Le mariage trois

(Эффект Пигмалиона. Диалоги)


Диалог первый.

[Друзья сидели в дальнем углу большого ресторана]

- Мы договорились, что после третьей ты расскажешь про себя… Четыре года всё-таки не виделись… Как себя чувствует Аня после аварии? Как вообще дела?
- Мало хорошего. Нам хоть и пообещали «медленную» поправку, никакого улучшения не заметно. Мне даже кажется, что становится хуже. Руки двигаются уже не в полном объёме, даже ложку не всякий раз может удержать. А всё, что ниже, нуждалось сначала в оперативном лечении, а затем в постоянном – представляешь? до конца жизни! - уходе. Перелом-то на уровне шейных позвонков.
- Жалко. Я помню, ты говорил, что она гнала на продажу старый «Рено» в предвкушении покупки новенького «Опеля». И в результате: ни старой машины, ни новой, а перелом позвоночника. И что она? Так и лежит? А кто ухаживает за ней? Как с деньгами выкручиваетесь?
- Ты же помнишь, она работала клиническим психологом и специализировалась по интонационно-вербальному выражению вытесненных мыслей. И знаешь, что она придумала? Как будто после тяжёлой травмы головы стала «телепаткой» и обрела способность «предсказывать судьбу». Иногда «клиенты» её совсем неплохо «благодарят». Ей помогает и хорошее знание иридодиагностики, для которой, как понимаешь, не требуется никакой аппаратуры. Разумеется, никакой рекламы, никакой таксы. Так, знакомые знакомых, кто сами ко мне обратятся с такой просьбой. Стоило только удачно начать, а там и пошло… Но появился один пикантный момент. Как старому другу тебе поведать о нём можно. Я в последние пару лет периодически встречался с какой-нибудь женщиной. Ну, сам понимаешь… И от Анны, кстати, этого не скрывал. Она вроде понимала меня, никаких упрёков. Вот тогда-то она и придумала свою «телепатию». Во время беседы с очередной симпатичной женщиной… Интересно, что другие почему-то к ней и не шли… Ну, это уже отдельная тема. Так вот, она «угадывала» состояние здоровья, а некоторым иногда «предсказывала», что ожидает их в ближайшее время на любовном фронте. В таких случаях говорила мне, чтобы я проявил по отношению к этой клиентке повышенное внимание и т.д. И её любовное предсказание, как ты уже можешь догадаться, сбывалось в ста процентах случаев. И все оставались довольны.
- Это уже что-то запредельное… Хотя если вдуматься, может она как раз очень мудро поступила. Анна всегда была умной женщиной. Небось, не каждую тебе и «сватала», только ту, которую ей не надо было опасаться в виде возможной реальной соперницы. Твой уход от неё был бы смерти подобен... Это похоже на эффект Пигмалиона, психологический феномен оправдывающихся ожиданий – во что веришь, то с тобой и происходит.
- Ты прав. Она действительно выбирала только наиболее шалавистых бабёнок, у которых обнаруживала временный дефицит секса. Что тоже облегчало мою задачу. Но у Ани со временем появилось явно патологическое желание расспрашивать меня о подробностях совершённого накануне койтуса, о поведении любовницы, и самой ловить от этого профессиональный и, видимо, ещё эротический кайф. Вот это уже мне кажется перебором. И ссориться с ней по такому поводу – сам понимаешь – глупо. Она и так вся в депрессии. Целыми днями слушает грустные мелодий армянского дудука. Я даже и не знал, что есть такой духовой инструмент. А она нашла в интернете. У неё кисти ещё работают, может на клавиши нажимать, по мобильнику позвонить… А его музыка удивительно похожа на тоскующий саксофон. Я ей так и сказал: «Под такую мелодию только плакать или вешаться».
- А она что ответила?
- Я, - говорит, - и плачу, когда тебя нет. А насчёт повеситься - пока ещё подождём.
- Да… Вот как судьба иногда складывается… А кто за ней ухаживает? Она же практически неподвижная!
- Нанялась к нам в сиделки студентка мединститута. Оля. Эдакая инфантильная «трепетная лань». Специально закончила курсы младших медицинских сестёр по уходу, чтобы иметь возможность зарабатывать себе на жизнь, полученные институтские знания, сам понимаешь, возможностей «срубить бабла» ей пока не позволяют. С ней я никаких шуры-муры не завожу. И не в моём вкусе и потом у нас уже система с Аней выработалась: с кем скажет, ту и трахаю, и столько по времени, сколько она той нагадала. Так что материально пока держимся, но положение, честно говоря, очень шаткое...


