Встречи. Сирена...

                СИРЕНА.

    – Это ваша горничная! Откройте, пожалуйста! Вы просили дополнительный комплект полотенец, – Марина терпеливо стояла перед закрытой дверью 620-го номера.

    – Ой, прошу прощения… – девичий юный голосок спешил из глубины комнаты, – телевизор громко сделала. Сейчас я… – стали возиться с замком, справились. – Фуу… еле открыла.

    К изумлению горничной, на пороге стояла… старушка, божий одуванчик, с такими же пушистыми и взъерошенными волосиками!

    – А… полотенца… – проблеяла Мари.

    Поразилась до глубины души: «По карте заселения один проживающий в номере. Откуда внучка взялась?»

    – Вы одни в номере? – всё-таки осмелилась спросить старушку.

    – Да. А… понимаю, – юно и трепетно рассмеялась. – Вас смутил мой голос. Но он мой, собственный, клянусь моей треуголкой!

    Из уст старушенции лет девяноста продолжали вылетать девчачьи слова!

    – Так уж причудливо распорядилась природа – оставила голос молодым, – забрав у опешившей девушки стопку полотенец, жестом пригласила в номер. – Пройдите, убедитесь – гостей не прячу, – голубые глаза смеялись так же задорно, как звенел юностью голосок.

    – Верю на слово, – горничная рассмеялась в ответ. – Сама частенько разыгрываю людей по телефону, но это дань нереализованной мечте стать актрисой!

    – Ооо… с телефоном у меня особые отношения, – занеся в душевую полотенца, постоялица вернулась к порогу. – Вы завтра в ночную? – увидев кивок, продолжила: – Тогда, я Вам поведаю одну занятную и поучительную историю, – вышагнула в коридор, протянула ручку в приветствии. – Анна Аркадьевна я. Коренная петербурженка, хулиганка и бесчестный человек!

    Пожимая руки, рассмеялись.

    – Завтра покаюсь…

    – Согласна, – девушка умерила смех. – А я Марина. До завтра?

    На том и расстались.


    Вечером следующего дня в прохладном и полутёмном холле в правом углу, на группе кресел вокруг низкого столика, в мягком бежевом свете двух торшеров сидели четверо: Анна Аркадьевна – постоялица 620-го номера 6-го основного этажа гостиницы «Москва», Галина Горовая – дежурная по этажу, Марина и Евгения – две ночные горничные, оставленные бригадиром в виду возможного массового ночного выезда туристической группы путешественников из Вологды.

    Пока и намёка не было на столь массовый выезд, решили поговорить и выпить превосходного кофе, принесённого из знаменитого ресторана «Столичный».


    – …Так вот, Мариночка, возвращаясь ко вчерашнему разговору о юных голосах… – старушка приняла из рук Галины чашку свежезаваренного чая. – Спасибо, милая! Чудесно пахнет! Мёдом, липой и летом…

    Закрыв на мгновенье голубые глазки, даже раскраснелась от удовольствия. Поставила на столик, чтобы немного остыл.

    – Каюсь, я злобная и бесстыдная лицемерка, – сложив тонкие ручки на коленках, поникла седой головкой. – Начну, пожалуй, сначала…

    Откинулась на спинку мягкого массивного кресла, обвела красивыми миндалевидными глазами с тёмными ещё ресницами притихших девушек, вздохнула и начала рассказ.


    – Голос у меня – самостоятельное существо, и оно никак не считается и не считалось никогда ни с моим паспортным возрастом, ни с физическим состояние тела и здоровья. Он навсегда остался шестнадцатилетним. Пока я была относительно молода – это было не очень заметно. Потом люди вокруг меня то ли привыкли к нему, то ли из деликатности петербуржской не акцентировали на этом внимание. В общем, жила без проблем из-за него. Единственное, что раздражало – телефон. Всё чаще незнакомые люди стали говорить в трубку, чтобы я позвала маму, а потом, к старости – бабушку. Как могла, терпеливо объясняла, что это я и есть, только голос мой так искажает телефон. Так и жила, пока не случилось однажды непредвиденное.

