Краткие размышления о Брестской Унии

За всеми трагическими событиями последних дней, которые произошли и происходят на Украине (да и в самой России – тоже) мы как-то упустили из памяти приближение одного весьма, мягко говоря, своеобразного и в общем-то, скорее, неприятного юбилея. Имею в виду юбилей так называемой Брестской Унии, произошедшей в 1595м году. Хотя фактически её процесс, начавшись ещё немногим ранее, окончательно завершился тоже несколькими годами позднее.

Принято считать, что побудительными мотивами к заключению Унии между Православной Церковью, находящейся на территории современных Украины и Белоруссии, тогда принадлежащих к Речи Посполитой, пребывавших в те годы под юрисдикцией Константинопольского Патриархата, и Ватиканом, послужили интриги католиков, и в частности иезуитов. Однако, из книги историка М. В. Дмитриева «Между Римом и Царьградом», имеющей также подзаголовок: «Генезис Брестской Церковной Унии  1595 – 1596 гг.», написанной с глубоким знанием дела и с привлечением очень большого количества самого обширного и разнообразного исторического материала, включая архивы Ватикана и его внутреннюю переписку, узнаём, что такой взгляд на означенные события не вполне, мягко говоря, соответствует действительности, поскольку подлинными побудительными мотивами послужили инициативы, исходившие, как раз, от православных священников, надеявшихся таким образом решить целый ряд стоявших перед ними проблем и, как показала дальнейшая жизнь, жестоко и трагически обманувшихся в своих ожиданиях.

Первой из таковых проблем было фактическое двоевластие, сложившиеся в православных епархиях, находящихся в тех землях, где происходили обсуждаемые здесь события, когда миряне, объединённые в братства, диктовали свою волю как рядовым священникам, так и епископам, в чём их (братства мирян), как ни удивительным это сегодня кажется, поддерживал Константинопольский Патриарх. Эта проблема приобретала дополнительную остроту в связи с тем, что на всё тех же землях в рассматриваемую нами эпоху всё более и более возрастало влияние протестантов, а также некоторых других сект. Наряду с этим, росло откровенное диссидентство и в рядах самого Православия. Все эти проблемы требовали скорейшего решения, что при отсутствии жёсткого единоначалия практически не представлялось возможным. Кроме сказанного выше, Православие в землях Речи Посполитой всё чаще и чаще сталкивалось с многими вопросами богословского и богослужебного планов, которые в те годы всё более и более волновали вообще все Православные церкви, и которые требовали скорейшего рассмотрения должным образом и принятия соответствующих канонических решений. Но это, по совершенно справедливому замечанию упомянутого выше историка М. В. Дмитриева, были болезни роста, но никак не болезни упадка. Тем не менее, и они требовали своего скорейшего решения, чему фактически сложившееся двоевластие, мягко говоря, никак не способствовало. (Всех тех, кого эти вопросы заинтересуют более подробным и обстоятельным образом, я отсылаю к историку М. В. Дмитриеву и к его вышеупомянутой книге.)

Особых притеснений в адрес Православных с католической стороны в те годы на территории Речи Посполитой не наблюдалось. Но некоторая дискриминация всё же была. Например, в Сейме и в судах были зарезервированы места для католических епископов. Православные надеялись, путём Унии, добиться определённой квоты в этих учреждениях и для своих епископов, что было бы, разумеется, вполне справедливо.


Вообще-то говоря, по замыслу Православных, Уния представлялась чисто формальным предприятием, за которым не последует ничего, кроме смены юрисдикции как таковой с последующим исправлением означенных выше перекосов и укреплением единоначалия священников и епископов внутри самой Православной Церкви. Это была величайшая наивность.

Причём, весьма и весьма нелишним будет отметить, что Православные сторонники Унии видели гаранта исполнения своих, означенных выше пожеланий вовсе не в лице Папы Римского, а в лице польского короля, в чём тоже проявлялась специфика именно Православного мировоззрения, привыкшего в своих делах и исканиях опираться на Православную государственность, этим разительно отличающегося от мировоззрения католического, для которого, можно сказать, государственность – ничто (или, в лучшем случае, почти ничто), а Ватикан и Папа Римский – всё.

И вообще, по совершенно справедливому замечанию, не единожды высказанному на страницах вышеупомянутой книги М. В. Дмитриева, обе стороны Унии в то время даже не представляли себе всю степень различия Православного и католического менталитетов.

Так, например, едва ли не единственным вопросом, прошедшим практически без осложнений и не встретившим фактически никаких препятствий со стороны Ватикана, был вопрос об обрядах и церковных таинствах, которые Православные просили оставить в неприкосновенности. Но это произошло лишь потому, что католики никогда не предавали им такого фундаментального значения, в отличие от Православных, для которых всё это значило гораздо больше, нежели просто чисто внешние действия, чем оно было фактически для католиков. А вот с календарём было гораздо сложнее. А ведь Ватикан тогда настоял на принятии униатами календаря григорианского. А время, само его исчисление, имело тогда для Православного сознания поистине сакральное значение, с чем в Ватикане никто и не думал считаться. Более того, в отличие от Православных, там никто и не собирался рассматривать вопрос об Унии как вопрос именно об объединении церквей, рассматривая его исключительно, как вопрос возвращения «еретиков», в лучшем случае «схизматиков» (а они во всей своей документации и внутренней переписке называли Православных, включая сторонников Унии, только так, и никак иначе) в лоно истинной церкви, каковой они считали только себя.

Завершая эти краткие размышления, считаю полезным привести заключительный абзац из вышеупомянутой книги историка М. В. Дмитриева: «В целом Брестская Уния привела к дезинтеграции не только господствовавших элит, но и украинско-белорусского общества в целом. Из этого, а не только из различий в политических судьбах Левобережья, Правобережья и Галичины в 17м – 18м веках выросли мучительные и для нынешней независимой Украины противоречия между её западной и восточной частями».



Июль 2015го года