Русская Катакомбная Церковь истинно-православных христиан
«Но если бы даже мы или Ангел с неба стал благовествовать вам не то, что мы благовествовали вам, да будет анафема» (Гал.1:8)
СОДЕРЖАНИЕ
Предисловие
***
Неумолимая логика «иудоехристианства»
***
«Богов да не злословиши…»
***
Стоит ли искать мудрости в языческой философии?
***
О «добродетельных язычниках» в храмах
***
Спекулятивная теология: от Климента Александрийского до схоластиков.
***
«Традиционализм»
***
Заключение
***
Приложение 1: Эллинское язычество и византийское Православие
***
Приложение 2: Борьба нацистов против язычников
«Но если бы даже мы или Ангел с неба стал благовествовать вам не то, что мы благовествовали вам, да будет анафема» (Гал.1:8)
Предисловие
Мы, братья РКЦ ИПХ, по благословению нашего правящего архиерея Амвросия (Сиверса), имеющего свою, отличную от здесь представленных, точку зрения, решили написать ряд текстов, объединенных общей темой – оценкой целесообразности и – шире – правомерности включения в учение Церкви языческого интеллектуального и духовного наследия с точки зрения Писаний Ветхого и Нового Заветов и предания православной Церкви. Люди, полагающие подобный синтез ветхозаветной традиции и язычества возможным, желательным и даже необходимым в наше время именуют себя «ариохристианами», а свою попытку оного, соответственно, «ариохристианством». Авторы нижеприведенных работ занимают в этом вопросе иную позицию. Мы считаем, что феномен «ариохристианства» совершенно надуман, не несет в себе никакого потенциала развития и, следовательно, интеллектуальной и богословской ценности и являет собою в лучшем случае заблуждение ума или, что прискорбней, сердца, а в худшем сознательные умственные спекуляции, обусловленные идеологическими и/или политическими целями, плодом коих является химера - совмещение противоположных и принципиально несовместимых по духу понятий и явлений, подобно тому как не имеют ничего общего свет и тьма, истина и ложь, Бог и велиар, князь мира сего. Одна из причин подобного душепагубного заблуждения кроется в неспособности вместить антиномию и нежелании или неумении различать и испытывать духов по словам любимого ученика Господа: «Возлюбленные! не всякому духу верьте, но испытывайте духов, от Бога ли они, потому что много лжепророков появилось в мире». Нелишним будет отметить и тот факт, что исторически в Русских катакомбах подобные – отнюдь не новые для Церкви – воззрения не имели места, а один из ее представителей – известный ученый Алексей Федорович Лосев – стоял на наших позициях. Мы пойдем путем аргументированного изложения и рассмотрим конкретные проявления языческого духа в дохристианскую эпоху: культ предков-богов и эллинскую философию; возникшие в разные времена под влиянием этого духа явления христианской эпохи: гностицизм и схоластику. Так же коснемся и еще одного немаловажного вопроса: является ли «ариохристиантсво» чем-то новым и уникальным или схожие мнения уже звучали в истории из уст верных и если да, то как их вклад оценило соборное мнение Церкви. Разумеется, не обойдем вниманием и аргументы нынешних «ариохристиан», для этого рассмотрим в то числе т.н. традиционализм – относительно новое явление, а точнее сумму отдельных утверждений, которые в той или иной мере разделяет каждый уважающий себя «ариохристианин».
В заключение этого предисловия считаем немаловажным отметить следующее: одной из причин, побудившей нас публично высказаться является, как уже было сказано выше, убежденность в том, что та позиция, которая ныне именуется «ариохристианством» – это заблуждение, причем заблуждение вредное, неизбежно ведущее к мутации не только буквы, но и духа нашей веры. Ярким свидетельством этому является тот факт, что определенные взгляды, которые «ариохристиане» сегодня желают сделать достоянием Церкви, в прошлом уже были, разумеется не без причины, неоднократно соборно осуждены, то есть признаны ересью. Разница между заблуждением и ересью в Церкви заключается в том, что первое остается в рамках частного мнения, не вводится в вероучение и, соответственно, не навязывается верным, потому остается безвредным для тех христиан, кто не принимает его добровольно по расположению ума и сердца, второе же проповедуется, тем самым выставляясь истиной, а потому способно отравить Церковное Тело целиком. Данный текст в первую очередь имеет своей целью предупредить переход первого во второе со всеми вытекающими последствиями. Мы считаем тревожным факт «ариохристианизации» современного т.н. альтернативного несергианского православия и находим немаловажным донести до читателя следующую истину: люди, которые заявляют, что «ариохристианство» является убеждением и позицией всей Церкви в лучшем случае стремятся выдать желаемое за действительное.
Неумолимая логика «иудоехристианства»
Апологеты «ариохристианства» любят противопоставлять оное «иудеохристианству», не давая последнему четкого и ясного определения. Попробуем путём логических размышлений понять чем же может быть «иудеохристианство» и зачем «ариохристианам» делать то, что до них в Церкви никому и в голову не приходило: разделять целостную христианскую традицию – речь идёт о православии – на два противопоставляемых полюса.
Само это словосочетание – иудеохристианство - недвусмысленно указывает на влияние иудейской религиозной традиции на христианскую, при этом из самого факта антитезы с «ариохристианством», на чем настаивают все его адепты без исключения, следует вывод, что влияние это носит определенно негативный характер. Теперь определимся какая именно иудейская религиозная традиция имеется в виду.
Если речь идёт о влиянии традиции новозаветной – иудаизма -, то подобные обвинения в адрес исторического православия неправомерны, поскольку ни в Писании ни в предании Церкви такое влияние найти не удастся. Отношение отцов Церкви времён Вселенских соборов, да и после (вспомним ересь жидовствующих) к «религии» богоубийц и к ним самим было однозначно негативное и всякие поползновения ревностно пресекались. Это настолько общее место, что всех сомневающихся можно просто отправить в интернет с запросом «отцы Церкви об иудаизме/иудеях».
Если же мы говорим о ветхозаветной традиции – законе и пророках -, то эта традиция была дана ветхозаветному Израилю непосредственно Богом и ни к каким искажениям вероучения привести не могла, поскольку Сам Господь по Его собственным словам был послан Отцом «ТОЛЬКО к погибшим овцам дома Израилева» (Мф 15:24) не для того, чтобы нарушить закон и пророков, а для того, чтобы исполнить их («Не думайте, что Я пришел нарушить закон или пророков: не нарушить пришел Я, но исполнить»)(Мф. 5:17), тем самым удостоверяя особое место ветхого Израиля и его религиозной традиции в деле Божьего домостроительство. К этому стоит добавить тот несомненный факт, что в ранней Церкви Ветхий Завет читался на литургии наравне с новым, а отцы Церкви уделяли много времени, а, значит, считали это душеполезным занятием, его толкованию в свете новозаветного откровения. Такими образом с самого начала существования новозаветной Церкви богодухновенность Ветхого Завета в свете Нового и в качестве детоводителя к нему не подвергалась сомнениям, так же как и не оспаривалась его неискаженность, ведь греческий его перевод – Септуагинта (перевод семидесяти) - с осуществлялся праведниками под водительством Святого Духа. Одним из переводчиков по церковному преданию был никто иной как праведный Симеон Богоприииец, который сподобился принять на руки Богомладенца. Таким образом ветхозаветное иудейское «влияние» - это не что-то внешнее, наносное и чуждое духу православия, а изначальная органическая часть христианского вероучения, целиком и полностью вобравшего в себя священное Писание Ветхого Завета, истинность коего засвидетельствовал Сам Господь Иисус Христос.
Из вышесказанного следует, что если под «иудеохристианством» «ариохристианство» понимает влияние иудаизма, то оно противопоставляет себя химере, если же влияние ветхозаветной еврейской традиции, то церковному преданию, отцам Церкви, а по сути самому христианскому вероучению. Поэтому и появилась необходимость в изобретении термина «иудеохристанство», открыто противоставлять себя христианству как таковому «ариохристиане», естественно, не желают. На деле же происходит именно это и тому есть объективная причина, коренящаяся в главной для их постороений предпосылке, на которой базируется «ариохристианство» и которая только и даёт им возможность именовать себя не просто христианами, как это делали все века до них, а «ариохристианами». Перейдём же к выяснению оной.
«Ариохристианство» базируется на том утверждении, что наравне с «с(е/и)митской» духовной традицией, под которой подразумевается, очевидно, ветхозаветная Церковь с пророками и законом, в истории человечества до пришествия Христа существовала и арийская, гиперборейская, полярная (нужное подчеркнуть) цивилизация со своей премордиальной религиозной традицией, уходящая своими корнями чуть ли не во времена сотворения человека, истоки коей весьма туманны и лежат, судя по всему, в «традиционализме» Генона и пр. В рамках этой традиции, каким-то образом пережившей потоп, наравне с богоизбранным народом Израиля тоже осуществлялось богообщение и второй по этой причине не может претендовать на уникальность и богоизбранность. Без этого допущения подобной традиции «ариохристианство» теряет свой базис и просто исчезает как нечто самостоятельное.
Суть же заключается в том, что Ветхий Завет рисует нам совершенно иную картину и не оставляет в дохристианской эпохе места ни до- ни послепотопной гиперборейской цивилизации и какой-либо северной примордеальной традиции. И действительно, если непредвзято вчитываться в историю человечества, как она описана в Ветхом Завете, то становится совершенно очевидным, что до потопа праведниками были лишь потомки Сифа, третьего сына проотца Адама, кои не строили городов и не создавали «гиперборейской» цивилизации по той простой причине, что эти самые города и эту самую цивилизацию строили потомки первого его сына Каина, который убил второго его сына Авеля, став первым человекоубийцей из смертных, уподобившись в этом сатане. Да и они, эти праведники, как свидетельствует Писание совратились и к времени потопа перед Богом ходил лишь один Ной с семейством. Таким образом, вся цивилизация до потопа была делом рук безбожников и богоборцев, а непосредственно перед потопом только они и населяли Землю. Следов Гипербореи мы не находим.
Таким же образом обстоят дела и после потопа. Первое большое дело рук человеческих, о котором повествует Писание, после смерти праведного Ноя – это строительство вавилонской башни, в котором участвовали ВСЕ народы, без исключения, не принимали же участие лишь отдельные праведники. Таким образом таинственного народа-цивилизации, обладавшего чистотой веры мы тоже не находим. Следующее важное событие – это восстановление богообщения в людях через проотца Авраама, коего церковное предание потому и именует ни много ни мало отцом всех верующих. Таким образом, с момента смерти Ноя в человечестве пресеклось богообщение вплоть до восстановления оного с Авраамом и его потомками. Сам Господь подтверждает уникальность этого события тем, что выбирает для своего вочеловечения именно его род. Впрочем, сам факт именования Церквью, только и обладающей на земле полнотой богообщения и благодати, самой себя Новым Израилем красноречиво говорит о том, что Ветхий Израиль был Церквью ветхозаветной и, соответсвенно, подобно новозаветной Церкви только один и обладал полнотой богообщения через посредство Святого Духа, «глаголавшего пророки» (Символ Веры), но, естественно, не обладал полнотой благодати, доступ к которой открыл нам Господь своей Жертвой, исполнив тем самым закон и пророков. Все эти факты исключают историческое существование «полярной» религиозной традиции равной или хоть сколько-то приближающейся по истинности к еврейской ветхозаветной и в послепотопный период и позволяют нам сделать следующее утверждение: если в язычестве и содержалась истина, то лишь в виде разрозненных крупиц, чуждых самому язычеству по духу и в нем теряющихся. Были ли эти крупицы истины - о боговоплощении, искуплении и т.д. - привнесены влиянием ветхозаветной пророческой традиции или являлись отголосками еще допотопного адамического-ноевского предания значения не имеет и сути не меняет.
По этой причине «ариохристианство» в своём основании входит в вынужденное противоречие с ВЗ. Умеренные «ариохристиане», не желающие окончательно порывать с церковной традицией, осторожно допускают то, что в ВЗ есть определённые лакуны – пропущены или утеряны важные события – и подвергают сомнению достоверность отдельных мест, а, значит, и богодухновенность оного. Более же последовательные их коллеги вообще дерзновенно изымают ВЗ из церковного предания, отрицают сам факт богоизбранности Израиля, идентичность Яхве Богу христиан – они именуют Его племенным божком евреев - и полагая новозаветный иудаизм логическим продолжением ветхозаветной религии праотцев и пророков, не усматривая между ними особой разницы, что для любого христианина является ярким примером духовной слепоты.
Впрочем, существует и иная точка зрения, плод т.н. спекулятивного богословия, согласно которой факт непосредственного общения язычников –греков - с иудеями имел скрытый духовный характер и потому следует искать следы взаимного духовного обогащения. С этим утверждением связаны поиски влияния древних евреев на античную философию. Сторонники подобной точки зрения склонны считать, что ветхозаветная церковь играла в античном мире ту же роль, которую играет в современном мире новозаветная церковь. Особая роль здесь принадлежала ветхозаветным пророкам Даниилу, Иеремии и вождю еврейского народа — Моисею. Существовало предание о том, что в Египте Платон встречался с пророком Иеремией. Вполне закономерен и вопрос о влиянии на греческую философию Моисея. О возможном влиянии Пятикнижия Моисея на греческую философию Св. Августин пишет: «Поэтому Платон в египетском своем паломничестве эти писания прочесть не мог, ибо они еще не были переведены на греческий язык, которым тот владел, если только не допустить, что, обладая острым умом и ученостью, Платон научился с помощью переводчика читать и эти писания, как научился он читать египетские книги, и из них почерпнул многое о Боге, что соответствует нашей религии». Сходные идеи излагают св. Иустин Философ в послании к императору Антонию Пию и император Константин в своей тронной речи. О том, что Платон почерпнул все свое учение из книг Моисея, указывал в 200 г. до н.э. еврейский писатель Аристобул. Он же сообщает, будто Гесиод и Гомер чтили седьмой день недели, а среди других учеников древних евреев называет Орфея, Гераклита, Сократа. Подобные сведения сообщает и современник Аристобула Артапан, выдержки из трудов которого приводит в «Строматах» Климент Александрийский. Моисей, по его мнению, был не только основателем иудаизма, но вероучений Египта и Греции, а Мусей, легендарный учитель Орфея, не кем иным, как законодателем Израиля. Вся пятая книга «Строматов» посвящена так называемым греческим заимствованиям или, точнее, многочисленным параллелям между идеями древнегреческих философов и древнееврейским священным писанием. Здесь же высказывается предположение о том, что Платон и другие греческие философы свое учение о бессмертии души не просто заимствовали от евреев, но обрели его благодаря врожденной способности к такому знанию и веры в совершенное существо.
Но подобные умозаключения лишь подтверждают наши выводы о том, что ветхозаветная еврейская традиция является единственной истинной, языческая же, в данном случае античная «религия» и философия, вторичной по отношению к ней и представляет ценность лишь постольку, поскольку обнаруживает заимствования, зачастую в весьма искаженном виде, у первой. Ни о каком «взаимовлиянии» не может быть и речи.
