Белокурая девочка с изумрудными глазами

Белокурая девочка с изумрудными глазами появилась на свет в первой трети сентября, перед праздником Рош Ха-Шана, с которого и начинается еврейский Новый год.

Лучшего подарка для семьи Менделя Кантора и придумать было трудно. Многочисленные родственники счастливой семьи заполнили зеркальный банкетный зал еврейского ресторана, известного своей кухней и музыкой.

Отец новорожденной, сорокалетний Мендель Кантор, мощная ветвь раскидистого генеалогического древа адвокатов, зубных врачей и банкиров, обласкал присутствующих взглядом черных выпуклых глаз.

— Разве это не чудо Рош Ха-Шана? – вопросил Кантор, придавливая густой бородой накрахмаленную обеденную салфетку. — Принесите-ка мне ее сюда, прямо сюда.

Плывущая на руках малышка отражалась поочередно во всех зеркалах банкетного зала, пока добралась до раскрасневшегося от чувств ребе Кантора. Она спала, но открыла глаза, когда ее розовый шелковый конверт очутился в огромных бережных руках главы семейства.

— Какой чистый, густой тон, — восхищенно воскликнул Кантор, всматриваясь в изумрудные глаза Камиллы. —Заявляю, как потомственный ювелир, что эти караты не имеют цены. Мне не на что их купить, поэтому у меня на руках ребенок самого бедного отца в роду Канторов.

Все присутствующие вежливо засмеялись. Все прекрасно знали, что состояние Кантора, размещенное в ценных бумагах, банковских активах, ювелирном деле и строительстве элитного жилья, было невероятным. И слова краснолицего, по-юношески курчавого и бородатого Менделя Кантора — выражение обычного человеческого счастья, приправленного привычной еврейской самоиронией.

Облако дружной родственной зависти, вспорхнувшее вместе со звуками торжествующей скрипки, было лёгким и прозрачным. Все желали счастья маленькой девочке, окруженной пятью самыми близкими женщинами Менделя.

Пять изысканных женщин с тщательно уложенными волосами цвета воронового крыла — его три прекрасно образованные дочери, статная и стильная мадам Кантор, угрожающая миру взглядом двух кипящих шаровых. Молний и, конечно же, обожаемая мама Менделя, увлекающаяся утренним кофе и ночными сеансами некромантии.

- Ма шмэх? –проворковал Канторович, баюкая крошечную блондинку, - ма шмэх? А?

Он закрыл глаза и с блаженной улыбкой прошептал:

- Шми Камилла.

А потом повторил громче, на весь зал, на весь город, на весь мир:

- Шми Камилла.

- Камилла? – горячо выдохнула мадам Кантор, - что за имя Камилла? Камилла — это аптечная ромашка.

- Но она такая же беленькая, - простодушно сказал Кантор.

И все удивились этому искреннему простодушию, потому что уважаемый ребе Кантор был всегда собран и дипломатичен. А тут такая открытость, да еще на людях. Означать это могло только одно — крошечная блондинка Камилла распахнула запертое сердце ювелира нараспашку.

- Ромашка, это же прекрасно, - поддержала Менделя его мама, - мой Айзек обожал ромашки. Глупая, я упрекала его в скупости, я хотела розы, а он приносил ромашки. Это было до войны.

- До которой войны? –спросила мадам Кантор, взрывая перегревшиеся шаровые молнии, - я потеряла счет этим войнам.

- Айзека с нами нет, -отозвалась мама Менделя, - и эта прощальная ромашка, конечно же, послана им с небес.

Глаза пяти женщин семейства Кантор влажно заблестели. Горечь женских еврейских слез всегда свежа, несмотря на место и время.

Появление университетской гимназии блондинки Камиллы вызвало ощущение чуда, воспринятое благоговейно, потому что людям нужна красота, а тем более красота с лучезарной фамилией Кантор.

Камилла была слишком рассеянна, чтобы сосредоточиться на учебе. Ее изумрудные глаза сохраняли врожденную чистоту, лишь с каждым годом увеличивая количество каратов. Ни директор, ни учителя гимназии не имели к Камилле Кантор никаких претензий. Тройки Камиллы единодушно считались неповторимыми авторскими изделиями, не идущими ни в какое сравнение с пятерками отличников, скучных, как золотые ряды банковских слитков.

Некоторые отважные мальчики иногда оказывали ей знаки внимания, но чистые глаза Камиллы оставались по-прежнему невозмутимо рассеянными. Сразу после уроков Камиллу забирал коротко стриженый водитель со свернутым набок боксёрским носом.

Но однажды Камилла влюбилась. В класс пришел молодой учитель математики.

Любовь Камиллы была слегка капризной, она даже не могла назвать это чувство любовью. Просто она смотрела на учителя математики с интересом, которого раньше ни к кому не испытывала.