    Сделав несколько глотков чая, продолжила:

    – Всё началось с новой квартиры. К зрелому возрасту, похоронив всех родных и любимых людей, мне стало одиноко в огромной трёхкомнатной квартире. Я обратилась к своему бывшему выпускнику, Саше Липовскому. Он вращался в среде маклеров – помог приобрести большую однокомнатную квартиру гостиного типа на Васильевском, а на разницу в цене обставил её и ещё на сберкнижку положил. Честный такой мальчик оказался! Его внучка часто у меня теперь гостит, присматривает. Лидочка…

    Тепло улыбнувшись, допила чай, села ближе к столику, положив на него сухонькие ручки с серебряными перстеньками.

    – Ей всё и оставлю. Мне осталось немного… Простите, отвлеклась.

    Окинула терпеливо слушающих девушек виноватыми глазками.

    – Так вот. Вскоре после заселения в квартирку, мне на телефон стали поступать разные ошибочные звонки; видимо, номер этот часто менял хозяев. Постепенно они схлынули, утратив ко мне интерес. И вот однажды телефон зазвонил вечером, часов в десять. Я уже смаковала последнюю чашку чая, помнится. Прошла в холл, села на пуфик, сняла трубку.

    – Алло, слушаю Вас!

    – Добрый вечер! А Инну можно к телефону? Это Олег её спрашивает.

    Голос был молодым и очень красивым. Настоящий, мужской, немного с хрипотцой, низковатый. В общем, заслушалась я.

    – Мне очень жаль. Но Вы, Олег, ошиблись номером. Извините, пожалуйста! – тянула разговор, стараясь ещё минутку послушать такой красивый мужской голос.

    Чем-то на моего покойного супруга тембром похож.

    – Ох… прошу великодушно простить меня! Видимо, неверно набрал комбинацию цифр. Лампочка в таксофоне не горит…

    Смутился, бедняга, так!

    – Надеюсь, я Вас не поднял с постели? Приношу свои глубокие и искренние извинения! – помолчал. – До свидания! Ещё раз прошу прощения…

    – Не стоит. Все мы живые люди. Не Ваша в этом вина, а халатность работников телефонного узла – не проверяют вовремя состояние оборудования, – рассмеялась. – И пора ещё совсем не поздняя – самое время поговорить с родными людьми. Всего Вам доброго, Олег!

    – Спасибо!

    Чувствовалось, что он не хочет прерывать разговор, но был воспитан и деликатен.

    – Спокойной ночи Вам! До свидания!

    – И Вам тёплых и нежных снов! До свидания!

    Помолчали и одновременно положили трубки.


    – …С того вечера я… стала ждать его звонка. Не поверите, девочки! Мне стал нужен этот голос! Я так и не смирилась с уходом моего Бориса и нашла вот такую замену его памяти – схожий голос. И, знаете, что произошло?

    Анна заалела нежным румянцем, стыдливо опуская глаза на стол.

    – Он раз в неделю обязательно опять «ошибался». Как это у него получилось, не знаю. Ведь ему пришлось перебрать не одну сотню комбинаций цифр!

    Девушки, улыбнувшись, согласно кивнули.

    – Но, видимо, Олегу так понравился мой голос, что он прозванивал всю цепочку, пока однажды не попал вновь ко мне. Когда позвонил опять, старательно играла ту же сцену, что и в первый раз. Держалась дружелюбно, приветливо, ничем не привлекая, а просто слушая чудный и такой родной голос. Примерно на пятый раз «ошибки», Олег спросил моё имя и выпросил разрешение иногда звонить.

    Тихо и трепетно рассмеявшись, покачала головой.