Диалог второй.

- Аня, а можно мне Вам задать вопрос. Всего один. Ну, Вы понимаете?… В смысле – погадать. Как другим. Я заплачу, сколько скажете, у меня сейчас деньги есть.
- Мне ещё не хватало брать деньги с человека, который за мной так самоотверженно ухаживает. Что за вопрос у тебя, девочка? Что тебе неясно в твоей такой ясной жизни?
- Знаете, Анна, у меня есть отец…
- Извини, что перебиваю, Оленька. Ты в курсе, что я должна взять тебя за руку?
- Да-да, конечно.

[Оля сидела на стуле у изголовья большой тахты, на которой и «жила» последние года Анна. Оля протянула к Ане свою правую руку. Та накрыла её своей ладонью и во время беседы поглаживала пальцы исповедующейся, перебирала кончики пальцев, иногда пожимала их.

Правая рука, на первый взгляд, казалась более информативной хотя бы наличием или отсутствием обручального кольца. Виктор как-то спорил с женой, что важнее левая рука, которая иннервируется из правого («эмоционального») полушария. Но Анна цинично возразила:

- Мне руки вообще не нужны. Это для них. Пусть считают, что я улавливаю идеаторные движения. Мне вполне достаточно глаз, интонации голоса и того, что они простодушно выбалтывают перед тем, как задать свой «самый главный вопрос». Ты же знаешь, как важно уметь слушать человека. Когда наконец-то задают свой главный вопрос, ответ обычно уже лежит на поверхности, просто они его не видят].

- Так что там у тебя с папашей случилось, Оленька? - Спросила Анна, медленно перебирая тонкие и сразу задрожавшие пальчики.
- С ним всё нормально. Живёт и процветает. Вот только мы уже полтора года не виделись. И не звонит он мне, и не интересуется, что со мной. Может, я померла уже?!
- Ты ему сама, конечно, тоже не звонишь?
- Ни за что! Я страшно поругалась с его последней женой… Он во второй раз после смерти мамы женился, представляете?! Я обозвала её по-всякому. Грубо, конечно, поступила, не надо было так. Он мне сказал: или извинись, или уходи. Я и ушла. И после этого мы как будто умерли друг для друга. А я ведь одна у него!
- А квартира у тебя откуда?
- Папа купил. Мы чаще жили на даче за городом. Но оттуда мне ездить в институт было дольше. Сам мне за руль садиться не разрешал, оберегал. А водитель, когда был свободен, когда – нет. Эта стерва его сразу под себя подмяла. Папу, то есть. Вот он квартиру мне и купил рядом с институтскими корпусами. Один раз миллион рублей мне на банковскую карточку перевёл! А я взяла и эту карту ему в почтовый ящик назад бросила. Потом, правда, чуть с голодухи не померла…
- На какие-же шиши ты, бедняжка, сейчас существуешь? У тебя весь заработок должен уходить на квартплату и еду. И барахлишка себе новенького давно не покупала, так?
- Правильно говорите. У меня, конечно, старых платьев много, но девчата сразу всё просекают, когда иной раз соберёмся. Видят же, что в старом хожу.
- И хочешь ты у меня, девонька, узнать, объявится ли твой папаша, и станет ли он опять тебе помогать?
- Да. Только этот один вопрос и всё. Вы сможете это… ну, как-нибудь узнать?
- Могу, Оленька. Сейчас скажу тебе всё. Только сначала свой вопрос задам. Очень мне интересно знать, как ты сама для себя разъясняешь моё умение предсказывать события? Ты же не только умная, но и грамотная девочка. Четвёртый курс медицинского – что-то в голове уже должно быть! Я же не Ванга и не Нострадамус. И не цыганка вокзальная.
- Я думаю, что Вы обладаете экстрасенсорным восприятием. Возможно техникой ченнелинга , полученным после травмы головы.
- Ишь ты, умница какая! Ну, будем считать, что всё обстоит именно так, как ты и думаешь, девонька. Хотя тебе не следовало бы забывать и о существовании нейролингвистического программирования. А теперь меня послушай. Отец твой тебя, разумеется, не забыл. И продолжает помогать тебе, но по-своему.
- Как?
- А вот теперь меня не перебивай, а внимательно слушай и запоминай. Позже каждое моё слово тебе ясным станет…  Он заботится о тебе, но незаметно для тебя. А вот скоро… Не знаю... Не люблю сроки указывать, но месяца через два-три, не позже он начнёт тебе помогать уже более реально. Только ты опять можешь этого не заметить. Но деньги у тебя будут периодически появляться как из воздуха. А самое главное – сначала ты… Вот только не знаю, в радость тебе это будет или в горе, но то, что наплачешься на первых порах, это я тебе гарантирую…
- А что случится?
- Влюбишься ты, девонька. Да так влюбишься, как раньше у тебя и не бывало. А когда женщина сильно влюбляется, у неё так много всего меняется в жизни, что никакое экстрасенсорное восприятие даже на десять процентов не угадает, что там может дальше произойти. Лучше ты ко мне тогда подойдёшь ещё раз и опять попросишь погадать.  Я тебе и скажу, что дальше-то будет.
- Когда подойти?
- Ну, я же тебе сказала, глупенькая, когда влюбишься. Вот тогда и подходи. А сейчас помолчать хочу. Устала очень.

