Знакомство с Ростроповичем и его супругой

Это перевод отрывка из автобиографической книги немецкого баритона Томаса Квастхоффа.

„Мермоц» для меня — это Eugene* только с водой внизу. Я каждый раз радуюсь, если могу там работать. Не каждый год мне это удаётся, но когда я там,  на борту встречаю хороших старых друзей, знакомлюсь с новыми замечательными коллегами, с такими, например, как виолончелист Борис Пергаменщиков, певицей (сопрано) Andrea Rost, пианистом Byron Janis , или с великолепной джазовой вокалисткой Maria Joao, и кроме того отлично зарабатываю. А сверху — бесплатное солнце, отличное питание и бесплатные напитки. Человек, который всё это делает возможным, венгерский импресарио — Андрэ Бороск. Первый раз я его встретил в Париже, в доме мецената Марка Смея. Он регулярно организовывал домашние концерты, и Бороск  в 1993 году, когда я там выступал, был одним из его гостей. Он рассказал мне, что является владельцем небольшого, но уютного корабля. В нём прекрасно себя чувствует компания богачей, хорошо  оплачивающих ему классическое музыкальное сопровождение,  в то время как кораблик курсирует по Средиземному морю. Спросил меня, не подойдёт ли мне такой вариант с песнями Шубертовского цикла «Зимний путь»? Я сначала отнёсся к этому предложению скептически.
Играть клоуна в паузах? Есть ли что похуже этого в нашей профессии? Пожалуй, это будет похуже чем певческая добавка при праздновании 60-ти летия шефа сберкассы. Бороск — человек с прекрасными манерами и ироническим шармом мирового импресарио подозревал, какие мысли закопошились в моей голове.
« Пожальста, гасподин Кввваааастхофф, вы меня ещё не знаете. А я — человек сарьёзнай, спросите моя дррруг Влади.» 
Он указал мне рукой на известного скрипача Владимира Спивакова**, одиноко стоящего у  Bowle (лёгкий напиток с вином и фруктами) и мелонхолично посматривающего по сторонам. Спиваков устало улыбнулся в ответ. Я был удивлён. Окончательно убедил меня Бороск, перечислив условия  договора и мимоходно заметив, что если они меня устраивают, мы будем сидеть в одной лодке с богом виолончели Ростроповичем и его женой Галиной Вишневской.Она — одна из трёх людей искусства, для которых Беньямин Бриттен написал своё грандиозной пацифистское произведение War Requium. Два другие — это Дитрих Фишер-Дискау и британский тенор Peter Pear. (Премьера War Requium, состоявшаяся 6 декабря 1942 года в Вестминстере, к сожалению, прошла без русской певицы. Сталин её не выпустил.)  Поскольку я - большой поклонник Вишневской, я обещал Бороску принять участие в таком плавании, намеченном на май. В тот же вечер я ещё позвонил Чарлю Спенсеру (пианист с английскими корнями) и уговорил его присоединиться ко мне, чтобы и за фортепьяно сидел мастер с мировым именем.

