Немного о Маршаке

 Некоторое время назад меня заинтересовала  жизнь классика детской литературы Самуила Яковлевича Маршака. До того он мне казался ясным. Понятен он был  как автор детских стихов, как переводчик, которому будто заказаны приёмы упрощения материала. Ясна его политическая сатира в годы войны, известны драматургические работы, читала и лирические стихи последних лет. Сам автор не вызывал желание разобраться в его жизни.


 В ЦДРИ отмечали какой-то юбилей Маршака. Случилось это уже после смерти поэта. Готовясь, поехала в Красногорск, где располагался архив документальных фильмов. По заявкам посетителей работники архива разыскивали нужный материал и демонстрировали его в маленькой комнате, где находился человек, заказавший материал.

Просматривая документальные журналы встреч С. Маршака с детьми, неожиданно узнала в девочке с косичками себя, читающую поэту свой любимый «Вересковый мёд». Это было так неожиданно, что я вскрикнула. Сотрудница, милая женщина, встречи с которой продолжались годы в ЦДРИ и в Архиве, рассказала, что люди часто узнают себя в документальных кадрах. Я помнила, как зазывали детей на встречу с Маршаком, многих готовили специально, а я подвернулась под руку. Но то, что эту встречу снимали, не знала.

А встречи с детьми проходили часто. А почему бы нет? Такой заслуженный поэт. Вот данные википедии о наградах С.Маршака:

Награды и премии

Сталинская премия второй степени (1942) — за стихотворные тексты к плакатам и карикатурам
Сталинская премия второй степени (1946) — за пьесу-сказку «Двенадцать месяцев» (1943)
Сталинская премия второй степени (1949) — за переводы сонетов В. Шекспира
Сталинская премия первой степени (1951) — за сборник «Стихи для детей»
Ленинская премия (1963) — за книгу «Избранная лирика» (1962) и книги для детей: «Тихая сказка», «Большой карман», «Приключение в дороге», «Угомон», «От одного до десяти», «Вакса-клякса», «Кто колечко найдёт», «Весёлое путешествие от А до Я»
два ордена Ленина (1939, 1957)
орден Отечественной войны I степени (1945)
орден Трудового Красного Знамени (6.11.1947)

И мне казалось, что всё ясно в жизни  классика. Но когда  прочла некоторые ранее неизвестные мне материалы, поняла, что представляла себе совсем другого человека.

Во всех биографиях Самуила  Яковлевича Маршака, даже в Энциклопедии написано, что он происходил из рода мыловаров, на самом деле восемь поколений предков Маршака были талмудистами—толкователями священных книг. Даже сама фамилия МАРШАК означает в переводе с иврита «Наш учитель рабби Аарон Шмуэль Кайдановер»» и принадлежит потомкам этого известного раввина и талмудиста(1624—1676).

 Явно, Маршак способствовал такому написанию биографии. Происхождение из семьи простых мыловаров не вызывало  вопросов и непонимания. Хотя внимательно читая биографию, была я удивлена тем, что отец-химик мыловар читал Гете в подлиннике.   
Родился и вырос Маршак в черте оседлости.

 Детство и школьные годы провел в городке Острогожске под Воронежем. Рано начал читать,   писал  стихи с 4-х лет. Одна из поэтических тетрадей Маршака попала в руки Владимира Стасова — известного русского критика и искусствоведа, который принял горячее участие в судьбе юноши. Первый поэтический заказ Маршак получил именно от него. Это произведение было посвящено великому российскому скульптору- еврею по национальности Марку Антокольскому, скончавшемуся  в 1902 году.

 В центре художественной жизни России в Санкт–Петербурге на вечере памяти Марка Антокольского при  скоплении публики прозвучала «Кантата в память Антокольского. Из Библии».

