Среди людей. Глава 2. Сад чудес

      Сразу после обеда, собрав в кулёчек все недоеденные кусочки, я наконец-то вырывалась на уличный простор. Со стайкой прикормленных дворовых собак мы облюбовали относительно спокойный сквер, окружающий больницу, где работала мама. Дорогу туда я знала очень хорошо и спокойно отправлялась в путь без сопровождения.
      За скрипучей калиткой начинался мой прелестно-свободный и безопасный мир. Забор, изрядно покосившийся и местами залатанный некрашеными досками, надёжно укрывал его от любопытных взоров прохожих. Сюда не долетал гул города, здесь не было злых слов и обид, жестоких соседей, глупых девчонок. Ритмы природы не зависели от людских дел и характеров, я подчинялась только своему настроению и временам года.

      Зимние холода не позволяли надолго покидать тёплый дом, и мои маршруты по окоченевшему саду пролегали исключительно в пределах расчищенных дорожек. При отклонении в стороны можно было по пояс увязнуть в высоченных сугробах и не выкарабкаться без посторонней помощи. Я трусливо вздыхала и навивала петли шагов строго от корпуса к корпусу. Следом обычно семенили пёсики. 
      Наши пристанища-скамейки скрылись под серебристо-снежными барханами, там же пропали клумбы, столы и некоторые лестницы. Только голые кустики и деревья торчали всюду жалкими чёрными скелетиками. Без лиственного одеяния озябшие растения выглядели уныло и непривлекательно. Мне совсем не нравились белизна и пустота морозного сезона, но разительные перемены наступали только в марте.
      
      Весна загоняла солнце в зенит, очищала небо до яркой голубизны, вспенивала облака и за несколько недель растапливала ледовые барьеры. Звон капели и журчание ручьёв приводили меня в восторг! Пробудившийся больничный двор не мог сравниться ни с какими развлечениями. Теперь я твёрдо шагала и по асфальту, и по мягкому ковру свежей зелени. Он был милее заграничных паласов!
      А яблони цвели над головой просто по-райски. Любимая черёмуха, единственная в округе, приветливо раскачивала руки-ветви и настойчиво зазывала меня в тенистый шатёр. Каждый май, увешанная до самой макушки белыми гроздьями соцветий, она дурманила терпким запахом всю улицу. Я глотала густой аромат до головокружения и забывала о мелких неприятностях и тревогах. А крупных ещё не знала.
 
      Нежное весенне великолепие незаметно сменялось на летнее. Привычные пейзажи оживлялись новыми красками, цветочками и ягодками. Я обожала эти картинки и прикладывала к ним хваткие ручки - то плела веночки из одуванчиков, то собирала вишенку. В плотных зарослях её было видимо-невидимо! Хоть на рынок неси! Но я туда, конечно, не ходила. Мои интересы за забор больничного сквера не проникали.
      Необжитых пространств в саду не было. На солнечных полянках вызывающе господствовали сорняки. Среди крапивы и полыни крохотными огоньками желтел чистотел. Кое-где мелькала синь васильков, и пучками пробивались к свету весёлые ромашки, пригодные для гадания. Осторожно отрывая их лепестки, я нашептывала имя соседского мальчишки, но не получала однозначного ответа. Не расстраивалась, если выпадало "не любит". Пока моему сердечку тепла хватало.

      В знойные дни я гуляла в тенистых уголках сквера. Там необычно пахло мхом и сыростью, из-под прелых листьев пробивались стрелами веточки хвоща и папоротника. Рядышком неброско цвели белоснежные ландыши. Я любовалась ими, не смея тронуть, и радовалась, что хрупкие ажурные колокольчики поселились вдали от случайных людей.
      В непролазных зарослях у меня был шалаш из высоченной некошеной травы. Мы с собаками укрывались в нём от разъярённого светила. В полуденную жару даже птички затихали, только сумасшедшие кузнечики не останавливали тонкие трели ни на миг. Под их неутомимое пиликанье разноцветные бабочки и огромные стрекозы являли друг другу и всему миру бесподобные крылышки, устраивая феерическое дефиле.
      А наряды пчёлок для подиума не подходили. Их крикливое однообразие напоминало об опасности, и я благоразумно отступала. Куда приятнее было наблюдать за муравьишками! Под ногами мельтешили большие, маленькие, серые, чёрные, коричневые, огненно-рыжие. Они что-то искали, несли, строили. Ни одного бездельника! Такому трудолюбию не грех и позавидовать.

      Каждый день подогревал мою любознательность то тайнами, то открытиями. Даже непогода была в радость. Сразу после дождя непонятно откуда под деревьями появлялись съедобные и несъедобные грибочки. Я в них не разбиралась и проходила мимо, чтоб ненароком не отравиться. По пути собирала с тротуара дождевых червей, вышвырнутых ливнем из подземных убежищ, и уносила их под кустики на мягкую землю - пусть живут! 
      Разномастных гусениц тоже не боялась. Их умение перевоплощаться в бабочек было удивительно-сказочным. Да и пауки отвращения не вызывали, они ведь ловили мух и комаров. Паразитов мои симпатии не касались. Ни одна божья тварь меня не укусила, не ужалила, не оцарапала. Слова "гармония" я ещё не ведала, единение с природой поддерживала ребячьими ритуалами: жевала на счастье то четырёхлистный клевер, то крохотный цветочек сирени с пятью лепестками. Магических знаков мне доставалось гораздо больше, чем сверстникам, и я считала себя самой везучей на свете.

      Жёлто-багровая осень приходила крадучись. До первых заморозков в неухоженном саду начинался сбор урожая. Фруктовые деревья благородными сортами не отличались, многие из них состарились, но всё равно каждая ветвь исправно плодоносила. Поспевающие в изобилии кислые яблочки-ранетки и жёсткие, довольно крупные толстошкурые груши были вполне съедобными. Те, что упали на землю и не раскололись от удара, я поднимала, отряхивала от сора, аккуратно укладывала в плетёную корзинку и тащила маме. Она меня нахваливала и уверяла, что всю зиму будем есть повидло. 
      А некоторые выздоравливающие мужчины, молодые и в годах, бради вёдра, залезали на деревья и срывали самые красивые фрукты. Из них искусные повара варили компот для пациентов и сотрудников. Сладкий дух прозрачным облаком поднимался над огромными чанами и вырывался на улицу через распахнутые окна. Я получала свою порцию напитка и без стеснения просила добавки. Могла осилить аж три стакана, до того было вкусно! Сытая и довольная, снова спешила на улицу. Там больные изредка интересовались: "Ты чья, девочка? Как зовут? Не потерялась?". После вразумительных объяснений мне никто не мешал.

      Приняв положенные медицинские процедуры, нездоровые женщины усаживались возле клумб на скамеечки и непрестанно разговаривали. Я удивлялась: столько можно болтать? И о чём? Неужели язык не устаёт? Мужчины располагались поодаль, много курили, читали газеты, журналы, играли в карты и домино, громко спорили, смеялись и ругались. Выигрыши и проигрыши комментировали красноречиво, но не всегда понятно.
      Молодёжь стремилась к густым кустам. Юноши и девушки хихикали и обнимались, полагая, что невидимы со стороны. Иногда они затяжно целовались, теребили одежду и одновременно ощупывали друг друга, будто что-то потеряли. О чувственных тайнах человеческих тел я не догадывалась. По обыкновению выбирала для прогулок еле заметные тропки и упрямо избегала случайных встреч. Странные всё-таки эти взрослые! Лучше держаться от них подальше. 
 

      Фото из сети интернет.
      Продолжение - http://proza.ru/2017/03/26/347