«Богов да не злословиши…»
Сегодня, в век тотального конформизма и толерантности, деструктивные влияния приспособленчества все чаще и чаще проявляются в ряде богословских вопросов. Одним из таковых, является тема о необходимости некой терпимости к «арийским верованиям» наших предков, на основе принятия в качестве авторитетной основы сих отношений – перенниальной, во многом извращенной умствованиями, традиции, не чуждой всем народам. Дескать, «вечная философия» находила свое отражение не только в ветхозаветной иудейской традиции, но и в верованиях языческих народов Запада и Востока. Причем надо подчеркнуть, что мы указываем здесь конкретно на языческие религиозные системы древности и никоим образом не на отдельных индивидов, поскольку отрицать тот факт, что Божии люди были только в рамках еврейской традиции не совсем верно, в конечном счете был тот же Иов, не являвшийся иудеем. Мы рассматриваем вопрос наличия «истины» именно в корпусе систем верований иных народов. Одним из аргументов философствующих и толерантных (чрезмерно) к древнему наследию христиан, в плане апологии защиты диалога с ветхим язычеством, является цитата из Исхода 22:28: «Бог;въ да не злосл;виши и кня;зю люд;й твои;хъ да не реч;ши зл;.» На самом деле данный аргумент крайне несостоятелен в силу не только своей вырванности из контекста, но и в плане понимания языка Ветхого Завета. Более того, некоторые, пребывая в своих умствованиях, как бы во тьме, доходят от отрицания Синодального перевода, который расставляет все на свои места - «Судей не злословь и начальника в народе твоем не поноси». Они возражают, дескать поздний перевод содержит ошибку, даже подлог, ведь на самом деле «Богов да не злословим», а не судей. Допустим, но обратимся к Отцам. Блаженный Феодорит Кирский (386/93–~457), в «Толкование на сто пятьдесят псалмов» говорит нам: «Бог ста в сонме богов, посреде же боги разсудит». Пророк наименовал богами князей иудейских, потому что им вверено было право судить; так называет их и закон: «богов да не злословиши и князю людей твоих да не речеши зла» (Исх. 22:28). Поелику, хотя в подлинном смысле судия есть Бог, но и людям дает власть судить, то, кому вверено сие, как уподобляющиеся в сем Богу, наречены богами. Но тех, которые не праведно судят и весов суда не держат неуклонно, правдивый Судия обличает здесь, и предвозвещает будущий Свой правдивый суд.»
Объяснение блж. Феодорита (почитается Церковью в чине блаженного отца, по праву признаётся выдающимся христианским писателем и учителем) весьма ясно и в дополнительных разъяснениях не нуждается. Кроме сего, мы и не найдем иных по смыслу толкований Отцов, которые единодушны в своих воззрениях на обозначенный момент Писания. В итоге мы видим, что ни крипто-гностики и любители эллинской мудрости, ни сторонники ариоризации христианства, не имеют более никакой опоры в разобранной цитате, т.к их единственным выходом в данной ситуации является путь непризнания авторитета Отцов в вопросе толкования Писания. Стоит ли говорить, что сия гибельная тропа приведет каждого обозначенного адепта к анафеманствованию? Правило 19 Шестого Вселенского Собора (постановления которого всецело принимает как Православная так и Римская Церкви) недвусмысленно указывает на это: «…и аще будет изследуемо слово Писания, то не инако да изъясняют оное, разве как изложили светила и учители церкве в своих писаниях, и сими более да удовлетворяются, нежели составлением собственных слов, дабы, при недостатке умения в сем, не уклонитися от подобающаго.» (Ап. 58; I Всел. 2; Лаод. 19; Сердик. 11; Карф. 71, 121, 123) На последок добавим, что до обозначенной отметки принятия, а тем паче проповеди «ереси терпимости» на основе неправильно понятых слов 22 главы Исхода, можно было бы не дойти – достаточно всего лишь перейти к следующей, 23ей главе Исхода, где четко расставлены приоритеты, не оставляющие камня на камне от вышеописанного заблуждения: ««да не поклони;шися бог;мъ и;хъ, ниж; посл;жиши и;мъ: да не сотвори;ши по д;л;мъ и;хъ, но разор;нiемъ разори;ши и сокруш;нiемъ сокруши;ши к;пища и;хъ». И тут же приведем Синодальный перевод – «о не поклоняйся богам их, и не служи им, и не подражай делам их, но сокруши их и разрушь столбы их» (Исход 23:24).
Стоит добавить, что культ этих богов-героев, лежащий в основе что эллинского, что азиатского, что северного идолопоклонства носил нравственно индифферентный характер. Языческие народы почитали и обожествляли своих предков за славные дела, слава же эта могла быть, да и была, не только доброй, но и дурной. Именно о подобной славе говорит Библия: «В то время были на земле исполины, особенно же с того времени, как сыны Божии стали входить к дочерям человеческим, и они стали рождать им: это сильные, издревле славные люди.» (Быт.6:4). Какие дела вершили эти славные люди хорошо известно: насильничали, практиковали каннибализм и, в итоге, «развратили всякую плоть на земле». Согласно церковному Писанию – книге Еноха – души именно этих «славных людей», истребленных Богом, не получили свое пристанище вместе с прочими в аду, а были обречены скитаться по земле и страдать ненастным голодом, не имея больше в силу своей безтелесности возможности удовлетворять свои низменные желания. Именно их - в числе более высоко стоящих в иерархии врагов рода человеческого падших ангелов – и называет апостол Павел духами злобы поднебесной: «Облекитесь во всеоружие Божие, чтобы вам можно было стать против козней диавольских, потому что наша брань не против крови и плоти, но против начальств, против властей, против мироправителей тьмы века сего, против духов злобы поднебесной.» (Еф. 6:11-12) Именно их церковное предание именует бесами – только они из всех служителей тьмы в полном смысле бесплотны и потому могут находить обиталище как в предметах – идолах, так и, по попущенью Божьему, в животных и людях. Не стоит и говорить о том, что для христианина немыслимо ни то что ставить знак равенства, а даже проводить аналогию между этими бесоподобными языческими героями и «богами», славными безнравственностью во имя свое, и нашими святыми, славными во славу Божию благочестивыми нравами, о которых Единородный Сын недвусмысленно говорит в Своей нагорной проповеди.
Не менее важен тот неоспоримый факт, что и сам культ всех оговоренных выше народов сопровождался кровавыми зачастую человеческими жертвами. Причина же была в следующем: во время заклания перед идолом что животное, что человек неизбежно испытывали целый спектр негативных эмоций, запечатлевавшихся в крови. Она-то, как правило в форме испарений, и служили пищей и источником наслаждения для обитавших в истуканах вышеозначенных бесов, утолявших свой ненасытный голод.
Впрочем, все сказанное выше – не более чем элементарные христианские истины, к которым нам приходится прибегать для искоренения сорняков заблуждений, рожденных грехом верхоглядства. Снова обратимся к словам апостола: «Ибо хотя и есть так называемые боги, или на небе, или на земле, так как есть много богов и господ много, - но у нас один Бог Отец, из Которого все, и мы для Него, и один Господь Иисус Христос, Которым все, и мы Им» и: «Что же я говорю? То ли, что идол есть что-нибудь, или идоложертвенное значит что-нибудь? Нет, но что язычники, принося жертвы, приносят бесам, а не Богу. Но я не хочу, чтобы вы были в общении с бесами. Не можете пить чашу Господню и чашу бесовскую; не можете быть участниками в трапезе Господней и в трапезе бесовской. Неужели мы решимся раздражать Господа? Разве мы сильнее Его?» И поставим, наконец, жирную точку словами святого 95 Псалма: «Ибо велик Господь и весьма славен, страшен для всех богов. Ибо все боги язычников – бесы, а Господь небеса сотворил.»
Стоит ли искать мудрости в языческой философии?
«Ибо и Иудеи требуют чудес, и Еллины ищут мудрости; а мы проповедуем Христа распятого, для Иудеев соблазн, а для Еллинов безумие, для самих же призванных, Иудеев и Еллинов, Христа, Божию силу и Божию премудрость; потому что немудрое Божие премудрее человеков, и немощное Божие сильнее человеков» (1 Кор. 1:22-25)
«Смотрите, братия, чтобы кто не увлек вас философиею и пустым обольщением, по преданию человеческому, по стихиям мира, а не по Христу; ибо в Нём обитает вся полнота Божества телесно, и вы имеете полноту в Нём, Который есть глава всякого начальства и власти» (Кол. 2:8-10)
Казалось бы – вопрос абсурден, так как любой мало-мальски разбирающийся в православной догматике христианин знает, что мы априори ничего не можем в делах людских добиться сами, но лишь во славу Божью стяжать плоды благодати Духа Святого. Сказано Божественным Апостолом на все времена: «Никто не обольщай самого себя. Если кто из вас думает быть мудрым в веке сем, тот будь безумным, чтобы быть мудрым. Ибо мудрость мира сего есть безумие пред Богом, как написано: уловляет мудрых в лукавстве их» (1 Кор. 3:18). Ясно без лишних словоблудий – значительно более приоритетным для христианина является путь юродствования, но не интеллектуального перемывания костей, «потому что немудрое Божие премудрее человеков» (1 Кор. 1:25).
Уже как-то подмечалось, что это все осознавали Отцы Церкви. Во времена первых христианских апологетов торжествовала жесткая линия борьбы с «элино-римской образованностью», которая суть не образованность истинная, но бесовский интеллектуальный онанизм. Напротив – анафеманствованные и проклятые легионы еретиков, высоко ценила «учения Греции», давшие, прежде всего, плодотворную почву ряду гностических ересей. Тертуллиан — один из наиболее выдающихся раннехристианских писателей - уже во II веке бьет тревогу: «Философия произвела все ереси. Философы и еретики рассуждают об одних и тех же предметах, путают себя одними и теми же вопросами. Можно ли сравнивать философа с христианином, ученика Греции с учеником самого неба, человека, разрушающего все, с человеком, все созидающим? Мы не увлекаемся любопытством после Иисуса Христа, и не нуждаемся в изысканиях после Евангелия».
Удивляться относительно «успешному» синтезу языческого интеллектуального продукта и Божественного Откровения в исполнении еретических сект, не приходится, т.к. они внешне «приняв» Христа – остались в душе язычниками. Играя по правилам «князя мира сего» (а его правилами были передовые философские системы эллинов»), данные субъекты непременно шли ему в услужение. И получалось так, что подражая своему отцу, «обезьяне Бога», они становились «обезьянами христиан», «Ибо где сокровище ваше, там будет и сердце ваше». (Матф.6:21). Это не означает что мы должны отвергнуть все принципы и методы языческих философов – отнюдь нет, ведь как нам известно «Все мне позволительно, но не все полезно; все мне позволительно, но ничто не должно обладать мною» (1 Кор. 6:12). Это говорит о том, что если и подходить к нечестивым трудам мыслителей, то только исключительно для того, чтобы знать врага в лицо, или бить противника его же оружием. Поэтому и говорил Свт. Иоанн Златоуст: «Смотрю не на качество того, что делается, но на расположение делающих».
Любое же перенимание идей, частностей, оснований и принципов у любых, без исключения, языческих философов будь то античных, или современных категорически не допустимо. Радикальны и прямолинейны слова Отцов Церкви.
Свт. Феофил Антиохийский: «У языческих философов много бредней, а истины не находится ни малейшей частицы; ибо то, что по-видимому сказано ими справедливого, смешано с заблуждением. Как смертоносный яд, смешанный с медом или вином, делает негодным все смешение, так и языческое красноречие оказывается пагубой для тех, которые верят ему».
Св Афинагор Афинский: «Языческие мудрецы не оставили ни одной истины не оклеветанной: ни существа Божия, ни его ведения, ни деятельности, ни всего того, что необходимо с этим связано».
Свт. Ириней Лионский: «Лучше и полезнее оставаться простыми и малознающими и приближаться к Богу посредством любви, нежели считая себя много знающими и очень опытными оказываться хулителями своего Бога»
Приведем же еще слова и русского подвижника, почти что нашего современника свт. Игнатия (Брянчанинова), не потерявшие актуальности и в наши дни: «Человек, лишившись падением своим Божественного Света – Святаго Духа, должен был довольствоваться своим собственным, скудным светом – разумом. Но этот естественный свет привел весьма немногих человеков к познанию истинного Бога: он устремился наиболее к доставлению всевозможных удобств для земной жизни, изобрел различные науки и искусства, которые точно способствовали и способствуют к умножению и развитию этих вещественных удобств, но вместе способствуют и к сильнейшему развитию греховной жизни, к запечатлению и утверждению падения украшением падения многоразличными призраками благосостояния и торжества. Науки человеческие, будучи плодом падения, удовлетворяя человека, представляя ему Божию благодать и самого Бога ненужными, хуля, отвергая, уничижая Святаго Духа, соделались сильнейшим орудием и средством греха и диавола для поддержания и укрепления падения. Свет человеков соединился со светом демонов и образовал человеческую ученость (премудрость), враждебную Богу, растлевающую человека диаволоподобною гордынею (1Кор. 3, 17–18). Объятый недугом учености, мудрец мира сего подчиняет все своему разуму и служит сам для себя кумиром, осуществляя собою предложение сатаны: «будете яко бози, ведяще доброе и лукавое» (Быт. 3, 5). Ученость, предоставленная самой себе, есть самообольщение, есть бесовский обман, есть знание, преисполненное лжи и поставляющее в ложное отношение ученого и к себе и ко всему. Ученость есть мерзость и безумие пред Богом, она – беснование. Слепоту свою она провозглашает удовлетворительнейшим ведением и видением, и таким образом соделывает слепоту неисцельною, а хранимое ею падение неотъемлемым достоянием злосчастного книжника и фарисея (Ин. 9, 41). «Мудрование плотское вражда на Бога: закону бо Божию не покаряется, ниже бо может. Мудрование... плотское – смерть» (Рим. 8, 6–7). Святой Дух заповедует отвержение мудрости земной для того, кто хочет приступить к Богу и соделаться причастником духовной мудрости (1Кор. 3, 18). Апостол Павел замечает, что немногие из ученых приняли веру Христианскую (1Кор. 1, 26); напротив того, для этих мнимых и напыщенных мудрецов показалась безумием духовная мудрость, всеобильно и всесовершенно заключающаяся во Христе (1Кор. 1, 23). Философы и художники были величайшими поборниками идолопоклонства и врагами истинного Богопознания. По водворении веры Христианской в мире ученость родила бесчисленные ереси и ими старалась ниспровергнуть святую веру. Величайшее злодеяние – убийство Богочеловека – совершено учеными во имя мудрости их и во имя закона их (Ин. 11, 49–50). В наше время ученость возвращает язычников, принявших Христианство, к язычеству и, отвергая Христианство, вводит снова идолопоклонство и служение сатане, изменив формы для удобнейшего обольщения человечества. Редкий, весьма редкий книжник научается Царствию Небесному и износит новое учение Духа пред общество собратий своих, облекая это учение в ветхие рубища учености человеческой для того, чтоб оно было удобнее принято любящими более ветхое, нежели новое (Мф. 13, 52, Лк. 5, 39).»
