Глава 4. Многомерность и вариабельность

                Глава четвёртая.

Многомерность и вариабельность.

       Глава о том, что мы были всегда, и время не может нас оставить.

( Прошло девять месяцев.)


        Ночь. Аким завесил окно плотной тканью и теперь сидел во мраке своей кельи. Внутренний мир стал ярче. В глазах мелькали зарницы. То ли это был остаточный свет дневных впечатлений, то ли вспышки приходящих мыслей, Аким не думал над этим, но старался концентрироваться на своём сознании. Ему нравилось тихими ночами сидеть так и всматриваться в зеркало Пустоты, не обращая внимания на свои внутренние шумы, давая им случаться и проходить мимо. Он знал, что если долго будет сохранять покой, зеркало начнёт говорить, отражая в нём самом что-то очень важное. Аким не знал, что это будут за слова, а может образы, но понимал, что они предстанут  в какой-то совсем иной форме, нежели его прежние мысли. Но каждую такую ночь зеркало продолжало молчать. И вот, здесь и сейчас, он решил сам заговорить с ним, переведя свою концентрацию на мысль о многомерности. Он хотел мыслью о полноте всесодержащей Пустоты спровоцировать её на взаимность. Понимая риск, что всё может закончиться двуликим монологом, Аким решил попробовать:
         «Движение точки рождает линию, движение линии – плоскость, движение плоскости – объём, движение объёма – время. Обыденное сознание фиксировано в точке настоящего времени, оно не может увидеть прошлое и будущее во всей их полноте, от него даже ускользает данный момент. Но если мысленно начать двигать точку времени, сознание поднимется над всем временным и перейдёт в сферу трёх новых измерений вечности. Движение точки времени выявит линию вечности, и если бы эта линия принадлежала времени, она была бы отрезком, но в вечности она замкнута в большое кольцо, на котором и начало, и развитие, и конец событий, расположены  единовременно. Двигая кольцо вечности в сторону, его движение опять-таки начнёт замыкаться в круг, образуя из себя вытянутый цилиндр, подобный пустотелому обручу. Так обнаружится объёмная плоскость вечности, состоящая из сопряжённых вариантов колец событий, где все возможные  сценарии мира осуществлены и  находятся   единовременно. Замкнутость кольца событий и цилиндра вариантов указывает на невозможность бесконечной длительности миров, а так же на предельное число их сценариев – всё, рано или поздно, возвращается на исходную позицию, ведь совершенство - это законченная форма. Бесконечность есть только в движении зеркала Пустоты, порождающем иллюзию времени. А точнее в движении перед этим  зеркалом  калейдоскопа вечности. Но каким образом движется сама вечность? Вначале надо понять, что собой представляет объём вечности. Плоскость вариантов, подобная пустотелому обручу, двигаясь, породит единое пространство взаимосвязи отдельных колец событий, до этого лишь прилегающих друг к другу. Но как замкнутые на себя кольца событий могут оказаться взаимосвязанными? Какими свойствами должно обладать то сверхпространство, образуемое движением всех вариантов мира? Однако Брама уже рассказывал мне о некоем  шаре Пустоты, о замкнутой на себя зеркальной сфере, во внутреннем пространстве которой вращаются все возникающие и уходящие миры. Возможно смена фокуса отражения причин и следствий из одного кольца событий на родственные причины и следствия, но уже из другого кольца, и есть то, что можно назвать свободой воли, то есть способностью перехода от одной предопределённости в другую.  Событийные кольца связывает именно сознание, владеющее всесторонним отражением. Концентрируясь на желаемом, оно тем самым смещается в пространстве возможных событий к своей цели, интуитивно постигаемой, а  точнее смутно отражаемой, осуществлённой в одном из вариантов колец».
