Уроки украинского

          УРОКИ УКРАИНСКОГО
Давно уже Алексей Егорович не вступает в разговоры с пассажирами поезда. Ничего нового. Все повторяется, все одно и то же или похожее рассказывают люди друг другу. По молодости многое было в новинку, а теперь  ему уже все надоело. Ехать ему предстояло восемь часов. Уселся он у столика в общем купе и читает то газету, то книгу, то просто смотрит на пейзаж, пробегающий за окном. И разговор, который то вспыхивает, то затухает, течет мимо его ушей, не затрагивая его внимания.

На остановках одни люди выходят, другие подсаживаются. Народ все время обновляется, но все сидения постоянно заняты. И оказалось, что в купе собралась одна молодежь, и едут  все до конечной станции.

Теперь здесь шумно и весело. И мужчина не может отключиться и не слышать, о чем говорят люди. К тому же ночь опустилась, за окном ничего не видно. Читать тоже стало трудно – свет тусклый. Осталось одно развлечение – слушать разговор молодежи.

Вот русоволосый мужчина лет тридцати рассказывает о своих первых впечатлениях от пребывания на Украинской земле.

- В Одессе я первым делом отправился на знаменитый Привоз. У нас это называется - на базар. Иду неспеша, от павильона к павильону, и читаю вывески на украинском языке. Вот вывеска: «Чоловечий одяг». Я произношу - как запомнил, может, и неправильно. А для кого же еще, как не для людей, думаю? Не для коров же! Прошел немного дальше: «Жиночий одяг». Вот оно что! Если по-русски -     "Мужская одежда», « Женская одежда ». А дальше - «Дiтячий одяг»! Так что с магазинами я быстро разобрался.    

В день моего прилета из Сибири поехали мы с тещей на электричке к ним на дачу. Там нас ждали тесть, моя жена с двумя малышами. Людей в вагоне много. И разговаривают они между собой громко, как будто они одни в вагоне. И что интересно – руками очень сильно жестикулируют! Так ими и размахивают! У нас народ сдержаннее.

Прислушиваюсь, а понять ничего не могу. В школе изучал немецкий, сталкивался с английским. Но это что-то новое. «Тебе не кажется, что ты попал за границу», – спрашивает теща и смеется. -  «Вот это – болгары разговаривают, а вон там – молдаване. Здесь и цыган можно услышать, и гагаузов, и венгров, и греков.  Между собой они разговаривают на родном языке, а со всеми другими - по-русски. Из этого и получился особый одесских говор», - пояснила она.

К рассказчику потянулись, уселись плотнее. Четверо из них оказались работниками одного предприятия. Видя такой интерес, мужчина продолжил.

- Мы тогда перебирались в Одесскую область на жительство, поближе к родственникам жены. Я решил устроиться на работу где-нибудь в районной типографии. Это был июль, жара. На другой день поехал в ближайший райцентр. Директор типографии - в отпуске. Пришлось несколько раз приезжать.

Каждый раз автобус делал остановки в нескольких селах. Думаю: хоть названия надо запомнить. Остановились, я читаю: «Зупинка». Село, вижу, большое. Потом поля пошли. А вот и следующая остановка. На табличке: «Зупинка». Как, снова то же село?
Молодежь стала хохотать. А симпатичная черноволосая девушка, как потом выяснилось - выпускница Львовского полиграфического института, аж зашлась в хохоте. Потом сквозь смех выкрикнула:

-Зупынка – это остановка! Что тут непонятного?

- Я подумал, что село это очень длинное и оно расположено в виде подковы. Мы сначала подъехали к одному концу, а теперь вот к другому. К моему недоумению, следующее село тоже называлось Зупинкой. Я пришел на дачу. Все уже были за столом, ждали меня к ужину. Спрашиваю:

- Что это у вас - все села одним именем названы? И та – Зупинка, и эта – Зупинка!

И тесть, и теща, и жена стали хохотать. Сообразил, что чего-то не понимаю. С натяжкой допустил, что в слове этом есть что-то от «остановки»: зупениться, запнуться, вроде как через кочку. И еще много раз попадал я в неловкое положение из-за незнания языка.

- Ну-ка, расскажи! – требовала черноволосая.

