпи овощей и фруктов на самом большом базаре; просто испытываешь эстетическое удовлетворение, видя это зимой, такое здоровое, свежее, хорошее. И тут же нищие, бряцающие алюминиевыми тарелочками, требуя подаяния. Не просят, а требуют. Восток — прекрасен. Там бедность не угнетает, там люди не думают о завтрашнем дне и не лукавят. И там твоя жизнь принадлежит только тебе и ты за неё отвечаешь. Не знаю, обращали когда-нибудь внимание на то, как восточная ментальность повлияла на Иисуса Христа. Или как Иерусалим повлиял на Львов. Узбек на нашем рынке пообещал принести мне затар и хумус. Есть у него и настоящая израильская халва. Мысль об этом раздвигает границы мира. А ещё я подумала, что не хватит жизни, чтобы побывать во всех уголках Украины, так она велика. А как хотелось бы.

                Июль 2012
01 июля 2012 г.
Грузия

Записи в дневнике — как листья, падающие с ветвей. Оторвавшись, становятся чуждыми друг другу. Только так я понимаю, что каждый день поистине другой и этим свидетельствую своё неумение выстроить нечто целостное. Вчера вспомнила о своём давнем замысле написать о царице Шушаник по мотивам её жизнеописания V века. Моя связь с Грузией всё еще существует. Хорошо было бы съездить туда ещё когда-нибудь, но уже в ином качестве — пожить, как живут тамошние люди в этой стране. Сперва написать, а потом поехать.
Чем дальше ты от дома, тем меньше чувствуешь расстояние. Как бы попадаешь в параллельный мир. Крест, сплетенный из лозы, прислонённый к стволу — вот первое, что воскресает в памяти, когда вспоминаю Грузию. Я просыпалась первая в Тбилиси, раньше, чем сам город.

05 июля 2012 г.
***

Впервые за столько лет душа открылась восходящему солнцу. Лишь пение птиц, роса по колени, туман у леса и синеватые горы. Неизменный мир, в котором я навсегда осталась ребёнком. Он меня принимает, защищает и отпускает. Мой вечный приют, в нём нет и никогда не будет людей.

09 июля 2012 г.
Добромыль

Добромыль — три тысячи жителей, промышленность уничтожена напрочь, молодёжь — одни наркоманы. Кажется, на этот раз, посмотрев с верхней части ратуши на город, в котором моё сердце, я поняла, что его ожидает. Добромыль не заслуживает этого. Когда я рассказывала о Слуге из Добромыля, небо прорвалось и ливанул краткий дождь, и я ощутила присутствие этого существа.
Кёнигсберг уже был разрушен, а Кант давным-давно почивал у соборной стены. В этом отупении, вызванном жарой, слишком много смерти. Видимо, жить здесь тяжело, в понуром молчании и сезонных ритуалах механической жизни. Она и возобновится, как возобновляется природа после стихийных катаклизмов: медленно и негармонично, само по себе, вопреки желанию, потому что так положено. Разрушающийся город умереть никогда не способен.

11 июля 2012 г.
Только летом

Только летом бывают такие дни, смирные и погожие, когда все забывают о тебе и никому от тебя ничего не нужно. Такие щедрые, вызывающие желание делиться с кем-то, для кого-то что-то сделать. И такие короткие и быстротекущие. Ночью шёл дождь, когда же это было последний раз? Стало прохладнее. Поутру мне слышится голос нашей дворничихи, громко рассказывающей о себе миру, потому как окна открыты теперь круглые сутки. Она слегка ксенофобка, из села, как бы не из Романова, у неё 21-го июля — день рождения. Вечерком активизируются подростки, кричат. Кто-то в сумерках запускает фейерверк. Всё как в «Вине из одуванчиков». Даже вино у меня есть: пара бутылок одуванчикового.

14 июля 2012 г.
Григор Тютюнник

Наверное, подобное бывает только в Украине, когда совестливый и чуткий человек не может жить ни в селе, ни в городе, хотя именно так и живёт, колеблясь как маятник. Вспомнила неоконченную повесть Григора Тютюнника «День мой субботний», будто вступила в тёплую речную воду. Не удивляюсь, что он её не закончил, потому что это у совестливого и чуткого человека не заканчивается никогда.  Это не передать словами. Когда приходишь к пониманию того, что слова бессильны, не хочется жить вообще.

22 июля 2012 г.
Сон за стеклом

Смотреть ка мир как из окна автобуса и знать, что у тебя нет уже к нему отношения, и ощущать радость от этого оставления всего позади. Не имеет значения, где ты — среди людей или одна. Всё равно тебя закрывает невидимый щит и так было всегда, только ты об этом не знала.
Собственно поэтому мир пытается от тебя избавиться: сыплет песком в твоё стекло, пытается испугать, соблазнить, если не деньгами или успехом, то интересным занятием.
Мне всегда нравилось просто идти, не думая, куда и зачем. Вот так я побывала в месте своего давнишнего сна: за полем и лесом брошенные дома, даже очертания те же. На западе, где летом садится солнце. Меня долго беспокоил этот сон, в котором ничего не происходило. И сейчас — то же ощущение. Лишь пласт чёрной глины, в которую натыканы блёстки слюды, и придорожный кустик душицы. Душица не растёт в наших краях и глины такой я не видела. Это может служить знаком о том, что и другие сны некогда станут, возможно, реальностью.

23 июля 2012 г.
Марина Мнишек

Уже всё сказано о Марине Мнишек, всё, что возможно. Ищу такой аспект, в котором ещё никто не вглядывался. Вот она в Тушино просит отца, чтобы тот прислал ей чёрного бархату. В любую минуту может умереть, однако, думает о таких материях. Актриса, либо ещё дитя, всё ещё думающая, что у неё есть ангел-хранитель. Или взять тот случай, когда она, уже замужняя, отказывается ехать к мужу, услышав, что он ведёт легкомысленный образ жизни. Старшая сестра вышла замуж удачно, она хочет её перещеголять. Вот и перещеголяла, радуется, что стала царицей московской. Наверное, лишь женщина сможет её понять, но о Марине пишут мужчины.
Кем бы она была сейчас? Ходила бы по гостям, в ночные клубы, плакала по испорченному маникюру. Она осталась бы такой же жадной к жизни всегда. Я знаю немало таких женщин.
Но письма её хорошие, очень эмоциональные и искренние. Она передаёт в них всё, о чём думает в данный момент, не оглядываясь в прошлое и не заглядывая в будущее. Ей, по сути, безразлично, что о ней думают, ведь она исполняет всего-навсего чужие желания. Так пусть другие заботятся о её репутации.

25 июля 2012 г.
Живая Земля

Земля — живое существо, но насколько она мыслящая, или, может, просто руководствуется инстинктами? В наше время невозможно быть пророкам, потому что их не воспринимают. Существует ли братство людей, которые задумываются над тем, как спасти Землю, а заодно и самих себя, потому как мы ведь тоже часть земли? Из неё вышли, в неё и пойдём. Хотя ведём себя как семя, занесенное из Космоса. Но только люди. Животные — это родные дети Земли. С ними легче договориться.
Вот такие мысли мешают мне думать об иных, текущих вещах.
Вспоминаю прочитанный в детстве рассказ Конан-Дойля «Когда Земля вскрикнула». Нужно причинить кому-то боль, чтобы убедиться в том, что он жив. Языку, к примеру.

27 июля 2012 г.
Полынь

Небо затянуто серым, парит, но дождя нет. Вчера ходила по траве: роса была какая-то липкая. И больно жгла крапива на старом еврейском кладбище в Щирке. Нарвала полыни, везла пучок, прижав к себе, как бы огородится горьким запахом от кого-то. Такое ощущение, будто это будет продолжаться вечно.

29 июля 2012 г.
Воскресное

Воскресенье. Люди идут в церковь. Это видно по тому, что руки их свободны и по целеустремлённой походке. С детства я была от этого отлучена и так потом и не смогла по воскресеньям ходить в церковь, когда это стало допустимым. На следующей неделе надо заказать поминальную службу отцу и маме. У мамы — день рождения, у отца — день смерти. Я уже знаю, как это делается. В следующее воскресенье меня не будет во Львове.
Богу нужно напоминать имена. Фамилии ему не нужны. Почему-то верю, что после церковной молитвы за отца и маму они об этом будут знать. Хотя их отношения с Богом всегда были сложными. Однако, мёртвых не спрашивают, нужна ли им молитва. Знают, что она никому не навредит. Она — как пища для души. И молитва, и память.

