Аркадская охотница

По мотивам рассказа THE STORY OF ATALANTA американского писателя и издателя Джеймса Болдвина (James Baldwin, 1841 - 1925) из его книги OLD GREEK STORIES (ДРЕВНЕГРЕЧЕСКИЕ ИСТОРИИ).
***
   
   I. ПРИЕМНАЯ ДОЧЬ МЕДВЕДИЦЫ

   В давние времена правил счастливой страной Аркадией царь Схеней. Много лет он и царица оставались бездетными, и все те годы молили они великого Зевса дать им сына, чтобы не остался царский престол без наследника. И наконец, царица родила — но не сына, а дочь.

   Велика была обида царя и на Зевса, и на всех прочих богов и богинь.

   — Какой прок от дочерей? — говорил он. — Они мастерицы лишь петь, плясать, да тратить родительское злато и серебро на наряды и безделушки. Сына я научил бы править колесницей, стрелять из лука, сражаться мечем и копьем; он стал бы достойным царем Аркадии. А дочь…

   И, равнодушный к жалобным мольбам и причитаниям царицы, велел он рабу отнести новорожденную на гору Тайгет и оставить там на съедение медведям: в предгорных лесных чащобах их в те давние времена водилось немало.

   Раб, покорный своему господину, с сокрушенным сердцем отправился со своею ношей в лес. Поднявшись по склону горы, положил он девочку в тень скалы на густой мягкий мох. И когда она, улыбаясь, потянула к нему ручонки, в ужасе отвернулся и побежал обратно.

   Солнце свершило свой круг; и лишь птицы лесные слышать могли всю ночь и весь день вопли брошенного дитя. Девочка слабела и к вечеру второго дня уже только слабо стонала и водила головкой из стороны в сторону.

   В предзакатный час подошла к ней, заслышав ее стоны, проходившая мимо медведица. Она искала медвежонка, пропавшего из ее пещерного логова, и, подойдя к девочке, подумала, а не превратилось ли ее дитя в это прелестное существо с тоненькой золотой цепочкой вокруг беленькой шейки, которое так доверчиво глядит на нее ясными голубыми глазками. С ласковым тихим урчанием она теплым мягким языком облизала девочке лицо и легла на мох подле нее. И, насытившись молоком своей новой кормилицы, отогревшись теплом ее тела, девочка успокоилась и крепко уснула.

   Наутро перенесла медведица своего найденыша в пещеру, вход в которую скрывали густо разросшиеся лозы дикого винограда, и стала вскармливать девочку как своего родного детеныша. Питомица росла, крепла, и спустя три года уже бойко бегала в близких зарослях орешника и малины, учась сама добывать себе пищу.

   Однажды, когда медведица бродила где-то по лесу, вход в пещеру заметили проходившие мимо охотники. Держа наизготове луки и копья, осторожно раздвинули они виноградные лозы и увидели чудной красоты девочку, которая глядела на них с диким испугом. Схватив в обе ручонки лежавшие на камнях у ее ног красивые лесные цветы, она стремглав прыгнула прямо в сторону растерявшихся охотников и, проскочив между ними, стремительней испуганной лани понеслась вниз по склону в лесную чащу. Но охотников была целая дюжина, и опыта им было не занимать; и хотя погоня обернулась делом нелегким и продолжительным, девочка в конце концов была ими изловлена. Исцарапанные и искусанные, принесли они добычу в свой дом у подножья горы.

   Девочка всех дичилась, кричала и горько плакала, тоскуя по своей приемной матери медведице. Как могли, утешали ее добрые охотники: наделали сами и принесли ей из города целый ворох забавных игрушек, заботились о ней прилежней любых нянек, и Аталанта — такое они ей дали имя, — привыкнув мало-помалу к людской жизни, полюбила их вскоре как родных старших братьев.

   Когда их воспитанница подросла, охотники смастерили для нее лук и научили метко слать из него в цель острые оперенные стрелы. Подарили ей и легкое копье, показав, как надлежит орудовать им на охоте и в сражении. И стала Аталанта ходить с ними на охоту; и пуще всего на свете любила она бродить по лесам, выслеживая зверя, и гоняться за быстрыми косулями и оленями. Никто не мог превзойти ее в быстроте бега, и не всякий герой Эллады осмелился бы — опасаясь позора — состязаться с нею в стрельбе из лука или метании копья. Она выросла высокой, красивой лицом и стройной станом девушкой; и вся Аркадия гордилась своей славной охотницей — Быстроногой Аталантой.
   

