Истоки образов в сказке Ершова Конёк горбунок

Рис.1. Тритон везет на гиппокампе нереиду. Античная мозаика I в. н.э., Эфес.
Рис.2. Скифская сбруйная бляшка уляпского типа.
Рис.3. Скифские сбруйные бляшки мордвиновско-уляпского типа.
Рис.4. Сбруйная бляшка из царских курганoв (Салбык, Хакассия, тагарская культура).
Рис.5. "Афина и Посейдон". Рисунок на кратере с волютами. Louvre, CA7426, IV в. до н.э.[Примечание автора эссе: у ног Посейдона изображён Конёк-горбунок, преображённой в конька из маленькой морской рыбки рода Hippocampus «морской конёк»].   


Истоки образов в сказке Ершова "Конёк горбунок"

Мара Рушева



Аннотация: в тексте проведено оригинальное сравнение образа Конька-горбунка из стихотворной сказки П.П.Ершова с мифическими гиппокампами античного мифологического наследия и гиппокампами скифских сбруйных бляшек и псалий, обнаруженных в восточноевропейских и сибирских захоронениях и имеющих большее сходство по облику и размерам с реальными морскими коньками-гиппокампами, нежели античные гиппокампы. Высказано предположение, что некоторые виды морских коньков повлияли на образ "рогатых" коней, известный из скифских захоронений по скелетам коней и конских масок с "рогами". Отмечена некая приуроченность сходных сюжетов русских народных сказок с участием коней к XV в. Одним из истоков ершовской сказки «Конёк-горбунок» послужило произведение русской народной сатиры начала XVII в. «Повесть о Ерше Ершовиче», отражающее реальную русскую историю. Сказка «Конёк-горбунок», по сути, связана её автором с историей Ивана III, имевшего прозвище Горбатый и получившего статус наследника византийских императоров посредством женитьбы на Софье Палеолог. Эта история ушла в мир русских сказок, в своём продолжении она коснулась самым неожиданным образом города Тобольска, родины П.П. Ершова, и вдохновила будущего литератора и преподавателя словесности, эдакого тобольского Ерша Ершовича, на создание «Конька-горбунка».
 

1. Краткое содержание сказки "Конёк-горбунок"


П.П. Ершов (1815 – 1869), русский поэт, прозаик, драматург и просветитель, родился в Тобольской губернии, где и прожил большую часть своей жизни, будучи преподавателем словесности, латыни и философии. Ершов имел природную склонность к музыке и театру, а также занимался собиранием легенд  и преданий.  Его знаменитая стихотворная сказка «Конёк-горбунок», ставшая классикой русской литературы, написана в петербургский период и опубликована в 1834 г. (III том ежемесячного петербургского журнала "Библиотека для чтения"), во время учёбы Ершова в Императорском Санкт-Петербургском университете (1831-1835). Произведение «Конёк-горбунок», по сообщению самого Ершова, взято из уст рассказчиков. Сходные сюжеты, по данным исследователей, имеются в славянском и скандинавском фольклорах, а также в итальянских произведениях писателей-фольклористов Джованни Франческо Страпаролы (1480 - ок.1550) и Джамбаттиста Базиле (1566 – 1632), к которым обращались Шарль Перро, братья Гримм и А.С.Пушкин.


Главными героями сказки «Конёк-горбунок» являются Иванушка-дурачок, третий крестьянский сын, и сказочное создание Конёк-горбунок (в сказке именуется также: Горбунок-конёк, просто горбунок, горбатко, игрушка-горбунок, или игрушечка-конёк). Конёк-горбунок вместе с двумя красавцами-конями был рождён белой златогривой кобылицей, появлявшейся ночами невесть откуда на пшеничном поле. Будучи пойманной Иваном, она пустилась «как стрела» над полями, надо рвами, по горам и по лесам, и, не сумев избавиться от седока, пообещала Ивану откуп за волю:

По исходе же трех дней
Двух рожу тебе коней –
Да таких, каких поныне
Не бывало и в помине;
Да еще рожу конька
Ростом только в три вершка,
На спине с двумя горбами
Да с аршинными ушами.
Двух коней, коль хошь, продай,
Но конька не отдавай.


