Как нужно было воевать ч. 14

Как нужно было бы воевать.

Как уже говорилось, советская дивизия имела большое преимущество перед финской в количестве пулеметов. В случае, тактически грамотного,  использования советскими войсками станковых пулеметов, финским войскам пришлось бы очень тяжело.
Я уже упоминал про воспоминания А.И. Шумилина «Ванька ротный. Фронтовые мемуары (1941-1944г.г.)».
Сам капитан Шумилин все время воевал в пехоте: командиром взвода, роты и начальником разведки полка с лета 1941 года до своего тяжелого ранения в 1944 году. 
Перед самой войной он закончил  знаменитое Московское общевойсковое командное училище, специализируясь, именно как пулеметчик.
Тогда учили их в училище именно тому, что необходимо на войне. И это очень пригодилось Шумилину  на фронте.
 
Методы обучения и воспитания в армии были тогда ОЧЕНЬ суровыми,  но именно ТАК ковались  кадры настоящих командиров, так воспитывали их выдержку, умение выживать в экстремальных условиях, ночевать в зимнем лесу, чтобы они потом могли учить этому своих подчиненных.
Вот что пишет об этом А.И. Шумилин:

«Вспоминаю один выход в полевые условия, когда я учился в военном училище. Вывели нашу курсантскую роту в зимний заснеженный лес. Весь день мы ползали, бегали, кричали ура, ходили в атаки.
Ну, думаем, к вечеру вернемся в казармы. Но к нашему удивлению и даже растерянности нас оставили ночевать в лесу. Было это первый раз.
Никто не знал как это делается. Нарубив, лапника мы повалились на свои подстилки. Пока мы бегали и ползали, мороз слегка пощипывал нам уши и нос. А когда мы легли и притихли, озноб сразу пошел по всему телу. Мерзли конечности, ныла спина, лицо и губы немели, зубы стучали мелкой дробью. Как же мы мерзли, пытаясь заснуть.
Видя, что курсанты притихли и снут от холода, боясь, что мы сонные, можем обморозится, нам приказали рубить деревья и разводить костры.
Мы долго возились с сырыми стволами. Костры наши дымили и не давали тепла. Нам казалось тогда, что нашим мукам не будет конца.
Мы мечтали о своих двухъярусных кроватях в казармах. Едкий дым костров вывел нас тогда из оцепенения. Мы беспрерывно курили, считая, что дым папиросы согревает что-то внутри.
К утру наши лица позеленели. В голове тупая боль и ни одной живой мысли. Воспаленными глазами мы смотрели на окружающий мир и ничего вокруг не видели. Какими вояками мы были тогда, в тот момент?...
Утром нас построили и отвели в казармы.
Что было потом, помню очень смутно. Мы ходили куда-то, что-то делали. И ничего перед собой не видели. Чтобы солдат свыкся с окопами, его нужно держать в поле не месяц и не два. Нужна глубокая акклиматизация и перестройка всего организма. Нужен постепенный переход от сырой осени к лютой зиме.
Нужно бы всех начальников, в том числе и командира дивизии, посадить на это время в окопы к солдатам. Пусть узнают Кузькину мать и почувствуют окопную жизнь на собственной шкуре.
И кормить их в это время нужно солдатской баландой, как это было у нас на передке.
Вот тогда они разработают настоящую тактику и стратегию».

Видно, насколько тяжело, даже было даже  курсантам-добровольцам, привыкать к тяжелым зимним лесным ночевкам.
Что ж, «тяжело в учении – легко в бою», говорил А.В. Суворов в таких случаях.

Про то, как их учили организовывать пулеметный огонь, Шумилин не пишет, но судя по тому, как он воевал, делали это отменно.
Главное, что А.И. Шумилин понял, насколько грозным оружием может быть огонь из станковых пулеметов с закрытых позиций, и научился его ОРГАНИЗОВЫВАТЬ в боевой обстановке.
Вот что он вспоминает по этому поводу:

«Вообще с прицелами на пулеметах во время войны дали маху.
Сколько зря погибло хороших и храбрых солдат. Станковому пулемёту щит совершенно не нужен, он ему как рыбе зонтик, лишняя деталь и все, «Максиму» в бою не доставало дистанционного управления огнём для стрельбы с прямых и закрытых позиций. Если бы во время войны мы имели на «Максимах» дистанционное управление, то мы бы не дали немцам поднять головы.
Я был пулеметчиком, но в настоящий момент из-за отсутствия пулемётов командовал стрелковой ротой...»