                Август 2012
01 августа 2012 г.
Львов одиноких сердец

Не нарадуюсь книге Юлии Мельниковой «Львов одиноких сердец» (в оригинале «Львив», В.Щ.), такая она хорошая и тёплая. В Израиле восстановили все росписи ходорковской синагоги, фото которых использовалось для обложки. Каким-то чудом у меня сохранился календарь с этими изображениями. Несуществующие росписи несуществующего Львова. Ещё одна ниточка, связывающая Львов и Иерусалим.
Что меня привлекает в этой книге больше всего, так это естественность неестественного. Совы по воздуху переносят людей. Шабтай Цви превращается в ужика, диббук («прицепившийся», ивр.; злой дух в ашкеназском еврейском фольклоре, В.Щ.) нападает на стрыйского мальчонку. Однако, это просто ненавязчивое умение. Есть места, которые сами помогают реализовать потенциал воображения. Для Юли это Львов, для меня — Урож и Добромыль. Возникает мистическая связь человека и места. Хорошо, когда есть средства для её выражения.
А меня неудержимо влечёт Бибрка с её сабатианцами. Удастся ли мне найти что-нибудь о них?

02 августа 2012 г.
Скафандр и круг, описанный мелом

Пренебрежение традицией — проявление страха перед ней. Под этим углом многое становится понятным. Прежде всего, люди традиции лишены чувства неполноценности и более защищены. Они ходят в музеи, перечитывают творения великих мастеров, слушают классическую музыку. Этому предшествует или хорошее воспитание, или самообразование. Однако, никакой поддержки такие люди не имеют. Живут они в своих скафандрах, либо окружены меловой чертой. Стоит подумать, что мир за окружностью более истинен, что нужно куда-то идти, защита тут же исчезает. 
Мне себя иногда жаль, потому что я разрушаю свою защиту по вышеназванной причине и попадаю в какие-то мелкие ловушки. Далеко я уже не зайду, меня будет сдерживать моральный инстинкт, но я могу перестать копать землю в своём круге и помереть от голода и жажды, и от невозможности видеть настоящие человеческие лица. Кстати, у отсутствия страха тоже есть свои недостатки: перестаёшь сочувствовать тем, кто боится. Возможно, наступило время выбора, но я ещё не способна чётко его очертить.

05 августа 2012 г.
Спас

Я и раньше бывала в селе Спас, где на Замковой горе — благодатное ощущение покоя и гармонии с миром, растут дикие груши, наполовину одичавшие яблони и цветёт душица. Но только посмотрев с горы Сторожной смогла увидать всю красоту этого места: и Днестр, и Бескиды. Ничего враждебного, только лишь мягкие очертания и толпа людей, пришедших на заложение памятника королю Льву — такой же дружелюбный, разнежившийся под августовским солнцем. Меня вновь тянет туда и я уже просчитываю, как бы вырваться в ближайшее время и побродить по этим горам. Так мало времени, оно летит так неудержимо, на ходу переворачивая незначущие странички.

07 августа 2012 г.
Дежавю

Вот здесь, вдали от нерождённых и мёртвых писателей, корыстолюбцев-критиков и неразборчивых либо просто неверно направленных читателей исчезает всякое желание иметь дело с литературой. Даже если и предоставляется случай сказать, что я думаю по этому поводу, я просто молчу. Здесь мои принципы могут покачнуться, а зачем мне такие заботы? Пусть всё себе разлагается и гниёт, а я буду ловить эти невероятно прекрасные дни. Вчера была сильная жара, сегодня, хорошо, что я не оставила открытой балконную дверь — яростный ветер, прямо воет. Краска на свежевыкрашенном полу ещё не успела просохнуть, можно отложить в сторону всяческие дела по хозяйству и заниматься чем-то приятным.
Мне даже кажется, что я восстановила свой стиль жизни в Уроже: это замедление, эта невинность детства и простота человека, радующегося тому, что у него есть и думает, будто другие ощущают то же. Не пропасть, а ложбина, поросшая высокой мягкой травой.

10 августа 2012 г.
Портрет

Страх письма возникает тогда, когда не веришь, что ты это сможешь: создать прошлое. В данном случае нужно уметь описывать вещи, а я предпочитаю описывать чувства, как они меняются. Вот вчера предо мной встал вопрос: «Как раньше люди воспринимали портреты?». Во времена, когда портретов почти не было и создавались они долго и только кистью художника или резцом скульптора. Я никогда не воспринимала эпитафию Георгия Бойма в его часовне, где изображены несколько поколений, так, как воспринимали её зрители 400 лет тому назад. Там совместно живые и мёртвые творят общую молитву.
Может, они думали, что портрет хранит частицу жизни? Не так примитивно, как мы думаем сейчас, но я хотела бы это представить. Может, в этом назначение моей книги — понять, зачем им это было нужно. Почему народы Ближнего и Среднего Востока считают изображения людей чем-то совершенно недопустимым? Откуда в Исламе и иудаизме такое предубеждение? Верно, оно было ещё раньше. Конечно, есть разные толкования, но меня они не устраивают, поскольку они историчны, продукт научного, а не мифологического мышления. Объяснение находится где-то на границе «жизнь-смерть». Всё-таки хорошо, что я не способна правильно мыслить. Так легче познать что-нибудь.

12 августа 2012 г.
Кассандра

Какие последствия для будущего будет иметь то, что творится сейчас, страшно даже представить. Интуитивно украинские писатели начинают писать антиутопии, жанр, практически не существовавший в нашей литературе ранее. Это признак того, что мы ещё не утратили болевой чувствительности. Всё время мне хочется избежать болевого шока, но никакие мантры типа: «Всё проходит и это пройдёт» не срабатывают. Взамен голову сверлит: «Важно не то, что с нами сделали, а то, как мы к этому отнеслись». Нестерпимо питать шакалов своими мыслями, а для остальных - пластиковые окна, металлическая дверь и евроремонт — единственный смысл жизни. Они тебя не услышат, даже если ты расцарапаешь лицо ногтями и вырвешь волосы. Моя жизнь сейчас — сплошной вопросительный знак.

14 августа 2012 г.
Маковей

Дожди как в Макондо, жара — тоже. Когда мы все исчезнем, останется разве что упоминание о климате. Падения метеоритов, затмения Солнца, выбросы солнечной энергии, землетрясения, тайфуны. То, что должно бы беспокоить прежде всего, никого не волнует, потому что кажется бессистемным, случайным. Потому что система довлеет над человеком, приуменьшает его значимость, убивает его эгоизм. Стоит верить в Фатум, кк это делали древние греки и люди времён барокко. Именно тогда человеческий дух смог подняться высоко-высоко, бросив вызов Неотвратимости. Теперь он сладко спит, упившись настойкой мака.

16 августа 2012 г.
Мудрость

«Никогда ничего не просить, сами придут и всё дадут» © - это, в самом деле, так, когда речь идёт о выгоде личной. А остальное нужно брать самому. Прежде всего — знания. Мудростью мы наделены с рождения, только нужно отыскать её в себе. Не ехать за ней на край света. Хорошо помню слова одной сельчанки: «Если мама не дала мудрости, то чужая не поможет». Но мы можем распознавать свою мудрость в книгах, когда она уже изложена словами, всегда немного искажённую этими словами, изменённую ними, но когда эти слова [встречены, В.Щ.] своевременно, они приносят откровение. Нам даже мыслится, что это чья-то заслуга, но это исключительно наша заслуга, наш труд. Позже вновь надвигаются тучи, встают препятствия. Четвёртый день не видно солнца в небесах, придётся искать его в другом месте.

21 августа 2012 г.
Спасение от страха

Люди не злы, они просто слабы. В иных обстоятельствах они были бы и честными, и справедливыми, и даже милосердными. Такие люди были в Германии до того, как пришёл к власти Гитлер. Страх вызывает не только панику, примирение со злом, но и желание защитить себя принадлежностью к волчьей стае. Когда убивают вожака и некому занять его место, — это апофеоз страха. Потому что тиран успел стать «Богом», а смерть «Бога» — это вселенская катастрофа. Поэтому так важно осмелиться посмеяться над тираном. Что касается Украины, то здесь не страх, а напоминание о прошлом страхе, который продолжает деморализовать общество. Наихудшее в том, что люди не осознают, куда они идут, не понимают, что нарушают все мыслимые и немыслимые моральные заповеди; единственное, чем они могут защититься, — количеством монет. Последнее утверждение касается практически всего человечества, за исключением народов, бредущих где-то на обочине цивилизации. Всё тяжелее быть не таким, как все, но это единственное, что нас спасёт.
Снится мне сон, будто живу я в каком-то доме с лестницей, своим его не чувствую. Потом выхожу и на меня бросается цепной пёс. Цепь обрывается, пёс сбивает меня с ног и я оказываюсь в непроницаемой тьме. Потом возвращаюсь в дом, запираю за собой замок, весьма хлипкий, дверь тоже старенькая и никудышняя, и вдруг до меня доходит, что дом — мой. Тихая радость...