          «Ха-ха-ха-ха!» - раздался утробный смех. «Неужели зеркало решило со мной заговорить?» - подумал Аким, и далее услышал уже спокойную и монотонную речь: «Не вводи себя в заблуждение, ты повторяешься. Стараясь объяснить себе три новых измерения, ты бессильно пытаешься старыми понятиями создать новые представления». «Ха-ха-ха-ха!» - опять прозвучал утробный смех. «Нет, это не зеркало, кто-то другой заговорил со мной, - решил Аким и начал догадываться, - мне кажется, я знаю кто это». Однако мельник и теперь уже монах оставил свою догадку, продолжив мысли о многомерности:
          « Итак: осевое вращение обруча вечности, состоящего из прижатых друг к другу колец-вариантов, создаёт шар вечности. Причём сама ось тоже вращается по кругу, и, возможно, след кругового движения оси подобен плавно смещающемуся наматыванию нити в клубок. Таким образом, кольца возможных событий, катясь единовременно по внутренней поверхности шара вечности, часто пересекаются на постоянно сдвигающемся пути своего следования с уже пройденными в вечности траекториями движения других колец. Так образованы врата свободного перехода души из одного варианта событий в другой ближайший сценарий. Сознание и мышление, разворачивающееся во времени, могут сформировать относительно независимую волю, постепенно смещающую сознательное сосредоточение души в пространство желаемых событий. Притом, что физическое тело человека, или других живых существ, размножено во многих вариантах колец, душа исполняет  сознательную роль лишь на одной своей  переходящей линии развития. В других вариантах душа спит, оставаясь бессознательной и постоянной, она выполняет вместе с физическим телом роль декорации данного сценария. Поэтому так редко можно встретить на  пути сознательного развития  подобные осознающие души других людей и живых существ. У каждого кольца есть свой срок возвращения, образуемый протяженностью кривой движения к своему началу. Кольцо событий, соприкасаясь в своём движении с зеркальной сферой шара вечности,  дробит единое сознание на сознания живых существ, обнаруживающих себя в тех или иных телах, временно принадлежащих определённой данности. Как частичные проявления единого Зеркала, покрытого тканью миров, которая между нитями материальных сплетений оставляет живые окна отражений, они могут периодично, или подолгу находиться во сне или бодрствовании. Иногда сознание начинает отчётливо воспринимать надвигающийся коридор тела, растянутый в пространстве событий с его зрительными, слуховыми и другими окнами чувств, создающими ощущение смены дней и ночей жизни. Длина коридора и есть время существования одной из форм сознания, запечатлённой навсегда в вечности осуществлённых вариантов. Шар вечности подобен величественному дворцу с множеством комнат, гостей и развешенных по стенам зеркал. У каждого сознания есть шанс увидеть, помимо убранства роскошных зал и разнообразия публики, в одном из зеркал себя, то есть то, что всё, что оно видит — его собственная способность отражать. Иллюзия времени возникает из-за постоянного движения шара вечности, в результате смены перед  зеркалом сознания пространств уже давно проложенных коридоров жизней,  переходящих в лабиринты вечности. И путешествие сознания длится бесконечно, потому что за каждой дверью в конце коридора всегда открывается новый мир, который ждёт нас целую вечность».
          «Ты опять ошибаешься, желая растянуть время в бесконечный процесс, - раздался тот же размеренный и тихий голос, - ты умрёшь, и твоё сознание погаснет, как пламя свечи». «Может быть и погаснет, но не исчезнет, оставшись зеркалом во мраке, пока перед ним не возгорится новая свеча» - убедительно ответил Аким. «Ха-ха-ха-ха!» - прозвучал прежний утробный смех. «Так,  похоже, мой разум скатывается во внутренний диалог, -  с тревогой в душе подумал Аким, - я знаю этот голос, это моё эго решило попользоваться обыденными доводами рассудка. Не надо затевать с ним разговор, пусть оно со своими речами проходит мимо».
         «Как? Ты хочешь потерять своего единственного и верного собеседника? - спросил уже чуть взволнованный голос и с нарастающим давлением продолжил - Твоё зеркало никогда не заговорит, ты обрекаешь себя на полное одиночество, никто не услышит тебя. Безумие — всё, что тебе остаётся. Я тот, кто может удержать тебя в равновесии, а также скрасить оставшееся время твоей жизни. Или ты хочешь уже сейчас раствориться в Ничто?»   