Так произошло личное знакомство с другом Антокольского - Стасовым, написавшем об  этом вечере:

 "В заключение хор синагоги под управлением М.И. Шнейдера исполнил высокоталантливую кантату в память Антокольского (речитатив и хор), музыка для которой, с аккомпанементом фортепиано и валторны, была сочинена А.К. Глазуновым и А.К. Лядовым. Текст для этой кантаты был сочинен Сам. Яковл. Маршаком". Владимир Стасов. Публика была в восторге и потребовала на сцену исполнителей. На эстраду вышли маститые, всем известные Глазунов и Лядов, держа  за руки автора слов, мальчика, которому и 14 лет  нельзя было дать. Стихи были  полны пафоса и поэтичности, навеянные образами Танаха, особенно его "Книгой Бытия", в них проступает облик великого библейского пророка Моисея. Юному поэту тогда едва исполнилось 15 лет.
После вечера Маршака заметили.
В дальнейшем В. Стасов, известный умением находить таланты, сыграл важную роль в становлении Маршака. Он даже заставил юношу сфотографироваться, взял фотокарточку  и просил Льва Толстого взглядом благословить юношу.
 
Юного поэта печатают в газете «Еврейская жизнь».

 С помощью Стасова Маршак переезжает в Петербург и учится в одной из лучших гимназий. Целые дни проводит он в публичной библиотеке. В 1904 году в доме Стасова Маршак знакомится с Горьким, который приглашает юношу на свою ялтинскую дачу.

Два года с 1904-1906 Маршак живёт в Крыму и пишет серию переводов из древнееврейского. В 1907 году выходит из печати  сборник «Сиониды», изданный в Краснодаре и посвященный еврейской тематике.

Первая книга Маршака.
 
В 1911 году Самуил  Маршак   из Одессы на корабле в качестве  корреспондента   петербургской «Всеобщей газеты» и «Синего журнала» вместе с группой молодых авторов отправляется в  путешествие на Восток. Побывает  в Иерусалиме. В поездке Маршак  пишет лирические стихи, посвященные еврейской теме.

На пароходе Маршак познакомился с Софьей Михайловной Мильвидской (1889—1953), ставшей  по возвращению его женой.

 В конце сентября 1912 года   молодожёны отправились в Англию. Там Маршак учился сначала в политехникуме, затем в Лондонском университете (1912—1914). В свободное время он  путешествовал пешком по Англии, тогда уже начал работу над переводами английских баллад.

В 1914 вернулся на родину, работал в провинции, публиковал свои переводы в журналах "Северные записки" и "Русская мысль".
С начала 1920-х участвовал в организации детских домов в Екатеринодаре, возглавил первый в мире  детский театр.

Маршак сделал свой выбор. Всю жизнь он отлавливал экземпляры своей первой тоненькой книжечки. И никогда не заговаривал об еврейской теме. Это была главная тайна Маршака. Хотя возможно эта тема  ушла в его творчестве как бы «вглубь». Это иногда бывало заметно даже в его «абсолютно советских» стихах. Юрий Тынянов, например, шутя, обсуждая строку из стихотворения Маршака «Что мы скажем, сажая леса», с удовольствием ехидничал (и вполне обоснованно): «Это же Талмуд. Так говорили только меламеды в хедере: «Сажая леса, мы на самом деле скажем...»

35-летний Маршак возвращается в  Петроград, он мало  кому известен, но за плечами у него была уже многолетняя газетная работа в качестве автора стихотворных фельетонов, множества лирических стихов и огромный организаторский опыт - там, на юге России, Маршак возглавил создание первого в стране театра для детей.

Зимой 1922 года впервые  встречаются Маршак  и Чуковский. Чуковский в 1922 году был уже вполне состоявшимся литератором: авторитетный литературный критик, переводчик и детский поэт, написавший знаменитого «Крокодила». В то время он работал в издательстве «Всемирная литература», был одним из организаторов «Дома искусств», «воспитывал» в литературной студии молодых писателей - будущих «Серапионовых братьев».

 К.Чуковский вспоминал: «После первых же встреч всей душой прилепился к Маршаку, и в ленинградские белые ночи — это было в самом начале двадцатых годов — мы стали часто бродить по пустынному городу, не замечая пути, и зачитывали друг друга стихами Шевченко, Некрасова, Роберта Браунинга, Киплинга, Китса и жалели остальное человечество, что оно спит и не знает, какая в мире существует красота» (Я думал, чувствовал, я жил: Воспоминания о Маршаке. С.124).
 

Стремясь расширить круг знакомств начинающего автора, Чуковский  представлял Маршака прозаикам, поэтам и издателям, устроил его поэтический вечер в «Доме искусств».

