Ничего не хочу доказать

Опубликовано.
Начало http://proza.ru/2013/04/11/1646

   Отпуск Артёма завершился. Работа снова попыталась поглотить его целиком, но не тут-то было. Сосредоточиться не удавалось: стоило закрыть глаза, как яркими вспышками врывались картины недавних приключений. Там царствовала Ирина. Он не понимал, что заставило её ввязаться в такое опасное дело? Он отдавал должное: она умная, смелая – это притягивало его, но авантюрность недавних поступков – пугала и отталкивала. Не думать о девушке не получалось, ему оставалось только надеяться, что она тоже вспоминает о нём.
   Он сидел у окна за рабочим столом, на котором напрасно мерцал экран монитора, потому что мыслями Артём был далеко. Стоило ему перестать думать об Ирине, как сразу начал злиться на Максима, хотя ещё недавно считал того другом. Артём признался себе: ему помог счастливый случай – он встретил Ирину. Артёму однажды даже приснился сон как одна хищная щука по имени Вера, почти догнала его и уже раскрыла зубастую пасть, чтобы проглотить. Кошмарный сон, приснится же такое. В знакомстве с Верой он тоже винил Макса, считая, что тот сдал его своей подружке со всеми потрохами: рассказал о привычках Артёма, увлечениях. Вере только и оставалось затеять переписку с ним в социальных сетях. Артём запоздало сокрушался, как легко он доверился и как успешно та обманула. Вера писала именно то, что он хотел услышать. Что при этом она думала – осталось совершенно неизвестным. Он пришёл к выводу, что можно неправильно понять слова человека, сделать ложные выводы. Бывает. Но если собеседник ведёт игру, врёт сознательно – то, если находишься на расстоянии и не видишь его, то не помогут все логические рассуждения, хоть как анализируй.
   Это злило Артёма больше всего: он представлял, как Вера с Максом смеялись над его письмами. Волны стыда захлёстывали сознание. Как избавиться от этого, он не знал. Как-то даже подумал, может, отомстить? Врезать доктору, что ли, хорошенько? Пусть хоть что-то поймёт. Но понимал, так просто к Максиму не подъехать: в городе во власти все его знакомые. Страшно снова оказаться в полиции, как случилось из-за заявления Веры. Максим точно был с этим связан. Артём только не был уверен: Макс – главный злодей этой неприличной постановки или просто доктор, которого ввели в заблуждение? А вызволила его из полиции Ирина.
   Артём встряхнулся, покрутил головой, снова в мыслях была она, как наваждение. Вот как можно работать? Ему захотелось увидеть девушку. Позвонил в офис.
– Можно переключить на Ирину?
   Секретарша Светочка в очередной раз сообщила:
– Ирина на встрече с клиентами, а потом у неё мероприятие.
– Номер мобильного телефона можете дать?
   Но Света стояла горой на защите начальницы.
– Нет, телефонов не даём.
   Артёму послышалось в голосе Светочки радостное злорадство, когда она сообщала о занятости шефа. Или показалось? Он тут же сорвался и поехал в офис Ирины.
   Внезапный набег был напрасен: секретарша не обманула, шефа на месте он не застал. Артём забежал бы и ещё не один раз, но останавливало опасение: Ирина может согласиться на встречу лишь из благодарности, что не бросил её тогда в больнице.
   Артём осмотрел приёмную. Две женщины, сидели в удобных креслах, переговаривались. Сделал вывод, посетители здесь не толпятся. И вдруг подумал, а почему бы ему не стать клиентом? С ними Ирина и на встречи выезжает. Надо только найти какой-то повод для этого. В чём ему может понадобиться помощь? Неважно, что это контора адвоката, он же знает, что Ирина может и детективом стать, если дело покажется интересным. Недавняя история, в которой она одновременно и пострадала, и познакомилась с Артёмом, связана с Максом. Показалось логичным развить эту тему, она тогда не сможет отказаться.
   Артём заметил, как подозрительно разглядывает его секретарша, и улыбнулся.  Подумал, любая девушка обожает благородные цели. Хорошо бы сказать Ирине нечто красивое. Например, что хочет помочь людям, которых обидел Макс. Но себе не соврать. Если Макс виноват, то Артём хотел, если не отомстить, то объяснить на будущее, что друзей предавать нельзя. Но до конца сам ещё не разобрался, до чего эту месть готов довести? Подумал, что совсем не представляет, как Ирина отнесётся к идее о мести.
   Артём вернулся на работу, но продолжал размышлять. Нет, не хотел он верить, что друг давних лет помещает в больницу здоровых людей ради денег. В душе теплилась надежда: может, то, что произошло с ними, лишь стечение обстоятельств, интрига, подстроенная Верой? Что ему вообще известно о делах Максима?