При каждом удобном случае, Шумилин организовывал огонь своих пулеметов с закрытых позиций, и каждый раз этот прием  было неожиданным для врага и наносил большой урон фашистам.
Летом 1942 года ему, с его ротой, было приказано «стоять насмерть» и не пропустить немецкие танки в наш тыл.
Перед командиром роты стал вопрос КАК это сделать, имея на вооружении лишь пулеметы и винтовки?!
В качестве «средств усиления» командование выделило ему ОДНУ 45 мм  противотанковую пушку, которую наши артиллеристы тогда именовали по разному, от трагического: «прощай Родина», до более простонародного: «смерть врагу – 3,14здец расчету!»
Местность позволяла немецким танкам двигаться по дороге и вдоль нее.
Рота Шумилина располагалась на холме, который он называет «бугром». За спиной позиции было болото и лесок.
И вот что он, имея хороший фронтовой опыт и зная повадки врага, придумал:
 
«Немецкая пехота из-за танка не высовывается. Немцы боятся ружейного огня. Как удержать рубеж, если против танков ни пушек нет, и минное поле отсутствует?
А не поставить ли пулемёты на закрытую позицию, так же, как мы били по забору. Всю местность с флангов можно пристрелять. Пристрелянные направления обозначить колышками, тогда можно будет днём и ночью вести огонь из пулемёта.
При подходе танков и немецкой пехоты нужно пулемётным огнём отрезать пеших и заставить их лечь. Пули от земли, из-под танка и от гусениц пойдёт рикошетом, прямым или кинжальным огнём можно отрезать от танков пехоту. А танки без пехоты вперёд не пойдёт. Пусть танки бьют по траншее.
Свою пехоту можно за это время в щели отвести. Танкистов привлечёт отрытая траншея. Пусть бьют по пустой.
Обнаружить пулемёт на закрытой позиции почти невозможно. Пусть пикировщики бомбят пустую траншею, если даже танк останется стоять на прежнем месте. К вечеру он обязательно попятится назад. Хорошо, что он не по десятку танков сразу пускают.
И бронетранспортёров у них на этом участке нет.
Сидя в траншее, солдаты против танка не выдержат. Тому был совсем недавно наглядный пример.
Другое дело отдельные щели и ячейки. Если есть время, таких щелей можно отрыть с большим запасом. С земли и с воздуха их обнаружить почти невозможно. Но тут было одно обстоятельство.
Наш солдат воевать в одиночку не привык. Полковой разведчик – другое дело. Он может и против танка отсидеться один в щели. А у необученных словян психология совсем другая. Они все кучей привыкли воевать. Так, лёжа на боку, представлял я себе борьбу с отдельными танками…»

Требуется небольшой комментарий. Видно, как вдумчиво и творчески организует оборону опытный боевой офицер Шумилин.
Вообще-то боевой устав тогда требовал организовывать оборону пехоты в траншеях, но Шумилин хорошо понимал, что их хорошо видно с воздуха и к ним легко пристреляться танкам и пулеметчикам врага.
В этом случае пехота не выдержит огня и побежит.
Как, увы, бывало не раз.
Совсем другое дело – отдельные «ячейки» (ямки, иначе говоря). Их можно легко замаскировать подручными средствами. Сосредоточенного огня по ясно видимой цели (траншеи) немцы уже не смогут организовать.
Тут тоже главное, чтобы пехота не дрогнула и не побежала. Вот для этого командир роты и организовал  систему огня из «Максимов» с закрытых позиций, с обратного ската холма.
Вот КАК он это сделал:

«Солдаты понимали, что стрельба из-за бугра даёт большие преимущества. Скажем, я подаю команду открыть огонь по пехоте и танкам противника, которые появились на дороге.
Они не раздумывая, без страха и колебаний нажимают на гашетки.
Солдатам при стрельбе нечего бояться. Для наблюдения за дорогой на гребень высоты я поставил стереотрубу.
В поле зрения каждого пулеметчика были набиты прицельные колышки. По ним пулемётчик устанавливал направление стрельбы, не видя противника.
Я смотрел в стереотрубу, подавал команды, солдаты по колышкам выставляли направление.
Возвышение выставляли поворотом маховичка по лимбу вертикальной наводки. При контрольном обстреле трассирующими дороги уточнили пристрелку.
Когда начинается бой, у пулемётчика мурашки ползут по спине. Как оно выйдет? Кто кого пересилят в первый момент? Всё нужно заранее пристрелять и проверить.
К встрече немцев всё было готово.
Пехота немцев нам не страшна. Мы сидим за обратным скатом.
Немцы тоже не оловянные солдатики. У них под мундиром надеты тоже исподние штаны. Вопрос только в том, кто первый в них наложит.
Вот из-за края дороги показался задранный кверху ствол танковой пушки, затем черная башня, гусеницы и плоское дно. Вот он первый танк на дороге во всей своей громаде, и красоте. Он качнулся разом вперёд и вывалился на дорогу. Следом за ним появились ещё. Я стал считать их по порядку.
Слева и справа по обочине дороги шла немецкая пехота с автоматами и винтовками наперевес. Они были все в железных касках. Это хорошо! – подумал я. Ни одного в пилотке. На всех стальные шлемы. Народ трусоватый. Храбрецов не видать. Рукава закручены. В зубах сигареты. Это они от страха. Так для внешнего вида.
А в животе уже бурлит. Френчи нараспашку, а шаг торопливый, мелкий и неуверенный.
В стереотрубу все хорошо видно, даже их пыльные лица. Давайте поближе соколики на эту линию сюда.
Сейчас мы вам всыпим! Четыре пулемета.
Тысяча выстрелов в минуту. Интересно как вы будете метаться и заерзаете по земле.
У нас всё точно пристреляно.
Уйти от встречи с танками, бросить пулеметы на плоты, это нам одна минута. А там ищи нас в кустах. Все болото заросло белыми березками.
Но мы вам сначала всыпим свинца.
Я достаточно воевал. Был не раз в кровавых переделках. Появление танков и немецкой пехоты на меня ни сколько не подействовало, как это было раньше.
Немцы шли по дороге и пока на ходу не стреляли.
Да и куда им собственно было стрелять, когда ни на дороге, ни на бугре ни одной живой души не было видно. Когда последний танк выполз из низины, я насчитал их всего шесть. Немецкая колона шла к Пушкарям, так называлась деревня стоящая где-то на дороге сзади за нами.
Немцы должны были пробить, дорогу и соединиться со своей Ржевской группировкой.
Танки шли по дороге друг за другом одной колонной. Впереди, прикрывая своей громадиной, двигался тяжелый немецкий танк. Длинный ствол его пушки то резко опускался, то поднимался над дорогой. Тоненький ствол нашей сорокопятки имел жалкий и убогий вид. Танк повел из стороны в сторону стволом, делая вид, что хочет прицелиться.
А что он может нам сделать?
Ударить в пустой бугор с той стороны? Это нам как слону дробиной в задницу. Но вот танк пересёк наш первый пристрелянный огневой рубеж который сейчас был мы пристреляли прицелом наших пулеметов.
К рубежу приближалась пехота.
-Всем приготовиться! – крикнул я, оторвавшись от стереотрубы.
Артиллерист быстро завращал ручкой наводки и крикнул мне: – Буду бить по гусенице! В лоб его не возьмёшь! – Маленько подожди! Я крикну, когда бить! Ты все время гусеницу лови! Командир взвода припал к орудию, а я следил за танком, не отрываясь от трубы.
- Из орудия по танку… – на распев закричал я.
-Огонь!
Пушка вздрогнула, блеснула ярким пламенем, дыхнула дымом, по собачьи как-то тявкнула тоненьким голоском и обдала дорогу облаком пыли.
Лейтенант метнулся от пушки через дорогу к подножью нашего бугра  и в два прыжка оказался по другую сторону дороги около своих солдат.
– Ну что попал? – крикнул он мне снизу. Я смотрел в стереотрубу. Может и попал. Я точно не видел. Гусеница на танке была цела. Танк продолжал ещё ползти.
-Гусеница не сползла! – крикнул я лейтенанту.
После нашего выстрела танк прошел несколько метров и остановился, повел медленно стволом. Вот он довел ствол до створа сорока пятки, замер на мгновение, рявкнул глухим раскатистым басом. Как бы рыкнул плюгавую дворняжку.
Сорокапятку подбросило вверх и в облаке взрыва ствол, щит, лафет с колёсами разлетелись в разные стороны, промелькнув над кустами.
– Видел лейтенант? – Видел! – ответил я и привалился к наглазникам стереотрубы.
Я знал, что артиллерист без моего разрешения никуда не уйдёт...».