 Среди людей, с которыми Чуковский познакомил Маршака в начале 1920-х годов, был журналист и издатель Л М Клячко. С этого момента началось совместное сотрудничество писателей в области детской литературы Издательство Клячко «Радуга» вошло в историю книгопечатанья именно тем, что там впервые увидели свет «Мойдодыр» и «Тараканище» Чуковского и «Пожар» и «Детки в клетке» Маршака.  В тот период общения поэтов Чуковский играл роль маститого, опытного литератора, старшего товарища, в чем-то даже учителя Маршака.

В 1926 году Маршак стал консультантом детского отдела ГИЗа, официально он не был главным редактором, но фактически всей творческой работой в редакции руководил он. Так возникла знаменитая «редакция Маршака».

 Команда молодых талантов под началом Маршака выпустила множество книг - стихов, рассказов, повестей, научно-популярных, документальных произведений. Многие из них, например, произведения Бориса Житкова, Виталия Бианки, Евгения. Шварца, Даниила  Хармса, Александра Введенского, Леонида Пантелеева стали детской классикой. При издательстве в 1928 году начал выходить новый журнал для детской аудитории — «Еж» На страницах его первого номера были опубликованы «Отряд» Маршака и несколько загадок Чуковского.

Между тем, деятельность обоих литераторов в это время протекала на фоне тяжелых личных потерь и массовых политических репрессий.

Осенью 1937 начался разгром редакции Маршака. Были арестованы десять сотрудников ленинградского отдела, в их числе писатели С. Безбородов, Н Константинов, Н Заболоцкий, А Введенский, Д Хармс, редакторы А Любарская и Т Габбе. Несколько человек, наиболее тесно связанных с арестованными, уволили. На самого Маршака усиленно собирали компромат и готовили арест.

Из сотрудников ленинградского Детгиза, которых арестовали в 1937 году, только двое смогли выйти на свободу - А Любарская и Т. Габбе.


Эти события вызвали в 1938 году отъезд Маршака  в Москву.

В  конце сороковых  годов, в разгаре борьбы с «космополитизмом» нападки на Маршака вспыхивают с новой силой, звучат обвинения в предательстве, его называют пятой колонной. В газетах печатали:

              « А входил в обойму кто?
               Лев Кассиль, Маршак, Барто».

Тучи особенно сгущаются,когда опасность нависает  над "Антифашистским еврейским комитетом". Маршак был особенно близок с С. Михоэлсом. Уже 22 августа 1941 года они выступают на еврейском антифашистском митинге, их речи вошли в сборник "Братья-евреи всего мира!" (1941).  Когда  погиб Михоэл в списках ходило стихотворение Маршака.
 –
Памяти Михоэлса

Мы помним плач и шорох похоронный,
И в сумерках мерцанье фонарей,
И скорбную толпу на Малой Бронной -
Там, где висят афиши у дверей.

Вот он лежит, недвижный и суровый.
Но этой смерти верится с трудом!
Здесь много лет я знал его живого,
Но как переменился этот дом!

Не будь афиш, расклеенных у входа,
Никто бы стен знакомых не узнал.
Великая трагедия народа
Вошла без грима в театральный зал...

Ты, сочетавший мудрость с духом юным,
Читавший зорко книги и сердца, -
Борцом, актером, воином, трибуном
С народом вместе шел ты до конца.

Вот отчего весь день на Малой Бронной
У дома, где недвижно ты лежал,
С такой тоской народ разноплеменный
Народного артиста провожал.

Не на поминках скорбных, не на тризне
Мы воздаем любимому почет.
Как факел, ты пылал во славу жизни,
И этой жизни смерть не оборвет!

Говорят, в те дни Сталину дали на подпись расстрельный список, в нём была фамилия Маршака. Посмотрел вождь и сказал: «Зачем стрелять? Хороший детский писатель». Из расстрельного списка перенесли Маршака в список  Лауреатов  Сталинских премий.

До смерти Сталина оставалось два года, до смерти Маршака - 13 лет. Маршак продолжал обычную работу. Писал детские стихи, занимался переводами.

ПЕРЕВОДЫ МАРШАКА.