   II. ТАЙНА НЕДОГОРЕВШЕЙ ГОЛОВНИ

   К северу от пределов Аркадии — за нешироким морским заливом — в окружении щедрых виноградников и густых полей пшеницы стоял в те давние времена небольшой город Калидон. Благодарны были его жители богам, ниспославшим им в правители царя Ойнея — человека простого, доброго и гостеприимного. Царь сам пахал землю, ухаживал за виноградными лозами, ходил на охоту. Под кровом его небогатого, побеленного мелом дворца гостили многие славные герои Эллады, в благородном сонме которых и сам царь, известный своей доблестью, занимал весьма достойное место.

   Царица Алтея родила ему двух дочерей и шестерых сыновей. Старшую дочь — красавицу Деяниру — взял себе в жены великий Геракл. Сыновья, подрастая, набирали силу и стать; и самым любимым у отца с матерью был младший из них, Мелеагр.

   Мелеагру было семь дней отроду, когда странная и страшная история приключилась в царском дворце. Царица, спавшая с новорожденным в своей палате, вдруг среди ночи проснулась и увидела стоящих возле горящего очага трех незнакомых высоких женщин с суровыми лицами. Дверь же оставалась на запоре, как и с вечера.

   Алтея догадалась, что это мойры — богини Судьбы, непреложный приговор которых определяет грядущий жизненный путь каждого явившегося в мир младенца. Не подавая вида, что проснулась, она лежала неподвижно и слушала.

   — Жду вашего слова, сестры, — проговорила женщина с острыми блестящими ножницами в руке.

   — Я даю младенцу светлую и прочную нить жизни, — та, что сказала эти слова, наматывала на веретено нить, которую другою рукой свивала из золотистого льна.

   — А я проведу ее бережно между острыми лезвиями и пылающими факелами всех грядущих невзгод, — молвила третья; в руке своей она держала меру.

   Первая, что с ножницами, приблизилась к очагу. В нем жарко горели угли, а рядом на камнях лежала скатившаяся с решетки дымящая головня. Женщина взяла ее в руки.

   — Я же перережу нить его жизни в тот самый миг, когда эта головня догорит до золы, — сказала она и бросила обугленную деревяшку в середину очага.

   Головня затрещала и занялась пламенем; суровые гостьи исчезли.

   Вскочив с ложа, бросилась вне себя от ужаса Алтея к очагу, выхватила голыми руками головню, сбила своим платьем на ней пламя и залила водой, не оставив ни единой дымящейся точки. А утром положила ее в ларец, который заперла на ключ и спрятала в тайном месте.

   Никому царица не рассказала о ночном происшествии.

   «Никто, даже сам Зевс Громовержец, не властен отменить приговора богинь Судьбы, — думала она. — Зато, и я это доказала, их можно обхитрить. Если беречь злополучную головню от огня, Неотвратимая Атропос, обреченная держать свое слово, никогда не перережет роковыми ножницами нить жизни моего любимого Мелеагра; и жить он будет долго — быть может, даже вечно, сравнявшись в бессмертии с самими богами».

   Мелеагр вырос и возмужал; и, совершив много подвигов, в которых отличился отвагой, силой и ловкостью, принят был в благородный сонм героев Эллады. После возвращения его из плаванья с Ясоном за Золотым Руном, один великий Геракл мог тягаться с ним в славе, а жители Калидона упросили царя Ойнея провозгласить своего младшего сына наследником престола.
   

   III. МЕСТЬ АРТЕМИДЫ

   Когда однажды осенью калидонские виноградники и пшеничные поля небывалым изобилием урожая изумили даже древних стариков, царь Ойней дал повеление всем и каждому готовить щедрое жертвоприношение богам Олимпа.

   — Им, Небожителям, обязаны мы благополучию произрастания питающих нас плодов земных, — говорил он. — И да не оскверним мы себя пороком неблагодарности!

