Ты говоришь на иврите? Часть 2

                Начало http://www.proza.ru/2017/07/03/1972


      В ноябре мы начали ходить в ульпан. А до этого три месяца жили, словно пришлёпнутые. Ощущение хаоса не покидало.  Мы ничего не понимали.  Хотя вполне успешно и без проблем прошлись по бюрократической цепочке  в оформлении различных документов не прибегая к помощи адвоката.  Но тех знаний языка, что мы усвоили в Москве явно не хватало.  Прежде, чем вызвать такси, мы долго сочиняли фразу и записывали её на бумаге, потом старательно произносили её по телефону. Самое ужасное, когда на другом конце провода отступали от нашего сценария и начинали задавать слишком много вопросов. Мы ловили ключевые слова и тупо соглашались на все предложения.

      И вот первый день в ульпане. Народу собралось очень много. Нас разбили на три группы и развели по классам. Наш учитель Амир нам сразу понравился. Высокий, худой, седовласый, улыбчивый, с выдающимся носом и черными глазами, которые всегда смотрели по-доброму, одобряюще. Он обладал приятным низким голосом и спокойными несуетливыми манерами.  Амир говорил только на иврите и английском, по-русски он знал только «давай-давай», «Москва» и «Чехов», позже я научила его говорить «как это будет по-рюски», неизменно задавая этот вопрос, когда процент  хаоса превышал допустимую норму, да и другие русские слова он вспомнил вдруг, пообщавшись с нами, оказалось, он русский когда-то учил;  на испанском он говорил «но компрендо» - не понимаю, на французском - «десоле» (извините) — и разводил руками.  Всё, на этом его знания языков заканчивались. Поэтому он на английском предложил нам всем представиться, поведать о стране исхода и на каких языках мы можем изъясняться. И тут началось самое интересное.

      В группе оказалось   девять    американцев, восемь французов,  трое аргентинцев, одна бразильянка, одна канадка, одна чилийка, одна венгерка, один англичанин, человек пятнадцать украинцев и мы с мужем. Американцы сообщили, что говорят только на английском языке,   французы — только на французском и ни слова по-английски, аргентинцы и чилийка говорили только на испанском, бразильянка говорила только на португальском, англичанин — только на английском, венгерка — только на венгерском, украинцы хором сообщили на чистом русском языке, что они «с-под Полтавы» и «с-под Харькову» и говорят только на украинском языке, мы с мужем довольно сносно говорили и понимали английский. И только наша бесценная канадка Клара знала восемь языков, включая английский, французский, испанский, португальский. Это был наш маленький Вавилон, ибо там смешал Господь языки всей земли.

      Амир почесал затылок, поскреб бороду и сказал, что украинского языка он точно не знает.  И отправил украинцев в другую группу к другим украинцам. А вот что делать с венгеркой - было непонятно. Венгерского точно никто не знает. На следующий день она не пришла, и я не знаю, как она выкручивалась.  Мне было искренне жаль её; очень милая симпатичная женщина, отзывалась на древнееврейское имя Эстер, мы с ней  так славно поболтали (как мне казалось) в перерыве, я ей рассказывала на английском о своей поездке в Венгрию, как красив Будапешт, она в ответ улыбалась и кивала, но, как оказалось, ничего не понимала. И как она одна справилась? В этом хаосе...

      А у нас начались активные и чрезвычайно интересные занятия. Нам повезло с учителем. Он был спокоен, тих и имел свою систему в отличие от изредка заменявших его тёток, любивших многократно выкрикивать какие-то непонятные слова, стучать по столу маркером, небрежно писавших на доске и заставлявших повторять хором что-то невразумительное.
 
      Благодаря Амиру мы быстро освоили алфавит и письмо. Он часто вызывал меня к доске, и я писала под диктовку длинные предложения. Мой музыкальный слух улавливал тончайшие фонетические оттенки, я задавала кучу каверзных вопросов по написанию и произношению слов иногда сравнивая с услышанным по телевизору. Амир с уважением на меня смотрел и приговаривал: «Ооо, Надежда...  как ты это услышала? Иврит — софА кашА... (трудный язык)». Или говорил, что иврит — маленький язык, в нём мало слов, но ёмкий — двумя словами можно выразить целую фразу.  И пускался в объяснения.   Так мы узнали о «высоком» иврите и «уличном» иврите, считай, два разных языка. Высокий где-то там за облаками...  Если на улице кто-то попытается поговорить на высоком иврите, окружающие подумают, что он писатель, поэт или пришелец.   Высоким говорят только в телевизоре и, порой, на радио. А какой он красивый! Льётся, как песня... с плавными переходами от шипящих к гортанным.  А я никак не могла понять, почему включая телевизор, я слышу один иврит,  а на улицах и в магазинах совсем другой. Это потом стало ясно, что вавилонское  скопление народов подстраивало язык под себя, упрощая его и изменяя порой до неузнаваемости.