В 1948 году Маршак, один из немногих переводчиков в истории советской литературы, был удостоен за свои переводы сонетов Государственной премии. Публикация новых переводов после этого останавливается  почти на двадцать лет. Со всех сторон раздавались только похвалы и восторг. Редко слышались осторожные замечания.

В 1969 году появилась статьи Н. Автономовой и М. Гаспарова «Сонеты Шекспира—переводы Маршака». Подчеркнув огромное значение переводов, исследователи пишут:  «Спокойный, величественный, уравновешенный и мудрый поэт русских сонетов отличается от неистового, неистощимого, блистательного и страстного поэта английских сонетов… Сонеты Шекспира в переводах Маршака – это перевод не только с языка на язык, но и со стиля на стиль».

Сегодня, когда мы все больше узнаем об обеих великих эпохах, на рубеже которых творил Шекспир, все острее чувствуется потребность в переводе, который, пользуясь образом Гёте, переселял бы не Шекспира к нам, а нас к Шекспиру.

                Я перевел Шекспировы сонеты,
                Пускай поэт, покинув старый дом,
                Заговорит на языке другом,
                В другие дни, в другом краю планеты.
 
                Соратником его мы признаем,
                Защитником свободы, правды, мира.
                Недаром имя славное Шекспира
                По-русски значит: потрясай копьем, –

 писал Маршак с присущей ему определенностью формулировок. Сонеты Шекспира должны были быть использованы как оружие в идейной борьбе.

Истории переводов сонетов Шекспира посвящена  статья  Андрея Зорина в книге: в книге: Шекспир В. Сонеты. М., Радуга, 1984

В архивах покойного эссеиста Юрия Карабчиевского обнаружены черновики – наброски эссе, представляющего письмо матери. Текст не образует связного повествования. Мне было чрезвычайно интересно познакомиться со взглядом автора на классика детской литературы и популярного переводчика.

 Интерес Карабчиевского к творчеству С. Маршака не был случайным. Для него, много размышлявшего над проблемами внутренней свободы художника, над стилем и содержанием литературного поведения писателя в Советском Союзе, фигура Маршака была во многом еще и знаковой фигурой (так же как, скажем, фигура К. Симонова, — см. эссе "До былой слепоты не унизимся..." "Новый мир", 1989, № 1/).

 Маршак был одним из тех классиков советской литературы, к творчеству которых Карабчиевский относился в ранней юности с полным доверием, на творчестве которых рос. Тем больнее было обнаружить в более поздние годы черты конформизма, разрушавшие талант Маршака. Читая записи Карабчиевского, погружаешься  в чувство болезненного расставания с некогда любимым писателем.
 
Даю несколько выдержек из вышеназванного текста.

« Маршак никогда не был поэтом в подлинном смысле этого слова, и он не тратил силы на отказ от собственной личности. Ему не от чего было отказываться. Но зато он обладал замечательной способностью к использованию различных поэтических средств, всего того, что в качестве побочных эффектов было наработано русской и английской поэзией. И он сделал самое большее, что мог бы сделать в поэзии непоэт, — он стал детским поэтом»

«Дальше. Легенда о Маршаке-переводчике. Бесполый Киплинг, беззубый Шекспир. Да и с Бернсом все не так благополучно. То есть так благополучно, что дальше некуда»...Время написания рукописи примерно  1973 год.

 Предполагаемый здесь текст заметок является компиляцией из нескольких отрывков этой черновой рукописи, сделанной составителем.
Маршак, как марсианин Рэя Брэдбери, непрерывно меняет свой внешний облик, выдвигая на передний план то одно, то другое свое отсутствие. И сейчас, когда отказала магия времени, то, что было в нем радостным, — оказалось грустным, то, что было серьезным, — оказалось смешным, а уж самое-самое важное обернулось просто ничем.

И эта неучтенность второго смысла, порой противоположного первому, эта смешная пародийная двойственность — самое, быть может, в нем любопытное как свойство не только его, но целой эпохи. Далее идёт текст «Мистера-Твистера» (1933г).
                «Мистеру
                Твистеру
                Дочь прошептала. -
                Если ночлега
                Нигде
                Не найдем,
                Может быть,
                Купишь
                Какой-нибудь
                Дом?

                - Купишь! -
                Отец
                Отвечает,
                Вздыхая. -
                Ты не в Чикаго,
                Моя дорогая.
                Дом над Невою
                Купить бы я рад...
                Да не захочет
                Продать Ленинград!»