23 августа 2012 г.
Амитивилль

Дом с дурной славой, в котором сын когда-то убил всю свою семью. Будто к этому его подстрекал злой дух индейского вождя. По этому факту появилось множество фильмов ужасов, что же, на чём-то зарабатывать надо. Но документальное кино или книга — совсем другой уровень. Один писака цинично разболтал, что напишет книгу об Амитивилльской трагедии, чтобы до конца дней своих нежиться на берегу Тихого океана. Потому что книга принесёт ему миллионы. Речь идёт не о поиске истины, она давно известна, а об обычной наживе на трагедии. Чем дальше, тем больше цинизма. Я заметила, что избегаю смотреть новые фильмы. Ещё можно смотреть фильмы 90-х, лучше 70-80-х, в которых ещё ощущается моральный стержень. Прослеживается вырождение. Демократия без десяти заповедей — вот что есть Амитивилль. Горстка людей осознаёт это и с каждым годом она тает.

26 августа 2012 г.
Магелланово облако

"Магелланово облако" Станислава Лема. Один из членов космической экспедиции от болезни потерял над собой контроль и нацелил на товарища пистолет. Тот тихо спрашивает: «Неужели ты можешь убить человека?» Мужчина закрывает лицо руками, плачет. Конечно, он не может. На земном календаре — 2069 год.
Нынче никто не строит идеальный мир без насилия. Скорость поезда по имени «Цивилизация» повышается. В поезде четыре вагона, как квадрига Апокалипсиса: жадность, невежество, разнузданность и агрессия. Впереди — смерть. Всё началось в конце 60-х.

31 августа 2012 г.
Берислав постиндустриальный

Три дня путешествия, которое и путешествием-то не назовёшь, а проведыванием друзей и родственников.
Берислав. Ностальгическо-познавательная экскурсия. Скрип дверей разрушенного административного корпуса фарфорового завода. Огромный зал с лужами воды и сломанными стульями, простенькая часовенка с выгоревшими на солнце образками на проходной, руины, идентифицировать которые взялись бы только археологи. Далее — заросшая травой железнодорожная колея и два станционных домика: один развален, другой — новёхонёк. Бывшие нефтяные скважины на подворьях, обшарпанные извне дома, с прекрасно сохранившимися внутри дубовыми лестницами и паркетом в вестибюле. Множество цветов, яблоки лежат прямо на земле, девочка-цыганка в пышном белом платьице, непонятно чем занятые люди, считающие непристойным улыбаться на улице. Подо всем этим — пустота, нефть, газ, озокериты, отравленные потоки. Нефтяные качалки напоминают этих людей с их механическими движениями...
В конце концов я начала искать металлические столбы, подпирающие небо Берислава. Их сохранилось только два: чугунные, ручной работы, с будкой для переодевания электрика внизу, слегка покрытые ржавчиной, потому что простояли сто лет под дождями, а дожди не всегда невинные и чистые.

                Осень
                Сентябрь 2012
01 сентября 2012 г.

Нарисуй дверь

Лето — это хаос. Его плоды можно увидеть лишь осенью. Вчера ходила по лесу и ощущала, что справлюсь с чем угодно. Я будто излучала силу. Изредка проявлялись некие подозрительные личности, как это бывает в пригородных лесах, но они тут же растворялись в лесных сумерках, отступали. Накануне был жуткий заброшенный завод в Бориславе.
Лето провела я в Интернет, содрогаясь от шокирующих новостей, причиняющих мне настоящую боль. Я погружалась в эту муть, растворялась в ней, догадываясь, что должна научиться не бояться, не паниковать, выйти, в конце концов, на чистый простор, глядя на всё со стороны, обособив себя. Видимо, подобное происходит нынче не только со мной. Хотя, не думаю, что кто-нибудь сочтёт целесообразным делиться такими интимными душевными подробностями, потому что это не впервой. Но каждый раз — другая дверь. И эту дверь необходимо изобразить, потому что её не найти.

02 сентября 2012 г.

Простые вещи

Высокое искусство спасает человека от вырождения. Я этим колеса не изобрела, но причина, видимо, в гармонии, которой искусство наполняет сознание. Так же работает народное творчество в его лучших образцах, и природа. В некий момент мы начинаем обособлять себя от всего ненастоящего и вульгарного, и можем отдалиться на такое расстояние, что утрачиваем всякую связь с реалиями. Однако должна остаться связь на уровне сердца — желание помочь другим присоединиться к этому братству. Только зло воюет со всем, а добро завоёвывает благосклонность.

05 сентября 2012 г.
Маленький белый котёнок

Маленький белый котёнок всю ночь спал возле меня после тяжёлого дня. Я подобрала его, потому что он страшно мяукал у чужого подъезда. Он даже не убегал, и когда я несла его домой, от голода кусал меня за палец. Одни бездушные люди учат других быть бездушными. Выглядит это реализацией библейского: «Око за око».
Вспомнила стихотворение Константина Библа о белой бездомной кошке, похожую на сломанную лилию, о том, что голый тротуар когда-нибудь её убьёт. Помню его ещё с юных лет. И повторяю, когда оказываюсь перед выбором: спасти чужую жизнь или пройти мимо.

18 сентября 2012 г.
Самбор

Прошло уже много времени, успела забыть о Дневнике. Некоторые вещи выпадают из бытия, вытесненные брутальным натиском действительности, хотя, если вспомнить Самбор с его удивительной приходской школой XVIII века, наполненную отчасти бойковским деревянным снаряжением, выбеленным и вычищенным, такими узнаваемыми предметами — рублём, трепалкой, маслёнкой, цепами и решетами, корытами... Хороший, весёлый город, из которого так легко добраться во Львов, с тёмными старинными садами и пригорками, на каких стоят храмы и просто красивые дома. И всё было хорошо, пока я не вошла в бернардинский костёл, превращённый в органный зал, где меня охватил ледяной холод, настолько жгучий и болезнетворный, что я оттуда сразу выбежала, совершенно перепуганная. Никогда ещё такого со мной не случалось. Будто атака привидений. Да это и не удивительно: иезуиты прочно укоренились в этом городе и долго подбивали местное население на авантюры, манипулируя сознанием. А теперь никто об этом не хочет знать, на историю Самбора наложена печать, хотя сколько тайн могло бы открыться.

20 сентября 2012 г.
Язык птиц

Дождь разбудил меня ночью — так и не заснула до утра. Дождь продолжал идти и утром. Это уже осень. Думала о том, что никогда не писала об изгнанниках, возможно, потому, что сама добровольно выбрала для себя жизнь изгнанника и выбираю по сей день. А вот приоткрыл свою душу Андрей Содомора, издав переводы Теогнида и написав к ним предисловие. Смотрит он из-за приоткрытой двери на все эти торги и сердце обливается кровью. А мне совершенно невдомёк, каким образом вообще создаётся высокая культура в этом мире, где не найти днём с огнём настоящего человека. Откуда берутся праведники? Откуда появляется книга наподобие «О чём думает человек» Василя Габора с пронизывающими благородными видениями опустевшего города изгнанников?
Такие, как мы, давно уже отсутствуем здесь душой, а тела наши стали тенью; слова, понятные всё менее, становятся языком птиц.

22 сентября 2012 г.
Беззаконие зла

Слово «мораль» среди наших интеллектуалов и художников звучит ругательством уже достаточно давно. Потому что, мол, так относятся к нему их коллеги в цивилизованной Европе. Меня никогда не устраивал этот примитив, переворачивание с ног на голову понятий, не подлежащих обсуждению. Человек заслуживает уважения своих основ. Вседозволенность — это относительность или даже отсутствие основ. Об этом часто писали американские трансцеденталисты, книги которых до сих пор не переведены на украинский язык, а имена их не введены в культурный оборот, или, как говорят ныне, дискурс. Теперь я понимаю, отчего. Взывание к собственной совести не каждый выдержит. Конечно, речь идёт не о моральном фундаментализме, да его, по сути, и нет в нашем обществе, а о том, что его сменила демонизация аморальности и теперь у нас прижился аморальный фундаментализм, который вредит не меньше, а то и больше, нарушая основы мои и другого. Читала когда-то сказку, в которой маленькая красавица попала в страну некрасивых существ, где её считали образиной и она в это верила, пока не покинула этот перевёрнутый мир. Вряд ли «прогрессивные» коллеги из Европы сомневаются в законности 10 заповедей. Для них это корни, как и язык, традиции, история, а если кто и пиарится на моральном нигилизме, то его принимают всерьёз разве что подростки. Зло законным быть не может.