    – Я себя ругала, понимая прекрасно, что парень заочно влюбился, а сказать ему правду никак не решалась. Да и не поверил бы он мне! Подумал бы, что хочу так отделаться от него и звонков. Не хотела травмировать душу милому человеку. Через пару месяцев нашего «голосового романа» он назначил мне свидание. Мне удалось вывернуть разговор таким образом, чтобы Олег описал себя и опознавательный знак, по которому его узнаю на довольно людной площади у Екатерининского сквера.

    Грустно вздохнула, кивком поблагодарила Галину за свежую чашку чая. Минуту нюхала его, закрыв глаза, но девушки понимали – ей трудно рассказывать дальше.

    – Я, надев новенький костюм от Шанель, приехала пораньше и заняла такую позицию на дальних скамьях, которая скрывала меня, но позволяла рассмотреть всех гуляющих милого уголка родного города. Он пришёл минут за десять до назначенного времени и встал у решётки, видимо, надеясь узнать меня самостоятельно. Олег был молод, высок, широк в плечах, темноволос, с красивым истинно русским лицом. Ох, девочки, какой же роскошный букет роз был в его руках!

    Анна даже прослезилась, вспомнив это.

    – Мало того, что роз было штук тридцать, никак не меньше, так они ещё и были рыночные, настоящие абхазские! И такого нежного розово-персикового оттенка, что я обезумела, точно… – покраснев, вздохнула. – Я же сказала, что бесчестна и бесстыдна. Что хотела-то… Увидеть обладателя чудесного голоса, так похожего на голос моего покойного Бореньки, и тихо уйти, потом попросить на телефонном узле сменить номер…

    Дрожащими ручками поднесла к губам остывший чай.

    Мари помогла деликатно, подала салфетку, когда Анна капнула на жакет.

    – Спасибо, милые. Я в порядке. Ему было тяжелее, уж поверьте…

    Виновато вздохнув, решила закончить рассказ:

    – Через двадцать минут поняла, что хочу получить эти розы. Ну, как девушка на настоящем свидании! Глупо, конечно, понимаю. И когда Олег сел на скамью, поглядывая на часы – я ведь на пятнадцать минут уже «опаздывала», тогда и подошла к нему сзади тихо.

    – Не оборачивайтесь, Олег, прошу!

    Мне нужно было ещё несколько минут, чтобы решиться на некрасивый поступок.

    – Всего пару минут!

    – Здравствуйте, Анна! – честно не поворачивал головы ни на сантиметр. – Рад, что пришли почти вовремя! Вы меня сразу увидели? Прошу прощения – только что сел, – поднял с колен букет роз. – Я же сказал, что буду с розами!

    – Вы сказали, что будете с розой! – рассмеялась от души. – А здесь – половина теплицы!

    – Только треть!

    Тоже так мило рассмеялся, и стал ещё больше похожим на моего мужа! Даже смех был схож.

    – Я оставил для следующего раза. Надеюсь, он будет.

    А я стояла и понимала, что заигралась. Как теперь прикажете выходить из тупикового положения? Повернуться и просто уйти – верх невоспитанности! Вздохнув, решила испить эту горькую пилюлю в одиночку и постараться не оскорбить чистых чувств мальчика.

    – Олег, Вы умеете проигрывать?

    – Терпеть не могу! – расхохотался, а потом вдруг насторожился. – Но умею держать удар, Анна. Не дитя давно. Понимаю, что чудес слишком мало в нашей жизни.

    – Вы можете мне обещать, что разочарование не сломает Вас? Если нет, я сейчас же уйду.

    – Клянусь.


    – Я уже не чаяла, как унести оттуда ноги, девочки! Но я хотела получить букет!

    Рассмеялись вчетвером.

    – Ради роз я оказалась способной на нехороший поступок, – поворчала на себя, залившись краской смущения и стыда.


    …Подошла вплотную, закрыла руками его глаза.

    – Вы готовы, Олег?

    – Да.

    Положив букет на колени, медленно поднял руки и пальцами прикоснулся к моим кистям, обследуя. Они мало что могли ему сказать – я ухаживала за ними.