          Аким улыбнулся, и спокойно вернулся к мыслям об измерениях вечности: «Если я хочу увидеть подлинную форму любой вещи, тогда мне нужно её, для начала, представить протяжённой в одном из колец событий. Например, из листа бумаги получится энергетический след прямоугольного бруса длиною соответствующей времени его существования. Но, если представить лист бумаги протяжённым во всех кольцах событий, то получится его четырёхмерная карта, похожая на объёмную плоскость. Сознательное присутствие души в пространстве вариантов срабатывает подобно катализатору не проявленных, но уже существующих энергетических карт вещей. Все вещи пребывают в шаре вечности в состоянии возможности их материального осуществления. Они появляются в зеркале нашего осознания и тут же исчезают. Держа в руке камень, мы не можем удержать его прошлое состояние, а также не можем рассчитывать, что он останется прежним. Разница существует лишь в скоростях изменения вещей, то есть в разнице длины и объёма их энергетических четырёхмерных карт. Если я желаю представить подлинную конфигурацию человека, то это длинный извивающийся в пространстве коридор с рядами окон органов чувств, по которому Жар-птицей летит его душа, и глаза её — всё отражающее зеркало Пустоты. Время нельзя мыслить, как пролетающее, словно оно ветер, который приходит и уходит. Весь мир уже заключён в протяжённом теле времени, подобном змее, схватившей кончик собственного хвоста. Моё сознающее Я находится в центре змеиного кольца, как замкнутая в круге точка вечности. Но она всего лишь срез внутренней осевой линии, на которую нанизаны все кольца событий. Именно по ней может перемещаться сознание души в другие варианты сценариев. Но у вечности, помимо тела времени, есть её вечное сознание — зеркальный шар моего вечного Я — зеркало Пустоты. Процесс движения обруча вечности полностью отражается в зеркале Пустоты, но кольца возможных событий, каждое по-своему, воспроизводит во множестве преломлений вечного Я, общую картину бытия. Каждое кольцо создаёт свой мираж, дробя, словно калейдоскоп, в малых сознающих я осуществление исполняемого сценария. Малые я – это частично захваченные вихрями событий общие отражения зеркала Пустоты.  К примеру, если во вращающийся зеркальный шар вложить множество стеклянных игрушек различных размеров и форм, то они исказят на своей искривлённой поверхности единый мир в массу причудливых миров, а общая картина отражения  тоже, в свою очередь, постоянно изменяясь, повторит и наложит друг на друга всевозможные интерпретации отражений. Сознание - не само отражение, но способность отражать, это природа зеркальности шара вечности, повторяющего свои свойства во всех воплощающихся формах мира. Многие я начинают отождествлять себя с отражениями и становятся актёрами в сценарии тех или иных событий. Так перед вечным зеркалом Пустоты рождаются иллюзии времени и места».
              «Ха-ха-ха-ха!» - вновь раздался утробный смех. «А теперь попробуй, если не сойдёшь с ума, развернуть зеркало Пустоты и двинуть его в ничто Пустоты. Хи-хи-хи-хи, ой!» - эго Акима вдруг поперхнулось от сдавленного смеха, испугавшись своей подсказки.
            «Для чего же ты есть у меня, как не ради авантюр, вроде этой?!» - согласился с подстрекающим предложением  Аким, и продолжил мыслить так:
             «Если линия жизни – это всего лишь часть кольца времени, а кольцо – часть вечности, то вечность часть Пустоты. Пустота, по сути, множество положений обруча вечности в зеркальном шаре всё отражающего Я. Но Я Пустоты – это в тоже время и  сознающее я каждого живого существа. Зеркало моего я всегда стоит напротив зеркала Пустоты, и только вращающийся обруч вечности скрывает своим движением  от меня мою абсолютную зеркальную природу. Этот обруч создаёт пелену моего разума со всеми его перетекающими образами. Сойти с ума можно, если в результате сильного эмоционального толчка потерять равновесие и начать постоянно смещаться от одного варианта соприкасающихся с моим сознанием событий к другому. Так близкие сценарии колец времени начнут терять своё родство, исчезнет естественная последовательность, на смену придут хаотично всплывающие миражи, образующие плотную завесу между моим зеркалом и зеркалом Пустоты. Однако, что отразится в этих зеркалах, если обруч вечности остановить и сделать разум прозрачным?»