24 сентября 2012 г.
Добромыльские снега

Так легко вчера зарылась в добромыльские снега, будто вернулась домой, а предыдущая жизнь была только гостеванием. Потому что с тех пор, как в этом мире перестали разговаривать о благородстве и [начали, В.Щ.] считать его чем-то комичным, лучше бы навсегда остаться здесь, где летает последний орёл. Но, как бы там ни было, должна разрываться меж двух миров, потому что я не одержимая. Чего-то недоставало, самую малость, чтобы перейти грань. Дунай я перешла, грань — нет. Потому что тогда этот хамский мир просто останется без моей опеки.
Мерзлые деревья, я видела их не однажды, как и засыпанную заметённую дорогу, утоптать которую сможет лишь великое горе или великая нужда. Но только в Добромыле 1617 года они обретают смысл, передавая всю безмерность человеческого одиночества.

26 сентября 2012 г.
Молоко

Мне приснился сон, будто я стою в очереди за молоком с литровой банкой, долго и терпеливо. Подходит воспитательница с детьми-сиротами, совсем оборванными. Я говорю ей, что стою здесь с 10 часов утра. Наконец, я выхожу из очереди, потому что у меня нет крышки закрыть банку и могу расплескать молоко. Проснулась и вспомнила 1990 год, когда мы с Ладочкой жили во Львове. Как я не могла купить молоко для ребёнка, потому что всюду были огромные очереди. Однажды я встала в 6 утра и пошла на Галицкий рынок. Было ещё темно и холодно. Но и там женщины молоко не продавали. Они приносили его для постоянных покупателей. Как-то я стояла в длиннющей очереди в магазине. Там же стояла женщина с неадекватного поведения мальчиком лет восьми, который подходил к стоявшим и бил их. Ударил он и меня. Но все молчали.
Молоко я перестала покупать, когда Ладочка уже ходила в школу. После того, как обнаружила в бутылке осколок стекла.
Очень много времени прошло с тех пор, как я с кувшинчиком стояла у коровника и тётя Кася наливала мне тёплое вспененное молоко просто из ведра, а иногда и доила прямо в кувшинчик. Я выпивала его тут же.

29 сентября 2012 г.
Меч Гамлета

Гамлет в фильме Дзефирелли везде ходит с мечом, размахивая им налево и направо, чтобы применить в нужное время. Таким в идеале должно быть моё поколение, росшее во времена холодной войны. И таких «гамлетов» было множество. Между тем, воевать с американскими империалистами мы не собирались. У нас был иной враг — наши взгляды на конформизм. В конце концов мы совершили самоубийство, дабы сохранить свою честь. Даже те, кто избрал эмиграцию. Поэтому никто о нас не знает. Мёртвые никого не интересуют. Если б только мы были мёртвыми...

30 сентября 2012 г.
Книги в подарок

Вчера подбирала одежду персонажу: длинную медвежью шубу, кунтуш, жупан, чтобы не были слишком простецкими или, наоборот, вызывающими. Для спектакля, который поставят на крыльце дома в Боневичах. Ещё шапку и сапоги. Нужно подробное описание. Вот и пригодилась мне потёртая книга-альбом Яна Матейки, изданная ещё в 30-е годы. Многих страниц нет. Такую книжку не подаришь никому. Сегодня заберут книги, которые я отдаю в библиотеку. Лучше помогать какой-то одной библиотеке, чем нескольким. Пусть люди читают. Они не привыкли покупать книги, а мне эти не нужны. Я никогда не ошибаюсь при дарении книг. Никогда нельзя отдавать книги редкие и такие, на которые низкий спрос, специальные отраслевые. У меня много книг по истории музыки, истории Украины, искусству. Такой подход к дарительству возник у меня во время работы в музеях, где важны интуиция и правильный выбор.
В селе меня ждёт книга о жизни польских магнатов. Даже когда я книги уже использовала, они остаются у меня навсегда. Как друзья, которых не видишь годами, однако думаешь о них с теплом.

                Октябрь 2012
01 октября 2012 г.
Искусство жить

Не так важно, как мы проживём свою жизнь, а как её завершим. Можно стереть все воспоминания о себе вследствие болезни, стать обузой для окружающих, возненавидеть себя. Может, в этом виновна ненависть к себе, которая нападает коварно и врасплох. Раньше я об этом не думала. Искусство жить лежит в любви к себе, самопрощении, а не самоконтроле, как я думала раньше. Нужно, чтобы тело и мозг постоянно работали. Смерть походит на восхождение на вершину, а не на падение в пропасть.

08 октября 2012 г.
Звуки осени

Глухой стук яблок о скамейку и землю.
Громыхание орехов по кровле.
В последний день поднялся такой ветер, который всё обсыпал.
Шум дождя. Накатывает волной, как морской прибой.
В Багнах где-то у ворон гнёзда. Они с карканьем летают над лесом. Сойки в таком лесу молчат. Хрустят ветви, кажется, будто кто-то ходит по лесу, но я ошиблась. Услыхала песню ручейка ещё до того, как его увидела. Что-то в этом лесу было странно. Невесть откуда налетал порыв ветра, как вихрь, стряхивая жёлуди. В поле ветра не было вовсе, едва накрапывал дождик и стонала машина на разбитой дороге за кустами. Будто в Багнах появилась какая-то пропасть, сквозная дыра, в которой живёт огромное существо, чьё дыхание мощно, как ветер.
Ночью меня кто-то окликал. Забыла отозваться. Наверное, это был мой ангел. Час от часу шуршали мыши. Я положила на пол для них сухарики, чтобы не шастали по шкафам. В нагретой печью комнате проснулась оса. Бестолково налетела на люстру, потом на меня. Не знаю, бывают ли бешеные осы. Поутру я её выпустила.
В последний день спугнула стайку куропаток за рекой. Давно не слышала, как хлопают десятки маленьких крыльев.
Поутру — тишина. Воскресенье. Дождь догнал меня уже в пути. Знакомая спросила: «Домой?» А я думала, что мой дом в Уроже.

11 октября 2012 г.

Жить с основами

Писатель может не иметь собственную литературную теорию, важно, чтобы он придерживался определённых творческих основ и время от времени поверял себя. Соблазн поговорить «за литературу» у писателей велик, особенно у тех, которые давно не ощущают пульс жизни. Их в этом не переговоришь. Я почему-то всегда ощущаю себя не в себе, когда просматриваю тексты на литературных сайтах либо читаю литературную критику. Все кажутся такими умными, пока не станешь читать сами тексты. Слава Богу, никто не будет комментировать мои слова. Люди без принципов напоминают перекати-поле. Они ненавидят живущих на одном месте и изменяющихся со скоростью естества. Странно, что меня это до сих пор трогает. У нас нет таких трезвых голов, какие были среди американских трансцеденталистов полтора столетия тому назад. Не хватает гражданского общества, не тратящего время на пустопорожнюю болтовню.

13 октября 2012 г.
Калейдоскоп

Посреди осени начинает тревожить, что вместо своих плодов приходится собирать чужие, то есть, до сих пор не можешь сосредоточиться на трудах собственных. Зато, когда я беру в руки тетрадь и перо, сразу же впадаю в транс, потому что, наконец, отыскала ритм повествования, которое, возможно, и не будет занимательно для всех, а, может, покажется и вовсе бессмысленным. Такой же бессмысленной выглядит жизнь, если рассматривать её день за днём, искать в ней некую стратегию, которая возможна лишь в романах. В действительности множество знаков создают калейдоскопическое видение. Одно лишь движение — и картинка меняется. И эти движения делаю я, будучи даймоном, не демиургом.       Этот мир уже существовал, а я его потревожила.
Это словами не передать. Можно, но не стоит. Рассуждаю только о том, что важнее, — предмет или его тень. Сперва мне требуется увидать тень. Но это возможно только при наличии солнца.

15 октября 2012 г.
Хома Брут

Общество становится дебильным просто на глазах, вот и повыползла всякая нечисть в культуре. Кому диагноз не по душе, может утешаться женскими романами или национально-известной порнографией. Чтобы выдержать это наступление по всем фронтам, нужно либо жить в башне из слоновой кости или же обладать стойким иммунитетом, приобретаемым только с опытом. У кого опыта нет, тот остановится на промежуточной станции. Давление как изнутри, так и снаружи; особенно не даёт спать чужой успех. Первая ночь была в 90-е, вторая — нынче. А потом придёт Вий и сожжёт своим взглядом последнюю живую душу.