               

Я задумался над этими строчками, еще живя в деревянном бараке, с дюжиной семей на одну уборную. С тех пор я часто их повторяю, благо в поводах, как говорится, недостатка нет. Ты не в Чикаго, моя дорогая! — Это уже просто фольклор, классика!
И такая же двусмысленность от бессмыслия — в большинстве переводов. Нелепостью, чуждым боковым эффектом оборачивается подавление всякого импульса, исходящего от оригинала.

 Переводы Киплинга — нагляднее не придумаешь.

...И если можешь сердце, нервы, жилы
 Так завести, чтобы вперед нестись,
Когда с годами изменяют силы
И только воля говорит: “Держись!”...
Чтобы вперед нестись...

Так и видишь: зашторенный кабинет, мягкие кресла с подушечками, брюзгливый старик, никогда не ходивший пешком, всегда ездивший в автомобиле с шофером в этой стране пешеходов и трамвайной ругани. “Ты не в Чикаго, моя дорогая!” А может, не так, а может, дело не в этом. Но вот я вспоминаю другой перевод, кажется, если не ошибаюсь, Полонской. Тем более примечательно, если женщина. Тут ведь речь не о физиологических качествах, а о характере личности.

Умей принудить сердце, нервы, тело
Служить тебе, когда в твоей груди
Уже давно все пусто, все сгорело
 И только воля говорит: "Иди!"

(Карабчиевский ошибся, это перевод М.Лозинского.М.У.)

Насколько точнее, честнее и проще слова, насколько больше напряженности и динамики, хотя слово, означающее движение, только одно и стоит в конце.
Но есть у Маршака, у "взрослого" Маршака, у старого, наверное, незадолго до смерти, две строчки, быть может, единственные:

Как призрачно мое существованье!
А дальше что? А дальше ничего.

Стихотворение Маршака «Как призрачно моё существованье».

Дальше там действительно нет ничего, обычные рассудочные построения, но эти две строчки... они, по-моему, е с т ь. Это то, что так Маршаку не свойственно, это   ВОЗГЛАС, кажется, искренний. В системе другого, искреннего, поэта эти строчки могли бы звучать трагически. Здесь же общий бесчувственный фон не дает им должного наполнения. Но так или иначе, это та остановка, где испытываешь не досаду, уже ставшую привычной, а какое-то иное, неясное чувство - быть может, сожаление?..»

Записки Ю. Карабчиевского  в Журнальном зале. Русский толстый журнал как эстетический феномен "Литературная критика" "Новый мир"93 год № 10.

Эти архивные записи воздействовали на меня очень сильно. Неожиданный взгляд эссеиста, разбор произведений Маршака, сравнительный анализ его переводов с другими переводами, вызвали мои сомнения и вопросы. Перелопатила гору литературы - нет ответов. Спрашиваю моих любимых литераторов, пока узнаю всякую мелочь: был он очень придирчив, не допускал малейших исправлений. Это я знала от Владимира Глоцера, работавшего литературным секретарём у Маршака.

Последний его литературный секретарь Владимир Познер.  Мой любимый писатель и друг Владимир Порудоминский рассказывал о том, что  его предупреждали, что при Твардовском плохо сказать о Маршаке нельзя – будешь врагом редактора.
 
Поэтому ,прочитав строки Твардовского, я была поражена. На высказываниях  такого авторитетного в литературе человека я остановлюсь подробнее. Эти строки Твардовского о Маршаке  прочесть  сложно, они  опубликованы в Новомирском дневнике, изданным небольшим тиражом...

«О Маршаке много писали при жизни его и ещё больше после смерти. Это теперь не только статьи или рецензии, посвященные его стихам, переводам, пьесам, литературно-критическим работам, но и воспоминания дружески близких поэту по многообразным его литературным связям и сотрудничеству в в редакторской работе. Проводив его до могилы эти люди, да и не только эти, конечно, как это бывает с безвозвратным выходом из привычного круга  по-настоящему крупной личности, невольно ощутили, почувствовали значительность потери, постигшей их, КОТОРАЯ НАМНОГО ПРЕВЫШАЕТ  ТУ ВЫСОКУЮ ОЦЕНКУ, какой он по заслугам пользовался у читателей и писателей, особенно в последние годы.
Твардовский А.Т. Новомирский дневник т.2 стр. 27.