Он же: «Менее положительна, нежели упомянутые науки, философия, которою особенно гордится падший человек. Естественные науки непрестанно опираются на вещественный опыт, им доказывают верность принятых ими теорий, которые без этого доказательства не имеют места в науке. Философия лишена решительного средства к постоянному убеждению опытом. Множество различных систем, несогласных между собою, противоречащих одна другой, уже уличают человеческое любомудрие в неимении положительного знания Истины. Какой дан в философии простор произволу, мечтательности, вымыслам, велеречивому бреду, нетерпимым наукою точною, определенною! При всем том философия обыкновенно очень удовлетворена собою. С обманчивым светом ее входит в душу преизобильное самомнение, высокоумие, превозношение, тщеславие, презрение к ближним. Слепотствующий мир осыпает ее, как свою, похвалами и почестями. Довольствующийся познаниями, доставляемыми философией, не только не получает правильных понятий о Боге, о самом себе, о мире духовном; но, напротив того, заражается понятиями превратными, растлевающими ум, делающими его неспособным, как зараженного и поврежденного ложью, к общению с Истиною[2]. Не разуме мир премудростию Бога[3]! говорит Апостол. Мудрование плотское смерть есть, мудрование плотское вражда на Бога: закону бо Божию не покоряется ниже бо может[4], потому что это не свойственно ему. “Братия, блюдитеся, да никтоже вас будет прельщая философиею и тщетною лестию, по преданию человеческому, по стихиям мира, а не по Христе, в Немже суть вся сокровища премудрости и разума сокровенна [5]. Философия, будучи исчадием падения человеческого, льстит этому падению, маскирует его, хранит и питает. Она страшится учения Истины, как смертоносного приговора для себя [6]. Состояние, в которое приводится философией дух наш, есть состояние самообольщения, душепогибели, что вполне явствует из вышеприведенных слов Апостола, который повелевает всем, желающим стяжать истинное познание от Бога, отвергнуть знание, доставляемое любомудрием падшего человечества. Никтоже себе да прельщает! говорит он: аще кто мнится мудр быти в вас в веце сем, буй да бывает, яко да премудр будет [7]. Падший человек - «ложь», т.е. образ мыслей, собрание понятий и познаний ложных, имеющие только наружность разума, а в сущности своей - шатание, бред, беснование ума, пораженнаго смертною язвою греха и падения. Этот недуг ума особенно в полноте открывается в науках философских.»
Замечательным и красноречивейшим примером в этом отношении выступает эпизод жизни блаженного Иеронима Стридонского (~347–419/20), выдающегося деятеля Церкви своего времени, которому было явлено Божественное Откровение напрямую связанное с разбираемым нами в данный момент вопросом. Чтобы не заниматься нагромождением лишних слов, предоставим слово блж. Иерониму, чьи труды занимают важнейшее место в Святом Предании:
«Жалкий человек, я постился как раз перед тем, как намеревался читать Цицерона. После многих, продолжавшихся по целым ночам бдений, после слез, исторгнутых из самого моего сердца воспоминанием о моих прежних грехах, я обыкновенно брался за Плавта. Если, придя в себя, я начинал читать пророков, то их грубая речь коробила меня, и так как я не видел света своими слепыми глазами, то думал, что это вина не моих глаз, а вина солнца. Когда оный древний змий таким образом искушал меня, около половины поста мое изможденное тело было схвачено лихорадкой, семена которой находились во мне, и без всякого облегчения она так питалась моими несчастными членами, что едва кожа держалась на моих костях. Между тем уже делались приготовления к моему погребению, и жизненный жар моей души едва теплился в незначительной теплоте моей груди, причем все тело мое холодело; и вот вдруг я был восхищен в духе перед судилище Божественного Судии, где был такой поток света и такой блеск славы от ангельских зрителей, что простершись на землю, я не смог поднять своих глаз. На вопрос о том, кто я такой, я отвечал, что я христианин.
«Ты лжешь, – отвечал Спросивший, – ты цицеронец, не христианин; ибо где твое сокровище, там и сердце твое».
– Мгновенно я онемел и под ударами (ибо Он повелел подвергнуть меня бичеванию) я еще более был мучим огнем совести, размышляя об известном стихе: «Во аде кто исповедует Тебя?» Но я начал кричать и под удары бича, громко вопя, говорил: «Помилуй меня, Господи, помилуй меня!»
Наконец, стоявшие около меня, бросившись на колена к ногам Судии, умоляли Его простить мою юность и дать возможность раскаяться в моем заблуждении, а впоследствии – подвергнуть меня муке, если когда-либо буду читать книги языческой литературы. Сам я, который в этой смертельной нужде готов был обещать даже больше того, начал каяться и, призывая Его имя, говорил: «О Господи, если я когда-либо буду читать их, то да буду отвергнут Тобой!»
Отпущенный после произнесения этой клятвы, я возвратился в высшую область воздуха и, к удивлению всех открыл свои глаза, залитые таким потоком слез, что мой страх убедил даже неверующих. И действительно, это было не сновидение и не простой сон, которыми часто обманываемся. Это судилище, перед которым я стоял, этот грозный суд, которого я опасался, есть мой свидетель; да не буду я опять никогда приведен на этот суд. Я признаюсь, что мои плечи посинели от побоев, что, проснувшись, я чувствовал самые удары и что отселе я читаю божественные книги с большей ревностью, чем раньше читал человеческие книги».
Вряд ли стоит как-то комментировать слова святого, описавшего явление ему Божественной Славы и недвусмысленное отношение Господа миров к нашим поискам мудрости посредством внешних мудрецов. Так и вы, братья-христиане, всегда вспоминайте блаженного Иеронима и в молитвах обращайтесь к нему, когда по волей вашей, будь-то попущением Божьим вам придется столкнуться с трудами Аристотеля, Сократа, Птолемея ,Платона, Цицерона и других. «Не скорби, невежда, что ум твой не подкреплен наукой; жизнь твоя может сделать тебя столько мудрым, что самая простота твоя в состоянии будет умудрить и разумных» (прп. Ефрем Сирин).
В качестве заключения немаловажно сказать о том, что Церковь никогда не запрещала христианам рассуждать о каких-л. явлениях жизни, осмыслять их и давать определенные оценки. Напротив, для этого Господь и наделил человека разумом и дал дар слова, в ином случае мы не имели бы неисчерпаемую сокровищницу святоотеческого предания. Но нужно различать плотское мудрование – т.н. философию - любовь к знанию-софии, в ее (софии) непросвещенном светом божественного откровения падшем и глубоко поврежденном состоянии (настолько глубоко, что Единородному Сыну было необходимо принести Себя в жертву для исцеления человека и мира), которое есть не более чем нагромождение вредных софизмов, порожденных блужданием плотского ума и мудрование духовное. Необходимым условием для последнего является смиренномудрие – признание несомненного авторитета Писания и предания отцов над своими измышлениями и строгое им следование из благочестивого страха впасть в прелесть - и любомудрие - благочестивый и целомудренный образ жизни, основанный на деятельной любви, духовном трезвении и искоренении страстей, без коего разум не может быть просвещен божественной благодатью и, следовательно, не может достичь и верного образа мыслей и способности различения духов.
Таким образом подлинное православное мудрование есть среди прочих один из плодов благочестивого образа жизни - любомудрия, кое имеет для христианина самостоятельную непреходящую ценность, любое же мудрование просвещенного Духом Святым ума есть богословие, ибо Бог «все во всем» и термин христианская философия, таким образом, становится излишним. С воплощением Господа философия язычников упразднилась как явление ветхое, суетное и пустое ("знание надмевает") и уступило место богословию христиан, перенявших лишь язык филосовских терминов - выработанный инструментарий для ясного выражения мысли -, при этом полностью отбросив дух "плотского мудрования".
Приведем несколько цитат Отцов о любомудрии.
Свт. Григорий Богослов: «Все любомудрие разделяется на две части – на умозрительную и деятельную, из коих первая выше, но труднее к уразумению, а другая ниже, но полезнее. У нас обе они одна другой способствуют. Умозрение служит нам сопутником к горнему, а деятельность – восхождением к умозрению: ибо невозможно достигнуть мудрости, не живя мудро ...Любомудрие умеет... и счастьем пользоваться умеренно, и в бедствиях соблюдать благоприличие».
Свт. Григорий Нисский: «...Деятельное любомудрие не заключает в себе достаточной пользы, если не управляет делами истинное благочестие».
Свт. Иоанн Златоуст: «...Любомудрие души настолько труднее и тяжелее изучения наук, насколько деятельность труднее разглагольствования и насколько дела труднее слов... Когда эта добродетель <любомудрие> вкоренится в сердцах слушателей, то и все прочие добродетели могут уже безопасно назидаться... Не будем враждовать даже против тех, кто оскорбляет нас, хотя бы это были и облагодетельствованные нами (в этом-то и состоит самое высокое любомудрие)... Любомудрой душе свойственно не мстить за оскорбление себя, но сильно восставать против оскорбления Бога… Немаловажный вид любомудрия в том, чтобы веселиться о Боге. Кто веселится о Боге, как должно, тот отвергает всякое житейское удовольствие… Ничто так не приятно Богу, как если кто считает себя в числе величайших грешников. Это есть начало всякого любомудрия: смиренный и сокрушенный никогда не будет ни тщеславиться, ни гневаться, ни завидовать ближнему, – словом, не будет питать в себе ни одной страсти».
О «добродетельных язычниках» в храмах
После того, как на фронте теории, у апологетов «элинизированного» христианства не остается аргументов в защиту сопряжения Евангелия с древней философией, в качестве последней зацепки, часто приводятся явления исторической жизни Церкви. Наиболее популярным тезисом является указание на явления материальной культуры имевшие место быть, как в Западной так и в Восточной Церквях, напрямую связанные с «языческими мудрецами».
Здесь, как уже можно было догадаться, речь идет о так называемых «добродетельных язычниках», которые, якобы, в отрыве от иудейской традиции, предсказали Пришествие Христа. Но и тут все довольно ясно при ближайшем рассмотрение – в католической догматике сии персонажи помещаются в лимб, тот же ад только без вечных мук (отсутствие единения со Христом после смерти, пожалуй, жутчайшее наказание, и тут нужно говорить о деструктивном мудровствовании схоластики), и не наследуют Царствия Божия ни в веке сем, ни в будущем. Православное учение вообще не имеет каких-либо догматических указаний на их счет кроме как посрамлений, в течение веков закрепленных в литургической традиции Церкви. Не лишним будет напомнить, что Тропарь 9-й песни канона на утрени в четверг 3-й седмицы Великого Поста звучит так: «Петр витийствует, и Платон умолче. Учит Павел, и Пифагор постыдеся. Та же (Богородица) апостольский богословяй собор эллинское мертвое вещание погребает и совоставляет мир ко служению Христову». Один из акафистов Пресвятой Богородицы звучит так: «Радуйся, афинейская плетения растерзающая!». Небезынтересно отметить, что именно от церковно-славянской фразы «афинейская плетения», обозначающей греческую философию, происходит русское слово «ахинея».
Впрочем, хватит указывать на теорию, ибо, как было сказано выше, нас интересует в данный момент материальный фактор церковной истории связанный с языческими философами в данном отношении. Здесь речь идет прежде всего о нескольких фресках храмов Европы, где мы можем лицезреть некоторое количество эллинских мудрецов, якобы предвещающих явлений Христа. Оставляя в покое католицизм с его схоластикой, которая стала катализатором таких явлений на Западе, обратимся к нашему православному наследию. Казалось бы, приведенные канонические элементы церковный жизни, процитированные выше, не оставляют даже и мысли об изображении адептов «греческой ахинеи» в храмах, но не все так просто.
Когда мы обращаемся к подобным памятникам церковного искусства, то на поверку это оказываются совсем не памятники, а типичный еретический новодел, который мы даже и не видим смысла анализировать. Однако настоящий интерес представляют фрески Благовещенского собора Московского Кремля, где есть подобные изображения Аристотеля, Платона, Сократа, Вергилия и других деятелей античной культуры. Сделаем небольшую ремарку – эти изображения не находятся в соборе, а имеются лишь на его паперти, т.е в зоне перед внутренним притвором храма. Но это так, к слову, самое интересное впереди - итальянский специалист по вопросам церковного искусства Rosa Giorgi анализировал ряд схожих проявлений изобразительных моментов западных и восточных церквей, затронув вопрос и о наличии в них язычников. Из заключения специалиста следует, что без «внешнего сдвига» подобное вряд ли когда-либо могло появиться в русском храме, однако есть прямые ключи к ответу на этот вопрос.
Дело в том, что период строительства Благовещенского собора Кремля приходится на момент резкого усиления ереси жидовствующих (одной из самых опасных ересей еврейского влияния, с которой пришлось когда-либо столкнуться Церкви). Собор был завершен в 1489 году, а уже в следующем 1490 году русскую кафедру возглавил жидовствующий митрополит-еретик Зосима, который и дал регламенты первых росписей новопостроенных храмов. Тогда и начали, приходит к выводу специалист, появляться «языческие мудрецы» на поперти собора, а окончательно они были завершены вскоре при Василии III. Не будем удаляться в разбор жидовской ереси, ибо это сделали и без нас множество исследователей, однако считаем не лишним будет привести слова преподобного Иосифа Волоцкого о митрополите Зосиме, с чьей подачи была выдвинута идея изображения «добродетельных язычников»: «Осквернил он святительский престол, одних уча жидовству, других содомски скверня — Сын погибели, он Сына Божия попрал, похулил Пречистую Богородицу и всех святых унизил; икону Господа нашего Иисуса Христа и Пречистой Его Матери и иконы всех святых называет болванами… Зосима говорит: А что то царство небесное, а что то второе пришествие, а что то воскресение мертвых? А ничего того несть — умер кто, то и умер, по та места и был!»
Вот собственно и суть – восхваления «вечной философии» и эллинских мудрецов, при закутывании всего этого дела в христианскую обертку, есть ничто иное как латентное проявление жидовской ереси, и не важно даже под каким соусом это подается.
В целях дальнейшего раскрытия означенной выше темы настоятельно рекомендуем всем интересующимся ознакомиться с работой сергианского «архимандрита» Георгия (Шестуна), во многом базирующейся на трудах двух зарубежных (протоиерей Иоанн Мейендорф и профессор Владимир Николаевич Лосский) и одного катакомбного (профессор Алексей Федорович Лосев, в иночестве Андроник) богословов. См. приложение 1.
Спекулятивная теология:
от Климента Александрийского до схоластиков.
Пожалуй, ключевой фигурой для понимания духовной сути «ариохристианства», его основоположником и эталонным представителем является Климент Александрийский, родоначальник т.н. спекулятивной философии или теологии, а в сущности христианского синкретизма, плодом коего «ариохристианство» и является. Последователи сего направления мысли недаром берут его на свои знамена. В личности и учении этого человека - прямом предшественнике Оригена и криптомонофизите - сходятся, пожалуй, все узловые точки и родимые пятна «ариохристианства»: гностицизм, апелляция к античной философии, духовности и языческим гиперборейским басням и переоценка важности книжного, отвлеченного знания в жизни христианина, столь свойственная всем, по меткому выражению профессора Лосева, богословствующим философам. Именно оно-то, это мертвое знание, не подкрепленное практикой христианской жизни, надмевает, толкает человека в объятия бесов гордыни и тщеславия и неизбежно ведет к духовной прелести и к соблазну поделить христиан на избранных-гностиков и остальных, допуская оценку духовной просвященности верных в зависимости от приобретенных ими знаний и забывая о том, что единственным путем обожения по словам самого Господа и Его апостолов является не знание, а деятельная жертвенная любовь к Богу и ближним, ибо «Любовь никогда не перестаёт, хотя и пророчества прекратятся, и языки умолкнут, и знание упразднится» (1 Кор. 13, 8).
Мы не будем здесь касаться вопроса святости Климента – хотя вопрос этот открыт и по сей день – и предоставим суд Богу. Однако же некоторые его прижизненные воззрения неправославны по духу. И действительно в своей попытке выразить христианство языком греческой философии Климент часто выходит за догматические границы православия. Например, в той настоятельности, с которой Климент снова и снова подчеркивает роль знания (т.е. «гнозиса»), отражается интеллектуализм его религиозного мышления. И мы видим, что все же он невольно считает, что полнота знания доступна только истинной элите.
Несомненно, несмотря на то, что в учении Климента можно обнаружить элементы гностицизма, следует проводить различие между такими гностиками, как Валентин, который порвал с Церковью и основал свою собственную секту, и «гностиками», подобными Клименту, всегда остававшемуся в общении с Церковью и внесшему значительный вклад в ее Предание.
