Зайчик

- Пол, мне сегодня будет нужна твоя помощь!
Это позвонил Фрэнк, один из моих клиентов. Я ему оказывал переводческие услуги  в поисках «русской невесты».
Жил он в горах, один, в огромном, безвкусно обставленном доме. Имел прислугу Марту, которую во всех письмах представлял в трёх лицах - « ... у меня есть прекрасный повар, секретарь и садовник...» Это впечатляло русских женщин и они (электронной почты тогда ещё не существовало) забрасывали его письмами так плотно, что он вынужден был на время нанять меня, быстренько приписав к Марте, как «... а также личный переводчик». Мне, по большому счёту, такая словесная мастурбация была по-фигу, платил он неплохо, а остальное меня не касалось.
Вначале Фрэнк, работавший в известной рекламной компании,  писал каждой «леди» сам, красиво рассказывая, как «по утрам он будет бросать букеты свежих цветов к ногам своей избранницы», как будет «щедро оплачивать все её фантазии», «отпускать её на родину в ту же секунду, когда заметит в её русских глазках ностальгию...». Но после того, как получив такие послания от «заморского принца», «русские-и-не-очень» женщины стали пачками забрасывать его историями  о своих душевных и телесных прелестях, Фрэнк не выдержал и попросил меня:  «Не справляюсь я с этим. Да и тебе будет не под силу всё это переводить. Не сможешь ли ты вбить в мой комп варианты моих ответов, а я буду только подставлять их имена и подписываться?»
Его жёсткие серо-стальные глаза под неопрятными кустистыми бровями не смеялись. Словно уловив моё недоумение, Фрэнк добавил: «я же всё равно буду тебя использовать для помощи в проверке ответов и в телеконференциях с некоторыми женщинами, с которыми я уже встретился и с которыми у меня установились близкие отношения, так что ты ничего не потеряешь, а наоборот, выиграешь, ведь я буду платить  двойную цену.»
Так и порешили. Я приехал к нему. Фрэнк уже набросал «болванку», которую я быстро перевёл, типа:
«Дорогая моя русская бэйби (_______имя)! Я был самым счастливым человеком на земле, узнав, что такая красавица живёт в (_____город, республика). Как потрясла меня, миленький котёнок, твоя невероятная история о (кратко описать её рассказ о неудачной жизни на родине). Какой ужасный народ - эти ваши русские (казахские, украинские, молдованские, кавказские)  мужчины! Мало того, что твой (выбрать: бывший муж, парень, ухажёр, знакомый...) -  пьяница. Но ещё и плохой (мужчина, любовник, человек) . Твой (имя ____) -  был просто варвар, не понимающий, какое сокровище он упустил. Была бы моя воля, я тебя, мой ангел, носил бы на руках всю свою жизнь!
Но, милая моя русская принцесса, я должен тебя огорчить. Ты не подошла к тому образу (женщины, подруги, будущей матери...), который я ищу.
Ты, к сожалению, (выбрать: не веришь в Бога, другого вероисповедания, была замужем, несколько иной внешности, не знаешь английский, имеешь детей, слишком полная, худая...). Я пишу эти строки,  обливаясь слезами, мой русский (украинский...) цветочек.
Прощай, моя прелесть, и помни о том, что некий американский мужчина будет навсегда носить твой милый образ у своего раненого сердца».
Эта болванка была №1. Вторым номером шло письмо-заготовка, где Фрэнк, «изумившись необыкновенной красотой, которую русские мужчины не заметили (где у них глаза?)», просил уточнить некоторые детали, как то: «а верите ли Вы в Бога?», «готовы ли Вы среди ночи броситься  за мной, не спрашивая куда, зачем... ходить от дома к дому, и на коленях умолять незнакомых людей принять Всевышнего в их души?», «как искренне вы верите в Господа?», «девственница ли Вы, если нет - это для меня никакого значения не имеет, просто надо сразу быть правдивой»... Эти и другие «шедевры» американского «мачо», заставивили меня на миг усомниться в искренней религиозности моего «босса».
Но, хозяин - барин, подумал я и принялся переводить третью заготовку. Она была выдержана в более романтических тонах, в «желании встретиться в любом месте земли, куда бы русская прелесть не ткнула своим прелестным пальчиком». Правда, там была приписка, что сначала надо получше бы познакомиться, и высылалась анкета с вопросами более подробными, чем в «болванке №2».
Когда все варианты были скроены, мы принялись за дело. Я переводил письма, он заполнял пропуски, там где мог; я проверял, исправлял, потом он принтовал «законченный продукт» и расписывался. Марта, та, что была в этот момент секретарём, заклеивала конверты и складывала их в корзинку, чтобы на следующий день сбросить всё это в почтовый  ящик. Дело пошло побыстрее, писем стало поменьше. Мы с Мартой вздохнули.
