Блок. Тихо вечерние тени... Прочтение

 3. «Тихо вечерние тени…»





                Тихо вечерние тени
                В синих ложатся снегах.
                Сонмы нестройных видений
                Твой потревожили прах.
                Спишь ты за дальней равниной,
                Спишь в снеговой пелене…
                Песни твоей лебединой
                Звуки почудились мне.
                Голос, зовущий тревожно,
                Эхо в холодных снегах…
                Разве воскреснуть возможно?
                Разве былое – не прах?
                Нет, из господнего дома
                Полный бессмертия дух
                Вышел родной и знакомой
                Песней тревожить мой слух.
                Сонмы могильных видений,
                Звуки живых голосов…
                Тихо вечерние тени
                Синих коснулись снегов.
                2 февраля 1901





     Мы всё еще на сцене предыдущих двух стихотворений:

                Тихо вечерние тени
                В синих ложатся снегах.
                Сонмы нестройных видений…

     «Тихо», «вечерние тени», «снега», «нестройные видения» – это там , где «сумерки зимы», «младые были», где под вечер улеглись «зимние бури» и можно идти «тихими шагами».
     А «в синих снегах» – это Блок перекидывает мостик между реальностями. Помните, из дневника? – «синие снега около полковой церкви».

                Сонмы нестройных видений
                Твой потревожили прах.

     «Сонмы видений»  вызвал он. Это к нему они «пришли из тьмы». Пришли – союзниками: «пришли и встали за плечами»,  и это он в их окружении «шел… провидя вечность». И они «тебя» «потревожили».
     Что с нею? – сон не отличимый от смерти. Сон: «спишь в снеговой пелене». Но потревожен – «прах», и «лебединая песнь» в своем источнике – это предсмертная песня.
     Но именно сейчас:

                Песни твоей лебединой
                Звуки почудились мне.

     Поэт выражает  недоумение:

                Разве воскреснуть возможно?
                Разве былое – не прах?

     («Былое» – то есть «она» из тех «былей», из давних легенд, которые он вызвал и которые ожили:«О, лучших дней живые были!»)
     И  получает ответ, он понимает – он получает прозрение:

                Нет, из господнего дома
                Полный бессмертия дух
                Вышел родной и знакомой
                Песней тревожить мой слух.

     Здесь главное слово: «тревожить». Потому что и он сам… То есть и вызванные им самим «видения»  «твой потревожили прах». То есть получаем кольцо Мёбиуса: «Я вышел» и   спящую – растревожил, в результате  «полный бессмертия дух» – вышел. Вышел чтобы «тревожить мой слух», чтобы «Я вышел» туда,  где

                …Медленно сходили
                На землю сумерки зимы.

     Где:

                Тихо вечерние тени
                Синих коснулись снегов.

     Так где это? «В этой бездонной лазури,/В сумерках близкой весны»? Или в «синих снегах около полковой церкви»?
 
     Из дневника 18-ого года:
     «ФЕВРАЛЬ 1901
     Вечерами — уже “звуки живых голосов”,  и ее “прах потревожен”.  Былое воскресает. Песня “родная и знакомая”. “Звезды”  — все те же, “народы”  (не народ) — все те же, но “душа, молча, уже готовит чудные дары своим богам в одиночестве”.  Она “умащена, ловит зов другой души”. МЕЧТА  (термин Вл. Соловьева — действенный[то есть тот, который порождает действие]) становится УПОРНОЙ  в искании (неудачно сказано и удачно поправлено: воскрешении)”мертвого праха давней жизни”.  Над ней уже ответно “загораются небеса”.  Сквозь “суровость пути- райские сны в полнощном бдении” (сны  — тоже термин Вл. Соловьева, тоже действенный). Эти сны  райские, в отличие от других, которые “объемлют дух страстной мглой”  (начинается борьба другая, борьба с “адом”,  на которую тратятся не те пошлые  силы, которые уходят на человеческую борьбу). На помощь призывается: 1) всемогущая сила бога  и 2) «умо-сердечное»  — Афина и Эрос, (завершение мысли, возникшей в 1900 <году>, едва ли не предвестие той адской провокации с двойниками внутри, которая потом погубит), то есть соединение сил духовных с телесными.»
     Подчеркну, что Блок к 1918 году осознает, что боги «Афина и Эрос» – это предвестие адской провокации. И, скорее всего, они проявят себя чуть далее в стихотворении «Пять изгибов сокровенных…», они будут среди “богов”, которым будут воздаваться воскурения в храме, куда заманит его Любочка:

                «…Но ужасней – средний храм –
                Меж десяткой и девяткой,
                С черной, выспренней загадкой,
                С воскуреньями богам.
                10 марта 1901»
 

     – «Спишь ты за дальней равниной, // Спишь в снеговой пелене…» – ср. последнее стихотворение следующей книги – “Распутья”, заключительное – всего «тома I»:

          «Вот он – ряд гробовых ступеней.
          И меж нас – никого. Мы вдвоем.
          Спи ты, нежная спутница дней,
          Залитых небывалым лучом.

          Ты покоишься в белом гробу.
          Ты с улыбкой зовешь: не буди.
          Золотистые пряди на лбу.
          Золотой образок на груди.

          Я отпраздновал светлую смерть,
          Прикоснувшись к руке восковой.
          Остальное – бездонная твердь
          Схоронила во мгле голубой.

          Спи – твой отдых никто не прервет.
          Мы – окрай неизвестных дорог.
          Всю ненастную ночь напролет
          Здесь горит осиянный чертог.
                18 uюля 1904. С. Шахматово»

     Пробудить – не удастся, ввести в наш мир – не удастся, освободить – не удастся.

Из Примечаний к данному стихотворению в «Полном собрании сочинений и писем в двадцати томах» А.А. Блока:
     «
     Публикации: I2. С. 50; I3 С. 65 и I4. С. 51 – в цикле СПД, в разд. "I. Видения (Весна 1901 года)"; I5. С. 56.
     »


*
 *
вкратце о месте стихотворения в общем своде книги "Стихи о Прекрасной Даме"

     Ал. Блок : «Символист уже изначала - теург, то есть обладатель тайного знания, за которым стоит тайное действие».
     Теургия -  это человеческая практика по работе с божественными сущностями.  «Стихи о Прекрасной Даме» - рабочий дневник Александра Блока о ходе подобной практики.
     Спустя десять лет он напишет Андрею Белому: “Отныне я не посмею возгордиться, как некогда, когда, неопытным юношей, задумал тревожить тёмные силы -- и уронил их на себя.”
     «Стихи о Прекрасной Даме» как раз об этом - о тёмных силах и о гордыни попытки справится с ними. Справиться не получилось. Спустя ещё десять лет, уже после смерти Блока, Андрей Белый резюмирует:
     «Первый том - потрясенье: стремительный выход из лона искусства; и - встреча с Видением Лучезарной подруги; и - далее: неумение воплотить эту встречу, обрыв всех путей».

     Ал. Блок. Из неотправленного письма Любови Дмитриевной Менделеевой:
«…меня оправдывает продолжительная и глубокая вера в Вас (как в земное воплощение пресловутой Пречистой Девы или Вечной Женственности, если Вам угодно знать)»
     Л.Д. Менделеева. Из неотправленного письма Александру Блоку: .
«...я Вам никогда не прощу то, что Вы со мной делали все это время - ведь Вы от жизни тянули меня на какие-то высоты, где мне холодно, страшно и ... скучно!»
Да, именно в ней Блок пытался «воплотить эту встречу».

     Из примечаний к первой книге "Собрания стихотворений" 1911-ого года:
«Сознательно избегая переделки ранних стихов, я довольствовался редкими внешними поправками, чаще - восстановляя первые чтения, стараясь хранить верность духу тех лет.»
     Из дневников 1916 года:
«Лучшим остаются "Стихи о Прекрасной Даме". Время не должно тронуть их, как бы я ни был слаб как художник.»
     То есть для Блока было важно подчеркнуть дневниковый, реалистический характер книги, и главным было не «художественность», а рассказать, как это бывает:  «…к моим же словам прошу отнестись как к словам, играющим служебную роль, как к Бедекеру, которым по необходимости пользуется путешественник.» (Бедекер   в те времена был в те времена популярной серией путеводителей), поэтому вместо трёх разделов с мистическими названиями "Неподвижность", "Перекрёстки", "Ущерб" первого издания  в канонической редакции их стало шесть, у которых вместо всякой философии теперь только указания на  место и время действия. И поэтому, чтобы разобраться в книге, приходится следить за двумя планами бытия – реальности и то, как реальность вмешивалось в высокую мистику… Или как одна высокая мистика путалась с другой.