Но стоит помнить о подобном душепагубном умонастроении, дабы не принять в себя вместе с медом и яд. Ведь именно в учении Климента о Предании гностическая направленность его мысли делается еще более явственной: он говорит о передаче знания через отдельных личностей. В отличие от св. Иринея, утверждавшего, что Истина принадлежит Церкви, что христианское знание носит общинный, публичный характер, Климент считает знание прерогативой избранных. Его высказывания по этому поводу можно понимать различным образом. В каком-то смысле Климент утверждает нечто диаметрально противоположное св. Иринею. Но не следует также забывать, что в православной традиции особым почтением всегда пользовались святые, обладавшие непосредственным созерцательным и мистическим знанием Бога. Св. Василий Великий в своих писаниях проводил различие между авторитетом харизматиков (людей, наделенных духовными дарами) и авторитетом церковной иерархии, подчеркивая, однако, что конфликта между ними быть не должно. История Церкви знает примеры таких великих святых и мистиков, как св. Серафим Саровский, св. Симеон Новый Богослов, Оптинские старцы, которые лично достигли высшей ступени богопознания. Но и такие святые никогда не заявляли права на особый авторитет и не отвергали власти епископата. Церковь в целом всегда признавала святых как людей, имеющих дар общения с Богом, и в этом смысле некий «гностический» элемент неизменно был частью православного Предания на Востоке, но он уравновешивался общепризнанным авторитетом Церкви. У Климента это равновесие нарушено: из его писаний создается впечатление, что богопознание в истинном смысле доступно только немногим образованным и интеллигентным людям, что одним лишь им дано постичь мистические вершины общения с Богом.
Приведем характерный отрывок из «Стромат», ярко демонстрирующий любовь к многознанию и синкретизму, который наверняка пришелся бы по нраву всем богословствующим философам, в частности и «ариохристианам»: «Есть множество вещей, знание которых, хотя оно и не ведет непосредственно к цели, все же украшает специалиста. Не говоря уж о том, что многознание писателя, проявляющееся в его владении основными положениями греческой философии, вызывает доверие читателя и, изумляя наставляемых, пробуждает в них дружественную расположенность к истинному учению. А доверие есть необходимое условие для дальнейшего воспитания душ. Любящие учиться получают истину в сокровенном виде. Они более не считают, что философия есть нечто ложное, злокозненное и опасное для жизни, как полагают некоторые. Напротив, они понимают, что она является ясным подобием, которое даровано эллинам Богом. В результате они не только не удаляются от веры, увлекаемые этой колдовской магией, но напротив, как говорится, ограждаются ею как неким прочным оплотом, открывая в ней своего рода союзника, помогающего утвердиться в вере. Через сопоставление различных учений истина выясняется полнее и глубже, а за ней следует истинное знание, гносис. Поэтому можно сказать, что философия привлечена нами не ради нее самой, но ради плодов, которые приносит гносис. Мы держимся за нее как за надежный причал в нашем поиске истины посредством аллегорического понимания научного знания.
Итак, до пришествия Господа философия была необходима эллинам как учение праведности. Но и ныне она полезна как средство привлечения к истинному благочестию. Она представляет собой предварительное образование для таких людей, которые к вере приходят не иначе как путем доказательств... Виновником всяких благ является Бог, но одних, например, Ветхого и Нового заветов – непосредственно, других же, например, философии, – опосредованно. Возможно философия изначально была даром Бога эллинам до того, как он обратился к ним явно. Ибо философия для эллинов – это то же что закон для иудеев, а именно: наставник, ведущий их к Христу. Итак, философия является пропедевтическим учением, пролагающим и выравнивающим путь к Христу, который приводит ученика к совершенству.
Итак, ясно, что предварительные науки, равно как и философия, происходят от Бога; однако они не являются самоцелью, но подобно некоему дождю, одинаково поливают и плодоносную почву, и навоз, и крыши домов. В результате вырастают и сорняки, и пшеница, и смоковница на кладбище, и иные деревья, еще более неприхотливые.
Я не склонен говорить [отдельно] о стоической, платонической, эпикурейской или аристотелевской философии, но применяю термин философия ко всему тому, что справедливо утверждается представителями всех этих школ относительно праведности и в соответствии со священной наукой. Все это я эклектически называю философией. Различные же подделки, внесенные человеческим разумением, называть божественными нет никаких оснований.
Философия, варварская и эллинская, содержит части вечной истины, полученные однако не из мифов о Дионисе, но благодаря богословию вечного Логоса. И если кто сумеет соединить все эти рассеянные части, тот, не подвергаясь опасности впасть в заблуждение, созерцать будет Логос, то есть истину во всей ее полноте.
Даже если эллинская философия и не содержит истины во всем ее величии и слишком слаба, чтобы в полной мере исполнить заповеди Господа, тем не менее она подготавливает путь, ведущий к истине и к усвоению учения подлинно царственного, ибо она до известной степени исправляет и улучшает нравы и готовит к принятию истины того, кто верит в провидение.
Те из эллинов, кто был достаточно упорен в изучении философии, приблизился к видению Бога, через его изображение или как бы через увеличительное стекло.»
Что характерно, специфический тип Климентовского «ариохристианского» спекулятивного богословия, имеющего ярко выраженный языческий рационалистически-чувственный характер, не нашедший в дальнейшем поддержки на православном востоке обрел свое второе дыхание на католической почве с родственной, чуждой православной традиции, духовностью, а именно в схоластике. И тут, пожалуй, можно также провести параллель с варлаамитами - «ариохристианскими» гностиками времен паламитских споров или, что то же, богословствующими философами в среде православия, которые, подобно католикам, оказались неспособными вместить антиномичность православной мистики, оставаясь в рамках дискурсивного мышления, сам же Варлаам стал католическим епископом. Из чего можно сделать вывод, что неспособность к антиномичному мышлению также является одной из характерных черт «ариохристианской» духовности.
«Традиционализм»
Традиционализм в своем основании антитрадиционен. Традицонализм — детище Модерна, и появляется там, где исчез мир Традиции. Восхищения по поводу мира Традиции его основных деятелей ставят простой вопрос: а не были бы эти самые основатели силами контртадиции в мире Традиции? Для мира Средневековья (последний объект восхищения в этой тусовке) Эвола — это обычный сумасшедший алхимик и еретик, которого бы с радостью отправили на костер. Вечная беда Традицонализма, который традиционалисты так и не смогли преодолеть — это их полное копирование теософии. Теософия для традиционалистов — это дьявольская профанация всего, чего можно, только занимаются и веруют традционалисты примерно в то же самое. Конечно можно найти эту разницу, объяснить ее (хорошо разницу объяснил почивший Владимир Карпец), но это нисколько не спасает традиционализм от этого парадокса, начинающегося с основателя учения Рене Генона, и достигающего некоторого «пафосного апогея» в интерпретации Эволы. Традиционализм как учение, постулировавший об «исходе к Востоку» для самого этого традиционного Востока является не более чем еще одной непонятной западной калькой в духе «new age», с той лишь поправкой, что в отличие от new age создан он был европейцами. Идя путями разных традиций, традиционалист доходит до корня – трансцендентного равенства всех религий. Но Генон еще ладно, что с него взять. Свалил в Египет и больше его никто не видел, предавался практикам, философствовал. Если даже он и не прав, то он особо и не претендовал на роль великого гуру и напыщенности Эволы не имел, ведь толку-то, миру конец в итоге все равно. А верования и традиционный путь Эволы — это та самая теософия, только с прибавкой туда политического консерватизма, ежекнижной апологии каст, неравенства и воинского пафоса.
Концепция Эволы «оседлать тигра» — оправдание собственного бессилия. Именно потому наследие Эволы и расцвело в 10-х годах, в век бессилия движений, победы индивидуализма и ухода любой политической борьбы в интернет. Делая вывод о полном поражении старого миропорядка в 1945 году («руины»), Эвола считает, что открытая борьба невозможна, это борьба на заранее потерянных позициях, воину не на чем стоять и не за что воевать. Как примеры можно привести «свинцовые семидесятые» в Италии и наци-террор 00-х в России, которые не привели ни к чему. Возможно, что такая открытая борьба и бессмысленна, и сходит на ноль во всем мире, но что предлагает Эвола? Ехать на тигре? Так по его собственным концепциям тигру скакать еще лет так эдак 400 тысяч, как говорят нам учения индуизма. Если конечно Эвола и здесь не уходит от индийской Традиции в сторону теософского традиционализма, не воспринимая учение о 400-тысячной Кали-Юге буквально. Оседлать тигра у Эволы означает ничего более, чем сидение дома и познание разных путей и традиций в этом мире. Воистину это величественное оправдание собственной непригодности, бессилия и невозможности выйти из эскапических мечтаний о Золотом веке. Всем молодым читателям своего творчества Эвола предлагает превратиться в таких же старых ничего не делающих пердунов, как и он сам. Маленькие фанаты Эволы в его сочинениях о кшатриях и тиграх находят наконец оправдание своей аристократической отчужденности и невозможности нормально функционировать вшудровском обществе, более старшие же фанаты Эволы просто похожи на каких-то старых тоскующих по былым временам алкашей, осознавших, что потерпели поражение в попытках реализации в этом мире (что не означает, что они все поголовно аристократы духа). Эвола говорит вам: седлайте тигра, я говорю вам: если есть хоть один шанс победить тигра с кинжалом в руке или голыми руками, то надо вступать в битву! Уж если погибать, то с действием, а не с очередной книгой Эволы за черт пойми сколько денег.
Кстати, о книгах самого автора. Для тех, кто еще не читал, но вдруг хочет ознакомиться. Вы можете брать совершенно любую его книгу или сборник статей, чтобы понять его идеи, кроме посвященных каким-то отдельным вещам (буддизм, метафизика пола). Больше вам ничего не надо, не стоить тратить деньги. Книги Эволы — это пересказ одного и того же. Если бы ему платили за каждые написанные «кали-юга», «касты», «кшатрии», то выручки бы хватило на год стабильного пропитания для всей армии фанатов Эволы в России. Все это еще и приправлено полуаристократическим стилем "свысока" с закосом под "академизм" своего учителя и философов прошлого. Но получается скорее скучно и уныло, чем академично и аристократично.
Среди неприятных Эволе, да и всем традиционалистам, учений одно из центральных мест занимает Христианство. Некоторые из них, да и сам Эвола, критикуя, не принимая Христианство, все же относятся к нему более-менее, как к некоторому передатчику Традиции. Но все же, Христианство своей сутью — это главный враг для традиционалистов и особенно Эволы. Идея о том, что Бог может явиться к человеку, как Человек, Личность, снизойти до уровня обычных рыбаков и сделать их величайшими подвижниками, апостолами, пройдя мимо тщательно соблюдавших букву закона книжников, дворян, римских императоров — приводит Эволу в бешенство. На экзистенциальном уровне это человек, который никогда не признает то, что перед Богом его знания не стоят ничего, а обычный крестьянин, честно любивший Бога, ходивший в церковь и старавшийся вести праведную жизнь (может даже и не понимая и строчки из Писания, но следуя зову сердца), будет выше книжника Эволы. Мысль о том, что ему вообще предстоит стоять с таким вот рыбаком в одной очереди на Причастие, стоять на равных с ним перед Богом на литургии и перед смертью, ввергает того в бешенство и порождает желание поднимать и поднимать архивы эзотерических тайн, все больше углубляться в знания мало кому доступные, находящиеся во тьме. Но тьма — это отсутствие света, а свет светит всем, а не для избранных каст. Причем точка зрения Эволы про кастовый порядок вполне накладывается на христианство, вспомнить хоть его восхваления Средневековья, то есть здесь дело именно в том, что Эвола не мог позволить себе отказаться от своей «умудренности» или по-другому «книжничества», не мог оказаться среди остальных «плебеев», хотя толком от них ничем не отличался, кроме унаследованного дворянского титула. «Вера без дел мертва», а тут, во-первых, непонятно, что за вера, а, во-вторых, не видны дела. В отличие от своего учителя, Эвола так и не пришел ни к какой Традиции, в принципе и не только он. Недаром, известный американский православный подвижник Серафим Роуз, начинавший как генонист, после приобщения к Православию понял, что выбрать можно только одно: либо ты становишься православным (то есть входишь в Традицию), либо традиционалистом, который верит в трансцендентное единство всех традиций (привет, Блаватская) и шатается между. Фактически, получается, что традиционализм в корне своем выступает за самое страшное, что может быть для традиционалиста – за смешение – удел шудров. Оказавшись перед таким выбором Юджин Роуз выбрал Православие и стал великим подвижником, тем самым человеком Традиции, пока Эвола так и остался шатавшимся среди разных учений, для каждого из которых он был чужаком.
Увлеченность Эволы «кшатрийством» и войной на самом деле показывает то, что он неимоверно от всего этого далек. Никогда кшатрий и воин не будут писать
о своей сущности столько, убивая кубометры леса ради писанины о войне. Почитайте мемуары любого военного деятеля. Вы вряд ли где-то встретите восторженные отзывы о метафизическом происхождении автомата или гранаты в руке, символизм окопа или чего еще. Скорее планы операций, переживания лишений, смерти товарищей, возможно описание идеалов борьбы (белогвардейцы, как пример). Но никогда воин не будет смаковать войну так, как это делает Эвола, разбирая ее на составляющие и раскладывая по полочкам. Воину это незачем. Он и так воин, он живет этой войной. Эвола и война это как университетский преподаватель, вещающий о мировой экономике или функционировании бизнеса, получающий 20 тысяч рублей в месяц. Яростные апологеты сразу же вспоминают его участие в Первой Мировой, где он был артиллеристом в горах. Да, и что? Миллионы в те годы сидели в окопах и травились газом, и что-то от них не слышно бурных восхвалений войны. Им это просто не нужно, и вряд ли даже интересно, что было в окопе с точки зрения метафизики. А тут автор просто проводил артиллерийские расчеты для удара по врагу издалека. Все то же самое сейчас делают в соседней стране «Русичи» и «Азовцы», снимая на видео и угарая под нашиды. Даже не будучи военным человеком понятно, что при сравнении Эволы с любым военным человеком и писателем, оставившим воспоминания о битвах и военном быте и опыте, (Туркулом, Шкуро, Юнгером, Дегреллем, Скорцени, генералами Вермахта) кшатрийство явно будет не на стороне первого.
Вторую Мировую войну кшатрий благополучно пропускает мимо себя, хотя он еще не стар и коляской не обзавелся. В разгар войны выходит его публикация «Арийская доктрина войны и победы». Два года уже бушует война, но для Эволы война ведется лишь на страницах журналов. Как думаете, как много солдат Оси в окопах на Восточном фронте прочитали эту макулатуру и скольким из них было дело до того, что написал этот человек, когда вокруг грязь, кровь, огонь и трупы, а в Риме солнышко, фрукты и девушки? Можно, кстати, вспомнить из армии Рейха такого человека как Курт Эггерс (младше Эволы на 7 лет), поэта войны Третьего Рейха. Человек начиная с 1919 года участвовал в битвах, сначала как фрайкоровец, а затем во Второй Мировой. После первых лет на фронтах ВМВ, Эггерс был отозван для гражданской работы пропагандистом СС. Посидев так до 1942 года, высказал желание снова вернуться на поля сражений, что и сделал, погибнув под Курском в 1943 году. Так и хочется сказать нашему макароннику: «ну, что, кто здесь кшатрий?».