Однажды Фрэнк заявил, что отобрал три кандидатуры и едет знакомиться с ними в Россию. Некий Саша из Москвы, его давний знакомый по переписке, «истинный христианин», взялся переводить Фрэнка и сопровождать его за приличную мзду. С одной женщиной, Ириной, Фрэнк ехал пообщаться второй раз. Она ему понравилась. Он даже показал мне её фото. С него грациозно смотрела высокая блондинка, с хитрющими прищуренными глазами.
- Думаю предложить ей руку и сердцу, -  сказал мой Дон Жуан. - Плюс, подарю ей нашу семейную реликвию – это кольцо. -  Он показал невзрачное серебряное колечко, стёршееся от времени. - Это кольцо моей мамы. Я вручу его только моей единственной. Думаю - это будет Ирина.
- А зачем же эти дамы? -  удивился я, показав глазами на две другие фотографии.
- Им я лично должен сказать всё как есть, что я встретил другую...  - в его голосе я почему-то не почувствовал искренности, на которую он рассчитывал.
Пока Фрэнка не было, я переводил письма, которые всё шли и шли, как трудящиеся к мавзолею Ильича в советское время. Вначале было интересно их читать, с каждой странички рыдало отчаяние, слезилась горькая, почти некрасовская, женская доля. Писали не только из России, но и со всех концов бывшей великой страны. Оказывается Фрэнк не только опубликовал своё письмо «американского принца» в одной из центральных московских газет, которые выходили тогда  ещё повсюду  в пределах бывшего СССР, но и умудрился обратиться к «русским красавицам» через телевидение. Писали молодые девушки, всё ещё верющие в Алые Паруса; писали женщины, оставленные, обманутые, вдовые; писали девственницы; писали прошедшие огни и воды «красотки бальзаковского» возраста; писали из Сибири, где не осталось ни одного мужика, все помёрли от самогонки и наркоты; писали с надеждой и просто так, наудачу, без всякой надежды; писала истерзанная, обманутая страна...
Попадались и весёлые, шкодные писульки, между строк которых я угадывал то проказницу, тонко подкалывающую «прынца», то аватюристку, то прожжённую, расчётливую «самку». Вначале я делал копии всех этих писем, думая опубликовать их при случае, но потом, устыдившись этой мысли, сжёг их. Понял: нельзя изгаляться над бедой...
Вскоре я не мог читать все эти письма, душа уже не принимала эту боль, это унижение ЖЕНЩИНЫ! Материала было столько, что хватило бы на пару Нюрнбергских трибуналов против нас, мужиков, и против тех мудаков, которые сломали «до основания» всё и вся, не подумав про «а затем»!
Марта приезжала пару раз за переводами. В один из таких приездов, я пригласил её пройти в дом, угостил чаем.
Разговорились. Была она мулаткой, хотя это слово здесь не прижилось, выгодней быть афро-американкой: устыдившись прошлых грехов,  страна лезет из кожи, чтобы доказать свою любовь к тем, кого ещё совсем недавно не считала за людей. В фильмах, телепередачах, в книгах, в положительных героях обязательно есть белый, женщина и афро-американец.  Причём белый – отрицательный герой, а эти два – положительные. Сейчас к ним всё чаще подстраивают азиатов, геев и лесбиянок...
Марта рассказала о себе, потом и о своём хозяине. Работала она у Фрэнка давно, научилась не обращать внимания на его «причуды». Был он, действительно богатым, из семьи известного политика.
- Как Вы думаете, привезёт Фрэнк жену из России или нет? -  спросил я свою «коллегу».
- Нет, не привезёт! - Марта усмехнулась.  - Он уже так «прошерстил» Молдавию, Прибалтику, Польшу и другие страны, названия которых я и не выговорю. Это - своего рода его игра. Он наслаждается ролью богатого принца. Словом, никак не выберется из детства. -  Она  вздохнула и перевела разговор на другую тему.
Вскоре вернулся Фрэнк. Некоторое время он меня не беспокоил, нагонял свой бизнес. И вот, его чуть охрипший голос  в трубке - Пол, мне сегодня будет нужна твоя помощь! - заставил меня отложить другие дела и настроиться на нужный лад.
- Фрэнк, как дела? Как съездилось? Привёз ли русскую жену?
Фрэнк откашлялся:
- Извини, Пол, немного простыл там, в этой вашей России, поэтому не позвонил сразу. У меня мало времени, скоро будет в Москве поздно, а мне надо успеть объясниться с Ириной. Поэтому, буду краток. Всё было чудесно, Ирина -  просто прелесть! Я познакомился с её мамой, племянниками, пожил у неё. С теми двумя леди даже и не поехал встречаться, так Ирина меня обворожила.
- Так это здорово! Значит ты ей и колечко подарил, когда же свадьба?