18 октября 2012 г.
Песня

   Пропасть между Западом и Востоком Украины — явление, равнозначное разделению Запада и Востока Германии, только без физической стены. Впрочем, и в объединённой Германии нет её тоже. Редактирую книгу, написанную в Северодонецке. Житейская история, написано непрофессионально, но — не в этом дело. В украинский по существу текст с классическими реалиями врываются русские частушки и советские песни. Вот я и подумала, что песня сохраняет генетический код. В детстве я слышала множество украинских песен и персонажами представляла взрослых: свою тётку и её кавалеров. Пели по воскресеньям на улицах, в рейсовых автобусах, а уж экскурсии всегда были певучими. С тех пор я живу в этом ритме — ритме украинской песни. Созданной не в Галичине, по большому счёту, а привнесенной с Востока. Поэтому и возникает еретическая мысль: «А вдруг центр Украины там, где люди продолжают жить под покровом народной песни, созданной в высоком стиле?». Тогда, скорее всего, не стоит сравнивать Украину с Германией.

20 октября 2012 г.
Последнее посещение Добромыля

Искала местонахождение Низкого замка, где бы я его сама построила. Неподалёку от костёла и рынка, с видом на Слепую гору. Вдоль Добромыля и далее, к Боневичам, тянется плато. Возможно, где-то внизу. Двор был бы замаскирован и защищён от зимних ветров и оттуда город был бы виден как на ладони. Строить посреди города опасно. Замок был деревянный. Кроме того, центру угрожало наводнение. Вот так я раздумывала. Там ещё растут дубы, целая аллея, но сколько им лет, сказать трудно. Может, 300, может, больше. Стоит выслушать другие предположения. Мне не удалось никого встретить. Слепящее солнце, под которым я прошлась несколько километров, совершенно меня обессилело.
Нашла дорогу, ведущую через Розендорф в Боневичи, вдоль речки Тернавки, впадающей в Вырву, прямо из Высокого замка на Слепой горе. Жаль, мало времени было. Когда-то я пройду по этой дороге ещё раз.

22 октября 2012 г.
Эссе о Гербурте

Ввести в культурное поле хоть одно забытое имя — хорошее дело. Особенно, когда ощущаешь мистическую связь с человеком, которого давно нет, а образ его тревожит, иногда радует, как самый лучший друг, помогает, придаёт смысл. Бывает так, что это нужно делать по обязанности, но харизма этой личности обволакивает, зачаровывает, дух её овладевает твоим телом на добро или зло. Как я понимаю таких одержимых. Они уже не одни. Они пребывают в едином поле, в котором время не существует.

24 октября 2012 г.

Разрушение храма

Холод наступает постепенно, ограничивает извне и освобождает пространство внутри. В последнее время я думаю, что мы все становимся всё более неадекватными действительности. Не только о гармонизации, но и приспособлении в ней не может быть и речи. Нам угрожают всяческие психические расстройства, как это случается в периоды переворачивания мира с ног на голову. Не напрасно я вспоминаю Гамлета, так и не назвавшего вещи своими именами. Слова, которые высказывают сумасшедшие или те, кто сказывается таковыми, ведут в жуткую пустоту. Замечаю, как сама, да и другие, выражая публично отношение к действительности, уже не управляем собой. Система саморегулирования расстроена. Это очень тревожит. Бывали времена и похуже, но оставалась система координат. Теперь храм мировоззрения разъедает тотальная ржавчина массового вырождения. Кто из нас уцелеет — наверное, немногие. И дай, Боже, чтобы ещё могли трезво соображать.

25 октября 2012 г.

***

Имей возможность, поселилась бы в Старом городе Иерусалима и ничего бы больше не хотела. Может, так оно и случится в другой жизни, поскольку уж очень мне этого хочется. Вижу себя там и все другие путешествия смысла не имеют. Разве что Кёнигсберг — раненый город, кричащий от боли. Они меня избрали, они меня приняли и вошли в мою систему координат. А пока я всё глубже погружаюсь в мир Яна Щенсного, судьбу которого повторяю, потому что никому уже не верю, кроме себя. Существуют и иные знаки, указывающие на изменения. Они меня пугают, как пугают симптомы выздоровления больного, знающего, что его болезнь неизлечима.

26 октября 2012 г.
Стрый

   Вчерашнее наблюдение: только выехали за Львов, как туман начал заливать все уголки, овраги и балки. Жалобный скулёж собаки где-то поблизости мотеля, замученные первокурсники колледжа, которым встреча со мной была «нужна» так же, как и мне. Сокурсница, которую я не узнала и которая всё путала, почти пустые улицы. Несколько человек в книжном, с потолка которого свисали женские сумки. Я долго рассказывала о Кёнигсберге, он даже встал перед моим внутренним взором как реальный. Казалось, сейчас я могу войти в форт красного кирпича, замешанного на яйцах. Одна женщина сказала, что выход есть, — нужно оставаться самим собой. Я хочу быть сильной, чтобы давать силу слабым. Я была такой же растерянной, как и те, кто пришёл меня послушать.
   Водители с хищно-смущенным оскалом, спрятавшиеся в полумраке кабины, автобусы, в которых боишься заснуть, чтобы не проспать свою станцию...

29 октября 2012 г.
Путешествие — «Fuga vitа» (стремление умереть)

Дочитала вчера «Марш Радецкого» Йозефа Рота. Очень плотный и, в то же время, лёгкий стиль. Представила себе Броды сто лет тому назад: рыжие евреи-торгаши в чёрных шляпах; офицеры, пьющие кофе, провожая поезд. Полстолетия спустя там офицерствовал Михайло Брук и его воспоминания о весёлой жизни офицера уже не кажутся такими измышлизмами. Нужно бы и себе поехать в Броды, пусть немного потеплеет. Отыскать вокзал, отель, ощутить близость границы, как я ощутила её в Радивилове, потому что мой визит в Броды был невсамделишным, я даже в центр не попала. Хотя там до сих пор воинская часть. Каждое путешествие должно быть целевым, поэтому я тщательно выбираю место, куда хотела бы поехать, обязательно одна, чтобы никто не отвлекал. Можно дополнить это ещё подсознательным желанием смерти в качестве мотивации путешествия. Это я прочла между строк у Рота.

                Ноябрь 2012
01 ноября 2012 г.
Эсхатологическое

Эсхатологические ожидания — индивидуальные и коллективные — свидетельствуют о стремлении к самоуничтожению. Иногда я ощущаю, что олицетворяю всё человечество, но это не гарантирует мне бессмертие, поскольку весь организм обречён. Жизнь усыпляющую, обманывающую разум я чувствую, как никогда ранее. Холодный ветер ринулся прямо из Космоса. Когда он будет возвращаться. Пусть заберёт меня с собой.

03 ноября 2012 г.

Прозрачная жизнь

Деревья просвечивают насквозь, болтаются последние листки. Помню, в прошлом году долго не приходила зима и голые деревья выглядели мёртвыми. Что только не привидится сквозь окно. Круг смыкается. Стал уже. Многие отошли от меня и тоже будто мёртвые. Не охота их возвращать, потому что мне всё равно в другую сторону. Они туда не захотят и я боюсь им навредить. Это не печально и не страшно. Это жизнь, как я её вижу во всей совокупности цыганских путей и деталей. Свой безлюдный мир я могу наполнить вымышленными персонажами.

04 ноября 2012 г.

Батарейки из ада

Мне приснились два чёрных камня, похожие на уголь, под названием «адские батарейки». Ничего адского во сне не было. Я выменяла эти камни на другие, полудрагоценные. Или только собиралась выменять. В этот момент меня волновало, как я возвращусь домой. Это было реально, но утомительно. Чем является этот сон, как не скрытым желанием избегнуть будущих страданий, всей той черноты, насобиравшейся за последнее время, которую я вобрала из Интернет-новостей, из жизни за окошком. Всё это так тяготит сердце.
С тех пор, как установили зимнее время, позвонки существования сместились. Дни стали длиннее и появилось много пустоты, которую надо заполнять, и есть чем, но нет сил. Это похоже на заполнение бочки Данаид.

06 ноября 2012 г.