Два красавца-коня были проданы в царскую конюшню, плата за коней пошла на благоустройство жизни двух старших братьев Ивана. Сам же Иван был назначен конюшим царской конюшни по причине строптивости коней, не желавших иных конюхов. По дороге на торги Иван нашёл перо жар-птицы, которым по ночам чистил этих коней. Завистник, царский спальный, украл перо и отдал его царю. С тех пор кончилась для Ивана служба конюшим и начались путешествия в должности царского стремянного за Жар-птицей, Царь-девицей и её кольцом, лежавшим на дне океана. Последнее путешествие сопровождалось поездками на остров Чудо-юда рыбы-кита, к матушке девицы Месяцу Месяцовичу и добыванием с помощью кита и рыб сундучка с кольцом девицы. Сказка кончается приказом Царь-девицы искупаться царю в трёх котлах со студёной водой, с варёной водой и с кипящим молоком, но царь велел сперва искупаться в котлах Ивану. Искупавшись, герой превратился в пригожего князя, а царь – намертво сварился. Иван был признан народом царём и повенчался с Царь-девицей.  Конёк-горбунок в сказке имеет роль сказочно быстрого, «как стрела» средства передвижения Ивана, роль чудодея-спасителя и советника, но Иванушка воплощает в жизни не все его советы, как и подобает сказочному дурачку, но выигрывает.

 
2. Конёк-горбунок как гиппокампус морского царя


Сказочный Конёк-горбунок  в сказке очень мал, всего три вершка, то есть примерно 13 см, но   уши – аршинные, примерно 71 см. В словаре В.И.Даля горбунком назван «морской конёк, рыбка, статью похожая на конька». Морской конёк  (лат. Hippocampus) — это род небольших морских лучепёрых рыб семейства игловых отряда иглообразных, включающего по разным оценкам от 32 до 54 видов. Размеры морских коньков колеблются от 2-4 до 30 см. Среда обитания морских коньков связана, в основном, с тропическими и субтропическими морями. Что касается Европы, то они обитают в водах Средиземного, Чёрного и Азовского морей, также у восточных берегов Атлантического океана и в Северном море, вплоть до Голландии. Морские коньки используются в пищу как особый дорогой деликатес, в народной медицине - как афродизиак, также и в качестве сувениров.
 

Латинское название Hippocampus «морской конёк» восходит к др.-греч. иппо-камп (иппо-кампус), означающее морское чудовище с телом коня и рыбьим хвостом. Гомером упоминаются быстрые кони, несущие колесницу Посейдона, «колебателя земли и моря», укротителя диких коней, спасителя кораблей от крушенья. Образ гиппокампа был широко использован в искусстве Хорезма (упоминается искусство Кушанской эпохи Средней Азии, хорезмийские печати Беркут-калы, стеатитовые палетки, найденные на территории Афганистана, а в городище Яван кушанского слоя найдено изображение всадника на гиппокампе, летящем в галопе). Изображение гиппокампа украшало шлем Александра Македонского. В разных публикуемых текстах упоминается легенда, что гиппокампы могли оплодотворять земных кобыл.


Амфитрита, супруга Посейдона (из нереид или океанида), гиппокампы, нереиды и Тритон, сын Посейдона (рис.1), являлись обитателями подводного дворца Посейдона в Эгах, их особо почитали жители побережий и островов. Морские кони Посейдона изображались драконичными, конская половина имела только передние конечности (как и у мифологических полуантропоморфных тритонов), причём вместо копыт у них были перепонки, а нижняя часть туловища представлена в виде змеевидного рыбьего хвоста. В «Реальном словаре классических древностей» Фридриха Любкера (нем. Reallexikon des klassischen Altertums f;r Gymnasien,1855; русск. переводы: 1183 – 1885, 1184 – 1187, 1188) указано, что: «В древнепеласгическое время Посейдон был не только богом моря, но и богом всех вод, распространённых на земле и вокруг неё; он дает начало источникам, рекам и озерам. Поэтому он был также питателем и оплодотворителем растительного царства и стоял близко к Деметре».  Посейдону присущи и функции «водителя нимф», он похищал нимф и увозил их на своих морских конях (его сын Тритон также изображался с нереидами). Посейдон и богиня земли Деметра, связанная со злаками, имели конские ипостаси и в этом облике породили быстроногого говорящего коня Ариона. Вергилий упоминал о потомках коня из рода Посейдона.