           «Нет! Прошу тебя, стой! – вскрикнуло эго, и после тяжёлой паузы, всхлипнув, произнесло последние слова своего отчаянья, - Ты сейчас погубишь и себя и меня! Не делай этого…»
            Аким встал и, усмехнувшись, ответил: «Странно, мне казалось, ты по своей природе – дерзкая гордыня, но на поверку, ты всего лишь тщеславное самовыпячивание. У тебя не хватает духу на свои авантюры, потому что дух есть лишь в том, кто…» И тут Акима охватила дрожь с головы до пят. Его трясло так сильно, что все мысли куда-то исчезли, а чувства собрались в один ком, и от сжатия, казалось, вот-вот взорвутся. Пространство и время свернулись в точку здесьсейчасности, возникла глубочайшая центрированность. Зеркало сознания стало кристально чистым, хотя при этом сердце билось, словно язык в тяжёлом колоколе, в ушах звенело, и тело потеряло прежние границы. Субстанция тела скорее походила на вибрирующую струну. И вдруг, струна порвалась, внутри прозвучал резкий щелчок, шатающееся тело начало сползать вдоль стены, а сознание воздушным шаром легко воспарило на большой высоте. Невероятный поток мыслей, будто могучий ветер, погнал всевидящее око сознания над миром. Зеркальная поверхность шара вбирала в себя все разноликие формы материй, и они, переплетаясь, вязали ясную многоплановую картину бытия. Птицы-образы, сопровождая полёт сознания, окружали его светом и теплом озарений. «Да, дух есть лишь в том, кто жив, - восторженно заговорил в душе своей Аким, - а жив только тот, кто парит. Кто наблюдает не один лишь мир и преходящие идеи вещей, но даже и своё наблюдение. И тогда он узнаёт, что зеркало Пустоты никогда не молчало, оно  говорит  на языке отражения, ведь его незыблемая основа способна всегда отзеркаливать вечную смену миров, идей и осколков сознаний, словно калейдоскоп бытия. Теперь жизнеспособная Пустота проявила передо мной свою суть, указав на зрителя, всегда сидящего в центре театра миров, на вечного наблюдателя захватывающих сцен – хозяина и гостя в одном лице».
               Яркий свет ослепил Акима, он закрыл глаза и почувствовал, как затылком прижался к чему-то твёрдому. Перед ним прозвучал голос настоятеля монастыря: «Вишну, ты разве не слышишь идущего по Земле Шиву?» «Да, его шаги стали уверенней и тяжелее, - твёрдо ответил Аким, и, удивляясь необычайной ясности мыслей в своей голове, продолжил, - я понял почему вы дали имя Брама моему другу, а мне – Вишну! Вы хотели чтобы мы уладили свои отношения с третьим братом – Шивой. В безумном одиночестве он уже натворил много бед. Созидание, созерцание и разрушение должны быть вместе, иначе они вырождаются в утопию, иллюзию и войну. Большинство людей служат Шиве, их созидание уничтожает всё живое. В основном, будучи поголовно зрителями, люди, также, убили в себе созерцателя и отождествились с вымыслами. Из них многие отчаявшиеся ждут конца света, как последнюю надежду на справедливость».
             «Открой глаза!» - резко потребовал настоятель. То ли от яркого света, или от просветлённого чувства, глаза Вишну были затуманены слезами. Но, не смотря на расплывающийся силуэт своего учителя, стоящего с посохом у распахнутого окна, Вишну как-то обострённо воспринимал его присутствие, словно это был он сам в десяти шагах от самого себя. Стараясь сморгнуть вновь и вновь  наплывающие слёзы, они наоборот усиливались, и ему было почему- то не стыдно из-за них  перед настоятелем. Мельник умер, родился новый человек, способный видеть всеми частями своего тела. Его существо было теперь подобно большому зрачку, интенсивно поглощающему свет и возвращающему слёзы благодарения.