Бульдозер существования

Всё то, что происходит сейчас в мире, — логическое следствие прошлого. Бульдозер упёрся в стену, которую не в силах развалить. А если и сможет, то ничего хорошего за этой стеной не ждёт: полный хаос. Наилучший выход — покинуть бульдозер и пойти назад читать следы деятельности бульдозера и исправлять то, что можно поправить.
Похожая проблема стоит перед каждым, и передо мной тоже. Ради этого я отошла. Чтобы прочесть все знаки, которых ранее не замечала. Пусть на это уйдёт оставшаяся жизнь. Пока что я поняла одно — нельзя подпускать к себе людей, у которых нет решимости изменить свою жизнь. Они будут бежать за бульдозером до последнего, пока он не припрёт их к стене. Даже тогда они не прозреют.

08 ноября 2012 г.

Мантры и принципы

Агрессивная толерантность — я начала находить подобные определения у других, значит, мне это не показалось. На практике АТ напоминает такие забытые предметы как «Атеизм» и «Научный коммунизм».
Молодёжь, понятное дело, об этом и не слыхивала. Поеду в Урож, может, найду те учебники на чердаке. Повторять мантры типа «вы — дикари и варвары» легче, чем искать выход из тёмной области несправедливости и человеконенавистничества. Я уже нажила себе кучу врагов тем, что взываю к истории и пытаюсь вслух в чём-то разобраться. Назвать мерзавца мерзавцем и при этом пожалеть его бессмертную душу, по крайней мере то, что от неё осталось, — это было во мне всегда. Я не вижу ни единой идеи, ради которой я смогла бы отказаться от этого понимания, как от мечты о гуманном обществе, пусть частично гуманное, в котором люди не причиняют боли не только друг другу, но и всему сущему. Воспитать ребёнка чутким, добрым и справедливым и сильным в противлении злу, и когда таких детей будет больше, вот тогда и будет у нас гуманное общество.

09 ноября 2012 г.

Крестница

Вчера пошла в центр, увидала лотки с серебром и золотом, качнулась навстречу: мне же нужно купить на крестины подарок. И вдруг поняла, что это мой волынский шляхтич должен идти на крестины в Тернаву, а не я. И в 1617 году, а не в 2012-м. Об этом я писала вечером и, невзирая на все мои меркантильно-бытовые заботы, подсознание работало. Так трогательно.

14 ноября 2012 г.

Сентименты

Фамильные портреты Бандровских так и стояли, прислонённые к стене, как и два года тому назад. Я вынула их из рам и отнесла домой. Слава Богу, удалось спасти. Не знаю, когда откликнется Христя Бандровская, которая просила это сделать, но у меня фотографии, которым почти сто лет, не пропадут. Больше из семейства никто не заинтересован их иметь. Даже если бы я привезла в Берислав. Запихнули бы куда-нибудь за шкаф. Я с этим слишком часто встречаюсь, чтобы думать по-другому.
Фотографии изготовлены в каком-то салоне во Львове, есть подпись мастера. Может, удастся определить, кто это был. Трудно представить подобное небрежение где-нибудь в Польше от потомков старинных шляхетских родов. Я храню у себя письма своего дяди, которого война занесла в Гданьск и где его не стало от туберкулёза, фото его доченек. Вряд ли мы когда встретимся, но они живут в моей памяти наряду с вышивками другой невестки, тёти Каси.

15 ноября 2012 г
Голос крови накануне зимы

     Приехать хоть раз в месяц, чтобы ощутить голос крови. Он не слабеет благодаря воспоминаниям детства и в тихую ночь будит: «Галя!» А я потом раздумываю, что же он хочет мне сказать? Долго не могу заснуть. Шла по селу и угадывала, где чья хата, а за мной тянулась вереница теней людей, которых уже давно нет, а когда, наконец, дошла до нашей хаты, то не узнала её, потому что стояла она среди голых деревьев, ничем не защищённая, даже цвет у неё поменялся — она ведь раньше была жёлтая! Да, но уже много лет тёмно-вишнёвая. Я просто вышла из другого времени.
     Кровь — это ещё не всё. Если бы кровь была для меня всем, я навсегда осталась бы в западне времени, в устланном пером и травинками гнёздышке, которое никому не мешает, а посему и никому не нужное.
     В последнее время я обеспокоена планами, которые просто существуют у меня в голове: сделать то-то, поехать туда-то. Но что-то меня сдерживает: я догадываюсь, что они — только провокация, а не то, что необходимо мне. Тихий зимний сон, сотканный из моих слов.

18 ноября 2012 г.

***

     Творчество — это самоорганизация и проявление невидимого. Поэтому оно оказывает такое сильное психотерапевтическое воздействие. Не знаю, как воспринимают мир люди нетворческие, как работает их голова, чем компенсируют они отсутствие творчества. Это — белое пятно. И при этом я способна влезть в чью-то шкуру — мужчины, стариков, детей, иных существ. Не знаю даже их вида, не суть, как их зовут — с именами у меня всегда морока. Видимо, это какие-то формы мышления, выходящие из-под управления и начинающие развиваться самостоятельно. Но даже в этих случаях я продолжаю за ними приглядывать — защищаю, чтобы мир их не разрушил.
     Я прошла путь от отрывочного письма, дискретных форм, до плотно вывязанного ковра. Сперва я научилась прясть, теперь учусь ткачеству, но смогу ли я кроить, точнее, успею ли я — неизвестно. Поэтому я и написала свою «Небесную модистку». Дочь, заслышав это название, немедленно провела параллель между «Небесной пряхой» и «Небесной модисткой». Но уповать на то, что и другие узнают, не стоит. Ешё лет 20 назад — да. Культурно-ассоциативный банк захватили рейдеры постмодернизма. Впрочем, после всего этого процесса инфляции создастся другая картина, не менее интересная.

20 ноября 2012 г.
Кабала

     Мысли будят меня на рассвете — и всё сразу становится ясно и понятно. мысли эти касаются моих близких. Я начинаю понимать их настоящие заботы. Это сродни телепатии, но в действительности — плод долгой работы на плане подсознания. С одной стороны меня радует этот прорыв, а с другой — весьма изнуряет. Хотя хорошего больше. Теперь я знаю, что разорвала оболочку, отделявшую мою реальность от Реальности. Модель этого — моя квартира в Сихове со мной. Вокруг неё существует мир, влияющий на это вполне комфортабельное и защищенное пространство. Мне нужно только сообразить, как осуществляется подобное влияние, чтобы понять, как духовный мир влияет на материальный. Это так просто.
     В действительности, вовсе не просто. Это нужно описать, чтобы понять. Словами, схемами. Даже молитву нужно творить в процессе письма, потому что она не достигнет Адресата. Ментальный простор вокруг уж очень перенасыщен и сознание застревает в этой клейкой среде.

21 ноября 2012 г.

Сага невинных

Стать устами тех, кто не может о себе рассказать миру. Прежде всего приходит на ум Уильям Блейк с его песнями, Лоренс Стерн с его «Сентиментальным путешествием», «Бедные люди» Достоевского (до сих пор я перечитываю их, чтобы пополнить силы). Тарас Шевченко, Григор Тютюнник.
Эгоизм литераторов вырос безмерно. Все они пишут исключительно о себе, потому что видят вокруг лишь то, что хотят видеть — Себя. Поднять чьё-то скромное существование до небес — пусть Бог занимается этим. Но Боу нужно, чтобы ма сами это делали.
Пётр Яценко иногда пишет свои персонажи с натуры, но с помощью определённых алхимических процедур превращает их в символы. Его «Месть придурков» потрясла меня несокрушимой верой в то, что можно изменить мир эгоизма, установив справедливость. Но последние строки эту веру убили. Их просто необходимо вычеркнуть.

23 ноября 2012 г.

Современность

Фильм Александра Сокурова «Фауст», снят в Италии. Распотрошённые мертвецы с гениталиями крупным планом, уродливые обнажённые тела — всё это не стоило связывать с Гёте, от которого остались несколько цитат, их не спутаешь с тупыми репликами. В конце концов я выключила и стёрла из компа этого постмодерного выродка больной фантазии. Физиология — это уже клиника. На поверхности культуры плавает дерьмо, всё стоящее просто потонуло.
Мне только интересно, когда всё это дойдёт до логического завершения и каким будет его апофеоз. Никто не хочет идти к Богу, потому что тот забирает к себе рано, а таких тупых, в дерьме, с глянцевыми улыбками Он презирает. Они будут жить долго и умирать тяжело.

24 ноября 2012 г.
Голод

Жить — это ежедневно делать осознанный выбор. Для этого нужно быть королём для себя, абсолютным монархом. Но не беззащитным немым нищим. Потому что, раз у тебя ничего нет, ты не можешь ничего отдать и будешь всегда голоден.

26 ноября 2012 г.