А. Ф.Лосев в статье «Посейдон» (Мифы народов мира. Энциклопедия в двух томах». М.: БРЭ ОЛИМП, 1998) указал, что: «С расселением греческих племён по островам П. стали отождествлять не только с влагой, дарующей земле жизнь, но и с просторами моря», автором замечено также, что Посейдон мог принимать облик речного бога. А.Ф.Лосев отметил также, что в древнегреческой мифологии: «Культ П. Гиппия – «конного» преимущественно фессалийский» (Фессалия – исторический регион Эллады на западных берегах Эгейского моря, фессалийцы были известны сильной конницей). В русских былинах безымянный морской царь фигурировал в озере Ильмень. У балтов имелось божество Усиньш, «отец лошадей» с двумя сыновьями-конями, близкий русскому Авсеню-Усеню, чьё имя, вероятно, связано со словом «оушн», транскрибированным от англ. осеаn (древне-греческое божество Океан – предтеча Посейдона и Нептуна). В Ригведе, древнем ведийском тексте (1700 г. до н.э. - 1100 г. до н.э) указано происхождение коня из вод (I, 163. Восхваление коня): «Когда ты заржал впервые, рождаясь,/Вздымаясь из океана или из первородного источника…» 

Интересна находка Конька-горбунка в изображении древнегреческого краснофигурного кратера из Лувра «Афина и Посейдон» (ссылка: Louvre CA7426, IV в. до н.э.), где мелкий шипастый Hippocampus стоит на ножках у ног Посейдона, изогнув горбом спинку и вопросительно глядя на Афину.

Следует отметить, что некоторые из скифских сбруйных бляшек представляют собой стилизованное изображение, более близкое морскому коньку-гиппокампу по облику и размерам (рис. 2), нежели драконические изображения крупных античных гиппокампов. Подобные бляшки V – III в.в. до н.э. найдены в Поднепровье, Подонье и местонахождениях Северного Причерноморья. Псалии-гиппокампы Прикубанья уляпского типа (курган 5 Уляпского могильника, курган у станицы Кужорская) изображены морским коньком с хвостом в виде развёрнутой спирали (рис.2). Уздечные бляшки мордвиновско-уляпского типа IV в. до н.э. из Нижнего и Среднего Поднепровья, Среднего Придонья и Прикубанья (рис.3) представляют образы модифицированного гиппокампа, где присутствуют как конские головы, так птичьи, и нижняя часть туловища представлена сложноорнаментированным дырчатым бугром (А.Р.Канторович «Образы синкретических существ в восточноевропейском скифском зверином стиле: классификация, типология, хронология, иконографическая динамика» в: «Исторические исследования». М.: МГУ, 2015, № 3). Автор привёл некоторые аналогии последнего типа с фракийскими изображениями типа Крайова, указав на взаимное проникновение скифских и фракийских культур.

***

Конёк-горбунок, исходя из текста П.П.Ершова, двугорб и четвероног: он вставал на лапки, приплясывал ногами. Спинные плавники морского конька, реальной морской предтечи Конька-горбунка, очевидно, стали выглядеть бугром в средней части спины, второй бугор лошадиного крупа получался из свёрнутой в спираль нижней части морского конька(рис. 2 и 3). Продвинутость облика Конька-горбунка относительно его древних предтеч позволяет сделать сравнение с так называемой "смоленской лошадкой". Она также мала, четверонога, с двумя спинными кольцами-горбами и длинными ушами, сходна с амулетом. Подобные металлические изделия наиболее характерны для захоронений Смоленска и ливских низовий р. Даугавы, но распространение артефакта охватывало почти всю территорию Восточной Европы применительно к слоям XI в. – первой половины XII в.
 