   Стал размышлять. Когда тот начал работать, больницы финансировали мало, зарплаты были незавидные. А Макс за короткий срок обзавёлся домом, иномаркой и явно жил на широкую ногу. Как ему это удалось? Раньше он шутил, что для успеха в любом деле надо найти свою женщину. Может, он имел в виду Веру? И дело не в любви, а в партнёрстве?
   В глубине души зашевелился червячок сомнений, а что, если он просто завидует чужому успеху? Он-то имеет лишь то, что оставили ему в наследство. Заглянул в себя. Нет, зависти в душе он не обнаружил.
   Пережитое недавно выбило из ритма привычной жизни, но всё разрешилось так быстро и удачно, что Артём забыл бы обо всём, если бы оказалось, что Макс не виноват. Стыдно сказать, но на выяснение обстоятельств толкало ещё и желание хорошо выглядеть перед Ириной. Он не знал, она специально избегает с ним общения?
В чём заключались совместные дела Веры и Максима? Допустим, Вера выходила замуж, потом мужа засовывали в психушку, и она становилась владелицей всего. Артём подозревал, что именно это и хотели проделать с ним.
   История с Ириной совсем другая. Но чтобы найти зацепки в делах Макса, придётся снова отправиться туда, хотя, что он хочет найти, тот и сам не знал. Ехать Артём не рвался, если признаться честно, даже опасался, кто знает точно, как поведут себя местные санитары? Всё зависело от того, кто ему Максим: враг или друг? В этом и надо разобраться.
   Для подстраховки Артём дозвонился до брата Ирины, Александра:
– Я съезжу к Максу в больницу. Хочу поговорить с ним. Другом же был. Перед тем, как зайду внутрь, я тебе сообщу. Мало ли что случится, кроме тебя, выручать некому.
– Ох, зря ты опять туда лезешь. Доказать ничего нельзя. Ты точно решил?
– Да.
– Ладно. Буду страховать.
   Артём добрался до больницы во второй половине дня. Охрана у ворот его узнала и, чтобы тот не терял времени зря, сообщила:
– Доктор уехал домой. И завтра его не будет. В Москву на конференцию собирался.
   Артём быстро сориентировался:
– Я в курсе. Максим забыл на столе бумаги. Он попросил заехать, взять папку и привезти к началу выступлений. Мы там встретимся.
   Стало понятно, Максим не посвятил персонал больницы в недавние события, поэтому охрана по-прежнему считала Артёма другом доктора. Тот совсем недавно разрешал проезжать его машине на территорию, поэтому охрана беспрепятственно пропустила и сейчас.
   В больнице, к счастью Артёма, сработала та же легенда о забытых документах, которые надо передать доктору. Доктор разрешал другу и быть одному в кабинете, и свидание с больной, поэтому санитар без колебаний провёл гостя в кабинет. Артём осмотрелся: на столе компьютер, медицинские карты, на стенах развешены дипломы, сертификаты и фотографии. Стоп. Что-то зацепило его взгляд. На стене в рамке висела фотография известной писательницы, Альбины. Артём припомнил, Макс говорил, что в самом начале карьеры он помог известному человеку, а потом тот помог ему. Другого известного человека в окружении Макса Артём не знал, значит, расследование надо начать с Альбины.
   Приведший санитар заглянул в кабинет и спросил:
– Нашли бумаги для доктора? Или позвонить, чтобы он уточнил, где они?
   Вот только звонка доктору ему и не хватало. Артём не забыл, что вокруг полно санитаров, привыкших усмирять при необходимости буйную часть человечества, поэтому судорожно ещё раз осмотрел стол, увидел сбоку на столе стопку пластиковых папок, схватил одну снизу, вытащил, помахал ею. Зелёная пластиковая папка оказалась совсем тоненькой, внутри лежал белый лист, на котором было всего несколько строк.
– Всё нормально. Нашёл.
   Больше времени присмотреться не было, поэтому Артём вернулся в Москву. Нельзя сказать, что ему удалось многое узнать. Но на бумаге в папке он увидел список из нескольких фамилий с именами. Папочку он решил придержать, а вот встретиться с известной писательницей... он посчитал, что это отличный повод поговорить с Ириной. Перезвонил и через секретаршу Светочку назначил время встречи.
Через день он был в офисе. Открыл дверь. Ирина сидела за столом, навстречу не встала, всем видом выражая безразличие. Артём сделал вид, что не заметил этого, обратился к ней, как к близкому другу:
– Привет! Ты не хочешь вместе со мной полюбопытствовать о делах Макса? Вдруг надо спасти ещё кого-то из больницы? Разберёмся?