      На улице мы прислушивались к разговору прохожих, он напоминал многоголосый гомон птичьей стаи, присевшей на эту землю отдохнуть, а потом лететь дальше. Мы многозначительно переглядывались: ты что-нибудь понял? Нет? Ну как же... вот я слышала слово «летраот» (увидимся), только его ведь правильно надо произносить «лехитраот»...
 
      Вспомнился Китай... В Пекине на улицах прислушивалась к разговору прохожих, пытаясь вычленить хоть одну отдельную фразу. Бесполезно! Китайский язык — это щебетание птичек, маленьких, весёлых, звонких, бестолковых. Особенно, когда разговаривают женщины. Хорошо, что музыка не нуждается в словах. В каком-то парке мы увидели человека, он продавал музыкальные инструменты, похожие на полые камни причудливой формы с дырочками, и сам наигрывал на одном из них. Мы с сыном, как заворожённые пошли на звук этой мелодии. Лёва выбрал себе один из этих камней и начал наигрывать мелодию по схеме. Китаец помог разобраться в схеме, а потом они вместе сыграли на двух инструментах  изумительную по красоте мелодию. Мелодия разливалась по холмам, плавно протекала над заросшим  прудом, баюкая водяные лилии. Лёва играл так, будто каждый день только этим и занимался, китаец одобрительно кивал, а я стояла рядом, погружённая в эти волшебные звуки и думала: они могут извлечь музыку даже из камня, а разговаривают на птичьем языке...  и даже не догадалась снять на видео этот дуэт. Вот балда.

      Поход по магазинам превращался в квест определённой сложности. Муж частенько оставался у входа понаблюдать, как я буду выкручиваться. Ну, а я...  что я? Зная, что если будешь бояться, вообще не начнешь говорить, я подходила к продавцу и говорила первые выученные фразы:  «Ани лё медаберет иврит» (я не говорю на иврите).  « Ани ламедет иврит бе ульпан» (я изучаю иврит в ульпане).  Дальше я произносила другие отточенные фразы: сколько дней я в стране, откуда прилетела, где  живу, как меня зовут, я хочу кофе, я люблю читать... потом выдыхала и разводила руками — пока всё. Продавцы, чаще это были скучающие женщины в пустом магазине, начинали меня обнимать, гладить по плечам, утешать и успокаивать: леат-леат (потихоньку), всё наладится, только совланут (терпение) и всё будет беседер (хорошо)... И я им верила.

      Постепенно окружающий мир начал приобретать смысл. Мы уже понимали, о чем спрашивает продавец кофе в магазинчике, где мы регулярно покупали кофе и специи; мы даже поняли его рассказ о том, что он из Йемена, один его сын живет в Израиле, а другой в Южно-Африканской республике, где зарабатывает в пять раз больше, чем израильтяне. Мы разговаривали на смеси иврита и английского, но на любой его вопрос у меня откуда-то из глубин выплывал сербский, я отвечала на сербском, а потом перестраивала фразу.

      Вообще, было непонятно, как мы умудрялись общаться в ульпане, на каких языках мы это делали, ведь каждый говорил только на языке своей страны, а иврита еще не знали. Я подружилась с  аргентинкой Бертой, мы сидели за одной партой.  В перерывах Берта учила меня испанскому, я под одобрительные возгласы  аргентинцев читала Бертин испанский словарь. А французы Элиягу и Яэль учили меня французскому,  Яэль записывала мне диски с французскими песнями, а Элиягу рассказывал, как он работал журналистом и в каких городах России побывал.

      По пятницам ходили в гости к американцам , там собиралась такая же разноязычная компания:   Элиягу и Майк -  странный англичанин... зачем-то уехал из Лондона на крайний север Израиля, могучая в языках канадка  Клара,  туда захаживали испанцы, словаки, аргентинцы, даже с одним сербом там удалось поговорить.

      Да что там... В общем, спустя три месяца я написала первый рассказ на иврите.  Амир никак не мог определиться с домашним заданием, а мне надоело пересказывать диалоги про Мири и Рами, они мне уже сниться начали. Вот я и напросилась... А задайте-ка нам, говорю, написать рассказ, используя  все знакомые слова. Амир обрадовался, о'кей, говорит, пишите сипур, сипурчик (рассказик), маленький. Берта пнула меня ногой под столом, Яэль ущипнула за руку, а американец Ариэль изобразил, что пристрелит меня. А муж мой лукаво улыбался...  Вскорости сипурчики стали моим любимым домашним заданием.
 
      Да, так о чём я хотела написать?.. Пора переходить непосредственно к ивриту.

      

      На фото - классная доска.
                Продолжение:  http://www.proza.ru/2017/07/20/2047