Иногда гиппокампов изображали с крыльями, но Конёк-горбунок, хотя и летал как быстрый ветер, но крыльев не имел (как и летавший конь-комон из русского фольклора). Образ коня-ветра типичен для мифологического пространства, в древнегреческой мифологии связан с Бореем, Зефиром и их потомством, крылаты ветры Нот и Эвр. В индо-европейской мифологии известен образ супруги Вивасваты, сбежавшей от супруга в облике кобылицы (супруг и прародитель людей Вивасвата также обрёл конскую ипостась и потом стал солнцем Сурьей). Саранья являлась матерью близнецов Ашвинов, укротителей коней, изображавшихся иногда с конскими головами. Имеющееся в тексте сказки П.П.Ершова сравнение белой кобылицы с саранчой, возможно, в неком фольклорном изначалии относилось к Саранье.


У морских коньков на голове имеются прямые выросты (см. дракон кирин-гиппокамп из японской мифологии) или развесистые в виде оленьих рогов, как у конька-тряпичника (см. дракон цилинь-гиппокамп из китайской мифологии). Не исключено, что некоторые виды морских коньков повлияли на образ реальных "рогатых коней", известный из скифских захоронений железного века по находкам скелетов коней и конских масок с рогами. У Конька-горбунка вместо рогов непомерно длинные уши, служившие седоку поводьями. Возможно, Коньку-горбунку приданы некоторые черты мифологического Тритона: на представленном изображении (рис.1) у Тритона видна корона с двумя длинными отростками, иногда его изображают с длинными ушами и четырёхпалым. Эта связь подчёркивает статус Конька-горбунка, царского сына, и его хозяин Иванушка-дурачок после этого дара, видимо, замыслен способным подняться до царского статуса, даже если он простого роду-племени.

 
Сказки про Иванушку, третьего сына (в иных текстах он купеческого звания или царевич) кончаются обретением знатной жены, богатства и царского титула, и в этом смысле Конёк-горбунок являлся тем же зримым брачным символом, что и верблюд. В.А.Корочанцев, журналист и исследователь легенд и обычаев африканцев, писал в главе «Песнь о верблюде» книги «Голоса животных растений» (М.: Армада-пресс, 2002): «Семья сомалийца держится на трёх китах: муже, жене и верблюде…». Вероятно, у балтов и славян подобным брачным символом являлся конь (в захоронениях Западной Азии известны маленькие металлические сбруйные бляхи в форме верблюда). 


Перед обретением желаемого герой сказки проходит некую инициацию, равнозначную смерти и возрождению: купание в трёх котлах со студёной и горячей водой и молоком или гибель от руки братьев с расчленением тела на куски и оживлением с помощью «мёртвой» и «живой воды»: в обоих случаях речь шла о помощи сказочных зооморфных друзей.

   
В сказке П.П.Ершова, как и в других близких сказках с участием коней (см. А.Н.Афанасьев «Народные русские сказки А.Н.Афанасьева в трёх томах (ред. В.Я.Проппа)». М.: Гос.изд. худ. лит., 1958) имеется ещё один подспудный аспект: заведение коноводства в России после освобождения от ордынского ига. В этом аспекте Конёк-Горбунок является «ожившим» символом коневодства, как те сбруйные гиппокампы, что использовались в прошлом в узде коней. Во времена ордынского ига русское коневодство пришло в упадок, прекратилось поступление фарей (персидских верховых коней). В XV в., во времена правления Ивана III, приток восточных лошадей был налажен, в подмосковном селе Хорошеве был создан первый конный завод, куда завозились восточные и западные породы (А.Г. Герасимов «Лошади. Разведение и уход». М.: Вече, 2000).


Следует отметить, что в геральдике гиппокампы начали активно использоваться в период Возрождения для обозначения связи с морем, мореходством, а также для обозначения покровителей моряков и оберегов от  кораблекрушений. Целый ряд зданий и сооружений Санкт-Петербурга, связанного с именем Св. Петра и Петра,основателя города, украшено изображениями гиппокампов античного облика. Первый на Балтике морской порт Российского государства с его мощной крепостью был построен примерно за 200 лет до основания Санкт-Петербурга. Порт был заложен в 1492 г. под именем Ивангорода  великим князем московским и царём Иваном III  на берегу реки Наровы против немецкого города Ругодива, на месте Нового села. Через эту местность проходил торговый путь «из варяг в греки». Таким образом, сказка с участием горбунка (по В.И.Далю – русское название гиппокампа, морского конька), записанная от сказителя, может отражать веяния русского возрождения второй половины XV века в аспектах коневодства, морского дела и брачных контрактов, хотя сказочные сюжеты имеют весьма зыбкие и неясные границы во времени и пространстве, высокую долю вымысла и представляют, зачастую, картину разновозрастных контаминаций. Кстати, царское прозвище Иван Горбатый могло явиться основой создания Ершовым образа Конька-горбунка как символа движущей силы деяний Ивана III. 