Диалог третий.

- А что ты на Олю совсем никакого внимания не обращаешь?
- На эту замухрышку?
- Правильнее сказать – на Золушку! Это принципиально разные личности. Ты глаза её не разглядел? Очень ясные и умные глазки.
- Ты что-то не то советуешь, Ань. Мы можем сиделку потерять – это раз. Она не в моём вкусе – это два… Ты же знаешь, к каким я девкам привык. Пусть раз в неделю, но оторваться, так по полной программе. А она подо мной через минуту дух испустит!
- Ну, в этом как раз я очень сильно сомневаюсь. Не бойся её хрупкости, но то, что с ней надо очень аккуратно обращаться, это ты прав. И на первый раз попридержишь свои страсти, ничего с тобой не случится. Зато когда этот бутончик раскроется, сам ахнешь и удивишься её страстности. Мне ещё спасибо скажешь. Грудки у неё, конечно, размера на два меньше, чем тебе нравится, но это пока. Зато попка совершенно очаровательная. И на редкость гармоничная фигура. А то, что красиво внешне, то не может быть плохого качества внутри.
- Странно, что ты мне рекомендуешь именно её.
- А у меня есть кое-какие, если можно так выразиться, «задние мысли». Угадаю, нам всем будет лучше, не угадаю, хуже тоже не станет. Найдём другую сиделку.


Диалог четвёртый.

- Ну, что, «Могучий Бык», трахнул тёлочку?
- Не без этого.
- Не разорвал бедненькую?
- Всё нормально прошло. Вёл себя более чем интеллигентно.
- Ну, ты пока особо не привыкай к ней. Посмотрим, как дело пойдёт. Но уверена, она нам очень пригодится.
- Я о ней стараюсь и не думать, не впервой.
- Учти такой момент. Папаня у неё миллионщик. Наверняка дочку из виду не упускает, просто сердится на неё, но одновременно оберегает как зеницу ока. Это я к тому, что как только ты помелькаешь с ней на улице в неформальной обстановке, задержишься у неё в квартире дольше, чем полагалось, он сам на тебя и выйдет. Вот тут хорошо бы нам свою удачу не упустить.
- Что ты имеешь виду? Шантажировать его?
- Упаси Боже! Таких людей шантажировать себе дороже. Просто – не упусти момент. Постарайся, во всяком случае, не упустить. А этот момент точно представится. Как пишет Цвейг, будет и у нас свой «звёздный час»… Ну, ладно, поживём - увидим. Садись и рассказывай… Дай, угадаю, как всё прошло. Сначала она посопротивлялась, потом стонала от удовольствия, а когда уходил, расплакалась и не хотела с тобой прощаться, так?
- Всё с точностью до наоборот!
- Да?! Экая я дурная стала… Ну, давай, колись…
- Во-первых, не сопротивлялась, а сразу расплакалась. «Зачем, - говорит, - я тебе нужна? Для коллекции?»… Ну, а потом уже и постонала от удовольствия…
- А подробности?!
- Подробности?.. Не будет подробностей, Аня. Что-то мне эту девчонку жалко… Не хочу говорить на эту тему… Давай спать укладываться.
- Ну, что ж… Не хочешь, не говори…

[Пока Виктор ходил по комнате, Анна внимательно следила за каждым его движением.]