Когда в Марселе весенним солнечным днём я вместе Чарльзом поднялся  на борт «Мермоца»,   я и не мечтал, что через два дня смогу обращаться к Ростроповичу :Слава. После моего первого концерта супружеская пара обняла меня, и со слезами в глазах, Ростропович сказал:»Chuunger Mann, we have to do some work together.“
Сначала, конечно, это значило вместе выпить. А именно водку и из стаканов . Порция — 150 грамм. У меня начинает бурчать в животе и руки становятся мокрыми. Но почти 70-ти летний Ростропович ободряюще хлопает по плечу:
«Chou have to drink this. This is Russian mentallty. And now call me Slawa.“ Он опрокидывает свой стакан и одним глотков выпивает его до дна. Я в замешательстве мямлю: «Я — Томми», и преодолевая смертельный страх, делаю как он. Перед гением не хочется позориться. Мой новый друг тут же решает повторить. Что было после третьего стакана, я совершенно не помню. Следущим утром меня будит морской штурм, тошнота и жестокая головная боль. Когда я смотрю в зеркало на своё осунувшееся лицо, я уверен, что мне всё это приснилось. Но только я появляюсь на палубе, вижу Ростроповича,стоящего у поручня. Он в чудесном  настроении, повернул голову против ветра и кричит:
«Aaaaah, gutt morning, Tommi. You sleep too long. I see you need ohter lessons in Russian style.“
Я натянуто улыбаюсь и чувствую подступающую тошноту. Но поручни для меня слишком высоки, поэтому молча поворачиваюсь и едва успеваю добежать до своей кабины.
Позже мы сидим со Славой и его женой в салоне. Они пьют кампари, я заказываю мятный чай.
Галина Вишневская рассказывает историю, показывающую из какого дерева сработан владелец корабля. Анрэ Бороск вообще-то не собирался плавать с такой христианской программой. Корабельными развлекательными поездками он занялся как друг эммигрированных из России Ростроповичей, нуждающихся в  новом материальном обеспечении . Бороск знал, что музыкальные поездки станут для обоих хорошей сделкой. Слава к тому же верная душа. Мы с взаимным удовольствием провели друг с другом неделю, но я не думал, что он тогда серьёзно мне сделал предложение в будущем поработать вместе.
Но не прошло и недели, как я вернулся домой, и зазвонил телефон.
«Here is Rostropowitsch“, - сказал мужской голос. Я заподозрил шутку своих друзей, которым я уши прожужжал своими восторженными рассказами о поездке. Поэтому ответил:
«Yes, here is the Queen of Saba.“
„Really, here is Slawa“, - повторил голос в телефон.
«I know, and here is the Queen of Saba speaking.“
„Thomas, don't be redicoulus“, - звучит немного раздражённо обратно, и я понимаю, что это действительно он. 
Я не могу себе представить: Слава приглашает меня петь партию баритона в War Requiem, который он будет дерижировать в Токио.

С тех пор я его часто встречал. Ростропович — постоянный гость на Мермоце. И должен вам сказать, со Славой не соскучишься. Постоянным источником веселья служат приступы покупательского помешательства его лучшей половины, способные порой довести даже щедрого от природы Славу до отчаяния.
Когда Мермоц причаливает к Касабланке ему опять приходится кое-что выдержать. В программе -  поход на берег. Слава и я предпочитаем лежаки на верхней палубе и едим мороженое. Для всего иного слишком жарко. Но не для Галины. Она уже до завтрака вызвала такси. Теперь она получает от супруга кучу долларов и уезжает за покупками. Через 20 минут она опять появляется на палубе и требует добавки. Состроив гримассу, вынимает он руку из кармана, полную сто долларными купюрами. Когда спустя час Вишневская возвращается, к такси прицеплен прицеп. Слава качает головой:
«I don't believe it.“
„O, darling, it's not for me, it's for walls in your office.“ Она осчастливила своего Славу 300 метрами дорогущей камчатной ткани для его кабинета в Петербурге. После этого желание есть мороженое у него прошло. Он встаёт и исчезает в баре. Вечером он всё ещё там. Между тем в его внутренностях распредилились пять или шесть Irish Coffee,  оставив своё воздействие. На вопрос, как он себя чувствует, он отвечает:
«Oh, very gutt. My wife is sleeping and can't buy anything.“

* Университетский городок в США со 100 тысячным населением, где Томас несколько раз принимал участие в знаменитом фестивале зорового пения им. Баха.

** Он помогал Томасу при его гастролях в Петербурге.

Переводы других глав "Мой блюз" и "Жизнь - подмостки" находятся в папке "Благодать тишины"


Рецензии
Добрый день, Маргарита! Очень интересно! Вишневская и Растропович, пожалуй, самая известная и значимая супружеская пара в мире искусства. С удовольствием читал.
Для тех, кто нуждается в переводе с английского языка, надо бы сделать сноски, иначе пропадает интересный текст.
Благодарю и приглашаю Вас принять участие в 5 выпуске альманаха, над которым я сейчас работаю.
С признательностью и наилучшими пожеланиями, Павел.

Павел Лосев   19.10.2019 09:00     Заявить о нарушении
Спасибо, Павел. Пожалуй, лучше я в скобках поставлю перевод, а то слишком много сносок получится.
Спасибо и за приглашение поучаствовать в альманахе, но у меня пока нет жгучего желания вспоминать. Для сына и внуков я кое-что написала по-немецки (по-русски они читать не станут). Теперь ведь можно с помощью компа текст снабжать фотографиями - это замечательно!

Маргарита Школьниксон-Смишко   19.10.2019 09:44   Заявить о нарушении
На это произведение написаны 4 рецензии, здесь отображается последняя, остальные - в полном списке.