В сказке конюший лишается пера жар-птицы, становится стремянным (верховный конюх, сопровождавший царя; чин существовал до Петра I), но при этом разъезжает по царским поручениям. Конюшими при русских князьях служили княжеские холопы (конюшенный тиун). В XV в. вводится чин «боярина и конюшего», начальника конюшенного приказа (от А.Ф.Челяднина до А.Н.Романова, дяди первого царя из Романовых), позднее чин стал определяться как конюший и старший чин в конюшенном приказе. Единственным «боярином и конюшим», ставшим царём, был Борис Годунов.


3. Ёрш Ершович в сказке «Конёк-горбунок»


Одним из истоков ершовской сказки «Конёк-горбунок» послужило произведение русской народной сатиры начала XVII в. «Повесть о Ерше Ершовиче» («Русская демократическая сатира XVII века». М.: Наука, 1977), где речь шла о суде над Ершом, Ершова сыном, щетиной (также: щетинник, щетинников, Щетинник наследник), произошедшем в Ростовском озере (наст. Неро Ярославской обл.), где судьями, челобитчиками и свидетелями были говорящие большие и малые рыбины. Речь шла о правах на владение Ростовским озером, но документов («путей») на озеро не было ни у обвинителей Леща и Голавля, ни у обвиняемого Ерша.  По показаниям свидетелей права на владение озера оставили за обвинителями, а Ерша щетину отпустили, но в книге приведена и иная редакция, где судьи оставили Ершу его прежнее худое дворишко с пепелищем  на Ростовском озере.


Существует четыре основные редакции повести в более чем 30 списках XVII—XIX веков. В упомянутой книге представлены тексты двух редакций вместе с  рифмованной прибауточной «повестушкой», появившейся не позднее XVII в. в качестве продолжения «судного дела», где речь о поимке и съедении ерша. Время действия указано в одной из редакций  повести как 7105 (1596) г., и исследователи нашли, что, судя по характеру судопроизводства, время в списках определимо второй половиной XVI в., а в ином случае, и позднее, уже после издания Уложения 1649 г., но В.П.Адрианова-Перетц, основной автор книги «Русская демократическая сатира XVII века», сочла, что в повести присутствуют также некоторые признаки судопроизводства XV в. Собирателем русского фольклора А.Н. Афанасьевым («Русские народные сказки А.Н.Афанасьева». М.: Госиздат Худ. Лит., 1958, Т.1, № 77 – 80)  представлены четыре версии «Сказки о Ерше Ершовиче, сыне щетинникове», упомянут целый ряд северных озёр,  но судилище всегда происходило в Ростовском озере. Одна из представленных версий текста указывает на 1729 г. как время действия в сказке, другую отличает признание правоты Ерша судом некого праведного Петра-осетра, отсутствовавшего в прочих версиях, но дата  суда в этом тексте не указана. В статье В.П.Адриановой-Перетц  «Историко-литературный и реальный комментарий» (там же) имеется упоминание редакции повести, где Ёрш заявлял, что его «пути» (купчая, закладная и платёжницы)  спрятаны в Переславском  озере (наст. Плещеево Ярославской обл.), в других редакциях речь о пожаре на Ростовском озере, где и сгорели «пути» Ерша Ершовича.


Кит в «Повести о Ерше Ершовиче» не фигурировал, но  В.П.Адрианова-Перетц в статье «Историко-литературный и реальный комментарий» писала, что в сказочных переделках повести, превращённых в сказку-прибаутку, имелось упоминание, что с доносом на Ерша к Киту приходил «пройдоха купец лоха». По данным З.И. Власовой царь рыб Кит известен из византийской легенды о суде над рыбой макрелью (чиросом), имелись упоминания Кита в вологодской и старорусской сказках, а также во фрагменте «Белорыбица-Сула», записанном на Дону («Ёрш Ершович: Возможные истоки образа и мотивов». СПб.: ТОДРЛ, 1993. Т. 47).