- Нет, Пол, свадьбы не будет. Прямо перед отлётом я узнал кое-что такое, что заставило меня изменить мои намерения. Саша, переводчик, оказался её другом. Он-то мне и поведал как «брату во Христе» то, что она от меня скрывала. Хорошо, что я ей не подарил колечко моей матушки, как будто сам Господь меня оберёг!
Я не успел переварить эту фразу, как он заявил:
- Словом, мне нужна твоя помощь в этом нелёгком для меня и, самое главное, для неё вопросе. Через пять минут AT&T свяжет нас с ней и мы объяснимся. Пожалуйста, не занимай свой телефон, разговор будет очень длинным, я заплачу тебе за эту конференцию отдельно.
Я положил трубку и стал ждать. Ровно через пять минут у меня зазвонил телефон. Москва была на проводе. Меня соединили с Ириной первым. Видимо, она уже ждала некоторое время на трубке и не услышала ‘моего присоединения’. Я услышал обрывок разговора в московской квартире:
- ... какого хрена, маман,  ты вмешиваешься в мои дела? Когда хочу, тогда и прихожу, поняла, с кем хочу – с тем трахаюсь, не твоё собачье дело! – молодой голос кричал пронзительно, с ненавистью.
Голос чуть постарше был тихим и мне не удалось разобрать сказанного в ответ.
- Заткнись, калоша старая, иди в свою комнату, мне скоро будут звонить из Америки. Да и этого вы****ка возьми, чтобы не мешал мне.
Я понял, что это была Ирина. В тот же момент она схватила трубку, видимо услыхав шум в ней:
- Hello, my зайчик! - Голос был нежным и добрым. Я немножко оторопел от такой «перемены декораций».
- Извините, Ирина, это не Ваш зайчик, это Павел.  Я помогу Вам пообщаться с Фрэнком, его сейчас подсоединят.
- Ой, спасибо, Павел! Он мне много  рассказывал о Вас. У Вас такая необычная судьба... -  Со мной говорила сама Нежность!
Раздались лёгкие щелчки и к нам подсоединили Фрэнка. Я начал переводить.
- Ирина, добрый вечер! Как дела?
- Ой, мой зайчик, как я рада услышать твой неповторимый голос! Я так по тебе скучаю, бэйби! Как ты долетел, как твоё горлышко, зайчик мой американский!
Фрэнк замялся. Откашлявшись от таких сладких комплиментов, он решился:
- Ирина, я хочу, не теряя времени, сказать тебе следующее. Я знаю, как огорчу тебя, моя русская прелесть, но я должен это сказать ...
- А что случилось, зайчонок мой ненаглядный? Что такое произошло? Твоя мама заболела, ты не сможешь вызвать меня в срок? -  Ирина выпалила это, как автомат Калашникова по мишеням.
- Послушай меня, Ирина, и, пожалуйста, не перебивай. Я не спал всю ночь, думал, как сказать всё тебе, не поранив твою нежную натуру,  и то, что я сейчас скажу, это моё твёрдое, нелегко давшееся мне, решение. Но оно окончательно...
- Да, мой лопоухий мальчик, слушаюсь и повинуюсь. (Я не стал переводить лопоухий дословно, хотя уши у моего клиента были, действительно, «выдающимися») Я же не американка, мы, русские женщины, воспитаны повиноваться во всём тем, кого любим...
- Ирина, я же просил!
- Да, мой милый, я само внимание!
- Ирина, мы не сможем быть вместе, мы разные люди. -  Голос Фрэнка дрогнул.
- Котик мой, наивненький, конечно разные. Разве мы должны быть одинаковыми? Ты – американец, я – русская. Ты мужчина, я – женщина. Так в этом же вся прелесть и сила нашей любви!
- Нет, Ирина. Я не о той разнице сейчас говорю. Мы с тобой ... не пара. Ты оказалась не той леди, с которой я хочу соединить свою жизнь.
- Что ты имеешь в виду, зайчик? - Голос Ирины натянулся стальной струной, издав последнюю октаву нежности.
- Я имею в виду то, что ты мне не подходишь... - несмело начал Фрэнк.
- Я не поняла, чё это за фигня? Чем это я тебе не подошла?  - её негодование вырвалось, как старая ворона из клетки, без прикрас, и это придало силы бедному Фрэнку.
- Ты не всё мне сказала при нашем знакомстве. Ты скрыла кое-чего от меня, Ирина!
- Зайчик мой, я ничего от тебя не скрывала - Ирина опять постаралась придать голосу нежность и сексуальную нотку. - Если ты  догодался о том, что я курю, так это маленькая моя слабость. Ты же знаешь, какая у меня жизнь позади была, до встречи с тобой? Но всё это уже в прошлом. Я вчера завязала раз и навсегда с этим делом. Мне не нужен никакой доппинг, ты - мой доппинг на всю жизнь!