   Ирина нахмурилась, ей совсем не хотелось возвращаться к истории, в которой она повела себя так глупо и оказалась совсем беспомощной. Посмотрела на Артёма: тот явно был настроен решительно, вспомнила, как настойчиво он искал встречи, увидела в его глазах искренний интерес к ней, и складка на лбу разгладилась. Что он спросил? Надо спасти кого-то? Немного подыграла ему:
– Замечательно! Спасём. А кого надо спасать, ты знаешь? – как ни сдерживалась, в словах всё-таки прозвучала ирония.
– Ещё нет. Но у Макса в кабинете на стене я видел фотографию Альбины. Не знаю почему, но уверен, она может многое рассказать.
   Познакомиться с писательницей? Почему бы и нет? Ирина легко согласилась:
– Ты думаешь, она согласится встретиться с нами?
– Придумаю, как устроить.
– Хорошо. Запиши номер моего мобильного. Или ты уже предпочитаешь общаться только со Светочкой?
   Артём засмеялся. И поскольку рабочий день закончился, а беседа сложилась, они отправились в кафе, чтобы в деталях обсудить предстоящее дело.

   ***
   Альбина была известна как автор десятка женских романов, изданных приличным тиражом. Ирине было несложно разыскать её телефон. Писательница не шла на контакт непонятно с кем, призывающим из виртуального мира телефона. Но даже в сложной задаче порой существует простое решение. Артём нашёл в интернете объявление, через неделю в одном из книжных магазинов намечалась презентация новой книги, где ждали всех желающих приобрести издание, встретиться с автором и получить автограф.
   Они опоздали, пришли к концу встречи. Писательница, улыбаясь, сидела за столом и что-то писала на первой странице книги, которую положил на стол очередной читатель. Когда все разошлись, Альбина перестала улыбаться, на лице проявилась усталость. Артём и Ирина подошли к ней, представились, попросили разрешения задать несколько вопросов. Альбина приняла их за запоздавших читателей, поэтому на лице снова возникла улыбка. Писательница кивнула и согласилась выслушать.
Они интересовались больницей, которую она однажды посещала. Альбина немного помолчала, рассудила, что без ответа не уйти, но откровенничать с ними не собиралась.
–  Доктор Максим? Да, я помню его. Мы познакомились на такой же встрече с читателями, как сегодня. Я публичный человек и периодически с кем-то знакомлюсь.
   Кто-то приходит чаще других, подходит с разговорами, как вы сегодня. Можно сказать, что я и с вами теперь знакома. О личных делах Максима я ничего не знаю. Мы с ним обсуждали психологический портрет людей, приходящих на встречи: можно ли по ним судить обо всех читателях книг?
   Артём уточнил:
– Вы знаете, что в рабочем кабинете Максима на стене висит ваш портрет?
Альбина засмеялась:
–  Надо же, у Максима есть мой портрет? Думаю, вы преувеличиваете. Наверное, имеете в виду фотографию? – Артём согласно кивнул. – Мою фотографию легко найти в интернете. Не думала, что Максим настолько фанатично увлечён женскими романами. Нет, рассказать ничего интересного о нём не могу, не знаю. Я не встречаюсь с ним и не созваниваюсь. Ребята, вы явно что-то перепутали и пришли не по адресу.
Альбина перевела взгляд на Ирину, та смутилась от такого пристального внимания. Альбина вдруг спросила:
– Вы здоровы? Или попросить девушек дать вам воды?
   Ирина непонятно от чего изменилась в лице: покраснела, глаза заблестели, она выдохнула:
– Всё нормально.
   Альбина услышала ответ, кивнула и распрощалась.
Ребята вышли из магазина, Ирина пошла в сторону метро, Артём сделал несколько шагов следом, пока не спохватился, он же на машине приехал, предложил довезти.
   Артём чувствовал неловкость, опять так опростоволосился перед Ириной. А она, умница, даже не упрекнула его. Может, и не ожидала никаких дедуктивных способностей у него обнаружить, давно разочаровалась в нём? В запасе у него оставалась папочка с именами, только он сначала разберётся с ней сам. Девушка с каждой минутой нравилась ему всё больше.
   Ирина не огорчилась словами Альбины и не разочаровалась в Артёме. Альбина спросила Ирину: « Вы здоровы?» С чего бы спрашивать об этом незнакомую девушку? Она знает о Максиме что-то такое, почему следует опасаться за девушку, имеющую отношение к нему? Нет-нет. Ирина не пропустила мимо ушей ни вопрос Альбины, ни взволнованный взгляд и вздох облегчения, когда узнала, что с ней всё в порядке. Просто надо найти подход к Альбине, к этому ларчику с тайнами. Фантазия Ирины готова была уже рисовать картины немыслимых преступлений Максима, известных той. Подумала, что надо встретиться с писательницей наедине, без Артёма. Женщины лучше поймут друг друга.