« Переводы. Нелюбовь Маршака к этому слову и правомерность этого. Вершина переводческого искусства Маршака - русский Бернс. М. не нашёл бы к нему дороги без опыта стихов для детей. Бернс его любовь с юности, но с жаром он взялся его переводить, как мне кажется, после выхода книжки переводов бернсовской лирики Щепкиной-Куперник….»
Твардовский  Новомирский дневник т.2 стр. 58.
.
21-8-1967 год. Пахра

 "Надо писать Маршака-это неизбежность, и, следовательно, нужно обрести в этой работе интерес"…(Речь идёт о предисловии к одному из томов собрания сочинений М.У.)
  "Он сам себя сделал тем, чем стал, предельно развил скромные природные задатки, сосредоточенно отдавшись труду, превратившему стихолюбие в стихознание необычайное (и даже в стихочувствие  … стих  для него такая же реальность, как трамвай,- действенная и движущаяся. Натура он не поэтическая, рассудочная,  рациональная, но если незаурядный ум сосредоточить на стихе, то,  оказывается, можно многого добиться. Осмысление того, что он делает, идёт всё время бок о бок с его работой над переводами, детскими стихами и т.д. и иногда идёт впереди. У большинства поэтов-наоборот.

Отвращение к банальности, к поэтической позе, к самовыражению.
Особый характер таланта «переводческий» Ему всегда нужно нечто, начатое не им, существующее как некий поэтический образ. То, что он делает «сам» на голом месте, всегда слабее (за исключением м.б. некоторых блёстков сатиры и поздней лирики, хотя она тоже от «переводов»).
 Твардовский А.Т. Новомирский дневник. Т.2  стр. 70-71

«Закончил Маршака-худо ли, хорошо – гора с плеч. Он и оттуда понуждает ко лжи, заставляет говорить о себе то, что ему хотелось. Как вдруг я узнал, что и «Детки в клетке» перевод с английского, о чём он никогда не проговорился. Многим я ему обязан ( впрочем, кто кому и чем!) но он с первых встреч ещё подсознательно был мне в тягость. Всегда настороже, всегда свой интерес, подгребание под себя. Никакой поэтической забывчивости, либо беспечности. Вряд ли даже он  отдавал себе отчёт, что он и самого себя всю жизнь обманывает, не желая взглянуть правде в глаза. Натура не поэтическая по самой своей природе, бешеная сосредоточенность, ненасытное тщеславие и действительно беспредельная  любовь к поэзии ( с ограничениями) и глубокое знание, острое зрение и слух, нюх до всего, что касается «мастерства» (в пределах)».
 Новомирский дневник т.2  стр106-107

«Покойный Маршак обладал редким чутьём на плохие строки из-под чужого пера, но был лишен этой зоркости (или гасил её по свойственной ему привычке и самообману) в отношении своих строк. Никогда не проявлял готовности сразу согласиться, обрадоваться".

« Маршак тает, как свеча, не замечая или не желая себе признаться в этом, обороняясь психически от этой атаки. М.б. одним из средств «обороны» является и инертное стремление при его немощах «работать», да ещё не скажет  «перевод», а непременно-- «писать». Переводит Родари. К чему,зачем? В этом есть и что-то удручающее»…
Твардовский А.Т. Новомирский дневник. Т.1 стр.46

Мне очень грустно было это читать и писать. Маршак никогда не был очень любимым мною поэтом. Но отдельные переводы я любила и знала наизусть. Особенно это касается переводов Бернса.



Всю жизнь мечтал Самуил Маршак перевести 136 псалом Давида. Но не перевел. Текст  псалома:

 Если я забуду тебя, Иерусалим,- забудь меня, десница моя;
  прилипни язык мой к гортани моей, если не буду помнить тебя, если не поставлю Иерусалима во главе веселия моего.






 


Примечания:
Сионизм — от названия горы Сион в Иерусалиме) — политическое движение, целью которого является объединение и возрождение еврейского народа на его исторической родине — в Израиле 

Э.В. Кузнецова. М.М. Антокольский. Жизнь и творчество. М., Искусство, 1989, с. 40-50

Татьяна Львовна Щепкина- Куперник (1874-1952) Прозаик, драматург, переводчик




Произведения.