    – Можно уже открыть глаза? – голос его был так взволнован!

    У меня ушло сердце в пятки. Он подумал, что я – молодая девушка!

    Вздохнув, пока не снимая рук с его глаз, я стала обходить скамью сбоку.

    Парень деликатно помогал мне, поворачивая руки, но не снимая их с лица.

    И вот когда оказалась прямо перед ним, мне… стало страшно. Набрав воздуха, решилась и медленно стала опускать руки.

    Не раскрыл сразу глаз. Дождался, когда совсем сниму ладошки, нежно их перехватил и, крепко сжав, открыл глаза.


    – Боже… девочки… как мне его в тот миг было жаль!..


    …Воспитание ему не позволило сразу убрать тёплую улыбку с лица и отбросить мои руки. Так их, бедный, и держал, только ещё сильнее сжал. Несколько раз переводил взгляд с моих рук на лицо, потом побледнел.

    – Я очень виновата перед Вами, Олег!

    Что мне ещё оставалось сказать?

    – Я не должна была Вас так бессердечно водить за нос! – заглянула в синие глаза. – Я хотела увидеть того, чей голос так похож на голос моего покойного супруга. Вы даже внешне многим на него походите, клянусь его памятью! Умоляю, не держите зла на старуху!

    – Анна! – смутился. – Не знаю, как Вас по батюшке? Я не сержусь. Я потрясён! Ваш голос…

    – Предатель, – поражённо только и выдохнула.

    – Нет, это не так!

    Замер, деликатно выпустил мои руки, встал и с поклоном преподнёс букет на раскрытых ладонях.

    – Они Ваши!

    – Я не могу их взять. Они приобретались для девушки Анны.

    – А я закрою глаза! – усмехнувшись, действительно их закрыл. – Анна, Вам нравятся эти розы?

    – Из-за них и осталась! – рассмеялась, не сдержавшись, при виде его озорного лица. – Хотела только посмотреть на Вас и тихонько уйти. Не устояла.

    Раскрыв глаза, Олег вручил букет и почтительно поцеловал мне руку.

    – Сирена!

    – Только сухопутная.

    – Мой корабль разбит вдребезги!

    – Петербург славен верфями – починим.

    Мы смеялись, касаясь друг друга плечами, а гуляющие люди оглядывались на нас и, наверное, думали, что бабушка с внуком анекдоты травят.

    Отсмеявшись, я попыталась уйти, но Олег предложил локоть, и мы пошли гулять.

    Шли медленно, что-то рассказывали, слушая с наслаждением голоса друг друга, останавливались, что-то рассматривали, опять шли дальше.

    Прошли сквер, площадь Островского, улицу Зодчего Росси, площадь Ломоносова, вышли на мост. Там долго стояли, не в силах расстаться.

    Парень часто закрывал глаза и слушал меня, загадочно улыбаясь, ввергая в краску смущения.

    Потом, по моей просьбе, проводил неспешно по набережной реки Фонтанки и Щербакову переулку к станции метро «Достоевская». Там расстались, тепло обнявшись на прощание.

    Он вскоре уехал по распределению в Хабаровск…


    Старушка замолчала, загрустив, с трудом сдерживая слёзы, всё тяжело вздыхала и украдкой смахивала слёзы с уголков глаз.

    – Вот так мой голос стал проклятием и источником разочарования для людей. Мне скоро умирать, а он этого, кажется, делать не собирается!

    Рассмеялась возмущённо-виновато сквозь слёзы.

    – А розы те стояли целый месяц. Никогда о таком не слышала! Стояли, пока он не покинул Петербурга…

    В уголке холла повисла пронзительная тишина, только со стороны мраморной лестницы ещё доносились голоса расходящихся из ресторана на седьмом этаже гостей и посетителей, да шумел лифт, развозя их по этажам старой столичной гостиницы…

               Апрель, 2014 г.                Дополнение к роману «Ждите ответа».

                Фото из Интернета.

                http://proza.ru/2017/03/12/1632