Недвижимый мир

Это у меня нулевое время — конец осени, начало зимы. Его как бы и нет в календаре. Живу же я по нему. Это предполагает почти полное отсутствие общения, никуда не выходить, ограничивать себя, в чём это возможно. В бумагах моих — обычных и электронных — полная неразбериха. Тяжко двигаться в неподвижном. Ночью приснился текст книги, которую я могла бы написать — о котах и их хозяине. Вполне легкомысленную. И кто это меня так искушает, оттягивает от XVII столетия? Моя дорогая депрессия. Не знаю, согласился ли кто жить так, как я — добровольным изгнанником. Когда изгнанию подходит конец, тяжело приспосабливаться. Даже если бы я и хотела что-то изменить, мне не хватило бы умения.
Пишем мы собственной кровью.

29 ноября 2012 г.
Оптимизм

В окололитературной среде ведутся дискуссии вокруг смешения литератур: попсовой и элитарной. В культурной и образованной стране такого просто не существует. Я вспоминаю, как сама искала ориентиры, продвигаясь от книги к книге и меня теперь с толку не собьёшь. Но доказывать кому-то, что белое есть белое, я не буду. Мне просто жаль своего времени. Только неприятно оказаться в одной обойме, в которой все гамузом, и это называется якобы «плюрализм», вот эта разношерстная компания. Хуже всего, когда тебя обманывают люди, считающиеся серьёзными, с научными званиями, которые ездят за рубеж. Но ничего — я ещё научусь. Никогда не следует впадать в отчаяние из-за ошибок, это школа жизни, из которой выпускаешься после смерти. И лучше всего сидеть в ней «на камчатке».

                Декабрь 2012
01 декабря 2012 г.
Мутация

Разные звуки, разные знаки, но язык общ для всех существ.
В этом суть хасидской притчи, которую приводит Мартин Бубер в своём романе.
Та лёгкость, с какой я приняла Иерусалим и весь Ближний Восток, возможно, востекает именно к общему языку.
В конце концов, обычаи, мифы, сказки разных народов тоже это подтверждают.
Впрочем, люди между собой договориться ещё могут, а преодолеть разрыв между человеком и птицами и животными — дело почти безнадёжное, так как разрыв увеличивается. Человек подменён мутантом, появившимся как следствие неправильного развития цивилизации, провозгласившей войну всему, что не укладывается в её жёсткое прокрустово ложе.
Вину всегда можно свалить на инопланетян.

03 декабря 2012 г.
Анатомия языка

Интонация, мелодия — это и есть язык птиц, который можно понять, хоть он и лишён привычного смысла. Рифмованый стих — это тоже язык птиц. Существует легенда, якобы Адам в раю разговаривал стихами. Смерть рифмованной поэзии в современной литературе убила поэзию напрочь.
Образы — это язык символов, шифр. С его помощью можно читать ранее прочитанное как вполне новое. Но так никто не читает, потому что ключ искать долго. Ян Щенсный Гербурт написал языком символов свою биографию «Геркулес славянский». Рабле — «Гаргантюа и Пантагрюэль», Сервантес — «Дон Кихот». У творений Шекспира — тоже двойное дно.
Цифры и буквы — это язык Каббалы, высшая духовная математика.
Некогда этими языками владели многие, нынче же — единицы. Впрочем, никто не заносит их в реестр вымирающих языков. Человечество вымирает. Оно производит мутантов, а не новую расу.

05 декабря 2012 г.
Закон именования

Состояние нашего сознания напоминает радиальное расширение Вселенной от некоего центра. То же — с людьми, они стараются отыскать центр в себе и утрачивают связь с другими, хотя внешне объединяются в группы по интересам, в которых каждый блюдёт исключительно свой интерес. Хаотическое сознание должно каким-то образом себя упорядочить, чтобы не погибнуть. Ещё Монтень советовал научиться правильно мыслить. Существует только один способ — называть вещи своими именами. Для начала это хорошо. А потом смотреть, как изменяется мир.

06 декабря 2012 г.
Холодно

Неузнаваемые сёла и улицы, потому что снег спрятал очертания и съел цвета. Послезавтра снова в дорогу. Согреться можно мыслями, музыкой, которую я давно не слушала, заботой о ком-то. Холод — отовсюду. Такая холодная страна, ненавидящая каждую и желающая её смерти.
В одном селе олигарх выстроил коттеджи для богатых. Сельчанам построил церковь и дорогу. У людей есть работа: охраняют, работают в садах, убирают. Хорошо? Нет, потому что на своей земле они стали людьми третьего сорта. Прислугой, права которой никто не отслеживает. Когда знаешь ход событий во времени — становится ещё холоднее.

12 декабря 2012 г.
Буддизм

Синички долбят сало, которое я подвесила для них на балконе. Прилетела сорока, попыталась урвать весь кусок, но не смогла. Такие снега вокруг, такая белая беспросветность, приносящая столько страданий. Буддизм не мог возникнуть среди снегов, он бы задохнулся среди голодных и холодных.

13 декабря 2012 г.
Школа пения

Сновидения поменялись. Они стали более управляемыми. По ним я могу определить, что в действительности мне сейчас необходимо, а на что внимание обращать не надо. Сегодня мне приснилась школа пения по методике, известной из пьесы Бернарда Шоу «Пигмалион». Наставнику хотелось отыскать в каждой (там были одни женщины) только ей присущий голос, точнее, освободить его от страха, неверия, отчаяния. Вместе стояли и те, кто уже достиг, и совсем не умевшие петь. А те, которые пели, пели какие-то старинные мадригалы на латыни, держа в руках ноты. Они выглядели радостными и счастливыми, ощутив гармонию Вселенной.
Раньше мне снилось, что меня заставляют выходить на сцену и играть, хотя свою роль я не знала.
Видимо, это просто хороший знак, а не проявление примирения с миром. Мы с ним оказались на безопасном расстоянии.

15 декабря 2012 г
Часы

Создание текста затягивает, когда его ритм синхронизируется с ритмом жизни. Интересно было бы взглянуть на те ходики, отчаянно тикающие, с непреодолимым желанием быть услышанными. И не кем нибудь, а мною. Звуки хода прочих часов не совпадают, как ни старайся их согласовать. Давно я этим не занималась.
Иногда приходит мысль, не подозрительно ли иметь столько замыслов, столько ненаписанных книг? Я их обязательно напишу, если будут тикать мои часы. Получается, будто сама себе продолжаю жизнь, вопреки своей воле. Ещё в юности мне удивлялись: как это я живу вопреки логике? Согласно логике, я, в самом деле, не должна жить в этом мире торгашей, ростовщиков и обманщиков. Но я живу в соответствии с волей Бога, не зная Бога. Зато Он меня знает.

16 декабря 2012 г.
Дневник

     Временами сновидения и письма перетекают в дневник. Размышляла о наказании за напрасно прожитую жизнь. Люди, искалечившие себе душу, в будущей жизни станут калеками физическими, дабы ощутить настоящую, а не вымышленную боль. Это мне приснилось вчера. Предупреждение.
     Дневник продолжается в письмах. Глина, из которой лепят горшки, спрятана под снегом и замёрзла. Даже если лепить ничего не собираешься, думать об этом — грустно.
Единственный миф, который мне хотелось бы перенести в жизнь, это мой Слуга из Добромыля. Хочется, чтобы люди знали, что он существует. Вчера он возвратился в мой новый роман. Это придаст иной акцент якобы историко-биографическому фону, весьма достойному, без мистицизма.
     Что же перетекло из дневника в жизнь? Пожалуй, намерения. Например, построить свой дом как дом со строгими пропорциями извне и теплом и уютом внутри. Тем более, что снег так мягко сыплется и стелется на горе птицам и животным.

17 декабря 2012 г.
Снег и белая роза

     Ночью на улице светло, то ли от снега, то ли от Луны. В моём романе тоже зима и зима. Замок Гербуртов на Слепой горе. Поехать бы в Тарнаву, но замело дорогу. Хоть бы раз повидать Добромыль зимой. Тихонько пробрался Слуга из Добромыля, положил на медный поднос белую розу рядом с серебром, золотом, свитком полотна и жемчужными серьгами. Не добрый, не злой. Иногда он забывает, что людям никогда не постичь его образа мышления, не охватить сути вещей. В его мире вещи называют их собственными именами.
    Вспомнила, засыпая, две картины Вермеера на выставке в Вашингтоне. Затянула туда своих спутников: «Смотрите». Низкий потолок в подвале, картины у дверной лутки, свечение, кажущееся синим, хотя, в действительности, белое. Так следует смотреть Вермеера, а не в большом старосветском зале, где затерялся портрет Ван Гога с отрезанным ухом. Они тоже жили в мире, в котором вещи называют своими именами. За всё прекрасное уплачено одиночеством и болью.