Детские сказки
«Двенадцать месяцев» (пьеса, 1943)
«Горя бояться — счастья не видать»
Радуга-дуга
«Умные вещи» (1964)
«Кошкин дом» (первый вариант 1922)
Теремок (1940)
Мельник, мальчик и осел.
Сказка о глупом мышонке.
Сказка про короля и солдата.
Про двух соседей.
Лошади, хомяки и куры.
Сказка про умного мышонка.
Отчего кошку назвали кошкой.
Кольцо Джафара
Старуха, дверь закрой!
Пудель
Багаж
Хороший день
Отчего у месяца нет платья
Где обедал воробей?
Волга и Вазуза
Кот-скорняк
Лунный вечер
Усатый-полосатый
Храбрецы
Угомон
Разговор
Что я видел
Сказка про козла
Доктор Фауст[
Дидактические произведения
«Пожар»
«Почта»
«Война с Днепром»
Критические, сатирические
Памфлет «Мистер Твистер»
Вот какой рассеянный
Поэмы
«Рассказ о неизвестном герое»
Произведения на военные и политические темы
«Почта военная»
«Быль-небылица»
«Круглый год»
«На страже мира»
Издания
Сочинения в 4-х тт. М., ГИХЛ, 1958—1960, 300 000 экз.
Собрание сочинений, т. 1-8, М., 1968-72.
Собрание сочинений в 4-х тт. М., Правда, 1990.
Ссылки
  Маршак, Самуил в Викицитатнике?

  Самуил Яковлевич Маршак в Викитеке?

  Маршак, Самуил Яковлевич на Викискладе?

Маршак, Самуил Яковлевич в библиотеке Максима Мошкова  (рус.)
Статья Валентина Берестова о Самуиле Маршаке  (рус.)
Недописанная страница. Сайт о жизни и творчестве Маршака  (рус.)
История семьи Маршака  (рус.)
М.Гейзер. Путешествие длиной в жизнь  (рус.)
Маршак-редактор — глава из книги Лидии Чуковской «В лаборатории редактора»  (рус.)
С. Маршак. Из новой книги. Журнал «Кругозор» (№ 4, 1964)  (рус.)
Матвей Гейзер. Право на бессмертный миг  (рус.)
А. Сперанский-Маршак. Мы жили лагерем, в палатке.  (рус.)
Маршак на Стихии  (рус.)
Стихи Маршака:  (рус.)
Маршак Самуил стихи в Антологии русской поэзии  (рус.)
Маршак на сайте иронической поэзии  (рус.)

Ранние публикации С. Я. Маршака
20 Таммуза// Еврейская жизнь. СПб., 1904. № 6.
Из пророков Там же. 1905. № 6.
Песни скорби. Там же. № 11.
Нашей молодежи. Там же.
Кантата в память Антокольского. В кн.: М. М. Антокольский, его жизнь, творения, письма и статьи. СПб., 1905.
Нашей молодежи//Молодая Иудея. Ялта, 1906. № 1.
Сходка. Там же. № 2.
И гроб опустился… Там же.
Молодость смелая. Там же. № 3–4.
Две зари. Там же.
Из пророка Исаи // Еврейская жизнь. СПб., 1906. № 7.
Над могилой. Там же. № 8.
Птичка. Там же. № 10.
Из Мидраша. Там же. № 11–12.
Из Сионид// Еврейская жизнь. СПб., 1907. № 1.
Зимовье на юге // Всеобщая газета. СПб., 1911. № 470.
Авиация // Всеобщий ежемесячник. 1911. № 6.
Под железнодорожным мостом // Неделя. Современное слово. СПб., 1913. № 260.
На детской выставке// Биржевые ведомости. СПб., 1913. 10 апреля. Робинзон нашего времени. Там же. 14 апреля.
Отдых моряка//День. СПб., 1914. 23 февраля.
У рек вавилонских. М.: Сафрут, 1917. (Антология циклов стихов «Сиониды», «Палестина».)

Юлий Ким. Псалом  137   https://www.youtube.com/watch?v=-I7i1gEyMmU