В конце XVIII в., предположительно в старообрядческой среде, появились произведения, названные «Китежский летописец» и «Повесть и взыскание о граде сокровенном Китеже», причём оба произведения аппелируют к давним временам нашествия на Русь войск хана Батыя. Там упоминается о разорении и поджоге городов Малого Китежа на Волге и Большого Китежа на озере Светлояре, об убийстве князя Георгия Всеволодовича и об обретении Большим Китежом статуса невидимого города.


Погружение в воды озера не упоминается; вероятно, легенда о Китеж-граде (Kitej-grad) восходит к древнегреческому полису с названием Китей (Кит, Кидеака), основанному в  V в. до н.э. несколько южнее современной Керчи. Часть Китея ушла в Чёрное море в связи с подъёмом морских вод и обрушением берега (не исключено, что название полиса Китей наследовано от древнего кипрского порта Китион, известного с XIII в. до н.э., разрушенного землетрясением в 365 г. н.э. и отошедшего, в конце концов, к туркам). В приключениях Синдбада Морехода из средневековых сказок «1001 ночь» рыба-кит погрузился в воду, когда путешественники развели жаркий костёр на его спине, приняв её за цветущий зелёный остров.


В «Толковом словаре живого великорусского языка» (М.: Терра-Книжный клуб, 1998) В.И.Даля слово ёрш имеет первым значением: «рыба кострик, бобырь, ногтик… и пр.», вторым значением: «Зазубристый гвоздь, с насечкой, для крепости», третьим значением: «Строптивый, сварливый человек. Стать ершем, упереться, противиться. Ерши по телу встали, мороз пробежал, гусиной шкурой подернуло. Ерш в первом залове, к неудачному промыслу. Ерш бы в ухе, да лещ, (да сиг) в пироге. Вот тебе ершок, свари ухи горшок! Ерши неспорое кушанье: на грош съешь, а на гривну хлеба расплюешь. Все ерши, а плотвички ни одной! т.е. все злые люди. Бил ерш челом на лихого леща, из сказки. Тягался, как лещ с ершом, то же. Выжил, как ерш леща, то же. Ушел в ершеву слободу, утонул…», а также: Ершистый, ершеватый, упорный, строптивый… Ершиться, упрямиться, упираться. Ершееды, прозвище белозерцев, осташей и псковичей» (осташи – новг. рыбаки).


В плане дешифрования сюжета «Повести о Ерше Ершовиче» интересна работа Д.А.Петрова «Повесть о Ерше Ершовиче». Рыболовный и кулинарный комментарий» (Древняя Русь. Вопросы медиевистики, 2016. № 2), учитывающая видовой состав, ареал распространения, повадки рыб и их гастрономическую ценность. Автор указал, что некоторые северные озёра населены практически одними ершами, а в других озёрах там, где местами стоит ёрш, другая рыба не ловится. Уха из ерша, по сведениям автора, считалась деликатесом и хорошим средством от похмелья. Она подавалась, тем не менее, как в царских, патриарших и боярских палатах, так и на стол простолюдинов. Д.А.Петров счёл, что все негативные характеристики Ерша в повести основаны на повадках этих рыб в водоёмах, но при этом среди известных русских прозвищ и фамилий встречаются почти все герои «Повести о Ерше Ершовиче». Автор отметил, что существовала некая нить, связывающая сюжет повести с реальной жизнью, но в современном мире многие обстоятельства и особенности старинной русской жизни, отражённые в  «Повести о Ерше Ершовиче», уже утрачены.


В тексте повести упоминались три поколения Ершей: дедушка Ёрш, жилец ростовский, отец Ёрш и сын Ёрш Ершович щетина, сын щетинников. Если попытаться выявить среди русских прозвищ и фамилий героев «Повести о Ерше Ершовиче, то, судя по указанным местам действий и прозвищам Ерша, история о неком судилище в Ростовском озере может предположительно указывать на участие в нём ярославских князей Щетининых, чьим родоначальником числился удельный князь Семён Фёдорович Щетина, из рюриковичей. В ономастиконе Веселовского значится: «кн. Семен Федорович Щетина Ярославский, начало XV в.; от него – князья Щетинины [см. Выбор, Губка, Кожан, Сандырь, Темка]». Во втором колене значились два сына Семёна Щетины – Василий и Владимир Тёмносиний, в третьем – пятеро внуков  с именами Семён, Иван, Лев, Василий и Дмитрий, далее - семнадцать правнуков, некоторые из которых были известны и упоминались в материалах XVI в. (А.А.Зимин «Формирование боярской аристократии в России во второй половине XV – первой трети XVI в.» М.: Наука, 1988).