   На лугу воздвигли калидонцы алтари из дерна и камня, покрыли поверху сухой травой и хворостом и возложили на них отборные, лучшие из лучших грозди винограда и снопы пшеницы. И первыми занялись пламенем, вознося к небу жертвенный дым, алтари Деметры, научившей людей сеять зерна, и Диониса, давшего миру виноградную лозу. Вслед задымились жертвенники других Олимпийцев; но не было среди них алтаря богини-охотницы — девы Артемиды. Не оттого, что Ойней пренебрегал Покровительницей Лесов, — просто подумал он, что уместней будет эту богиню, как только завершатся работы в поле, возблагодарить добычей удачной охоты.

   Но не ведала об этом его помысле Артемида.

   «Коли нет здесь для меня почтения, да познают калидонцы мою месть!» — решила она в гневе.

   Наутро изумленные калидонцы со страхом смотрели на свои изломанные виноградники, на пшеницу — истоптанную и смешанную с почвой, на вывороченные с корнем из земли яблони и оливы. Чудовищный кабан, свирепый и мощный, явившись невесть откуда, поселился в ближайшем лесу. Подобны смерчам разрушительным были его набеги; и не было пощады от длинных острых клыков и твердых копыт Калидонского Вепря ни растениям, ни скоту на пастбищах; люди же, оставив сбор урожая, прятались от чудовища за городскими стенами.

   «Это богиня-охотница Артемида, не дождавшись от нас подношений, в своем неведении поспешила наказать Калидон за непочтительность», — понял Ойней. Своими руками возложил он на ее алтарь самые щедрые дары и возжег их.

   Но набеги не прекратились; и тогда Мелеагр разослал по всей Элладе гонцов с призывом ко всем отважным воинам и искусным охотникам прибыть в Калидон, чтобы совместной облавой помочь ему избавить земли города от ярого опустошителя.
   

   IV. КАЛИДОНСКАЯ ОХОТА

   Все знаменитые герои Эллады — кроме тех лишь, кого воля Судьбы увлекла в ту пору в далекие страны, — с готовностью откликнулись на зов Мелеагра. Прибыл и его друг Ясон, с кем плавал он на корабле «Арго» к берегам Колхиды. Девять дней и девять ночей, пока подходили из ближних и дальних краев славные гости, продолжался во дворце царя Ойнея щедрый пир.

   К вечеру девятого дня во дворец вошла и остановилась на пороге, не решаясь подойти к пирующим, высокая юная девушка с колчаном стрел на плече и большим охотничьим луком, который она, подобно посоху, держала в правой руке.

   — Поведай мне твое имя, милая гостья! — ласково обратился к ней царь.

   — Я Аталанта из Аркадии, — ответила девушка.

   — Рад приветствовать тебя, Аталанта, в моем дворце, где всякий гость волен жить как в своем дому. Я познакомлю тебя с дочерью — надеюсь, вы подружитесь, найдете, чем себя занять, и весело проведете время. Она у меня иногда скучает по своей старшей сестре, которую полгода назад я выдал замуж за Геракла.

   — Благодарю тебя за гостеприимство, добрый царь Калидона, но я пришла затем, чтобы участвовать в вашей охоте на вепря.

   В пиршественной палате враз воцарилась тишина. Именитые гости обратили взоры — кто удивленные, кто насмешливые, а кто и негодующие — на изящную лучницу. Первыми поспешили сказаться оскорбленными младшие братья царицы Токсей и Плексипп, не стяжавшие за годы жизни никакой себе славы:

   — Охота — дело мужей, а не слабосильных девиц! Отправь ее домой, царь, — к веретену и челноку.

   — Мы выставим себя на посмешище, царь, если возьмем ее с собой; и ославим себя так, что смеяться над нами будут не только эллины, но и варвары из самых дальних земель!

   Некоторые из гостей поддержали их и объявили, что отправятся домой, если девице позволят идти с ними завтра на вепря.

   Тут, поднявшись из-за стола, подошел к Аталанте и стал с нею рядом Мелеагр.