              Учитель выпрямил насупленные брови и, улыбнувшись – что было крайне редко – сказал: «Ты созрел,  Природа Будды проснулась в тебе». Он подошёл и коснулся навершием своего посоха лба Вишну, что означало признание учителем начала просветления. Потом настоятель положил руку на плечо ученика и после недолгой паузы, молча, вышел из кельи.
Главный храм уже возвещал протяжным гулом большого колокола о начале утреннего ритуала. В коридоре были слышны шаги спешащих на общую молитву монахов, но обессиленный Вишну лёг на циновку и заснул, как младенец. У входа в храм, по принятому обычаю, стоял осёл мельника, уже почти как год сменившего своё призвание, а так же имя. Внимание осла, обряженного бумажными гирляндами, в тот момент было занято барсёнком, играющим у него под ногами сорванным с венка цветком. Малыша принёс один из монахов, подобравший его возле горного источника. Сиротка хорошо освоился в корзинке и уже, с азартом, на рукотворном бутоне оттачивал ловкость хищника. Наблюдая быстрые движения будущего охотника, осёл в тоже время обдумывал последние всенощные образы и размышления своего хозяина. Астральная сущность, поселившаяся в теле осла, чувствовала себя в эмоциональном поле монастыря, как у себя в Эонии, и только некоторые мысли, витающие между монахами, она всё никак не могла переварить. «Сие не из моего меню, - подумал осёл, - лучше буду наблюдать за чувствами этого живого комка шерсти, иногда выпускающего из своей мягкой среды коготки и зубки».
         - Однако если хочешь получить на десерт вкуснейшую эмоцию, тебе всё-таки стоит попытаться раскусить столь смутные образы, - прозвучал знакомый голос, исходящий от барсёнка.
         - Ты вновь удивил меня своим очередным и, как всегда, неожиданным носителем! Почему так долго не общался со мной? – спросил взволнованный осёл.
         - Не хотел мешать твоему празднику! – ответил барсёнок, подкидывая над собой пёстрый бумажный бутон. – А теперь вижу, что ты хочешь большего.
         - Действительно, - смущённо признался осёл, ещё сильнее опуская голову, -  начинает возникать некоторая обеспокоенность, а вдруг во всех своих переживаниях я упускаю что-то очень важное?
         - Ну конечно, зачем есть всухомятку, так и не пригубив вина, утоляющего жажду?! – весело сказал, кувыркнувшись в корзинке, барсёнок и, отбросив цветок, сделал быстрый прыжок. Ловко подминая бутон под себя, маленький хищник спросил, - Что тебе показалось наиболее странным в рассуждениях Акима, ой, извини, теперь уже Вишну?
         - Идею многомерности мы подтверждаем сами, существованием наших сущностей. А вот, что же такое на самом деле многовариантность? – озадачился Большой Ух.
         - То, что люди называют материей, или кирпичиками жизни, отличается не только размерами и плотностью, создающими многомерность, но и рассредоточенностью по качественным характеристикам к тому, или иному варианту осуществляющегося бытия, - потянувшись, сказал барсёнок и, пристально всматриваясь  в большие глаза осла, продолжил, - научные работники данной человеческой цивилизации никак не могут взять в толк, куда девались, по их подсчётам, девяносто процентов всей массы Вселенной? Но я скажу больше: в свои телескопы они наблюдают менее одного процента всей нашей Околооки. Остальное скрыто от глаз и приборов, ибо не совмещается по структуре и свойствам с данным вариантом мира. Вся материя Околооки наслаивается сама на себя, но при этом, чуждые энергии, по своей природе относящиеся к разным вариантам миров, не смешиваются друг с другом и, лишь в некоторых напряжённых завихрениях, создают коридоры перехода из одного плана мироздания в другой. У каждого варианта есть свои волновые поля, они, собственно, и формируют событийный ряд конкретного мира, точно так же, как из жёлудя вырастет дуб, а не берёза. Но есть миры родственные, с похожими версиями событий, они притягивают друг друга близкими по качеству энергиями. Например, если взглянуть на дубовую рощу или хвойный лес, деревья в них немного разнятся по форме, но по природе близки.