С.Б. Веселовский  в «Исследованиях по истории опричнины» (М.: Изд-во АН СССР, 1963)  писал о массовом выселении ярославских князей при ликвидации Иваном III Ярославского княжества в 1463 г.  Ростовские князья, существовавшие к тому времени уже в рамках московского наместничества, были окончательно лишены самостоятельности позднее, в 1474 г., уже после свадьбы Ивана III с Софьей Палеолог. Во времена опричнины в списках опальных, сосланных на житьё в понизовые города (С.Б.Веселовский, там же) под номером 57 присутствовали: «Щетинин, кн. Семён Александрович Выборов. – Дмитрий и Семён Александровичи в Тетради дворовой записаны в дворянах…». Александр Выбор, отец Семёна Александровича, указанный в ономастиконе Веселовского в начале XVI в., являлся правнуком родоначальника Семёна Фёдоровича Щетины по линии сына Василия и внука Льва (А.А.Зимин «Формирование боярской аристократии в России во второй половине XV – первой трети XVI в.» М.: Наука, 1988).


Ёрш в списках фигурировал крестьянином или сыном боярским, утратившим «пути» (московские крепости и письменные грамоты). Лещ, основной противник Ерша, объявлялся в том же статусе: или крестьянином, или сыном боярским. Касаемо семейных связей Ерша, в текстах упоминались Сом, Вандышевы Переславцы и Вандышев сын, за которого была  выдана дочь Ерша. В ономастиконе Веселовского упоминался Иван Андреевич Вандышев-Бурков из Ярославля (1568 г.), в фондах РГИА по Новгородской губернии значился дворянин И. Вандышев. Среди ярославских князей числился Александр Семёнович Сом-Шехонский, в ономастиконе Веселовского приведено: «Сом, Сомов: кн. Александр Семенович Сом Шехонский, середина XV в.; Андрей Иванович Сом Линев [см. Линь], 1472—1496 гг.; от него — Сомовы, XVI в. и позже, Новгород [см. Бровка, Тутай, Шевригин].
 

В одной из редакций «Повести о Ерше Ершовиче» жильцы Ростовского озера показали, что Ёрш пришёл когда-то со своей вотчины из Ветлужского поместья, из Кузмодемянского стану, но кормился в разных местах, включая Чёрную речку на Оке у Дудина монастыря. Речь шла также о его вотчине на реке Которости (Которсли, между о.Неро и р.Волгой) и о пребывании Ерша на Волге. В афанасьевских сказках упоминается проживание Ерша в Кам-реке, Трос-реке, Кубинском (Кубенском) озере или, в иной версии,  Белозёрском озере и близком к нему Корбозёрском озере. Судила его в Ростовском озере при этом Матушка Белозёр-Палтос-рыба, и Ёрш рассказал ей, что книги, отписи и паспорты были в ларце на замке, но всё погорело в пожаре в родном Кубинском озере, где у батюшки дворец стоял (Ёрш в этой версии после суда вернулся в Кубинское озеро). Следует отметить, что князья Кубенские также упоминаются среди ярославских княжат: они, как и Щетинины, принадлежат линии Василия Давыдовича Грозные Очи от Давыда Фёдоровича Ярославского, сына родоначальника. Кто именно был прототипом Ерша Ершовича, установить точным образом затруднительно в связи с многовековыми трансформациями устного текста и расхождениями регионального характера.