   — Постыдились бы слов своих, бесстрашные звероловы! — воскликнул он. — Кто мнит для себя позором идти с Аталантой на охоту, пусть уходит домой немедля. Неужели хрупкая девушка способна умалить вашу славу, герои Эллады?!

   Ропот прекратился, дворца никто не покинул; и Мелеагр, взяв Аталанту за руку, подвел ее к столу.

   Охоту начали рано утром. Собаки, выследив вепря в густых зарослях ольховника у небольшого озерка, подняли его и выгнали на тропу, вдоль которой, скрываясь за древесными стволами и кустами, ждали его охотники.

   Первым метнул дрот в кабана юный Гилей, сын амиклийского царя Гиппокоонта, но отскочил наконечник от толстой шкуры вепря, лишь разъярив его. Бросился он на куст, за которым скрывался Гилей, и поразил юношу насмерть ударом страшных клыков.

   С копьем в руке устремился на вепря соотечественник Аталанты могучий Анкей из Аркадии, и лишь плечо оцарапал чудовищу его великой силы удар; и второй герой принял смерть от клыков и копыт.

   Неуязвимый мститель Артемиды начал охоту на охотников: ломая кусты и выдирая с корнями деревья, гонялся он по лесу за лучшими звероловами Эллады, копья и стрелы которых тревожили его, казалось, не больше, чем укусы комаров.

   И тут стрела, пущенная верной рукой Аталанты из ее лука, вонзилась кабану в глаз. Стал он на месте, замотал головой и дико взревел, — и ринувшийся к нему Мелеагр точным и сильным ударом копья через разверстую пасть пронзил чудовищу сердце.

   Возликовали герои Эллады, славя Мелеагра; он же присужденную ему в награду голову и шкуру вепря поспешил передать Аталанте:

   — Ты, соперница Артемиды, достойна главной награды этой охоты, ибо исход ее решил только твой меткий выстрел!

   На беду услышала его слова Артемида, раздосадованная тем, что герои сумели одолеть ее кабана. Богиня, впрочем, не держала зла на свою любимицу Аталанту, которую еще в первые дни жизни спасла от гибели, дав в кормилицы медведицу, но Мелеагра за дерзость речи решила жестоко наказать.

   Затмила она разум Токсея и Плексиппа, братьев царицы Алтеи, уже обозленных тем, что не добыли они себе славы на этой охоте, и воспалила необузданный гнев в их сердцах.

   — Коли решил ты, любезный племянник, отказаться от своей награды, пусть она лучше истлеет в лесу, чем достанется безродной девице! — неожиданно для всех вдруг вскричал взбешенный Плексипп.

   Подступив к Аталанте, братья сдернули с ее плеч шкуру вепря и вырвали из руки копье. С этим копьем бросился Плексипп на Мелеагра, поспешившего вступиться за славную охотницу, а Токсей выхватил из ножен свой меч. Скоротечна была схватка: спустя мгновения с ужасом взирал Мелеагр на простертые у ног тела братьев своей матери, принявших смерть от его меча, которым он пытался лишь оборониться.

   Герои же молча принялись рубить жерди и ветви для носилок.

   А тем временем старший из царских сыновей, который уступил недавно Мелеагру, по слову отца, право наследовать престол, уже добежал до дворца. Спешно разыскал он мать и объявил ей, что любимец ее, Мелеагр, учинив ссору из-за пустяков с Токсеем и Плексиппом, жестоко расправился с ними.

   Выслушав ужасную весть, бледная и оцепеневшая, молча и без слёз направилась царица Алтея неверными шагами в свою палату. Заперев изнутри дверь, вынула она из шкатулки кинжал и, крепко сжав рукоять обеими ладонями, поднесла к груди острие. Вдруг взгляд ее привлек ярко пылающий огонь в очаге. Отложив кинжал, медленно подошла она к стене, вскрыла в ней тайник, где хранила свои драгоценности и, вышвырнув их все на пол одним взмахом руки, извлекла стоявший за ними ларец с недогоревшей четверть века назад головней.

   Бросила она головню в очаг, и полились обильно из ее глаз слезы. И когда дерево догорело до золы, пронзила кинжалом себе сердце.