Кшатрийский дух, по словам фанатов барона, был проявлен Эволой в виде прогулки во время бомбежки в Австрии, в дни падения старого мира. Что это? Не было ли это попыткой выпендриться и доказать что-то самому себе? Оставим этот момент без догадок, дабы не быть голословными. Пускай с этим Эвола разбирается сам.
Отношения Эволы и национал-социализма еще одна интересная тема. Для Эволы Национал-Социализм и лично Адольф Гитлер — это плебейская чернь, народ, “volk”. Можно как угодно относиться к Национал-Социализму, критиковать его, но слушать упреки Эволы по отношению к НС и Гитлеру за «народность» и «массовость» движения и личности — просто смешно (Гитлер — выходец из народа, массы, к тому же и критик австро-венгерской монархии, для Эволы это нарушение всех его великих концепций). В то время как Адольф Гитлер то выживал на улицах Вены, побираясь и голодая, то создавал свое движение с обществом таких же обычных, но целеустремленных ребят из народа, любящих свою страну, боролся за власть, Эвола как великий кшатрий то рисовал картины, то торчал на наркотиках, пытался вскрыться, писал оккультные журналы и вызывал духов. В среде фанатов Эволы принято возвеличивать факт того, что он когда-то там читал лекции СС-овцам и встречался с Розенбергом, но по сути это обычные разовые ничего не значащие встречи. Учение же Эволы про «духовные расы» в противовес биологическому расизму Рейха — откровенная антинацистская теория, которая дивным образом совместилась с неонацизмом на просторах русского националистического сегмента интернета в России. Оно и понятно — данная теория о «духовной расе» открывает вход в ультраправое движение всем полукровкам, коими так полна наша страна, и это факт. Да и сам барон, наверняка, не без задней мысли о собственной «южности» составлял эту доктрину.
Часто Эволу преподносят как вдохновителя неофашистских террористов, хотя правду мы можем прочитать у одного из террористов тех времен, лучше и не скажешь: «быть фашистом» в те дни обозначало «быть последователем Эволы» или «быть последователем Джентиле». Это были два главных течения внутренней дихотомии. Я не попался в эту ловушку, я считал себя просто фашистом, последователем Филиппо Корридони и Жоржа Сореля, пророков революционного синдикализма. Наследником фашизма двадцатых годов, с его яростным анти-буржуазным видением мира. Многие товарищи, однако, смотрели на Юлиуса Эволу почти как на светского Мессию, философа традиции, забывая о том, что во времена расцвета фашизма, - во втором десятилетии, - «Барон» был просто никем: художником, мыслителем, кем-то ещё. И он, всё-таки, он был ближе к режиму Адольфа Гитлера, нежели к итальянскому фашизму. Грациани, спустя годы, спросил моего друга Пеппе, который, в числе других, посещал дом Эволы на проспекте Витторио, каково его впечатление от «маэстро» трёх поколений неофашистов. «Безумный старик, в инвалидной коляске и жёлтом свитере». (Пьерлуиджи Конкутелли. Я чёрный.)
Безумный старик в инвалидном кресле, бывший при фашизме пустым местом — вот хлесткая пощечина от вступившего в бой с тигром тому, кто решил на нем скакать до самой смерти.
Главное же, что выдает в Эволе фальшивость — это его распространенность среди масс. Если человек, претендующий на элитарность, отчужденность и «эзотеризм» вдруг становится популярен — значит он лжив в сути своей. Не может элитарная личность быть популярной и раскупаться массами за бешеные деньги (то же самое с Ницше). Тем более, что по самому традиционализму мы же движемся вниз (Золотой век явно не скоро), так что видим нехитрый закон — чем дальше вниз, тем больше Эволы. Он — спутник шудровского упадка и расслабленных недоарийских псевдоинтеллигентов «каменного века». Видимо, потому что и сам кшатрием барон нисколько не был, что видно из всего его жизненного пути. Отрыжка умершего дворянства в виде пафосной теософии, не реализовавший свое кшатрийство ни в войне, ни где-либо еще (кшатрии — не только воины, см. Генона). Факт рождения в статусной семье нисколько не означает его "кшатрийство" по самим же догмам традиционализма да и просто по здравому смыслу.
Путь Эволы и его Эволизм, в том виде в каком он распространен, это путь чандала, пытающегося играть в господина, хватаясь за пафосные речи, пытаясь копировать недостижимые идеалы и старину. Этим начинается и заканчивается "револт эгэйснт зе модерн ворлд".
Любой, кто таит в себе зачатки кшатрия, устремленного на какое-либо сопротивление и последовательность старым консервативным системам великого прошлого, отринет искушение Эволой раз и навсегда.
Дальнейшую работу по раскрытию «традиционализма», являющегося, на наш взгляд, разновидностью спекулятивного богословия, за нас уже сделал некий Аркадий Малер на примере главного «традиционалиста» РФ Александра Дугина, по всем пунктам подпадающего и под широкое определение «ариохристианина». В его двух работах дан анализ воззрений и деятельности, обнажена внутренняя противоречивость его «учения» и, подобно предыдущемву автору, дан весьма точный психологический портрет этого современного идеолога ариохристианизации православия.
Тексты доступны по ссылкам:
Заключение
«Ариохристианство» - это направление мысли, не обладающее ни богословской, ни философской завершенностью, в силу чего оно является идеологией. Оно совмещает в себе ряд, разобранных нами ранее, религиозных и философских установок и методов, объединенных определенной «духовностью», характер коей мы также попытались раскрыть в нашей работе. К этим установкам-методам относятся:
- допотопное и ветхозаветное идолопоклонство, включая и мифологию, будь то античное, азиатское, северное-«нордическое» и т.д.
- античная философия
- гностицизм
- спекулятивное богословие
- латинская схоластика
-«традиционализм»
Особого же рода «ариохристианскую духовность», объединяющую все эти казалось бы разнородные узловые точки разбираемого в нашей работе явления, носит душевный материалистически-чувственный и одновременно «падше рассудочный» рационалистический, склонный к поверхностности и спекуляциям, характер и есть, по нашему убеждению, следствие в лучшем случае духовной незрелости и недостаточной воцерковленности, в худшем же особого типа умно-сердечного устроения тяготеющих к «ариохристианству» людей или предрасположенности в них к подобному устроению, заключающемуся в своевольном нежелании или неспособности вместить и принять в простоте веры и любви следующие христианские истины:
- необходимость различения духов
- необходимость смирение ума и строгое следование Писанию и Преданию православной Церкви и недопустимость вольных трактовок
- антиномичный характер православного богословия, и, как следствие, принципиальной невозможности его рационалистического разчленения
***
Приложение 1
Эллинское язычество и византийское Православие
Анафема платонизму
А.Ф. Лосев в «Очерках античного символизма и мифологии» говорит о том, что Платон ни в коей мере не соединим с христианством. Церковь устами святых отцов, подтверждая расхождение христианства с платонизмом, восхваляла Богородицу, которая «растерзала» «афинейские плетения». Критика платонизма вошла и в богослужение. В одном из тропарей девятой песни канона на утрени в четверг третьей недели Великого поста читаем: «Петр витийствует, и - Платон умолче. Учит Павел, Пифагор постыдеся. Та же апостольский богословяй собор эллинское мертвое вещание погребает и совосставляет мир ко служению Христову». Платон и платонизм были неоднократно предметом обсуждения на Соборах и преданы анафеме на одном Вселенском и двух Поместных соборах.
На V Вселенском соборе в 553 году Платон и его школа были затронуты в связи с осуждением знаменитого христианского платоника Оригена. В «Слове благочестивейшего императора Юстиниана, посланном к Мине, святейшему и блаженнейшему архиепископу благополучного города и патриарху, против нечестивого Оригена и непотребных его мнений», которое имеется в деяниях V Вселенского собора, читаем: «Воспитанный в языческих мифологиях и желая распространить их, он прикинулся, будто изъясняет божественное Писание, чтобы таким образом, злонамеренно смешивая непотребное свое учение с памятниками божественного Писания, вводить свое языческое и манихейское заблуждение и арианское неистовство и иметь возможность приманивать тех, которые не в точности выразумели божественное Писание. Что иное изложил Ориген, как не учение Платона, который распространял языческое безумие? Или от кого другого заимствовал Арий и приготовил свой собственный яд? Не он ли на погибель души своей измыслил в Святой и Единосущной Троице степени? Чем отличается от манихея он, который говорит, что души человеческие в наказание за грехи посланы в тела, что будто бы они были прежде умами и святыми силами, потом получили насыщение богосозерцанием и обратились к худому и потому охладели в любви к Богу, и отсюда названы душами, то есть холодными, и в наказание облечены в тела? И этого одного было достаточно для совершенного его осуждения, потому что это - языческое нечестие»1. В деяниях V Вселенского собора содержится и «Грамота императора Юстиниана ко святому собору об Оригене и его эллинских учителях», в которой читаем: «Пифагор начало всех вещей называл единицею; с другой стороны, Пифагор и Платон признавали какое-то сборище бестелесных душ и говорили, что когда они впадают в какой-нибудь грех, то посылаются в наказание в тела. Оттого Платон называл тело узами и гробом, потому что душа в нем как бы связана и погребена. Затем он так же о будущем суде и воздаянии душам говорил: душа того, который с философией предается содомскому греху и беззаконной жизни, будет терпеть наказание в продолжении трех тысячелетних периодов и, таким образом окрылившись, в трехтысячный год освободится и отойдет от тела; прочие по окончании сей жизни одни сойдут в подземное судилище, для того, чтобы подвергнуться суду и вместе дать отчет, а иные вознесутся в некоторое небесное место и после суда достойным образом будут оценены, смотря по тому, как жили. Легко понять нелепость этого учения. Ибо кто сообщил ему об этих периодах и тысячах лет и о том, что по прошествии тысячелетий всякая душа отойдет в свое собственное место? А вывод из всего этого неприлично было бы высказать и самому развращенному [человеку], не только такому философу; ибо он тех, которые до конца вели жизнь, исполненную чистоты, соединил с беззаконниками и содомлянами и признал, что как те, так и другие будут наслаждаться одинаковыми благами. Итак, Пифагор, Платон, Плотин и их последователи, как я сказал, единодушно признавая души бессмертными, говорили, что они существуют прежде тел и что есть отдельный мир душ, что падшие из них посылаются в тела... Церковь же, наученная божественными Писаниями, утверждает, что душа сотворена вместе с телом, а не так, что одно прежде, а другое после, как сказалось сумасбродству Оригена. Посему мы просим вашу святость, чтобы вы, собравшись воедино, ради этих нечестивых и зловредных, а больше нелепых учений, тщательно прочитали предложенное изложение, осудили бы каждую главу его и, наконец, анафематствовали вместе с нечестивым Оригеном, всех, которые думают или будут думать подобно ему»2.
Сама анафема звучит так: «Если кто не анафематствует Ария, Евномия, Македония, Аполлинария, Нестория, Евтихия и Оригена с нечестивыми их сочинениями и всех прочих еретиков, которые были осуждены и анафематствованы святою кафолическою и апостольскою Церковью и святыми четырьмя помянутыми Соборами, и тех, которые мудрствовали или мудрствуют, подобно вышесказанным еретикам, и пребыли в нечестии до смерти, - тот да будет анафема»3.
В приведенных решениях Собора платонизм задет косвенно, но в постановлениях Поместных соборов XI века по поводу учений платонического философа Иоанна Итала анафеме предан именно платонизм. Первый Собор на Итала был в 1076 году. Приведенные ниже статьи вошли в «Синодик в неделю Православия», откуда и цитируются.
«1. Так или иначе предпринимавшим прибавлять или разыскивать какое-нибудь новое изыскание и учение о неизреченном, воплощенном домостроительстве Спасителя нашего и Бога, каким образом и сам Бог-Слово соединился человеческому смешению и по какому основанию обожил приятую плоть, и пытающимися диалектическими словесами оспаривать естество и положение о преестественном новом делении двух естеств Бога и человека - анафема.
2. Обещавшимся быть благочестивыми и вводящими нечестиво злочестивые эллинские учения в православную и соборную Церковь о человеческих душах, о небе, земле и других творениях - анафема.
3. Предпочитающим глупую внешних философов так называемую мудрость и следующим за их наставниками, и принимающим перевоплощение человеческих душ или что они, подобно бессловесным животным, погибают и переходят в ничто и вследствие этого отрицающим воскресение, суд и конечное воздаяние за жизнь - анафема.
4. Учащим о безначальной материи и идеях или о [бытии] собезначальном Содетелю всех и Богу, и что небо, земля и прочие творения - присносущны и безначальны и пребывают неизменными, и законополагающим против Сказавшего: «Небо и земля мимоидут, словеса же Моя не мимоидут», то есть без труда пустословящим и приводящим божественную клятву на свои головы - анафема.
5. Говорящим, что эллинские мудрецы и первые среди ересеначальников, подверженные анафеме от семи святых и кафолических Соборов и от всех мужей в Православии просиявших (как чуждые кафолической Церкви ради их поддельного и нечистого в словесах преумножения), [что они] - и здесь, и на будущем суде лучше во многом, чем мужи благочестивые и православные, в особенности же, чем прегрешившие по человеческой страсти или неразумию, - анафема.
6. Не принимающим чистою верою и простым вседушевным сердцем предивные чудеса Спасителя нашего и Бога и пречисто родившей Его Владычицы нашей и Богородицы и прочих святых и пытающимся при помощи доказательств и софистических словес оклеветать их как невозможные или перетолковать по своему мнению и представить по собственному разуму - анафема.
7. Проходящим эллинское учение и обучающимся им не ради только обучения, но и следующим их суетным мнениям и верующим в них как истинные и таким образом настаивающим на них как на имеющих крепость так, чтобы и других один раз тайно, другой раз явно к ним приводить и учить без сомнения, - анафема.
8. При помощи иных мифических образов переделывающим от себя самих нашу образность и принимающим платонические идеи как истинные, и говорящим, что самосущная материя оформляется от идей, и открыто отметающим самовластие Содетеля, приведшего все от не-сущего к бытию, и как Творца, господственно и владычески положившего всему начало и конец, - анафема.
9. Говорящим, что в конечном и общем воскресении человеки воскреснут и будут судимы с другими телами, а не с теми, с которыми прожили в настоящей жизни (потому что они истлевают и погибают), и болтающим пустое и суетное, в то время как сам Христос и Бог наш и Его ученики (а наши учителя) так научили, что человеки с какими телами пожили, с такими и будут судимы, и, кроме того, также великий апостол Павел подробно преподал истину в слове о воскресении при помощи пространных образов и обличил инако мудрствующих как безумных законоположников - против таковых догматов и учений - анафема.
10. Принимающим и передающим суетные эллинские глаголы, что существует предбытие душ, и что все произошло и привелось не из не-сущего, и что существует конец мучений, или новое восстановление твари и дел человеческих, и вводящим таковыми словесами Царство Небесное как всецело разрушаемое и преходящее, о каковом Сам Христос и Бог наш научил и передал, что оно вечно и неразрушимо, и мы получили через все ветхое и новое Писание, что мучение бесконечно и царство вечно, - таковыми словесами себя самих погубляющим и становящимся виновниками вечного осуждения для других - анафема.
11. Эллинским и инославным догматам и учениям, введенным вопреки христианской и православной вере Иоанном Италом и его учениками, участниками его скверны, или противным кафолической и непорочной вере православных - анафема».4
Православная Церковь предала анафеме три основания платонизма: 1) учение об идеях; 2) творение мира из предвечной материи; 3) предсуществование и переселение душ.
Наиболее важным этапом в истории византийского Православия является его борьба с «платоническими идеями и эллинскими мифами», которая происходила в XIV веке.
