Гефсиманский сад

Der Oelbaumgarten

Er ging hinauf unter dem grauen Laub
ganz grau und aufgeloest im Oelgelaende
und legte seine Stirne voller Staub
tief in das Staubigsein der heissen Haende.

Nach allem dies. Und dieses war der Schluss.
Jetzt soll ich gehen, waehrend ich erblinde,
und warum willst Du, dass ich sagen muss,
Du seist, wenn ich Dich selber nicht mehr finde

Ich finde Dich nicht mehr. Nicht in mir, nein.
Nicht in den andern. Nicht in diesem Stein.
Ich finde Dich nicht mehr. Ich bin allein.

Ich bin allein mit aller Menschen Gram,
den ich durch Dich zu lindern unternahm,
der Du nicht bist. O namenlose Scham...

Spaeter erzaehlte man, ein Engel kam-.

Warum ein Engel? Ach es kam die Nacht
und blaetterte gleichgueltig in den Baeumen.
Die Juenger ruehrten sich in ihren Traeumen.
Warum ein Engel? Ach es kam die Nacht.

Die Nacht, die kam, war keine ungemeine;
so gehen hunderte vorbei.
Da schlafen Hunde, und da liegen Steine.
Ach eine traurige, ach irgendeine,
die wartet, bis es wieder Morgen sei.

Denn Engel kommen nicht zu solchen Betern,
und Naechte werden nicht um solche gross.
Die Sich-Verlierenden laesst alles los,
und die sind preisgegeben von den Vaetern
und ausgeschlossen aus der Muetter Schoss.
   

       ГЕФСИМАНСКИЙ  САД

Пыль,  серость,  ветхая  ограда…
Он  брёл  ступая  по  листам
От  пыли  серым.
Муки  ада
Таила  обречённость  взгляда.
Он  чистый  лоб  прижал  к  перстам
Горячих  рук  в  аллее  сада
И  в  одиночестве  молился
Найдя  уединённый  грот.
На  серый  камень   красный  пот
Стекал,
           по  трещинам  сочился.

-Конец.   
            Душа  моя  ослепла,
Лик  солнца  скрыла  чернота,
На  месте  сердца   горстка  пепла,
Видна  последняя  черта.

Один  отныне… 
                Авве  Отче,
Помилуй  сына  и  спаси,
Будь  милосерд,  отверзни  очи
И  чашу  мимо  пронеси.

Ни  в  ком,  ни  в  чём  Тебя  не  вижу.
Зачем  призвал  меня  сюда?
Спасать  безумных  и  бесстыжих?
Их  не  разбудишь  никогда!

Потом  соврут  что  был  со  мною
Пресветлый  ангел… 
                ободрял
Надеждой, славой  неземною…

Нет!  Эта  ночь  была  иною:
Лишь  мрак  с  усмешкой  ледяною
Мои  молитвы  повторял.

Учеников  сомкнуты  вежды,
Набрякли  сном,
                и  камни  спят.
Лишь  я  да  ночь,  одни  как  прежде,
Как  сотни  лет  тому  назад.

Ни  лая  псов,  ни  разговора,
Ни  ангела  со  мною  нет
И  не  отменят   приговора
Ни  ночь, ни  тягостный  рассвет.

Не  снизойдут  и  Херувимы
                к  просителям.
Ночь  коротка.
Отец  и  мать  неумолимы
К  сынам  отверженным, гонимым,
Чей  рок – смертельная  тоска.