     Вот их краткая сводка содержания книги по разделам:

                I. С.-Петербург. Весна 1901 года.
                "В конце января и начале февраля явно является Она.", "В таком состоянии я встретил Любовь Дмитриевну на Васильевском острове..."
                Юный теург обретает свет и в таком состоянии встречает любимую. И решает, что они обе – «в облике одном». Но, скорее всего, это появляется «гадалка» из Тёмного храма .
     II.С. Шахматово. Лето 1901 года. Поэт учится работать с обретёнными силами, но постоянно путается меж Ясной и гадалкой, меж Солнцем и любимой. Меж Тобою и тобой.
     Постоянные поездки из его Шахматово к ней в Боблово. Л. Д. его всегда ждёт.
     III.С.-Петербург. Осень и зима 1901 года. Грань богопознания: попытка – успешная! – видеть  в любимой богиню, то есть раскрыть в «тебе» – Тебя! Но тут же появляются «двойники», которые искушают теурга россыпью миров.
     Регулярные, якобы случайные, встречи с Л.Д. после её «уроков». Их свидания в церквях.
     IV. С.-Петербург. Зима и весна 1902 года. Видение Моисея, готовность к Акту, видение, как «мы странствовали с Ним по городам».  Но что это все? – послания от Тебя или обманки «двойников»?  И – снова видение Моисея, видение Неопалимой Купины, осознание, что Ты – Купина, то есть Ты –  прямой призыв Господен к действию, как  некогда к простому пастуху Моисею: «Иди! И соверши небывалое». Но опять вмешиваются акторы лиловых миров – гадалка, двуликий, двойник. И поэт срывается в открытые ему «двойниками» другие миры.
Всё это на фоне попытки Л.Д. порвать с Блоком.
     V. С. Шахматово. Лето 1902 года.   Лето зимних кошмаров, лето расплаты… Но в ответ на прямой призыв:  «Приходи, Я тебя успокою», поэт  настаивает на своём праве на «каменные дороги».
     Всё лето Л.Д.: «...Со зла я флиртовала... в Боблове с двоюродными братьями»
     VI.С.-Петербург. Осень — 7 ноября 1902 года. Герой выходит на Тропу миров – лиловых миров. Бродит по ней, отчаивается. Он, ставя на кон свою жизнь, прорывается к Храму, но, судя по всему, это – тёмный храм. Он запутался  на своих "каменных дорогах".
     Всю осень Л.Д.: «От всякого чувства к Блоку я была в ту осень свободна».
     7 ноября 1902 года – дата решительного объяснения. Л.Д. принимает предложение Блока.


     Данное стихотворение относится к первой сцене первого раздел. Всего сцен – шесть:
                1.Юный теург  обретает свет.
     2.И понимает: «Ты» есть  солнце!
     3.Далее в книгу не пропущена – в книгу не допущена! – сцена: «ты» – манишь в Тёмный храм.
     4.И реакция – ночь! В которой – люди, звери, призрак белолицый и «твоя» враждебная сила.
     5.И тяжёлые предчувствия, с которыми получается бороться.
     6.И вставка чужим – Её! – почерком: «Она» прямо отзывается и признает: «ты нездешней силой наделён».

*
Юный теург  обретает свет:
 
1. «Я вышел. Медленно сходили…» ( http://proza.ru/2017/10/25/671 )
«Я вышел»!
2. «Ветер принёс издалёка…» ( http://proza.ru/2017/10/30/603 )
Поэт, вышедши, оглядывается по сторонам. Прислушивается – слышит в ветре намёк на песню.
                3. «Тихо вечерние тени…» (http://proza.ru/2017/10/30/608 )
                Нет, это не ветер, это «полный бессмертия дух» вышел  к поэту.
4. «Душа молчит…» (http://proza.ru/2017/10/30/612 )
 Поэт замер, и нет ему дела до «шумных народов».
 

**

*
предыдущее стихотворение — http://proza.ru/2017/10/30/603
следующее стихотворение —  http://proza.ru/2017/10/30/612