- Ах, ты ещё и куришь? Хм, я не знал этого...
С обоих сторон установилась неловкая тишина. Видимо, оба «влюблённых» были ошарашены услышанным. Мне неожиданно вспомнилась аналогичная сценка из русской классики. Я едва сдержался, чтобы не рассмеяться.
Первой оправилась Ирина.
- Так о чём речь, жучок мой колорадский? Что случилось, что произошло с тех пор, как ты на коленях мне клялся в любви, забыл?
- А ты сама не хочешь мне всё рассказать, Ирина?
- Скажи о чём и я всё тебе поясню, мой кролик! - Ирина на этот раз решила не рисковать и не догадываться. Может она тоже смотрела тот фильм?
- Ну, что ж, я скажу. Ты мне не сказала, что была замужем, Ирина! - Фрэнк был сама Совесть.
- Ах, вон ты о чём? Так я же и не скрывала, ты просто не спрашивал...
Я могу тебе сейчас всё пояснить... Ты же знаешь, какие наши мужики варвары, все алкаши, все импотенты... Да, был один такой,  встретила, думала будет на руках носить, а вышло как у всех наших женщин: пьянство, грязь, побои. Мы с  ним и месяца не прожили, я ушла от него. Ты заревновал меня к нему, мой нежненький зайчик? Так это было давно. Я же не спрашиваю тебя о твоих пассиях, я же не ревную тебя к прошлому! -  Эта обойма была выпущена прицельно, с уверенностью профессионалки.
- Ирина, ты же знаешь, я тебе говорил об этом в твоей московской квартире, что я не люблю тех, кто говорит неправду, ты ничего не должна от меня была скрывать! Твоё замужество – не пустяк, и я смог бы простить его тебе, но почему ты не сказала о нём мне?
- Зайчик, ну что за фигня такая? -  (Я опять споткнулся на «фигне», переведя его по-своему) -  Какое теперь это имеет значение? Ты что, ожидал, что я буду целкой? Пардон, Паша, не переводи это, ну, ты же наш, замени, как там, этим...
- Девственницей? - подсказал я, чуточку покоробленный таким панибратством.
- Ну, да...
Я заменил.
- Ирина, дело не в твоей девственности. Мы же говорили на эту тему. Дело в том, что даже сейчас ты не сказала мне всю правду...
Мне становилось всё более интересно. Передо мной разворачивалась то ли драма, то ли комедия. Вот почему классика вечна, она не выдумана – подумал я, опять вспомнив тот фильм. - Она вбирает в себя наш мир, мир без прикрас, мир невыдуманный, узнаваемый...
  «Москва» замялась, но ненадолго.
- Что ещё, дорогой ты мой, откопал там? - Ирина была на этот раз осторжна как лисица, увидевшая силок.
-Ты мне не сказала, что у тебя есть ребёнок, от другого мужчины, с которым ты жила до недавнего времени. -  Фрэнк с удовольствием захлопнул капкан.
Я ожидал что угодно, но не следующую мгновенную реакцию  «русской красавицы».
- Ах, вон оно что? Это Сашка, подлюка, тебе накапал на меня? А я то думаю... Да знаешь ты, что он педераст недоделанный, что сам ко мне докалывался после того, как я вышла из колонии? А когда я его отшила, он  не смог мне простить! - Я не успевал обрабатывать эту колоритную речь и взмолился:
- Ирина, помедленнее, не так быстро. И у меня вопрос к Вам:  переводить дословно, или по-культурному?
- Да пошёл он на х**, американское дерьмо. Он, видите ли, не может мне простить! Да кто он такой? В постели размазня, сам ни уха ни рыла. Ещё морали мне будет здесь читать, говнюк лопоухий!
Ирина выпалила это на одном дыхании. Но, видимо, спохватившись, она попросила меня не переводить этого.
- Скажи ему так: Саша его обманул. Он в меня влюблён с детства. Ребёнка я усыновила, после того, как моя подруга погибла в... в ... автоаварии.
- Пол, ты мне можешь это не переводить, я почти всё понял. Единственно не понял, что такое ни ука, ни рила».  - На этот раз удивил меня Фрэнк. Я не думал, что его «русский» был настолько хорош.
- Я тебе потом поясню, - включил я дипломатию.
- Ирина, я всё понимать - выдавил Фрэнк обиженным голосом из себя по-русски.  - Не надо, как вы там говорите, ложить мне ... лапша на голова!
Это был нокаут!
  Затем Фрэнк, обратился ко мне по-английски: 
- Пол, мне нечего ей больше сказать. Завтра я вышлю тебе чек. Спасибо! -  и он положил трубку.
- Да пошли вы там все на ... -  эту тираду Ирины я не дослушал и тоже положил трубку.
«Зайчик» чуть не стал жертвой удава. Мне почему-то стало жалко не «зайчика».