18 декабря 2012 г.
33-й

     Существует граница нищеты, за которой невозможно противление. Лишь парализующий страх. Мир изменяет не воля к жизни, а воля к смерти. Только твоя смерть должна дорого стоить твоим мучителям. Повиновение вызывает ещё большее давление, пока совсем не расплющит. Это не мудрость — терпение от страха, а позор. Мне навсегда запомнились слова Монтеня: «Если я и упаду, то, во всяком случае, буду знать, откуда». Жизнь приобретает всё большую горизонталь, когда падать некуда.

19 декабря 2012 г.
Дом странных детей

     В день Св. Николая дочь подарила мне книжку Ренсома Риггса «Дом странных детей», написанную по мотивам детских фотографий начала XX века. Такую же книгу подарила ей и я. Мистическое совпадение. Выбрать из множества книг именно эту. Я её даже не читала. А вчера Илья Запорожец из Миргорода описал свой сон: «Дети проваливаются под лёд на реке и никто не может их спасти».
     Для меня это всё — знак тревоги, которой охвачен весь мир. Не предчувствие того «конца света», который якобы наступит послезавтра, а глубинная тревога человечества за будущие поколения, которых ожидают жуткие испытания. Испытания, с которыми они могут не справиться, потому что мы не научили эти поколения расти. Да и сами не выросли до того, чтобы называться людьми.
     И, возможно, — надежда на то, что им, каким-то образом, логике вопреки, удастся изменить мир в лучшую сторону.

20 декабря 2012 г.
Львов и Иерусалим

     Вечер, мороз, скользко. Парнишка из Харькова отпирает для нас подвал дома на улице Франко. Там, почти у входа, потолок расписан как в синагоге. Два льва держат скрижали с иврит-заповедями Моисея. Потолок неровный, каноническая фреска должна бы располагаться на стене. Львы вовсе не грозные, с вывалившимися меж белых зубов языками. Неплохо выписаны тёмные гривы. Осыпавшаяся штукатурка обнажила стену тёплого красного кирпича. Светло и тепло. Здание 1911 года, входная калитка со вставленным витражным стеклом и силуэтами львовских домов. Цвет такой же, как у стеклянной капли из Иерусалима, подаренной для меня Ладой на Николая. Львов для меня — не Иерусалим, но ничто не оборвёт золотую нить, связывающую для меня эти два львиные города.
     Да, о конце света, который должен, по идее, наступить завтра. Птицы, кошки и собаки ничего об этом не говорят и не выказывают ни малейшей тревоги, стало быть, ничего подобного не произойдёт.

21 декабря 2012 г.
Память о зиме

     В творчестве я полагаюсь на память. Что останется, то и хорошо. Остаток выпадет где-то в подсознании, как орёл, гнавшийся после грозы за зайцем, мчавшимся по склону горы Магура, а мы, мокрые, счастливые от того, что пережили этот ужас с громами и молниями среди деревьев, сочувствовали крепкому зайчишке. Он всё-таки убежал. Я думаю, в этом был Высший промысел. Такие события не для глаз ребёнка. Каждодневно мы рискуем собственной жизнью, избегаем смерти. И так привыкли, что даже не осознаём, к чему прикоснулись. Эта внутренняя чёрствость накладывает отпечаток на наши поступки, а это уже печалит. Это неправда, будто я нахожусь сейчас в своей квартире-крепости. Я сейчас переживаю весь ужас покорной беззащитности существ, многие из которых просто не переживут эту зиму. И мне — холодно.
-----------------------------
Сегодняшняя запись в Дневнике будет последней (из письма от 30 ноября 2012 г. Галины Пагутяк переводчику).
----------------------------

22 декабря 2012 г.
Искусство беседы

     Чем больше попыток убедить, споров, тем легче выявить интеллектуальную беспомощность моих современников. Давно уже исчезло искусство беседы, тяжело определить, как давно, возможно, ещё во времена Сковороды с его архаичными диалогами. Кто-то может читать Платона, но вряд ли станет учиться у него искусству разговора с людьми, потому что потребность в беседе давно исчезла. Общение — это не беседа, в нём совсем нет правил. Интервью — средство попиарить известную личность или, в лучшем случае, вывести её на чистую воду. Есть такое русское слово «разоблачение». Снятие одежды, под которой думают обнаружить чудовище либо голого короля. Всё трудное — нам не нужно. Легче скакать по камешкам, чем долго возводить кладку. Уметь мыслить правильно не умеют даже те, кто прибегают к спекуляциям и знакомы с законами логики. Всё это так мало напоминает поиск истины, что его пытаются замаскировать словами и понятиями чужого языка, что смахивает на учёность. Если такие слова и понятия можно брать в родном языке, почему бы нет? Иногда переведёшь и тебе откроется вся убогость собеседника или говорящего, вообразившего себя воюющим с привидениями. Не поискать ли искусство беседы в жизни, когда два человека хотят рассмотреть некий предмет и щедро делятся между собой всем своим опытом и даже чувствами?

24 декабря 2012 г.
Стихия — внутри и снаружи

     Иногда кажется, будто я нарушила некое правило и наказана за это. Но, если никогда не живёшь по правилам, разве можно их нарушить? А тогда и наказание, как в басне Глебова: «И щуку в речке утопили». Вот так и я: живу в своей стихии, получаю в нос, нарушая непонятные правила, но это уже давно не причиняет боль. Жить в городе, где больные — нормальное явление, а здоровых пытаются сделать больными, как пишет Валентин Лученко, как-то неудобно. Где тебя принуждают любить нелюбимых и называют это толерантностью, где рыбка клюёт только на отравленную наживку, где ходят по кругу, распевая хвалебные псалмы преступлениям против человечества и законности, где творческая деятельность ценится ниже деятельности охранника. А если кто скажет, что «так было всегда», то у меня найдутся силы возразить: «Нет, не всегда».

25 декабря 2012 г.
Активное познание

     Между богами и людьми существует промежуточная прослойка — клир и пророки. Трудно с этим не согласиться. Но никакой посредник не передаст точно свой разговор с Высшим существом. Вот это понять уже труднее. Скорее, их выделяют для беседы. Не так важно, о чём говорят боги, а то, что требуют от них люди. Поэтому религия так отягощена магией — намерением побороть неведомое и непознанное. Это — активное познание, из которого потом выделилась наука.

26 декабря 2012 г.
Горностай в снегу

     Дочь прислала мне фото горностая, которого видела недавно в снегу далеко от дома. Белое на белом. Она до сих пор помнит, как впервые увидала этого чудесного живого зверька. Было ей года три-четыре. Мы возвращались с прогулки и увидели, как возле крытого хранилища для льна ловил мышей горностай. Почему-то такие встречи помнятся всю жизнь. Три белых голубя кружили над нами, когда мы сидели у ржавого сооружения, откуда подавалась вода в колхозные конюшни. Орёл, охотившийся на зайца. Мама-куница, переходившая дорогу со своими детками. В траве они были похожи на группу боровичков. Толстая ящерица, поворозник и полоз в лесу. Красота и грация, недоступные человеку. Снять удалось лишь горностая, да и то не того. Другие чудесные видения можно описать только словами. Тысячи образов, заслуживающих вечности, сохраняются в тёмных водах. В конце концов они вынырнут вместо людских образов и растают в мистическом свете небытия. Это и будет справедливость. То, что среди людей не имеет никакой ценности, сейчас — самое ценное.

                КОНЕЦ ДНЕВНИКА
                FINIS CORONAT OPUS




                От переводчика

   Я благодарен Автору за оперативную поддержку переводчика в процессе перевода и своим друзьям, которые в непростой для себя период находили время прочесть Литературный дневник и прислать свои отзывы.

Сновидение в ночь на 21 декабря 2012 г.

     Класс. Дети в чёрном, учительница в чёрном. Закончился урок, звенит звонок. Учительница отпускает-прощается с учениками — это был последний урок географии. Дети торжественно встают с мыслями благодарности. Стоят за партами и молчат. Расходиться не торопятся.
     Я чувствую свой нынешний возраст, но пребыванию моему здесь, в школе, есть какое-то, скрытое от меня, объяснение. Классу и, пожалуй, учительнице, я не виден. Снова — фокальная точка-наблюдатель.






© Галина Пагутяк, [Текст]. Львов, 2011-2012.
© В.И. Щербаков, авторизованный перевод с украинского.
  Обработка изображения в программах Paint и Picasa.
  Никополь, 2011-2012.
© "Горностай на снегу", фото из семейного архива, 2012.