Богословские споры святителя Григория Паламы и Варлаама Калабрийца
Святитель Григорий Палама родился в 1296 году и получил в Константинополе обычное для того времени образование, основанное на чтении Аристотеля и греческих классиков. В возрасте двадцати лет он принял монашеский постриг на Афоне, вступив в лавру Афанасия Афонского. Его привлекала исихастская форма монашества, то есть уединение в подвиге Иисусовой молитвы. Для этого он удалялся из общежительной лавры в скит. В 1326 году рукоположен в иеромонаха. Многие годы он проводил в молитвенных подвигах в скиту святого Саввы на Афонской горе недалеко от лавры святого Афанасия, посещая монастырь только для участия в воскресных богослужениях. Афонскую гору Палама покинул в 1340 году в связи с необходимостью принять участие в догматических спорах.
Полемика, заставившая Паламу покинуть монастырь, началась с его апологии молитвенного метода исихастов, которая была подвергнута критике калабрийским монахом Варлаамом.
Варлаам прибыл в Константинополь еще в 1330 году в возрасте сорока лет. Он был выходец из города Семинары в Калабрии (область в Южной Италии, имеющая древние греческие поселения). Варлаам был ученым монахом, знатоком Евклида, Аристотеля, Платона и Птолемея, даровитым писателем. В Константинополе, пользуясь покровительством двора, он сделал блестящую карьеру в качестве ученого и философа. С Запада Варлаам привез не столько философские и богословские убеждения, сколько общий подход к вопросу о религиозном знании. Этот подход основывался, с одной стороны, на аристотелевском понятии о чувственном опыте как единственном источнике точного знания, с другой - на неоплатоническом понятии «озарения», отличающемся от христианского святоотеческого созерцания своим субъективным и индивидуалистическим подходом к мистическому знанию.5
В своей критике молитвенного метода исихастов Варлаам обратил внимание на некоторые внешние приемы афонских делателей созерцательной молитвы, которые помогали сосредоточенности ума во время умной молитвы. Он не только высмеивал их аскетическую практику, но, основываясь на том, что некоторым из них было дано опытное видение нетварного света, в котором Бог дает познать Себя делателям созерцательной молитвы, обвинил их в мессалианстве, в материальном видении Бога. Спор перешел на природу этого света. Варлаам заявил, что свет, в котором Христос явился ученикам в момент Своего преображения на горе Фавор, был не чем иным, как тварным феноменом, он не есть энергия или сила Божия, которая бы истекала из самого существа Божия. Свою позицию Варлаам доказывал тем, что, по церковному учению, существо Божие непостижимо и недоступно человеческим чувствам. Он говорил, что если признать Фаворский свет не сущностью а энергией, то окажется, что Бог - делим, то есть придется впасть по крайней мере в двоебожие. К этому Варлаам присоединил требование заниматься наукой для общения с Богом - на том основании, что Бог есть истина, а истина требует разума.
Спор Варлаама с Паламой и монахами-исихастами касался не только вопроса общего и философского - возможно ли познать Бога, - но и более частных проблем: что такое человек; является ли тело только тюрьмой души или оно может способствовать богообщению и само приобщиться преображающей и благодатной силе Божественного света; должен ли человек стремиться к развоплощению и пренебрегать телом; допустимы ли психосоматические приемы, способствующие молитве; каков смысл всех вековых литургических преданий Церкви, жестов, поклонов и других действий, выражающих предстояние человека Богу? Если богообщение относится только к «уму» или «душе», то не является ли христианство бегством из истории, отказом от творчества в области искусства, от ответственности за жизнь человеческого общества?6
На Соборе, созванном в Константинополе в 1341 году, Палама поставил вопрос в догматическом плане. Речь шла о реальности мистического опыта, о возможности познания Бога, о природе этого познания-видения, о природе благодати и ее опытном восприятии. Так называемые «исихатские» соборы в Константинополе 1341, 1347 и 1351 годов, на которых получило признание учение святителя Григория Паламы и были осуждены его противники (Варлаам, Акиндин и Никифор Григора), занимают особое место в истории Православной Церкви, их решения получили одобрение всей полноты Православной Церкви, хотя формально эти соборы носили поместный характер.
В.Н. Лосский отмечает, что оппонентами Паламы в этом споре были философы, возомнившие себя богословами. Мы видим в противниках Паламы представителей интеллектуализма восточного происхождения. Превзойденный богословием античный эллинизм снова проявляется в образе мыслей этих гуманистов, воспитанных на философии и желающих поэтому смотреть на каппадокийцев глазами Платона, на Дионисия - глазами Прокла, на Максима исповедника и Иоанна Дамаскина - глазами Аристотеля. Противниками исихии проблема видения Бога решается в плане интеллектуальном: это - гносис, познание.7
Варлаам считает возможным говорить об опытном, откровенном богопознании, однако оно сводится у него лишь к интеллектуальному озарению, помогающему постигать церковные догматы и законы человеческого мышления. По его мнению, сподобиться такого озарения дано только отцам Церкви и античным философам. Варлаам негодует при одной мысли, что на это могут претендовать афонские монахи, лишенные, как он говорил, разума, полные безумия, заблуждения, невежества и глупых мнений.8
Святителю Григорию Паламе необходимо было решить антиномию: как примирить непознаваемость Бога с Его познаваемостью, невозможность общения с Богом с возможностью действительного общения с Ним? Он должен был в догматической форме выразить то, что относилось к области тайны, то, что следовало хранить в безмолвии созерцания, а не доводить до сведения всех в доступных разуму понятиях. Богословие Паламы антиномическое, оперирующее утверждениями противоположными, но равноистинными. Он сам признает этот характер своего метода: «Всякому богословию, желающему почитать благочестие, свойственно утверждать то одно, то другое, если оба утверждения истинны; противоречить же себе в собственных утверждениях- удел людей, лишь совершенно лишенных разума»9.
Чтобы не оторваться от реальностей Откровения, подменяя их понятиями человеческой философии, необходимо сохранять равновесие между двумя членами антиномии. Цель этого антиномического богословия - не разработать систему понятий, но послужить опорой человеческому разуму при созерцании им тайн Божественных. Из каждого антиномического противопоставления двух истинных утверждений рождается догмат, то есть различение реальное, хотя и неизреченное, непостижимое; оно не может быть ни основано на понятиях, ни дедуцировано путем рассуждения, поскольку является выражением религиозной реальности. Если мы вынуждены давать определения, то именно для того, чтобы сохранить антиномию и воспрепятствовать человеческому разуму впасть в заблуждение, которое неизбежно, если человек вступает на путь созерцания Божественных тайн методом плотского рационализма, заменяя понятиями живой опыт. Антиномия же, напротив, возвышает ум над областью понятий, возводя его к конкретным данным Откровения.10
Палама разрешает антиномию, не упраздняя ее и сохраняя за ней основную тайну, которая остается неприкосновенной в неизреченном различении сущности и энергий, различении в самом бытии Бога. Чтобы яснее понять, что представляют собой в учении Паламы и других греческих отцов действия, или энергии, необходимо отбросить всякую идею причинности. Энергии - это не чуждые Божественной сущности действия, не внешние акты Бога, обусловленные Его волей, как, например, сотворение мира, или Его промыслительные действия. Они - излияние природы Самого Бога, присущий Ему модус бытия, по которому Он существует не только в Своей сущности, но вне ее.11 Для Паламы сущность и энергия - не две «части» Бога, как воображают его критики, а два различных модуса бытия Божия, в Своей природе и во вне Своей природы. Это тот же Бог, пребывающий абсолютно недоступным в Своей сущности и всецело Себя сообщающий в Своей благодати. Догмат о Божественных энергиях не нарушает Божественной простоты, если только эта простота не превращается в философское понятие.
Для исихастов нетварный свет есть реальность мистического опыта, он - ощутимая благодать, в которой Бог дает Себя познавать тем, кто, перейдя за грани тварного бытия, входит с Ним в единение. По словам святителя Григория Паламы, Бог именуется светом не по Своей сущности, а по Своей энергии. Поскольку Бог проявляет и дает о Себе познание в Своих энергиях, Он есть свет. Этот Божественный опыт дается в меру и способен быть большим или меньшим в соответствии с достоинством воспринимающих его12. Именно этот свет Божества, эту славу, присущую Христу по Его Божественной природе, и могли узреть апостолы в момент Преображения. Никакого изменения не произошло в Богочеловеке на горе Фаворской, но для апостолов это было выходом из времени и пространства, осознанием реальностей вечных. «Свет Преображения Господня не начинался и не кончался, - говорит святитель Григорий Палама. - Он был не ограничен пространством и не восприемлем чувственно, хотя и был зрим очами телесными... Но изменением своих чувств таинники Господа перешли от плоти в Дух»13. Для Паламы знание Бога «во Христе» не есть ни «чувственный опыт» (хотя чувства, «материя» участвуют в восприятии Божественной жизни), ни субъективные «озарения», но целостное восприятие, не определимое категориями эллинской философии.14
В.Н. Лосский, рассматривая причины трудного восприятия учения Паламы о возможности видеть Бога, в первую очередь говорит о дуалистической философии, которая уже в течение трех веков, а может, и более, радикально отделяет материю от духа, тело от души, чувства от разума. Эта позиция заставляет нас инстинктивно относить Бога на сторону духовного и тем самым противопоставлять Его миру телесному. Это противоположение Бога и бессмертной души телу и миру, в котором мы живем, часто приводило к забвению того, что для христианского богословия существует иное различение - это различение, противопоставляющее Бытие нетварное, Бога, бытию тварному, то есть вызванному из небытия вселенной со всеми духовными и телесными элементами. Бог философов - Бог духов, Бог разума. Но в отношении Бога-Троицы, обитающего в неприступном Свете и пронизывающего Своими энергиями тварный мир, как мир чистых духов, так и мир телесных существ, это не так. Он равно далек и равно близок как разуму, так и чувствам.
Отмечает Лосский и некоторый почти незаметный оттенок манихейства, еще остающийся в нашем благочестии и побуждающий нас иной раз слишком презирать плоть не по причине греха, а в силу самой ее материальной природы. Мы забываем, что противопоставление тела и духа, борьба плоти против духа и духа против плоти - это последствие греха. Мы забываем, что тело и дух - в действительности лишь два аспекта человека, что наша конечная цель - не только и не столько интеллектуальное созерцание Бога, но воскресение целостного человека, души и тела, блаженство человеческих существ, которые узрят Бога лицом к лицу во всей полноте своей тварной природы. Палама пишет, что мы не даем название «человек» отдельно душе или телу, но тому и другому одновременно, ибо весь человек был создан по образу Божию. Люди обладают большей полнотой бытия, чем ангелы, именно по причине своей телесности: человеческий разум - это животворная сила, пронизывающая тело, как Божественные энергии, которыми Бог пронизывает все. Поэтому люди - более совершенный образ Бога. Тело человека, если оно пребывает в согласии с душой, должно быть способно к духовным расположениям. Цель аскетической жизни состоит не в том умерщвлении, которое отсекало бы телесные чувства, но, скорее, в стяжании новой и лучшей энергии, которая позволила бы телу вместе с духом участвовать в благодатной жизни. Если тело призвано вместе с душой участвовать в неизреченных благах будущего века, оно, несомненно, должно быть причастно им в меру возможного уже и теперь, ибо и у тела есть опытное постижение вещей Божественных, когда душевные силы не умерщвлены, но преображены и освящены.15
Соборное осуждение противников святителя Григория Паламы
Мы подробно останавливаемся на богословских спорах XIV века потому, что они имеют принципиальное значение в разделении двух культур - восточной и западной. Спор шел о разном миропонимании, о разных способах мышления и познания. Палама отстаивал догматическое, целостное мировосприятие, согласно которому познание Бога и сотворенного мира происходит в свете Божественного Откровения преображенными чувствами и преображенным умом. Его оппонент Варлаам Калабриец стоял на позициях философского мировосприятия, которое в конечном итоге являлось порождением эллинского языческого религиозного сознания. Согласно этой позиции познание Бога происходит в результате интеллектуального восхождения естественного разума, но разума, как известно, поврежденного первородным грехом.
Первое публичное соборное разбирательство спора Паламы и Варлаама состоялось 10 июня 1341 года в Константинополе в храме Святой Софии. Присутствовал сам император Андроник III Палеолог, члены патриаршего синода и многие церковные и государственные сановники. Синодального обсуждения полемики добивался сам Варлаам. Собор признал обвинения Варлаама несостоятельными и привел его к публичному покаянию. Собор закончился в этот же день всеобщим примирением. Но выйдя их храма, Варлаам заявил, что все было подстроено. Сразу же он уехал в Италию, где преподавал греческий язык Петрарке, а затем получил сан католического епископа.
Второе заседание Собора, состоявшееся в августе 1341 года, утвердило текст «Определения», осуждающего Варлаама.
В последующие годы Палама вел полемику с Акиндином и его последователем Никифором Григорой. В отличие от Варлаама они воздерживались от критики исихазма и ограничивались неприятием паламитского учения о Божественных нетварных энергиях.
Соборы, созванные в Константинополе в 1347 и 1351 годах, утвердили учение Паламы как общецерковное и включили анафематизмы против Варлаама и Акиндина в «Синодик недели Православия».
В десятой статье Синодика мы находим анафему на «платонические идеи и эллинские мифы» в контексте анафематизмов на учение Варлаама и Акиндина о тварности Фаворского света. Спрашивается, какое отношение имеет спор о природе Фаворского света к проблемам платонизма? По мнению А.Ф. Лосева, остается предположить, что платонизмом было учение Варлаама. Однако и тут встречаются некоторые трудности. По свидетельствам современников, Варлаам, скорее, был аристотеликом. Явные аристотелики и его ученики, среди которых - Акиндин. И все же составители анафемы имели право говорить о «платонических идеях». Прежде всего, как считает А.Ф. Лосев, указания на Аристотеля часто соединяются с упоминанием Платона и даже Пифагора. Во-вторых, Варлаам, изучавший Аристотеля на Западе по латинским переводам (единственно тогда известным), воспринимал аристотелизм в неоплатонической обработке. А сам неоплатонизм, как это тоже может считаться вполне установленным, есть синтез и слияние платонизма и аристотелизма.16
В 1347 году, когда Палама одержал победу на Соборе в Константинополе над своими противниками, он был возведен в архиепископа Фессалоникийского (Солунского). С этих пор ученики Григория Паламы заняли все основные руководящие должности в Византийской Церкви, включая патриархат.
Платонизм и византийское Православие
(сравнительный анализ А.Ф. Лосева)
По определению А.Ф. Лосева, платонизм есть систематически разработанная интуиция тела. Платонизм не знает идеального мира в его чистой идеальности. Он знает лишь тождество «идеального» и «реального», в результате какового формализуется идея и холоднеет «реальное», вещь. Если рассмотреть проблему отношения Бога и мира в платонизме, то Бог и мир понимаются как категории разделенные и даже взаимопротивоположные. Но субстанционально это одно-единственное бытие, обоженный космос и вещественное божество. Какое бы ни было противостояние Бога и мира в платонизме, он всегда мыслит Бога абсолютно имманентным миру и бытию. Божественный мир и вещественное божество, космос с разными сферами пространства, начиная от тяжелого земного и кончая тончайшим небесным, - это одно и единственно возможное божество-космос-тело. Поэтому молитвенное восхождение в язычестве, при всем его трепете и при всей неисповедимости той бездны, куда оно стремится, есть всегда движение в пределах одного и того же бытия, одного и того же универсально-божественного космического тела. Это приводит к тому, что в язычестве не может быть принципиальной разницы между таинством и обрядом. Таинство есть всегда преображение, но язычество, где вся мировая субстанция и все отдельные субстанции мыслятся как вечные и спасенные, не понимает этого. Язычник верит в то, что возможно не преображение, а совершенствование на основе уже данной навсегда субстанции.