   В это мгновение плачущая Аталанта — в круге великих мужей Эллады — закрыла глаза внезапно упавшему наземь по дороге домой и бездыханному уже Мелеагру.

   Так завершилась Калидонская Охота.
   

   V. ЯБЛОКИ АФРОДИТЫ

   Когда Аталанта возвратились в свой лесной дом в Аркадии, рассказали ей охотники о том, что приходил к ним с расспросами об их воспитаннице престарелый царь Схеней. Донесла молва до него, жившего вдовцом и без детей, весть о прославившей его царство быстроногой деве-охотнице, и просил он поведать ему, где и как была она найдена, и не было ли на ней приметных знаков. И когда показали ему тонкую золотую цепочку, которую охотники сняли, когда стала она сдавливать шейку растущей девочки, слезы потекли из глаз Схенея — эту цепочку восемнадцать лет назад надела царица на шею их новорожденной дочери.

   Не замедлил царь навестить свою дочь; просил он у нее прощения за жестокое свое и безрассудное деяние, за которое уже сполна наказали его боги, не дав ему других детей и отняв супругу. Умолял он Аталанту придти жить к нему во дворец, чтобы заботе о дочери и, быть может, внуках смог он пожертвовать остаток своей жизни.

   Не стала огорчать Аталанта несчастного старика-отца отказом; однако взяла с царя обещание никогда и ничем не стеснять ее свободу жить, как и прежде, вольной жизнью девы-охотницы.

   Молва же не только о подвигах, но и о дивной красе вновь обретенной дочери царя Аркадии ширилась, и вскоре дошла даже до самых отдаленных краев Эллады. В царство Схенея — кто на колесницах, кто пешком, кто на кораблях по морю — стали прибывать десятки, а затем и сотни именитых и безвестных, богатых и бедных, юных и зрелых соискателей руки его дочери. Царь сразу же и решительно объявил им, что Аталанта вольна сама выбирать себе из них жениха, — вольна и отвергнуть всех скопом.

   Аталанта же не замедлила остудить пыл своих поклонников:

   — Благодарю вас за честь, благороднейшие мужи и прекраснейшие юноши, но не хочу я менять на замужество мою девичью жизнь вольной охотницы. Возвращайтесь в свои земли, прошу вас; ибо ропщут уже жители нашей страны: маленькая Аркадия не в силах прокормить, говорят они, такой многочисленный сонм прожорливых бездельников, топчущих наши луга и нивы.

   Но напрасны были ее увещевания: домой никто не отправился, и вскоре Аталанте не мила стала даже охота, потому что по пути в лес приходилось ей каждый раз прорываться сквозь толпы обожателей, умоляющих ее сделать выбор.

   И взмолилась Аталанта богам — и услышана была ее молитва.

   Покровительница Артемида, узнав о ее невзгодах, поспешила ночью вложить спящей деве в рассудок измышленный ею способ навсегда прогнать из Аркадии докучливых пришельцев. Тем более что опасалась богиня, как бы не соблазнилась вдруг ее любимица желанием замужества, ибо Аталанта могла оставаться всецело посвященной ей — и только ей, лишь продолжая вести свободную жизнь девы-охотницы.

   Наутро стан гостей огласили радостные ликования: Аталанта объявила, что уступает их просьбам и согласна выбрать себе жениха.

   — Однако выслушайте мои условия! — продолжала она. — Я выйду замуж за того из вас, кто обгонит меня в беге вон от того холма и до берега реки.

   — Согласны! согласны! — кричали все.

   — Но знайте, что тот, кого обгоню я, лишится головы! Состязания начнем завтра утром, — закончила речь Аталанта, и беспрепятственно пройдя сквозь утратившую воодушевление толпу, отправилась в лес на охоту.

   К утру число жаждущих заполучить быстроногую охотницу себе в жены уменьшилось вполовину. Из среды их вышел стройный красивый юноша, не раз бравший первые награды в состязаниях бегунов у себя на родине, и стал возле холма рядом с Аталантой. Соперник и соперница, сорвавшись с места, побежали в сторону реки.

   Когда юноша увидел, что убежавшая далеко от него вперед Аталанта остановилась на берегу реки, он сокрушенно махнул рукой и отошел к обочине; и подошедший дворцовый страж острой секирой срубил несчастному голову.