Диалог пятый.

[Отношения с тяжело больной женой при сложившихся обстоятельствах не могли оставаться безоблачно ровными. Нередко «срывался» сам Виктор, хотя более простительны подобные «вспышки» были бы Анне.]

- Я же изменяю тебе, а ты мне в этом ещё и способствуешь?
- Хочешь сказать, что это я во всём виновата? Ну, извини, муженёк, что в инвалидку превратилась.
- Прости меня, Анечка. Я не это имел ввиду. Я о самом факте: жена подбирает мужу любовниц! Что-то в этом неестественное.
- А наше, вернее – моё, состояние естественное? И не забывай, что в измене, помимо самого факта, важнее с кем ты изменяешь. Все эти шлюховато-истеричные девицы меня совершенно не беспокоят, я просто не считаю, что ты мне с ними изменяешь. Изменил ты мне за всё это время только один раз – с Олей.
- Привет! Но ты же сама мне её посоветовала.
- Согласна. И понимала, что делала. Потому что я тебе не столько любовницу подыскала, сколько выигрышный лотерейный билет. А ты должен согласиться, что она первая из немалого ряда, в которую ты влюбляешься всё больше и больше. Ты разве сам это не замечаешь? И подумай, а каково мне это видеть?..


Диалог шестой.

[Последним на приём к Виктору записался некий Розов]

- Здравствуйте. Присаживайтесь, пожалуйста, где Вам удобнее.

[Больные садятся, как правило, на стул перед столом ближе к врачу. На стоявший в стороне диван, который и внешне не блистал особой притягательностью, садились обычно знакомые, которые изредка заходили к Виктору по каким-нибудь личным делам.
Вошедший мужчина на секунду задержался, затем решительно устроился у ближайшего к Виктору валика дивана].

- Давайте познакомимся. Меня зовут Виктор Владимирович. Как обращаться к Вам?
- Григорий Маркович.
- Слушаю Вас внимательно, Григорий Маркович.
- Мне всегда казалось, что врачи должны начинать беседу с вопроса «На что жалуетесь?».
- Абсолютно верно. Но мне кажется, что жалоб у Вас нет. А вопросы есть. Впрочем, я могу и ошибаться…
- Похвальная проницательность, молодой человек. Вы не ошиблись. Но, если позволите, сначала я задам второстепенный вопрос, а то меня любопытство разбирает. Я ведь мог сесть и на стул, не правда ли?
- Абсолютно верно, Григорий Маркович. Больные на него и садятся. И тогда слышат от меня другой вопрос: «Чем могу помочь?»
- Хм… Интересно… Но наш разговор от вашей прозорливости легче не станет.
- Я это предчувствую, хотя ни на сотрудника прокуратуры, ни на налогового инспектора Вы не похожи.
- Не поминайте всуе эти профессии, молодой человек. Давайте к делу. Я - отец Оли.
- Какой? – Не смог удержаться Виктор от неуместного вопроса, хотя уже через секунду сам понял, о ком идёт речь.

[Солидный дядечка его неуместную эмоцию мудро проигнорировал.].

- Да! У Вас вот это место, - Виктор обвёл на своём лице пальцем квадрат, захватывающий переносицу, уголки глаз и верхнюю часть носа, - как у Ольги. Очень похоже… Правильнее сказать, - поправил себя Виктор, - у неё как у Вас.
- Вопрос у меня к Вам, молодой человек, один. Впрочем, по мере необходимости могут возникнуть и другие… Я хотел бы услышать, что Вы думаете относительно перспектив Ваших с ней отношений?
- Ответить на этот вопрос я могу, Григорий Маркович, но тогда мне придётся открывать тайну, которая не является только моей.
- Не понял.
- Мне нужно доказательство, что Вы действительно её отец, а не посторонний дядя.
- А этого разве Вам недостаточно? – Он ухмыльнулся и ткнул пальцев в свою переносицу.

[Виктор выдержал его пристальный взгляд и отрицательно покачал головой.

Григорий Маркович достал из внутреннего кармана пиджака портмоне, раскрыл его, вынул из одного из отделений тёмно-красную книжицу и положил на край стола.

Смотреть паспорт больных для Виктора было делом привычным. Но сейчас случай представился более щепетильный и разыгрывать из себя полицейского опера ему не хотелось. Глянул мельком на первую страницу. Всё точно. Фамилия как у Ольги].