В христианстве есть понимание, что единый и неповторимый Бог только однажды и только неповторимо воплотился в человека субстанционально, а все остальные люди воплощают в себе Бога только энергийно. Платонизм мыслит принципиально всех людей как богочеловеков. Платоник считает, что каждый человек является одинаковым субстанциональным, ипостасийным воплощением Божества, и тут не может быть никакой существенной разницы между человеком и Богочеловеком.
Ввиду того, что в платонизме формализуется идея, божество в глубочайшей своей основе не может быть личностью, оно - число, то есть оно прежде всего единое, а поскольку чисел много, то и божеств много. И боги платонизма не личности, но мистически мифологизированные числа и идеи, то есть они безымянны.
Поскольку в платонизме холоднеет идея, как живое тело холоднеет в статуе, постольку платонизм совершенно лишен возможности отмечать какими-нибудь яркими и существенными чертами телесные ощущения и духовные состояния человека, восходящего к Богу, молящегося. В то время как христианство разработало подробнейшую и сложнейшую физиологию молитвы, платонизм на тысячах страниц не проронил об этом почти ни слова. У исихастов последнее седалище молитвы - сердце. Платоник воспринимает свое божество всем телом и всей душой, не различая физиологических моментов восхождения; исихасты воспринимают Бога дыханием и сердцем, они «сводят ум» в грудь и сердце. Платонизм - нефизиологичен, ибо телесен; мистическое Православие - сердечно, ибо личностно.
Далее Лосев замечает, что всякому, кто занимался историей мистики, бросается в глаза то, что платонизм в своей теории умного восхождения совершенно не касается вопросов интимной исповеди, покаяния, той или иной борьбы, и в особенности «борьбы с помыслами». Исихасты же признают возможным восхождение только при этих условиях (исповедь и покаяние). В платонизме уединение, закрытие глаз, неподвижное положение и пост требуются, но покаяния и «умной брани» не нужно. Об этом нет ни слова ни у одного платоника. Но по-другому и быть не может, поскольку платонизм есть утверждение бытия как нормального, вечного, ни в чем не нуждающегося тела. Спасаться не надо: все равно все спасены. А если кто-то не вполне спасен, а будет проходить некие загробные периоды, то в этом проявляется судьба, и тут ни человек, ни его личность, ни его восхождение не имеют значения.
Рассуждая таким образом, А.Ф. Лосев делает вывод, что платоническая мистика принципиально не различает ни человека от Богочеловека, ни обряда от таинства, ни молящегося дыхания и сердца от прочего тела, ни внутренней, умной и духовной жизни, ставшей возможной в результате длительного подвига и борьбы, от нормально-естественного состояния и умиротворения душевно-духовных сил. Что могла дать такая мистика византийскому Православию? Встать на эту позицию, оставаясь христианином, было невозможно. Это был бы не просто переход в новую религию, это было бы ересью. Следовательно, Варлаам и Акиндин были именно еретики. Они хотели объединить Православие и платонизм. Но Православие учит о трансцендентности Бога и несводимости Его на тварное бытие, платонизм же вообще не различает бытие Божественное и бытие тварное. У Варлаама Бог как самостоятельный объект и самостоятельная сущность признается как абсолютно непознаваемый, поэтому энергии, ввиду их познаваемости, пришлось совсем отделить от Бога и считать тварными. Таким образом сохранялись и христианская трансцендентность Бога, то есть его нетварность, и платоническое неразличение тварного и нетварного в мистическом опыте. Поэтому делалось понятным и обоснованным ожесточение варлаамитов против всей практики священной исихии с ее абсолютно четким различением человека и Богочеловека, обряда и таинства, с ее мистической техникой самоиспытания, самопобуждения, исповеди, дыхательных и сердечных ощущений. Ясно, что варлаамитов следовало анафематствовать.
Варлаамиты - возрожденцы или ближайшие предшественники этой эпохи. Возрождение, а в дальнейшем протестантизм, именно таким способом хотело совместить христианство и язычество. Оно впадало в тот же дуализм и агностицизм, что и Варлаам, в тот же натурализм и агностицизм, что и все варлаамиты. По мысли А.Ф. Лосева, в лице Варлаама и Акиндина Православная Церковь анафематствовала надвигавшееся Возрождение, которому западные народы предались, вероятно, до конца своего существования, ибо, переставши быть возрожденцем, западный человек перестанет быть западным.17
Попытки примирения язычества и христианства в католицизме
А.Ф. Лосев считал, что все же попытки примирения язычества и христианства, но уже в недрах духа, произошли в католицизме. Если для паламитов самостоятельным бытием является неизреченная Божественная сущность, являющая и выражающая Себя в световых энергиях, в слове, в благодати, то варлаамиты признавали в принципе самостоятельность неизреченной Божественной сущности, фактически же самостоятельной считали тварь. Проявление, энергия уже не есть сам Бог, но - тварь, утверждали они, поэтому Бог, оставаясь неявленным, превращается в абстрактное понятие. У паламитов (в строгом византизме) Бог есть абсолютно непостижимая бездна, являющая себя в энергии, у варлаамитов (на возрожденческом Западе) Бог есть принципиально абстрактное понятие, фактически же нет никакого Бога, а есть безбожная тварь. Но можно объединить то и другое, то есть в христианский опыт бесконечной личностной стихии внести безбожно-тварный момент, а безбожную тварь понимать как божественную духовно-индивидуальную стихию. Чистого язычества тут нет, ибо язычество не знает опыта личности, но и чистого византийско-московского Православия также не может быть ввиду явной и принципиальной прельщенности тварью. Получается католическое христианство.
Основой латинского платонизма (аристотелизма), по мнению А.Ф. Лосева, послужило Filioque. Мы не будем приводить его аргументацию, ее легко можно найти в работах Лосева, но он делает вывод, что католицизм и есть язычество в христианстве, языческий платонизм в Православии, христианский аристотелизм. Что языческий платонизм проделывает с идеей и материей вообще, то католицизм проделывает с идеей и материей в духовно-личностном бытии.18
Как совершенную очевидность А.Ф. Лосев признавал онтологизм Востока и психологизм Запада, особенно ярко проявляющиеся в молитвенной практике. Восточному монаху не важен он сам, потому так мало описаний внутренних состояний подвижника. Западному же подвижнику, кроме Бога, важен и он сам, поэтому так подробны описания экстатических, истерических, а порою и просто эротических состояний в «откровениях» святых, почитаемых в католицизме. Византийский монах на высоте умной молитвы сидит спокойно, погрузившись в себя, причем плоть как бы перестает действовать и ничто не шелохнется ни в нем, ни вокруг него. Подвижник отсутствует сам для себя, он существует только для славы Божией. В католицизме выражается соблазненность и прельщенность плотью, что часто приводит к галлюцинациям и лжемолитвенным состояниям. Но поразительно, что этот эффектный субъективизм и психологизм, соединенный с формалистической строгостью дисциплины, всегда был очень привлекателен для русской интеллигенции.19
Литература
1. Деяния Вселенских Соборов. - Казань, 1875. - С. 463. Цит. по Лосев А.Ф. Очерки античного символизма и мифологии. - М.: «Мысль», 1993. - С. 861.
2. Там же. - С. 507-508. Цит. по Лосев А.Ф. Очерки античного символизма и мифологии. - М.: «Мысль», 1993. - С. 862.
3. Там же. - С. 377. Цит. по Лосев А.Ф. Очерки античного символизма и мифологии. - М.: «Мысль», 1993. - С. 862.
4. Лосев А.Ф. Очерки античного символизма и мифологии. - М.: «Мысль», 1993. - С. 862-864.
5. Мейендорф Иоанн, протоиерей. Православие и современный мир: Лекции и статьи. - Минск: «Лучи Софии», 1995. - С. 82-83.
6. Там же. - С. 85.
7. Лосский В.Н. Боговидение. - М.: Свято-Владимирское братство, 1995. - С. 111.
8. Иоанн (Экономцев), игумен. Православие. Византия. Россия: Сб. ст. - М.: «Христианская литература», 1992. - С. 175.
9. Лосский В.Н. По образу и подобию. - М.: Свято-Владимирское братство, 1995. - С. 57.
10. Там же. - С. 57.
11. Там же. - С. 59.
12. Лосский В.Н. Боговидение. - М.: Свято-Владимирское братство, 1995. - С. 114.
13. Там же. - С. 116
14. Мейендорф Иоанн, протоиерей. Православие и современный мир: Лекции и статьи. - Минск: «Лучи Софии», 1995. - С. 84.
15. Лосский В.Н. По образу и подобию. - М.: Свято-Владимирское братство, 1995. - С. 67-68
16. Лосев А.Ф. Очерки античного символизма и мифологии. - М.: «Мысль», 1993. - С. 867-868.
17. Там же. - С. 865-873.
18. Там же. - С. 873-875.
19. Там же. - С. 891.
Приложение 2
Борьба нацистов против язычников
Дорогие друзья, в прошлых публикация мы не раз упоминали о том, что национал-социалистическое движение Адольфа Гитлера вело непримиримую борьбу против язычества, оккультизма, сатанизма и прочих «нетрадиционных религиозных ориентаций», которые по меткому выражению Юлиуса Штрейхера, «тянут вместе с еврейством за одну веревочку». Настал момент написать об этом подробнее, попытаться в меру своих сил систематизировать известную нам объективную информацию по данной теме, отбросив в сторону культур-марксистские и паганистические фальсификации сего важнейшего вопроса.
Вместо того, чтобы все скидывать в одну кучу и выдавать очередную солянку из фактов, нам представляется куда умнее разбить информацию ниже в соответствии с историческим контекстом того, что имело место быть в Великогерманском государстве в 1933-1945 гг., и непосредственно, в партии немецких национал-социалистов. Поэтому дадим сначала описание обстоятельств места и времени, в котором пришлось действовать НСДАП в «период борьбы», внутрипартийную обстановку и разберем три волны наступления нацистов против паганистов и оккультистов после прихода Гитлера к власти.
Исторический контекст
К началу XX века в Германии существовало множество различных оккультных и неоязыческих кругов, которые чаще всего классифицировали себя как часть V;lkische Bewegung, т.е «народнического движения». Основным контингентом «народников» выступала нигилистически настроенная к современности маргинальная интеллигенция, которая черпала жизненные соки для своего ума в якобинском шовинизме, модернистском синкретизме и «нетрадиционных религиозных ориентациях». Многие исследователи относят к народникам и довольно здравых мыслителей, действовавших в соответствии германской Традицией и христианской мистикой, как например Йорг Ланц фон Либенфельс, однако достойные люди подобного рода составляли лишь незначительное меньшинство, которое никак не связано основным вектором фёлькише.
В одной только Германии на начало 20хх годов насчитывалось более 200 различных паганистических формаций и оккультных кружков, которые выпускали газеты, журналы и устраивали различные культурно-политические мероприятия.
Некоторая часть языческих организаций вообще не представляла из себя какой-либо реальной силы. Так пресловутое «Общество Туле», которое, оговоримся сразу, никак не было связано с ранней историей НСДАП, по меткому замечанию Кристофа Линденберга «по предметам их «исследований» вполне однозначно характеризуется как типичная безобидная группа любителей пофантазировать на патриотические темы».
Иные оккультно-языческие группировки же имели довольно большое количество политизированных последователей. Естественно, данные элементы активно интегрировались в различные политические течения послевоенного немецкого государства, и движение немецких национал-социалистов не стало исключением. Так Фюрер Адольф Гитлер, в своей известной на весь мир книге, прямо называл наплыв язычников в свое движение «Карой Божьей».
На фоне этого необходимо сразу сказать, что ошибочно говорить о якобы исключительно правом характере народнического движения, ибо целый ряд фёлькиш-формаций более чем лояльно относилось и к коммунистической партии.
Позиция НСДАП
Задолго до начала акций прямых репрессий нацистов против неоязычников, последние находились в оппозиции генеральной линии Адольфа Гитлера. Их присутствие в партии объяснялось тем, что в ранней НСДАП существовал ряд альтернативных течений и групп не до конца разделяющих воззрения верховных руководителей по частным вопросам. Партия национал-социалистов в «эпоху борьбы» старалась не заострять внимание на религиозных вопросах и, «по-иезуитски», пользовалась всеми доступными рычагами ради политической борьбы для достижения места у штурвала корабля немецкой нации.
Несмотря на это, сам Адольф Гитлер имел ясное мнение насчет всех этих оккультно-паганистических элементов и различных деятелей фёлькиш, которое он отразил в «Mein Kampf». Приводим сию цитату:
«Большинство же [язычников] пробиралось в наши ряды для того, чтобы продолжать тянуть свою собственную волынку и получить возможность проповедовать свои прежние старинные идеи. Ну, а что это были за идеи, это даже трудно пером описать.
Самым характерным для этих натур является то, что у них всегда на устах примеры из эпохи старогерманского героизма, что они постоянно болтают о седой старине, о мечах и панцирях, каменных топорах и т. п., а на деле являются самыми отъявленными трусами, каких только можно себе представить. Размахивая в воздухе зазубренными жестяными мечами, натягивая на себя страшную шкуру медведя и напяливая на голову самый страшный головной убор, они для текущего дня проповедуют борьбу посредством так называемого "духовного оружия" и разбегаются как зайцы при появлении первой же группки коммунистов с резиновыми палками в руках. Будущие поколения никак не смогут увековечить образа этих людей в новом героическом эпосе.
Я слишком хорошо изучил этих господ, чтобы испытывать к их фокусничеству что-либо другое, кроме чувства презрения. В народной массе они вызывали только смех. Появление таких "вождей" было только на руку евреям. Для евреев это были подходящие защитники идеи нового германского государства. К тому же претензии этих господ совершенно чрезмерны. Они считают себя умнее всех, несмотря на то, что все их прошлое красноречиво опровергает такую претензию. Наплыв подобных людей становится настоящей карой божией для честных прямодушных борцов, которые не любят болтать о героизме прошлых веков, а хотят в наш нынешний грешный век на деле выказать хоть немножко собственного практического героизма.»
Будущий Фюрер Великогермании высказался весьма недвусмысленно, и нет решительно никакой необходимости как-то иначе истолковывать его слова. Многие паганисты примкнули к «штрассеринкому течению» или впали в откровенный антифашизм на почве своих ультра-шовинистических и якобинских воззрений.
Показателен пример язычника-генерала Людендорфа, который вначале поддержал нацистов, но потом в конце 20-ых - начале 30-ых сильно поссорился с Гитлером на почве религии, резко порвал с национал-социалистами, вышел из НСДАП, громко хлопнув дверью. Генерал был пламенным адептом возрождения «немецкой веры», пытаясь продвигать свои религиозные взгляды через оккультный «Союза Танненберга» (Tannenbergbund). Данное общество, в 1930 году, издало книгу в двух томах под названием "Римский Иуда", в которой обрушило шквал критики на НСДАП и, непосредственно Адольфа Гитлера с позиций неоязычества. Все нападки сводилась к тому, что нацисты со своим Фюрером являются «национальными предателями, христианскими фанатиками, прихвостнями римского Папы и…жидов». Весьма забавно оглавление второго тома сей писанины:
1.Диктатура в Германии.
2. Гитлеровский "святой отец" и мировая война.
3. Христианство или Немецкая Вера.
4. Борьба католика Гитлера за римского Иуду против Людендорфа. 9 ноября 1923.