- Помните, когда меня на соревнования молодых линотипистов посылали? Я тогда среди наборщиков первое место занял. Прихожу вечером на квартиру к теще с тестем, чтобы переночевать. Мама, я тещу так называю, спрашивает: «И где проходили эти ваши соревнования?» Я так гордо отвечаю на украинском языке, дескать, осваиваюсь: «В городской перукарне!» Все застыли в недоумении. «В парикмахерской?!», – удивилась она. Я обалдел. Голова работала как счетно-вычислительная машина, прокручивая варианты. Что я такое сказал? И вдруг вспомнил: «В городской друкарне! В типографии!»

Молодежь ухохатывалась. А парень, поощряемый вниманием, продолжал:

- Потом же я в Киев поехал на соревнование. Там, правда, только второе место занял. Освободился рано, до поезда еще время было. А от незнакомой речи, от напряжения при соревновании голова у меня разболелась. Надо, решаю, купить таблетки от головной боли.

Читаю вывеску: «Оптика». После того, как я узнал слова «гуртожиток», «спилка», «идальня» и еще много других, я подумал, что «ОптИка» с ударением на «и» – это и есть аптека. Просто ударение сместили, как и у многих других слов. Захожу. И так мне удивительно: все прилавки очками завалены. «А где же таблетки?» «Это в аптеке. А здесь – оптика! Очки у нас, понимаете?».

Проглотил я очередную «пилюлю» и плетусь дальше по Крещатику. Уже изрядно проголодался. Спрашиваю у прохожего: «Где в Киеве можно поесть украинского борща?» Иди, говорит, в этом направлении и увидишь. Я и отправился. Нигде и похожего ничего нет. Но вот вывеска: «Панчохи и шкарпетки». Ага, думаю, здесь пахнет шкварками с чем-нибудь вкусным. Теперь я уже был более осторожным, после оптики. Вхожу, смотрю – носки, чулки, колготки и еще что-то. Это, думаю, фойе. А куда же они проходят, чтобы пообедать? Люди заходят, что-то покупают и уходят. Я тоже молча вышел. Но что означают слова «панчохи и шкарпетки» - так и не понял. И спросить постеснялся.

Иду дальше в поисках чего-нибудь съестного. Вижу длинную очередь. Продвигается быстро. Смотрю на вывеску: «Вареники». Раздаточная выходит прямо на улицу. Столики расставлены вдоль тротуара. Вот я и покушал вареников со сметаной вместо борща. Истинно украинская пища!

Уже на вокзал собрался. А сам все рассматриваю город, голова после вареников уже не так сильно болит. И вдруг вижу: над крышей высотного здания огромными буквами написано: «Наша мета – коммунизм!» Обалдеть! Как можно пропустить такую большую букву «ч»?

Остановил я прохожего и говорю: «Видите, как крупно написано, а с ошибкой». Он прочитал и говорит: «Все правильно: наша цель – коммунизм!» Опять я в дураках оказался! Мог же сообразить: мета, меткий, метиться – цель! «Ощадбанк» я уже самостоятельно расшифровал: щадить, пощадить, оградить.

- Угощайся креветками, - предложила львовянка, открывая бумажный кулек с красными ракообразными.

- Вот уж этого делать не буду. Жена их кушает, а я … не хочу. Не кажутся они мне съедобными. У нас бокоплавы такие, только меньше. Мы их как наживку берем на рыбалку.

Так, в разговорах, и приехали в свой город. В автобусе еще несколько раз раздавался хохот.

- Как по-украински будет «галстук»? – спрашивали сибиряка.
- «Галстук» и будет.

- Ошибаешься: кроватка. А как будет «табуретка»?

- А как иначе? Табуретка.

- Нет! «Пидсрачник»!

- Хватит меня разыгрывать! До свиданья, моя остановка!

Алексей Егорович, вслушиваясь в перепалку молодежи, сам многое вспомнил. Ему довелось столкнуться с украинским языком совсем в других условиях. С парнем ему было по пути. И он решил тоже пошутить.

- Обратил внимание, какой мелодичный, певучий украинский язык?

- Да нет. Когда тут обращать, если в каждом предложении через одно слово непонятное? Слушаешь речь, а голова работает как машина, слова сопоставляет, ищет сходные корни. 

- А вот слушай, как нежно звучит фраза: «ПрОшу пАна до гилЯки!»

- А что это значит?

- Это приглашают подойти к дереву, на котором тебя повесят.

- Ничего себе! Мелодично!