- Простите! Но у неё отчество Гершевна?!
- У Ольги хватило смелости взять себе моё настоящее имя. Она всегда была отчаянной и смелой девочкой. Ну, а я, как был в советские времена Григорием, так им и остался. Так что этот Ваш вопрос уже не ко мне. Если Вас убедила проверка моих документов, то теперь уже я очень внимательно слушаю ответ на свой вопрос.

- Первый вариант, который для вас наиболее благоприятен… Ольга очень эмоциональная и чувственная девушка, и сейчас она в меня влюблена. Не без взаимности, разумеется. Но у влюблённости есть свойство заканчиваться. Я не буду этому препятствовать, так как представляю всю бесперспективность наших отношений. Дело в том, что я женат и …
- Я это знаю.
- Я постараюсь, чтобы мы расстались хорошими друзьями… Ну, конечно, как получится, тут не угадаешь… Могу обещать, что никаких детей или ещё чего-то, чем можно было бы Ольгу удержать при себе, не будет.
- А второй вариант?
- Второй вариант Вас, Григорий Маркович, видимо, устроит меньше.
- Позвольте мне самому судить, какой вариант лучше.
- Извините… По второму варианту её влюблённость перейдёт в любовь, которая не закончится ни через три месяца, ни через три года. Намеренно ссориться с ней я не буду, сразу заявляю.
- Почему?
- Потому что люблю её. А этот вариант весьма возможен. Ольга практически вошла в нашу семью. К моему собственному удивлению она поддерживает очень хорошие отношения с моей женой, и с ней может проговорить даже больше, чем со мной…
- И какие же у них могут быть общие интересы?
- Я как-то спросил об этом у жены. Она часто бывает в плохом настроении… ну, это понятно… Так она мне раздражённо ответила: «Тема у нас одна – её любовник». То есть - я.
- Это я понял.
- Мы в последнее время часто ужинаем вместе. Оля сначала кормит Анну, а потом мы едим с Олей на кухне.
- А ей что, больше и поесть негде?
- Ну, я не знаю. Но она ещё ни разу не отказывалась. У неё иногда бывает туговато с деньгами. Пусть хоть у меня раз в день наестся, как следует. Она и обедает наверняка где-нибудь всухомятку, наспех. Я хорошо знаю студенческую жизнь. Сам через это прошёл… Ну, а после ужина я провожаю её. Иногда до метро, иногда до квартиры…
- Сколько по-Вашему может продолжаться второй вариант?
- Вы её знаете лучше меня, Григорий Маркович. Я могу только предположить, что закончив институт, она наверняка захочет родить ребёнка. И я не буду возражать. Своих детей у меня нет. Через два года мне будет тридцать четыре года, а в этом возрасте уже любого мужика тянет погулять со своим пацаном, отвечая на все его многочисленные «почему». Но и разводиться с женой я не буду, о чём уже сказал Ольге. Тем более что собираюсь оформить опекунство, так как у Анны, к сожалению, состояние постепенно ухудшается. Присоединилась куча других болячек…

[Они оба замолчали. Но Виктор почувствовал, что надо добавить что-то ещё].

- Разумеется, со мной может что-нибудь случиться. Ну, там… ноги себе неожиданно переломаю... Только боюсь, что Ольга не меня бросит, а начнёт ухаживать за нами обоими… Этого не дай Бог. Жалко её будет! Вот если большой кирпич с крыши на голову мне неожиданно упадёт, тогда…