5. Зачем нужен этот выбор?
6. Обман немецкого народа. Жид Ротемир Штерн - друг национал-социализма.
7. Конечная цель римского Иуды: Уничтожение Германии в мировой войне на немецкой почве.
Сразу после выхода, «Римский Иуда» (напрашивается ассоциация с одиозным трудом «гения славянской мысли» - «Ударом русских богов») стал настольной книгой фёлькиш-паганистов накануне прихода НСДАП к власти, а потому их судьба в будущем была незавидна. Необходимо так же понимать, что 24 пункт программы НСДАП, в котором декларировалось то, что партия «стоит на основе позитивного христианства» был незыблемым, что приводило в бешенство народников. Они понимали, что, по мнению нацистов, язычество и оккультизм «выступают против нравственных и моральных чувств немецкой (арийской) расы», а потому открытая война с ними – лишь вопрос времени.
Приход нацистов к власти.
Первая волна репрессий и очистка партийных структур.
30 января 1933 года знаменовало наступление новой эпохи. Глазам современникам во всем своем великолепии и славе представала национал-социалистическая революция, а коммунисты, социалисты, либералы и язычники проводили бессонные ночи в ожидании своей незавидной доли. Те же, кто не опустил руки сознательно или же просто от неспособности осознать, что происходит продолжили свою «деятельность» в печати и кружках по интересам.
В апреле 1933 года крейсляйтер Аугсбурга Карл Валь, ревностный католик, в обращении к Гитлеру недоуменно спросил, «почему новые язычники еще продолжают вести свою пропаганду», Фюрер заверил его, что «в свое время обязательно наведет порядок». Действительно, через несколько недель на выступления и публикации оккультистов, язычников и атеистов был наложен запрет по всей территории германского государства.
Началом отражения воплощения этой политики на практике можно считать 10 мая 1933 года, когда на площади Оперы в Берлине воссияло очистительное пламя костров, в которые бойцы СА с ненавистью кидали марксистские, антинемецкие, порнографические и вырожденческие книги под вдохновенную речь Геббельса. В числе последних оказались «труды» теософов и оккультистов.
Штурмовики в коричневых рубашках направили свой праведный гнев не только на синагоги, отделения коммунистической партии, но и на неоязыческие собрания. В середине 1933 года они разгромили «Дом Атлантиса», выстроенный ещё в Веймарской Республике и ставший одним из излюбленных мест сбора сторонников «немецкой веры», т.к архитектурная композиция здания включала алтарь-скульптуру Вотана. В этой связи необходимо подчеркнуть, что сей идол был внесен впоследствии нацистами в реестр произведений «дегенеративного искусства».
Ряд известных оккультистов был арестован и помещен в застенки. В том числе был взят под стражу и выдворен в Турцию Рудольф фон Зебботтендорф, основатель одиозного «Общества Туле». В 1934 году шеф берлинской полиции объявил о запрете всех форм предсказания судьбы.
По всей Германии прошла конфискация оккультной и астрологической литературы.
После «наведения порядка на улицах» пришло время очищения партийных институтов. В эти годы складывается насущная проблема вкрапления «шутов в шкурах» в гвардию национал-социализм – охранные отряды СС. Ряд ритуальных действий СС, с первого взгляда, носил языческий оттенок (к примеру, торжественные церемонии в дни летнего и зимнего солнцестояния). В этих деструктивных процессах активное участие принимали фёлькиш-народники, пользуясь своим положением еще с 20хх годов. В первой половине 1930-х годов они предпринимали неоднократные попытки отделить членов СС от официальной Церкви. Адепты «германской древности» некоторое время успешно играли на интересах Гиммлера к германской мистике и пытались добиться его расположения для того, чтобы приобрести значительные властные полномочия. Рейхсфюрер сумел распознать анти-традиционный характер их мировоззрения не сразу. Примерно с 1935 года народников начали «отстранять от дел», и вся активность подобного рода резко пошла на убыль. Кампания «Тебя зовут СС» впоследствии уже вовсю использовала христианские мотивы.
Примерно также обстояли дела и с чрезвычайно мистифицированной культур-марксисткими сказочниками организацией «Наследие предков» (Анененрбе). Д. Жуков недвусмысленно отмечает, в одной из своих работ, что «все версии о том, что в обществе «Наследие предков» культивировались какие-то «тайные знания», сенсационны и необоснованны. Действительно, «Аненербе» было создано группой лиц, имевших непосредственное отношение к идеологии фелькиш, одним из элементов которого является интерес к неортодоксальным псевдонаучным методикам. Однако в связи с резко обозначившимися разногласиями между Гиммлером и народниками всякое научное влияние последних было фактически сведено на нет. После того как «Аненербе» было интегрировано в структуру охранных отрядов (через год после своего образования), практически все народники и оккультисты были уволены, а их место заняли представители объективной науки и академической элиты.»
Итак, первая волна репрессий национал-социалистов против народников и оккультистов, в общественный жизни, носила скорее, назидательный характер через запрет их публичной деятельности. Время концентрационных лагерей для общественников еще не наступило – под арест попали самые одиозные адепты «немецкой веры». Что касается «внутренней линии», то здесь мы видим решительное сведение на нет всей активности неоязычников и их повсеместное выдавливание в соответствии с религиозными предпочтениями национал-социализма.
Вторая волна репрессий. Труд освобождает.
Решительное установление новой власти требовало твердого понимания национал-социалистической идеи своими последователями во всех сферах жизни общества. Так «Программа и мировоззрение НСДАП», принятая как обязательное пособие для СА, СС и Югенда недвусмыленно декларировала:
Культура средневековья состоялась под символом креста; славный подвиг, воля к самопожертвованию, религиозное мужество нашли свой корень в христианстве. И поэтому, безусловно, следует тщательно делать различие между внутренним духовным стержнем христианства и многократными извращениями, имеющими место в его светской форме проявления.
Партия, как таковая, занимает позиции позитивного христианства. Неотложная и имеющая огромное практическое значение борьба будет направлена против проявления разлагающей деятельности, отравляющей наш народ в сфере искусства, литературы, науки, сцены, кинематографа и, прежде всего, в журналистике.»
На этом примере ясно видно, что народники вряд ли могли стяжать какой-либо успех в публичном поле, а потому многие язычники и оккультисты ушли в глухую оппозицию режиму Адольфа Гитлера после событий описанных выше.
Римская церковь издала в 1937 году энциклику «С горячей заботой» которая спровоцировала начало массовые репрессий против различных адептов «немецкой веры» еще не отказавшихся от своих старых взглядов и окончательное выдворение всех «народных празднеств» из сферы официальных мероприятий под патронажем НСДАП. В этом отношении показателен пример традиции празднования «ночи Солнцеворота», которая была одним из ежегодных спортивно-игровых мероприятий Гитлерюгенда. Этот праздник носил, судя по контексту, исключительно «культурный характер», подобно тому, как в России празднуют «Масленицу», но и он был полностью нивелирован из ежегодной программы немецкой молодежи. И вот с 1937 года главным и ежегодным мероприятием «Гитлерюгенда» и «Союза немецких девушек» становится паломничество в Мариенбург, столицу Ордена святой девы Марии Тевтонской (Тевтонский/Немецкий орден).
Репрессии против личностей имели уже последовательный и решительный характер. Так Фридрих Бернард Марби основал в 1931 году "Союз исследователей рун" и издавал "Библиотеку рун Марби", но с 1935 года ему была запрещена всякая издательская деятельность, а в марте 1937 года он был арестован, осуждён на пожизненное заключение и провёл около девяти лет в концлагерях, в частности, в Дахау и Флоссенбурге, прежде чем был освобождён союзными войсками в апреле 1945 года. Г.А.Вайсхаар (Курт Пельке), основавший в 1918 году «Союз Гуотов», тоже был интернирован до конца войны в концлагере Берген-Бельзен. Писатель и драматург направления фёлькише Эрнст Вахлер, основавший в 1903 году близ Тале Гарцский горный театр, преследовался по "расовым" причинам и умер в сентябре 1944 года в концлагере Терезиенштадт. Вильгельм Куссеров, создавший в 1935 году "Общество нордической веры", был объявлен "английским агентом" в 1939 году и так далее. Для многих адептов «нетрадиционной религиозной ориентации» лозунг «Труд освобождает» стал жизненным девизом.
Третья волна репрессий.
«Окончательное решение языческого вопроса»
С началом Второй мировой войны языческое подполье предприняла вялые попытки своей реабилитации, которые остались без всякого внимания со стороны правительства Великогермании. Но куда более активными оказались попытки еще оставшихся на свободе адептов «германской веры» развернуть антифашистскую борьбу против нацистов на стороне западных плутократов и большевиков.
Говорящим примером в этом отношении выступает личность неоязычника-сектанта Фридриха Хильшера, который после 1933 года избрал путь подпольной борьбы с режимом нацистов, внедряя своих людей в нацистские структуры. Сам он даже смог получить пост в «Аненербе», но был вовремя выдворен оттуда во время второй волны. Фелькиш-теоретик был уволен из «Аненербе» в 1936 году за неблагонадежность и неоязыческие фантазии. После неудачного покушения на Гитлера 20 июля 1944 года он был арестован и посажен в концлагерь.
Сразу после окончания войны (июль 1945 года) Хильшер составил для союзников документ, озаглавленный «Доклад о подпольной деятельности, направленной против национал-социализма. Секретная помощь преследуемым евреям (Группа Хильшера)». Хильшер пишет:
«До 1933 года между национал-социалистами и коммунистами существовало несколько промежуточных и немногочисленных течений и групп, которые замыкали собой, с обратной стороны, полукруг, образуемый в мире политики истеблишмента справа налево „национал-германцами“, Народной Германской Партией, Центром, демократами и социал-демократами. В большинстве случаев эти группы не имели специального названия. Их общим знаменателем было отвержение крупного капитала и крупной земельной собственности. Можно упомянуть группы капитана Эрхардта, Эрнста Никита, Беппо Ремера, капитана Штеннеса, Отто Штрассера, Августа Виннига, Ганса Церера. Наша группа входила в это многообразное движение…
В 1933 году, когда Гитлер пришел к власти, все эти группы, легко пережившие запрет на партии, избрали каждая свой путь борьбы с режимом… Мы решили работать в условиях полного подполья и не заявлять о себе как о группе, сделав вид, что все существовавшее ранее разлетелось вдребезги перед лицом успеха победившей стороны. Следуя разработанному заранее плану, мы проникли в партию, где старались занять важные стратегические посты, позволяющие накапливать контакты, помогать друзьям, собирать информацию»
В преддверии Крестового похода против большевизма 1941 года Гитлер подписал приказ о присвоении правительственных полномочий на уровне министра рейхсляйтеру Мартину Борману.
Репрессии против оккультистов и «фелькиш» сразу же усилились, после некоторых послаблений прошлого года. Борман тут же разослал гауляйтерам инструкцию, направленную против оккультных кругов, предписывая самым решительным образом оградить общество от «тайных знаний», ибо «предсказатели, ясновидцы, астрологи и гадалки твердили, что некие сверхъестественные силы природы выше политических и военных законов развития войны». Глава Министерства Пропаганды получил указание провести «соответствующую чистку магазинов, торговавших книгами и периодическими изданиями, ликвидировав все материалы по астрологии и прочим лженаукам.
Волна репрессий национал-социалистов против оккультистов и неоязычников под руководством Бормана была последней. Было окончательно сделано то, что не успели сделать в 1937 году. К концу 1941 года последние остатки квази-религиозных формаций были ликвидированы.
Итог
Национал-социалистическое руководство во главе с Адольфом Гитлером с самого начала осознавало, что неоязычество является жалкой формой вечной войны между еще более раздробленными группами притесняемых Христианской традицией «угнетаемых меньшинств». НСДАП проводило последовательную политику по искоренению всей «альтернативной религиозности» среди подданных Третьего Райха и весьма успешно, что мы и постарались раскрыть выше.
В 30-40 ее годы прошлого века нацистам удалось победить неоязыческую экспансию, «Кару Божью», по словам Фюрера. В веке нашем дела обстоят весьма плачевно. В правой среде паганистические настроения доминирую, и особенно берут верх среди молодежи. Дальнейшее распространение неоязычества приведет к еще большей дегенеративной маргинализации европейской культуры.
Против ариохристиан
© Copyright: Владимир Катакомбный, 2018
Свидетельство о публикации №218012101044
Свидетельство о публикации №218012101044
Рецензии
Все ветви христианства, ненавидя иудеев поклоняются иудею Иисусу. Иудею, провозглашающий разрушение семейных связей необходимым условием веры в его миссию. Он демонстративно провозглашает, что пришел принести для человечества не мир а меч. И действительно вера в Христа не объединяет верующих а разъединяет. Нет мира не только между концессиями но и внутри их. Иисус на примере своей семьи показал как надо разрушать семейные отношения. Марк (3:31-35) Иисус отрекается от матери, братьев и сестер и фактически провозглашает доктрину разрушения семейных отношений. Иисус не только проповедует разрушение семейных отношений но и провозглашает манифест для диктаторов. Матфей (10: 34-38) Не думайте, что Я пришел принести мир на землю; не мир Я пришел принести, но меч, ибо я пришел разделить человека с отцом его, и дочь с матерью ее.... и далее подобные угрозы для рода человеческого. Идеологи христианства понимали, что подобные евангельские свидетельства со временем будут тормозить привлечение паствы в лоно новой религии. Евангелист Лука включает в свое произведение почти весь текст евангелия от Марка и чтобы сгладить негативный облик Иисуса сложившийся у его современников, обладая великолепным литературным талантом, приступает к мифологизации событий описанных его предшественниками. Появляется Архангел Гавриил который предсказывает рождение Иоана Крестителя и Иисуса. Ангел является Марии и сообщает о предстоящем непорочном зачатии. Одним росчеркам пера производит ее в Божию Матерь. Иисус это уже не вспыльчивый колдун проклявший смоковницу за отсутствие плодов. Лука искусно облагораживает образы Иисуса и его учеников. Однако и он не решился полностью исключить из своего произведения хорошо известные факты негативного отношения к Иисусу его Матери и родственников. Лука (8:19-21) Иисус отрекается от матери и братьев. Евангелист Иоанн всеми возможными способами пытается реабилитировать Марию за ее неверие в божественную миссию сына. Он помещает мать Иисуса у креста при распятии. Однако матери нет среди мироносиц пришедших к гробу Господнему. Если бы мать присутствовала на казни сына она обязательно посетила захоронение. Но даже автор евангелия от Иоанна не мог исключить неоспоримого факта что братья не верили в него Иоанн (7:4-5). Но не верила вся семья главой которой была мать. И братья по ее поручению постоянно преследовали его как человека вышедшего из себя, пытаясь вернуть в семью к нормальной жизни. Евангельский эпизод с проклятием смоковницы самым реалистическим образом характеризует Иисуса. Марк 11:13 четко сказано: На смоковнице были только листья. « ибо еще не время было собирания смокв.» Как это понимать? Представитель Святой Троицы создавшей Природу не знает Ее свойств. Или чудотворец потерпел фиаско и чудо не получилось. Представим в современной жизни человека который ранней весной пытается полакомиться яблоками в саду. Не получив желаемого он в гневе пинает непокорное его воле растение.
Европейцы повелись на лицемерное воскресение из мертвых и забыли заповеди своих патриархов.
Радиомир Уткин 21.01.2018 16:06 • Заявить о нарушении
Европейцы повелись на лицемерное воскресение из мертвых и забыли заповеди своих патриархов.
Радиомир Уткин 21.01.2018 16:06 • Заявить о нарушении