         Маленький хищник пискляво рыкнул и вновь зацепил коготками растрёпанный бутон. Перекидывая его от лапы к лапе, он   сказал следующее:
        - В бытии каждого живого существа есть его основное психоэнергетическое поле, так называемый жизненный уклад, согласующийся с определёнными обстоятельствами данного мира. Чем сознательнее живое существо, тем у него больше шансов выйти из привычного психоэнергетического поля и перейти в несколько иной ближайший событийный ряд родственного мира. По мере развития сознания, вариации собственных поступков в поле своей жизнедеятельности переходят в более широкую импровизацию, всё глубже охватывающую прилегающие миры. Точно так же, как приноровиться жить в лесу, а не только на лужайке, или в какой-нибудь пещере у реки. Однако, сделав любое из возможных действий, даже в сфере своего привычного уклада, живая сущность может прийти к сильно отличающимся результатам близлежащих миров. Все субстанции Околооки взаимопроникновенны, но лишь малая группа родственных миров, по отношению к остальной многовариантной массе мирозданий, способна отчасти взаимодействовать друг с другом. Каждые такие группы создают свои области, притом, что они не рядоположные, но находятся в едином пространстве, а точнее в моменте сознания любого живого существа, являющегося ограниченной частью единого Зеркала Околооки, с которым хотел заговорить твой хозяин.
          - Неужели в этом месте, где мы сейчас беседуем, находится вся великая Околоока, расходящаяся несметным числом вариантов? Возможно ли, что здесь, в достаточно твёрдом мире, параллельно сосуществуют и все остальные миры, могущие быть такими же плотными, как этот, и, в тоже время, незаметные для наших чувств, да ещё никак не влияющие на ход событий этой данности? – растерянно спросил осёл.
         - Влияние сохраняется по степени родства, но даже близкие по энергетической природе миры, осуществляют только свои индивидуальные сценарии, их взаимодействие лишь общего характера. Они создают единый ландшафт, подобный этим окружающим нас горам, однако каждая гора всё-таки отличается друг от друга, - ответил барсёнок и, потерев свой пятнистый бок о корзинку, продолжил, - вообще, когда мы говорим о движении или взаимодействии, то этим лишь обнаруживаем перемещение своего сознания по раз и навсегда сформированной многомерной, а так же многовариантной Околооке. Так же, как одно слово может нести в себе множество образов и смыслов, интегральная карта Околооки оживлённо разворачивается перед взором любого сознания. А насчёт плотности миров, то достаточно взглянуть, к примеру, на три состояния воды данного мира, которая из-за одной только температуры может быть и твёрдой, и жидкой, и газообразной. И даже, если мы возьмём самую твёрдую земную частицу, то в её сердцевине обнаружим, по большей части, пустоту, окружённую мельчайшими энергетическими вихрями. Так называемая паутина энергий сплела весь этот, кажущийся твёрдым, мир. И, как во всякой паутине, здесь, где мы сейчас с тобой обитаем, столько пустого пространства, что его хватает на все другие хитросплетения Околооки.
         Переваривая сказанное, осёл стоял, не шевелясь. Его глаза сверкали, в выпуклых карих зеркалах отражался окружающий мир, кажущийся ещё более странным и глубоким, нежели можно представить в самой великой фантасмагории. Большой Ух весь дрожал, но только не от холода, а от внутреннего жара, он понимал, что Эония и Земля, по сути, не разные миры, а всё та же вода, могущая быть и твёрдой, и гибкой, и такой же облачной, как родина его сущности. То, что идёт ей в пищу, оживляет здешний мир, так же и она, в свою очередь, ожила, благодаря широким мыслеобразам.
         - Благодарю! – торжественно сказал осёл.
         - Кушай, на здоровье! – ответил барсёнок, облизывая лапы, и добавил, - И тебе спасибо за вкусное участие в дружеской беседе! Вишна, через тебя, тоже передал мне кое-какие глубокие мысли.
         - Это, какие? – не переставал удивляться Большой Ух.
         - Позволь и мне сначала их переварить, - мурлыкая, сказал барсёнок.