Вот и весь бой нашей «сорокапятки» с немецкими танками…
Думаю, понятно, откуда взялись ее горькие фронтовые прозвища.
Между тем, все только начиналось.
А.И. Шумилин рассказывает о дальнейших событиях:

«Пушек у нас больше не было. Я подал команду пулемётчикам и припал к окулярам трубы.
Четыре пулемёта захлебываясь ударили по немецкой пехоте.
Пули резали все и траву, и кусты, и людей.
В трубу были видны всплески пыли на дороге. Немецкая пехота шла, рассыпавшись по всей ширине пространства дороги. Немцы не ожидали встретить здесь такого плотного огня в упор. На дорогу легли убитые и раненые. Живые, кто успел, попрятались за остовы танков.
Артиллерист лейтенант подполз ещё ближе ко мне:
– Пушка разбита! Отпусти нас, как договорились…
– Хочешь взглянуть, сколько немцев лежат на дороге? Посмотри, это нужно для дела!
Лейтенант приник к трубе и отползая немного вниз сказал: – Да! Вот это дело!
– Ну ладно иди! Забирай своих солдат! Пойдёшь через болото.
– Майору скажешь, что танки подошли к высоте. Пушка разбита.
Пулеметчики режут немецкую пехоту. Я буду здесь стоять, пока танки не подойдут к высоте.
Я припал к окулярам трубы. Пулеметы продолжали бить короткими очередями. Скат, обращенный к немцам, совершенно пуст и недвижим.
Ничто не мелькнет на нём, потому что мы лежим за обратным скатом.
Стрелять из пушек по пустому бугру бессмысленно.
Танки вперёд не пойдут. Они подавят на дороге убитых и раненых.
Им нужно убрать с дороги убитых и раненых, а этого сделать до ночи мы им не дадим.
Но если они тронуться, то рота спокойно успеет всё погрузить на плоты и спуститься в болото. На болоте кругом деревья, белые берёзы и зелёные кусты. Людей и плотов в двадцати метрах не будет видно.
– Пулемётами танки держим! – крикнул я, чтобы слышали все солдаты.
- Мы за обратным окатом! Немцев бояться нечего!
 – Главное (сейчас) спокойствие! Не дать им подняться с дороги! Славяне! Последнее слово я особенно, по-фронтовому выкрикнул.
Солдаты видели, что я со стереотрубой лежу выше всех, и это в них вселяло твердость и уверенность. Но по лицам их нельзя было сказать, что они от моих слов воспряли духом, что у них нет ни сомнений, ни страха и они не волнуются.
Миномётов у немцев не было. Козырнуть нас за обратным скатом они не могут.
Узкая полоса дороги не позволяла танкам податься в сторону. Время идёт. Танки стоят. Убитые и тяжело раненые лежат на дороге. Пехота спряталась за танки. Танки без пехоты вперед не пойдут. Они бояться бутылок с горючим, которых у нас нет. Они бояться бокового удара из-за бугра. Не стоит ли у нас за бугром вплотную к дороге заряженная бронебойным снарядом пушка».


Казалось бы, уже все хорошо.
Немцы ошеломлены, они не видят цели и противника, а по ним продолжают, непонятно откуда, бить станковые пулеметы русских.
Однако Шумилин хорошо понимал, что немцам нельзя давать опомниться, и попытаться перехватить инициативу в этом бою.
Он принимает новое решение:

 
«Нужно попробовать выкурить немцев из-за двух передних танков. Сделать это просто. Я подал команду убавить прицел. Теперь пули должны пойти под брюхо переднего танка. Они ударят по булыжнику дороги и рикошетом ударят по ногам.
Все, кто спрятался за танками, получат порцию свинца. Посмотрим, как они сейчас запляшут.
Пулемётчики стреляли вслепую. Перед ними прицельные колышки.
Танков немцев они не видят. По моей команде они поворачивают лимб.
– Уровень меньше 0-02, 0-03, левее 0-02, пятьдесят патрон, короткими очередями. Огонь!
Смотрю в трубу. Немцы за двумя передними танками заметались. Я вспомнил дуэль немецкой пушки и станковых пулемётов, установленных на обратных скатах под Белым. Я отпрянул от трубы и с удовольствием потёр руки. Теперь мы пулеметным огнем держали немецкую пехоту и танки. Это была невиданная наглость с нашей стороны. И, если хотите, немцы почувствовали в этом нашу силу и для себя ловушку.
Когда было видано, что при виде колоны танков русские не бегут. По какой немецкой науке немецкая пехота с танками несла на дороге потери?!
Немцы заметались в пыли, когда по ним из-под брюха ударили пули. Немецкие танкисты шарили своей оптикой по гребню голого бугра, но сколько они не смотрели, ни вглядывались, обнаружить ничего не могли.
Пулеметы били с обратного ската. И что ещё характерно. Я заранее приказал снять с пулемётов стальные щиты, чтобы они не выступали выше стволов.
При стрельбе из пулемётов пули шли в начале чуть вверх, к гребню высоты. А затем по кривой опускались к дороге.
Вот и вся хитрость. Пулемёты стояли ниже уровня гребня. Вспышек и дыма от стрельбы пулемётов немцы не могли видеть. Немцы перед собой видели голый бугор, который стоял поперёк дороги. Дорога огибала его зажатая между бугром и большой высотой…
Уничтоженная пушка могла быть приманкой, и немцы видно не решались сходу идти на бугор. Из-за бугра в бок танку могло ударить орудие более мощного калибра. Получи передний танк выстрел в упор, боковая броня будет навылет пробита. Танк своей громадиной закроет узкий проход.
Почему эти русские так уверенно бьют из пулемётов? Я подал команду пулеметчикам прекратить огонь. Посмотрим, что будут делать немцы? Стрельба прекратилась. Стало совсем тихо. Время как будто остановилось. Если все мои предположения верны, то дело здесь без авиации не обойдётся. Вечером вряд ли сюда прилетят пикировщики».

Прошу прощения за столь длинные цитаты.
Рука не поднимается ничего в них сокращать, или пересказывать своими словами…
А.И. Шумилин обладал прекрасной памятью и так удивительно точно и подробно описывал все детали сражения  и свои чувства, что напряжение, нерв боя чувствуются даже спустя прошедшие десятилетия.   
Таким образом, тактически грамотно организованным огнем 4-х своих станковых пулеметов с закрытых позиций рота Шумилина сдерживала наступление немецких танков более суток. Не помогли немцам и вызванные ими пикировщики: не видя  целей они отбомбились по пустой траншее и наугад побросали бомбы по редколесью, где находились  замаскированные  пулеметы и бойцы, не причинив роте существенного ущерба.
А когда немцы вновь попытались двинуться вперед, по ним снова ударили невидимые пулеметы…

Ах, если бы было побольше ТАКИХ командиров в РККА: толковых, инициативных, строгих, хорошо понимающих сильные и слабые стороны нашего солдата и УМЕВШИХ управлять своими бойцами в самых тяжелых условиях войны с умным, жестоким и умелым врагом!
К сожалению, их катастрофически не хватало.

Что мешало нашим командирам так же умело организовывать огонь пулеметов с закрытых позиций  во время Зимней войны с Финляндией?!
Чего-чего, а пулеметов в стрелковой дивизии РККА было предостаточно, только вот применяли их, зачастую шаблонно   и тактически неграмотно: ставили на прямую наводку, даже без должной маскировки, порой.
В результате финны подавляли наших пулеметчиков снайперским огнем, или своей артиллерией  и пулеметами.
А ведь РККА имела в Зимней войне подавляющее превосходство перед финнами  в авиации и  бронетехнике, артиллерии крупных калибров…
А вот УМЕНИЯ использовать это превосходство, инициативы и предприимчивости нашим полководцам и войскам очень недоставало.
О том, как НЕ НАДО  было воевать,  речь и пойдет в следующей главе.


На фото: пулемет "Максим", одна из последних модификаций, уже с широкой горловиной.

Продолжение: http://www.proza.ru/2014/04/28/874