- А теперь послушайте меня, молодой человек. - Григорий Маркович встал и медленно заходил по кабинету. - У Вас должна быть банковская карта, так?
- Абсолютно верно. На неё мне переводят зарплату.
- Номер её помните?
- Нет! Откуда?
- Узнайте. Вот моя визитка. Скинете мне СМС-кой реквизиты своей карты. Я переведу Вам деньги. Чтобы Оля обедала по-человечески, а не чебуреками питалась. И не до метро её провожать, а на такси и до двери квартиры.
- Переведите деньги на её карту. Зачем на мою?
- От меня не возьмёт. Уже пробовал… А Вы возьмёте. Не беспокойтесь, отчитываться Вам за каждый рубль не придётся. Более того, настоятельно советую на эти деньги – я много переведу, Вам на всё хватит – наймите другую медсестру, чтобы та ухаживала за Вашей женой. А дочку мою от этого удовольствия, пожалуйста, избавьте… - Неожиданно взорвался: - Ну, Вы же психотерапевт, психолог, в конце концов! Придумайте, как всё это лучше организовать. – Помолчал и чуть ли не шепотом добавил: - Чтобы Оле полегче жить было. Чтобы институт обязательно закончила… Что там у неё с одеждой? Всё есть, что нужно?
- Вот этого не знаю… Вроде всё есть.
- Ну, так узнайте! Вы же сказали, что любите её! Так обеспечьте любимой девушке комфортные условия.
- Она спросит, откуда у меня деньги?
- А Вы миллионами сразу не раскидывайтесь. И мало ли откуда у Вас, у подрабатывающего частной практикой врача могут появиться лишние деньги! Не усложняйте ситуацию, молодой человек. Кстати, вряд ли она очень настойчиво будет Вас расспрашивать об их происхождении. Оля только последний год рубли считать начала. А раньше они на неё как снег на голову сыпались… И ещё. Если Вы мою дочку сильно обидите или обманете, то я…
- Убьёте меня, - договорил за него Виктор.
- Да! Абсолютно верно, как Вы любите выражаться, молодой человек. Убью. Но, разумеется, не кирпичом.

Диалог седьмой.

[Виктор рассказал о встрече с отцом Ольги жене].

- Ну, что ж, неплохо, - подумав, пришла к заключению Анна. - На что-то вроде этого я и рассчитывала. Предлагаю поступить так: сначала, как он посоветовал, наймём новую сиделку, профессиональную и самую лучшую, деньги теперь у нас будут. Чтобы она и убирала, и готовила, и за мной ухаживала. Я только бы хотела, чтобы меня Оля кормила, к ней я уже привыкла. Остальное расходуй на неё. Как сказал её отец, так мы и поступим. Себе только ничего не покупай, заметят. Наверняка уже давно следят за ней. А ей гардеробик обнови.
- А деньги у меня откуда появились? По лотерее выиграл?
- Типа того. И мудрить нечего. Это самое правдоподобное. Скажи так: тёща застраховала меня на 250 тысяч на тридцать лет. Мне тридцать как раз и исполняется. Заодно и мне подарок сделаешь: хорошо бы вместо этой вонючей тахты специальную кровать для инвалидов купить. Я лежала на такой в больнице. Дорогая, наверное, но главное – найти, где её можно приобрести.
- А если она не захочет – не её же деньги! – покупать себе что-нибудь на них?
- А ты загляни в её шкаф с платьями и скажи, что всё это уже давно не модно. И как прелестно она смотрелось бы в платье типа «пти-нуар». Она сразу его и захочет. А я уговорю её, не беспокойся. Согласится, никуда не денется. А по части нижнего белья ещё проще. Здесь-то сам сообразишь, что девушке сказать надо…


Диалог восьмой.

- Я тебя никогда не оставлю, Аннушка. Мы же с тобой как две сестры.
- Очень скользкое сравнение. Уж лучше сказать, как две жены – старшая и младшая. Вернее будет. И потом, Оленька, никогда не говори «никогда». Мужчины существа непостоянные. Пока не родишь ему ребёночка, держи ухо востро, поняла?
- Поняла, Аннушка.
- Каждый раз, как ты называешь меня «Аннушкой», я что-то Булгакова вспоминаю. Ну, да не об этом речь. Я о другом хотела спросить. Тебе же хорошо с ним, правда?
- Очень!
- Так, постарайся, чтобы и ему всегда было хорошо с тобой… Чего бровки вздёрнула? Ты думаешь, сняла трусики, раздвинула ножки, и он уже в рай попал? А тебе не приходило в голову, что и рай может надоесть? У мужиков, к сожалению, это бывает. И очень нередко.
- Витя меня очень сильно любит. И знаешь, что странно? Мне при этом обидно за тебя становится.
- Глупенькая. Нашла, на что обижаться. Ты этому радоваться должна. Люби, пока любится… В жизни всякое бывает. Пример тому лежит перед твоими глазами.
- Не говори так. Ты будешь ещё долго-долго жить. Я очень этого хочу, честное слово! Со стороны можно подумать, что это не так… Ну, понимаешь, да? Сейчас, когда и ты со мной, и Витя меня так любит, я чувствую себя очень счастливой. И не хочу, чтобы это заканчивалось…

Диалог девятый.