Учитель математики был похож на красавца Солаля из еврейского эпоса Альбера Коэна. Книга Флобера о мадам Бовари была издана до истории дипломата из Кефалонии, но в книжном шкафу отца Камилла обнаружила именно историю Солаля и погубленной им Арианы. И прочитала на одном дыхании.

И вот теперь неотразимый и коварный Солаль заявился к ним в класс, чтобы преподавать скучную до тошноты математику. Весь урок Камилла любовалась шелковистой бородкой Солаля, его выразительным вкрадчивым голосом, глянцевой смуглой кожей, лёгкой горбинкой носа. И особенно движениями гладких пальцев, длинных и украшенных аккуратными ногтями. Она вообразила эти пальцы на губах Арианы и ощутила волну жара, окатившую ее с ног до головы.

Вечером Камилла пришла к бабушке и попросила вызвать ей дух Солаля из Кефалонии.

— Солаля? — удивилась бабушка и погладила Камиллу по белокурой головке. — Но Солаля нет и никогда не было, это фантазия писателя.

— Солаль есть, — сказала Камилла. — Он учит нас математике.

— Хорошо, — сказала бабушка. — И о чем ты будешь говорить с Солалем?

— О дополнительных занятиях после уроков, — сказала Камилла. — Я ничего не понимаю в этой математике.

- Гораздо лучше, если твой отец обратится к директору гимназии, - сказала
бабушка, - чтобы он сам выбрал тебе лучшего репетитора.

- Я передумала, - сказала Камилла, - спокойной ночи, бабушка.

- Спокойной ночи, Камилла, - бабушка поцеловала Камиллу и прижала к себе, - пусть тебе приснится тот, кого ты хочешь увидеть.

Камилла послушно кивнула, легла в постель и уснула. Солаль ей не приснился.

— Значит, я этого не хотела, - сделала вывод проснувшаяся утром Камилла и
никакого внимания на учителя математики больше не обращала.

Она была дочерью Менделя Кантора, который ставил только те цели, которые мог достичь. Математика для Камиллы просто перестала существовать. По окончании года учитель математики обязан был поставить Камилле двойку за полное незнание своего предмета. Но директор гимназии посоветовал ему этого не делать, поскольку школа зависела от помощи меценатов, среди которых первым значился Мендель Кантор.

Камилла окончила школу. И что делать дальше? Учиться Камилла не собиралась. На семейном совете она сказала это ясно и твердо. И эта прямота дочери Менделю Кантору понравилась.

Он взял Камиллу за руку повел в свою любимую кондитерскую, чтобы отметить окончание школы. Эту кондитерскую он помнил еще ребенком. И за полвека в ней мало что изменилось.

- Я возьму оладьи из мацы с сыром, - заговорщицки прошептал Мендель Кантор, - от оладьев из мацы с сыром оторваться просто невозможно.

- Они же несладкие, - сказала Камилла и заглянула в меню, - я возьму медовый цимес и рулет с марципаном.

- Хорошо, - кивнул Мендель и сделал заказ, - давай поговорим о твоих дальнейших планах. Чем займешься после школы?

- У меня нет планов, - Камилла беспечно пожала плечами, - но только учиться я больше не буду.

— Ты устала от школы и тебе нужен отдых, - понимающе кивнул Мендель, - ну что же, в таком случае посмотри мир, погуляй как следует, поживи для удовольствий, а когда надоест, возвращайся домой, и мы решим, что тебе делать дальше.

— Я вовсе не устала, - сказала Камилла, - я ищу такую работу, которой не нужно учиться.

- Ну что же, такая работа есть, - сказал Мендель и откинулся на спинку кресла, - утром ты будешь заходить в мой кабинет и желать мне хорошего дня. Днем ты пообедаешь с мамой в столовой, ей будет не так одиноко. Вечером к нам заглянут твои сестры с мужьями. Мы посидим в гостиной, поговорим о том, о сем, поиграем на фортепьяно, потанцуем. А перед сном ты забежишь в комнату бабушки, и вы с ней вызовете чей-либо дух для спиритического сеанса.

- Бабушка вызывает только своего ненаглядного Айзека, - сказала Камилла.

- Не забывай, моя дорогая, что это твой родной дедушка, - мягко улыбнулся Мендель, - и бабушке будет очень приятно, если ты…

- И сколько денег я буду получать за такую работу? – спросила Камилла.

- За какую работу? – удивился Мендель.

- А за эту - ходить весь день по дому и развлекать вас всех по очереди, - Камилла ковырнула ложечкой медовый цимес, - сначала тебя, потом маму, потом бабушку, потом Айзека, и кто там еще? Домашние кошки и птички? Ты ведь сам мне её предложил, разве нет?