   Победительница взяла копье, лук и стрелы и пошла на охоту.

   Не утерявшие, однако, надежды на успех храбрецы, которых к вечеру, когда Аталанта вернулась, оставалось уже не более полусотни, упросили ее отложить состязания на три дня, чтобы дать им возможность поупражняться. С утра до ночи в те дни бегали они наперегонки друг с другом, пытаясь за столь короткий срок развить быстроту ног и выносливость. А потом запросили себе еще три дня.

   Тогда Аталанта, подумав, отсчитала от холма сто широких шагов и воткнула в землю копье.

   — Я разрешаю вам начинать бег впереди меня вот от этой меты, — объявила она.

   Вторая голова слетела с плеч; и ушла на охоту Аталанта. А вечером царь Схеней известил дочь, что все ее несостоявшиеся женихи отправились восвояси; зато только что пришел к ним во дворец славный юноша — именем Меланион, сын царя Амфидаманта — который не колеблясь согласился участвовать в столь опасном для его головы состязании.

   Поприветствовав и оглядев Меланиона, которого царь угощал в пиршественной палате, Аталанта сказала ему:

   — Ты молод, красив и силен, любезный Меланион; и нет у меня никакого желания губить тебя. Поэтому, прошу, поищи себе лучше в невесты другую деву.

   — Я без ропота готов буду сойти в мрачное царство Аида, если не смогу завтра доказать права назваться твоим мужем, Аталанта! — ответил Меланион, глядя на нее восторженным взором.

   Надежду юноши на победу питала не только уверенность в быстроте своих ног — а бегуном он был отменным, — но и то обстоятельство, что по дороге в Аркадию ему нежданно предложила свою помощь одна могущественная союзница. Покровительница влюбленных, добрая и нежная Афродита разгневалась, узнав о губительных состязаниях, затеянных Аталантой по наущению богини-охотницы. Недолюбливала она свою часто жестокую и мстительную сестру — к тому же неумолимую противницу брачных союзов, — и решила проучить ее, уловив в силки собственных козней. Сорвала дочь Дионы с яблони в ее святилище на Кипре три золотых яблока и, явившись в зримом образе шедшему свататься к Аталанте Меланиону, вручила их юноше, обстоятельно объяснив, как и когда надлежит ему ими воспользоваться.

   Утром Меланион, отвергнув льготу в сто шагов, стал возле холма рядом с Аталантой. Судья — дворцовый страж — подал знак, махнув секирой, и бегун с бегуньей помчались по дорожке в сторону реки.

   Аталанта не стала сразу обгонять Меланиона; бежала она отставая от него на пару шагов, чтобы хоть на малость отсрочить неизбежную гибель понравившегося ей юноши.

   Вдруг Меланион выхватил из-за пазухи нечто округлое и блистающее золотом и бросил через плечо в сторону, подальше от обочины.

   С детских лет единственной девичьей слабостью Аталанты была ее страсть к красивым безделицам — пряжкам, заколкам для волос, кулонам на цепочках. Прервав бег, подобрала она золотое яблоко Афродиты, чтобы рассмотреть потом на берегу, и поспешила догонять Меланиона.

   Бросил он далеко в высокую густую траву второе яблоко — крупней и краше первого; разыскав его и схватив в другую руку, вновь понеслась вдогонку за юношей быстроногая дева: состязательный азарт в ней подстрекала встревоженная Артемида. И когда берег реки был совсем близок, уронил Меланион прямо на дорожку ей под ноги третье яблоко. И Аталанта, прижимая теперь обеими руками к груди три дивных подарка Афродиты, не смогла, как ни старалась, догнать соперника: бурное ликование наблюдавших состязание жителей Аркадии увенчало его победу.

   Аталанта вышла замуж за Меланиона и жила с ним долго и счастливо, родив много детей, из которых старший — Партенопей, любимец своего деда Схенея — стал знаменитым воином и прославил в веках свое имя множеством доблестных деяний.

***
Читать перевод с иллюстрациями Фрэнка С. Пэйп (Frank C. Pape) можно здесь: https://oleg-alexandr.livejournal.com/120987.html