Исследователь истории рюриковичей С.А.Тихомиров указывал, что представители  княжеских родов могли переходить в более низкий статус, отказываясь от своего титула и называя себя боярами или детьми боярскими. Это давало возможность занимать придворную должность и защищало от великокняжеского и царского террора (обедневшие дворяне с утерянными документами впоследствии числились в однодворцах с правом «доискивания» своего дворянства, но со временем могли рассматриваться и в более низком статусе государственных крестьян, ниже которых были безземельные бобыли). Проблема с «доискиванием» своих корней и прав на землю была для России реальна, поскольку при междоусобицах и нашествиях татаро-монгольских, польских и прочих войск сёла и города обычно разорялись и сжигались, в связи с чем ценные бумаги сгорали (недаром Софья Палеолог спрятала свою «либерию» от огня в подвале). Предупреждённые об угрозе нападения жители успевали спрятать церковные и домашние ценности в землю или ближайшие воды, и отсюда происходило множество легенд о спрятанных кладах и обычные ссылки в судах на сгоревшие «пути».


Представляется, что вполне реальные события –  пожар на Ростовском озере и ссылки в судебных спорах на сгоревшие «пути», – со временем обрели черты легенд и небыличных скоморошин. З.И.Власова («Ёрш Ершович: Возможные истоки образа и мотивов». СПб.: ТОДРЛ, 1993. Т. 47) привела ряд таких примеров из разных губерний: «Я слышал, что в городе Ростове озеро выгорело? — Я слышать не слыхал, а шел мимо Ростовского озера: в озере рыба плават, лбы у рыбы сожжены, хвосты подпалены, должно быть, что озеро выгорело»: « — А что, говорят, в городе Ростове озеро сгорело? — <...> Шел я около того озера. Озеро горит, соломой тушат, лежит щука на берегу: хвост отгнил, голова отгорела, а туловище в друга озеро пробиратса»; «Сине море все повыгорело, Бела рыба вся повылетела» и др. Ростовская судебная история, многократно прокрученная в скоморошьих представлениях XV – XVI в.в., не единожды освежалась, вероятно, устами сказителей и перьями хранителей фольклора в последующих веках, особенно в периоды очередных земельных реформ с их многочисленными судебными тяжбами.

***

В сказке о Коньке-горбунке Иванушке Третьему нужно было достать кольцо Царь-девицы со дна моря-океана, и эта ситуация несколько напоминала  эпизод из античного мифа о Тесее, которому требовалось доказать Миносу своё царское происхождение от Посейдона. Минос бросил золотой перстень в море, Тесей нырнул, а Тритон доставил его  в подводный дворец, где Посейдон отдал Тесею перстень Миноса. П.П.Ершов фактически процитировал в своей сказке «Повесть о Ерше Ершовиче» и сделал одним из героев Кита, главу всех рыб. Ёрш в сказке «Конёк-горбунок» был признан рыбами знатоком по части спрятанных «путей» и сокровищ, но, по сути,  речь шла о путях Иванушки Третьего к царскому титулу. По приказу Кита рыбы отыскали ерша в каком-то пруду, и тот указал, где лежит очень тяжёлый сундучок (пудов на сто) с кольцом Царь-девицы. В реальности этот «сундучок» мог быть тем, что прибыл в 1472 г. морем в Колывань, и там лежало приданое Софьи Фоминичны Палеолог,  брак с которой придавал великому московскому князю статус наследника византийских императоров. В приданом упоминалось: драгоценные мощевики, иконы, корсунский крест, резной трон, шесть тысяч дукатов и «либерия» – много книг на десятки телег, и эти книги потом легли в основу таинственно  исчезнувшей библиотеки Ивана Грозного.


В 1659 г. – 1661 г. библиотеку пытался найти хорватский учёный и панславист Юрий Крижанич. Поиски оказались неуспешными, и в 1661 г. его отправили в ссылку в сибирский город Тобольск на долгих шестнадцать лет, где он написал грамматический труд по русскому языку в аспекте сравнительного языкознания.Эта история стала частью истории города Тобольска, где П.П. Ершов (1815-1869), русский поэт, прозаик,  драматург, просветитель и уроженец Тобольской губернии,  прожил основную часть своей жизни, будучи там преподавателем словесности, латыни и философии. Ёрш Ершoвич в сказке «Конёк горбунок» Ершoва Ершoвскoгo является сфрагидой (от греч. слова «печать» в смысле упоминания [тем или иным способом] в произведении имени поэта или писателя, автора данного произведения.