- Погоди, Камилла, это ведь совсем другое, - Мендель отодвинул оладьи в сторону, - послушай меня внимательно, не каждая работа оплачивается деньгами, никто никому не платит за любовь к своей матери, отцу, сестре, бабушке, Айзеку, ко всем, кто вложил в тебя душу.

- Но я не заставляла вас вкладывать в меня свою душу, это было только ваше желание, -сказала Камилла, - а теперь вы требуете от меня вернуть долги и даже с процентами. Папа, пойми, я не отказываюсь от этой работы, просто хотела бы обговорить размеры вознаграждения заранее.

- Ты права, Камилла, ничего возвращать не нужно, - расстроенно произнес Мендель, - живи и не чувствуй себя никому из нас обязанной, потому что всё, что мы для тебя сделали, это было только наше желание. Я не хотел тебя огорчать, забудь всё, о чём я говорил.

- Жаль, папа, очень жаль, –Камилла придвинула себе рулет с марципанами.

- Жаль? – переспросил Мендель. – Жаль чего?

- Жаль, что никакой оплаты не будет, – отозвалась Камилла, - а я так надеялась, что уже сегодня ты правильно оценишь моё присутствие в этом скучном ресторане твоего детства, пропахшем сладкой ванилью и сливками.

- Ты можешь уйти из него прямо сейчас, Камилла, - сказал Мендель и закрыл лицо ладонями, - я даже прошу тебя об этом, пожалуйста.

Камилла молчала и ела десерт. Ее изумрудные глаза смотрели в тарелку. Белокурые волосы касались скатерти.

Мендель, отвернувшись к окну, беспомощно плакал. Это ужасно, но в кондитерской своего детства он никогда не чувствовал себя взрослым и сейчас никак не мог справиться со слезами несправедливо обиженного ребенка.

- Было очень вкусно, -сказала Камилла, касаясь губ нарядной салфеткой, - мы прекрасно отметили день моего окончания школы.

Мендель молчал.

- Папа, скажи, а Айзек тоже любил оладьи из мацы? – спросила Камилла.

Мендель кивнул.

- Папа, а почему на меня пялятся все присутствующие? - оглянулась Камилла. — Это потому, что я беленькая?

- Нет, девочка моя, - произнес про себя Мендель, - они пялятся только потому, что ты дочь Менделя Кантора.

Но ответил иначе:

- Да, потому что ты беленькая.

- Но это же неправда, папа, - громко заявила Камилла, - они пялятся только потому, что я твоя дочь. Ведь так?

- Увы, Камилла, родителей не выбирают, - сказал Мендель, - прости меня за все сразу.

- А вот это вряд ли, потому что каждый день после уроков я надевала халат уборщицы и мыла школьные кабинеты, - сказала Камилла, - и все в школе знали об этом, но боялись тебе сообщить и боялись запретить мне мыть полы, потому что я дочь самого Менделя Кантора, а значит, могла делать всё, что хочу. И я делала всё что хотела, чтобы доказать себе, что я достойная дочь Менделя Кантора, которая не боится  никакой тяжелой работы. И доказала это, получив сегодня свою первую зарплату.

- Зарплату? – с ужасом повторил Мендель. – Бедная моя Камилла, бедная моя девочка.

- Я не бедная, папа, я очень и очень богатая, - засмеялась Камилла, - смотри!

Камилла достала из кармана крохотный кошелек и повертела его в руках.

- А знаешь, папа, я мечтала о сегодняшнем дне долгих четыре недели. И каждый день, таская ведра с грязной водой, я представляла, как ты обрадуешься этому сюрпризу. Я мечтала, как накормлю тебя сегодня до отвала любым десертом, пусть и самым дорогущим, на всю свою зарплату, а ты взял и выбрал для себя самые дешевые оладьи из мацы.

У Камиллы перехватило горло, она замолчала и смахнула со щеки крохотную слезинку.

- Понимаешь, милая, я ведь всегда беру эти оладьи из мацы, - растроганно сказал Мендель, виновато промаргивая остатки своих прежних слез, - они волшебным образом возвращают меня в детство. Нет ничего дороже детства, Камилла, потому что его нельзя купить, каким бы богатым ты ни был. Но можно купить оладьи из мацы и вернуться в прошлое.

- Я очень люблю тебя, папа, - сказала Камилла, - очень люблю.

- Только не повторяй этого еще раз, пожалуйста, - жалобно попросил Мендель, - иначе я опять стану плакать, а ведь я самый счастливый отец на свете.

- Оладьи из мацы не делают сладкими, - приблизила к отцу свое лицо Камилла, - но слаще их нет. Я запомню это на всю жизнь и расскажу своим детям и внукам.

Мендель хотел коснуться руки Камиллы, но смутился и сделал вид, что поправляет скатерть. Камилла это заметила и положила свою руку сверху отцовской.

Она стала совсем взрослой, а он так и остался ребенком, и Камилла удивилась, что заметила это только сегодня.