Пап! С возвращением!

  Хорошо живут Иван да Марья, дружно, ладно. Детей вырастили, выучили, замуж повыдали, поженили. Младшенького осталось к жизни пристроить - школу заканчивает.
И вдруг… как в той сказке: вроде, всё так, но что-то не так. Стал Иван то хмур, то задумчив, а то раздражается и на скандал переходит.

   Всполошилась Марья – не дай Бог заболел, а жаловаться-то не привык, вот и не справляется с нервами… Изводит она себя думками. Но тут всё само собой и разрешилось: не вернулся «благоверный» с работы, а в чём был, в том и ушёл к вдовушке, на другой конец села.

   Горькая обида захлестнула Марью, но рассудила здраво: не он первый, не он последний так поступает. Видно, и до него очередь дошла - седина в бороду – бес в ребро. Надо что-то делать… А что делать? Вернуть Ивана домой. И это, как теперь говорят, «без вариантов», «однозначно». Но как? Сам-то он не придёт: и совестно, и гордый. Да и  «бес»-то этот – помеха великая. Самой идти надо! А с какими словами? Про любовь свою говорить? К совести взывать? Нет, не то… не то…

   Голову сломала Марья, наконец, надумала: высчитала, когда Иван не в смене, чтобы не на работе наедине с ни говорить, а при его возлюбленной! Вот пораньше утречком поспешила в дальний конец села, к ненавистному дому, а сыну наказ даёт:
   - Баньку затопи - отец сегодня из командировки возвращается! Да побыстрей!
Там только спичку поднести, в школу не опоздай!

    Стучит Марья в дверь, открывает Татьяна, её Ивана сударка. Побелевшую Таньку Марья спокойно отодвинула, а та чуть не брякнулась, обмякла вся - знает Марьин характер - испугалась.

   - Не бойся. Ты мне не нужна. Не трону.
Кинулась вдовица в дом:
   - Вставай, вставай! Твоя жена пришла!

   Марья следом входит. Соскочил Иван с кровати, переминается с ноги на ногу, глаза прячет.
   - Иван Васильевич, что ж ты деньги-то мои не несёшь?
   У мужика челюсть отпала, глаза выпучились:
   - Какие деньги?!
   - На три дня брал, а уже неделя прошла…
Я понимаю, чужой бабе ты без денег не нужен, но мне нужды нет одаривать всех твоих бабочек-однодневок.
   - Никаких денег он мне не давал! - не выдержала Танька.
   - Не встревай,- строго перебила её Марья,- не одна ты у него. Он у тебя теперь харчуется, а к другой, небось, удочку закидывает. Знаю я его.

   У Ивана дух перехватило:
   - Ничего я не закидываю… И денег не брал… Ни копейки…
   - Об этом ты в сельсовете расскажешь. Я на тебя нашему Сельскому пожаловалась, велел привести тебя.

   Скорёхонько оделся Иван да в дверь.
   - Погоди,- кличет его жена,- там рукавицы твои остались, вернись надень,- застудишься. - А сама к Таньке повернулась:
   - Закрывайся. Не жди его боле. Отгостевался... голубок.

   Всю дорогу шли молча. На повороте в свою улицу Марья притворно-смиренно, со слезой в голосе заговорила: «иди в сельсовет один… Я там не нужна… я уж им всё рассказала… с тобой разговор будет…»,- и платок к глазам прикладывает. А про себя думает: «Эта выходка твоя первая и уж я постараюсь – последняя».

   Поднимается Иван на высокое крыльцо сельсовета. На сердце  тяжесть, а в душе такая тоска, что и свет белый не мил. А в голове крутится: «И что она выдумала? Без дела, на «прихоти» я рубля никогда не  извёл… да и прихотей-то у меня век не было».

   Заходит. Потрогал дверь в кабинет председателя – открылась.
   - Иван Васильевич! Здравствуй! Извини, дорогой! Спешу. Запарка, будь она неладна. Если что надо, к девчатам зайди, поможем. И, выпорхнув из кабинета,
председатель сел в машину и укатил. Смотрит Иван в окно вслед ему - ничего не понимает. На всякий случай в кабинеты заглянул, может, кому поручили его дело? Все здороваются вежливо и… опускают голову в свои бумаги.

   Потоптался-потоптался Иван в коридоре и вышел на крыльцо. Стоит в раздумье: куда теперь идти? С этой Танькой, как наваждение, как вспышка, просто дурман какой-то! А пожил у неё несколько дней и не знал, куда себя девать.
Такая тоска навалилась, хоть вой! Что я натворил!
 
   Маня… простит ли? А дети, как посмотрят?

   Маня спешит домой, не остановилась ни разу, не оглянулась - сомнений нет, вдруг Ваня не домой пойдёт. Конечно, сильно-то она донимать его не будет, хотя обида не отпускает, но он поплатится: долго ему виноватым ходить теперь...

   Спустился Иван по ступенькам, глубоко вздохнул и зашагал решительно.
Недалеко от дома сына встретил:
   - Пап! Привет! С возвращением! Мы ждали тебя из командировки.
Мама с утра куда-то бегала, наверное в магазин! Ну, я пошёл!

   Иван постоял, покрутил головой - и восхищённо подумал о жене: ну, головааа!- и лёгкой походкой припустил... домой!