- Анюта! Подойди ко мне. Смотри, как красиво!
- Ой, никак не привыкну, что ты меня Анютой называешь. Никто меня так не звал.
- Тебе не нравится?
- Мне нравится всё, что ты говоришь. А ещё больше, всё что ты со мной делаешь… Что там в окне увидел?
- Посмотри: покрытые первым пушистым снегом ветви деревьев снизу освещаются фонарями. И всё это на фоне абсолютно чёрного неба. Красиво, да?
- Как рёбра скелета.
- Господи! Откуда такая дурацкая ассоциация? Тебе анатомию уже давно пора забыть.
- Витя, а ты заметил, что у Ани правая кисть практически уже не шевелится?
- Она ничего не говорила мне. Вижу, конечно, что она всё больше слабеет, но про правую руку ничего не говорила.
- А я когда сегодня кормила её, обратила внимание… Ничего, что Аня одна до утра останется?
- Ну, она же сама согласилась. Левая рука на телефоне. Рядом бутылка с водой. Всё это она достаёт. А утром до работы я к ней заскачу.
- Знаешь, мне так хочется, чтобы она подольше пожила. И её жалко, и почему-то у меня на душе тревожно.
- Конечно, жалко её, ещё бы не жалко! А вот тревожиться тебе не из-за чего. Она умная женщина и прекрасно понимает, что её ожидает. И мы с тобой делаем всё, что можем, чтобы ей помогать. Ты вон даже кормишь её каждый день вместо сиделки… Я знаешь, о чём думаю? Ты пол-Европы успела с родителями объездить, а мы с Аней кроме Турции и Хургады нигде больше побывать не успели. Давай в Южную Испанию на новогодние праздники свалим? Ты же в Испании не была ещё. Вот она и станет нашей с тобой первой европейской страной.
- А как же Аня одна останется?
- Почему одна? Сиделка уже намекала мне, что за дополнительную плату может оставаться на ночь. Это не проблема.


Диалог десятый.

[Друзья сидели в дальнем углу большого ресторана]

- Мы договорились, что при нашей встрече ты первый расскажешь о себе. Аню, конечно, очень жаль, она мне всегда нравилась своим сочетанием ума и миловидности. У женщин это не частый случай, согласись? Сочувствую тебе. Но жизнь продолжается, верно?
- Да, продолжается…
- Ну, расскажи, как сейчас со своей Ольгой живёшь? Будете расписываться? Тесть миллионер – это круто!

[Виктор помолчал и монотонно продолжил]:

- Продолжается, но совсем не так как мне хотелось бы. Представляешь, я никогда не спрашивал, что именно гадала у неё Оля и что там Аня ей предсказала. И напрасно не придал этому значения. А у Оли, видимо, сработало так называемое отсроченное внушение, сделанное Анной. После её смерти Олю как подменили. Она стала совсем чужой… За несколько дней, представляешь?.. Неожиданно помирилась с отцом, который отправил её до конца лета в Испанию. Я даже не знаю, где она сейчас. Разумеется, ничего не пишет и на звонки не отвечает… Я понимал, что Анна не столько угадывала мысли и предсказывала поведение, сколько программировала человека на определённую модель поведения. Но мне и в голову не приходило, что это когда-нибудь коснётся меня!
- А вот тут ты, дружище, не прав. Ну, вспомни, что тогда рассказывал мне. Все её внушения и предсказания приходившим к ней женщинам касались в большинстве случаев именно тебя. Были «завязаны» на тебя. И Ольга не явилась исключением. Конечно, со стороны Ани такой поступок можно рассматривать как эгоистический и жестокий. Но она же умирала в это время. А ты наслаждался жизнью со своей будущей женой, которую, кстати, она сама тебе и выбрала... Вы же наверняка строили какие-то планы на будущее, о которых Оля могла рассказать твоей Анне.
- Да. Естественно.
- Вот Анна и предсказала ей, как когда-то Григорий Распутин царю: после моей смерти будет всем вам очень плохо. Так и произошло… Это же эффект Пигмалиона, о котором ты должен был знать. Американец Розенталь назвал этим именем такое явление: человек, который твёрдо убеждён в верности какой-то информации, непроизвольно действует так, что она получает фактическое подтверждение… Да, неудачно закончился у тебя этот брак втроём… Но жизнь-то, дружище, не закончилась!


***
Декабрь 2013 г.