   Книга новая, значит, презентация не последняя. Ирина нашла в интернете нужное объявление и приехала на следующую встречу Альбины с читателями в другом магазине.
   Альбина занервничала, стоило ей только увидеть Ирину. Она на какой-то миг прервала свою речь, но спохватилась, продолжила, держалась до конца мероприятия и не смотрела в сторону девушки. Потом села за стол, чтобы подписать книги, которые купили читатели. Альбина никогда не понимала, зачем кому-то её подпись, поэтому никогда не расписывалась, а писала добрые пожелания. Никто не возражал. После чего попрощалась с продавцами и организаторами встречи и сразу направилась к выходу. Ирина перехватила её у дверей.
– Альбина! Вы можете задержаться? Я хочу рассказать одну историю, связанную с Максимом. Может, она вам пригодится для следующего романа. Неужели не заинтересуетесь?
   Альбина обошла Ирину, сделала несколько шагов, обернулась, увидела, что та её не преследует.
– Ладно. Я перед выступлениями не обедаю, поэтому сейчас хочу выпить чашку чая. Подходит?
   Ирина тут же согласилась.
   В уютном кафе у окна они нашли столик для двоих. Альбина пила чай, а Ирина рассказывала, как оказалась в городке, что её насильно забрали в больницу. Не скрыла, что Максим не превратил её в овощ, лишь на ночь укололи снотворное, и вообще не доставил неприятностей, если не считать изоляции в палате. Хотя, что случилось бы, если бы её так быстро не спас Артём, неизвестно. И в полиции у Максима всё схвачено, чуть прямо оттуда не вернул в больницу. Рассказала, как Артёма посадить пытались. Звучало, как авантюрный роман.
   Альбина гостью не торопила, не приставала с вопросами, не выражала недоверия. Слушала.
– Альбина, поймите правильно. Я хочу выяснить, чем занимается Максим. Больница закрытая, узнать что-то трудно. А после того, как я там побывала, мне страшно не за себя, там может оказаться любая девчонка. Вдруг её вовремя не спасут? А обращаться в полицию мне не с чем. И что же, Максим так и не будет наказан?
Альбина дала блокнот и ручку.
– Запиши свой телефон. Я подумаю. Если решу, позвоню.
   Ирина смотрела, как уходила Альбина, понимая, что больше она ничего сделать не может. Артёму решила пока не рассказывать: не произошло ничего интересного.

   ***
   Альбина вернулась домой, пообедала и устроилась в кресле с книжкой напротив окна. По небу медленно плыли завитушки облаков. В комнате зазвучал шум проезжающих машин, трепет листьев на деревьях под окном, голоса пробегающих по двору детей – все звучания улицы обрадовались тишине в доме и заполнили его собой.
   Альбина поморщилась, это всё из-за встречи с девчонкой: снова вспомнила то, что давно прошло. Хотя если посмотреть со стороны, ничего сверхособого тогда не случилось, её просто бросили. Это может с каждым случиться. Они прожили вместе два года до того, как он исчез. Больше всего её злило, что он ушёл, не поговорив с ней, ни в чём не упрекнув. Они даже ни разу за всё время толком не поссорились, а ведь ссоры могли бы закончиться радостным примирением. Но эмоциональных стрессов, напряжённости обоим хватало на работе, а дома хотелось уюта, покоя, уверенности друг в друге, чувства безопасности.
   Альбина улыбнулась, вспомнив, как однажды приготовила кабачки, больше часа возилась, а он не стал их есть. Она не обиделась, стало стыдно, что не научилась как следует их делать. Всегда виноватой считала только себя. Молча унесла со стола и, не раздумывая, выбросила в ведро. Через час он поискал, не нашёл и спросил, где они?
   Она тогда стала лихорадочно вспоминать, куда же их положила? Вспомнила, и её бросило в жар. Она не понимала, как могла не положить кабачки в холодильник, а выбросить? Как это могло в голову прийти? Вряд ли нормальные люди так поступают. Только тогда поняла, что поступила странно. Набралась храбрости и призналась, что выбросила. Наверное, ему с ней тоже было непросто.
   Он внимательно посмотрел на неё и промолчал. Она до сих пор не знала, что он тогда подумал? Она вообще старалась меньше спрашивать, он и так считал её болтушкой. А ещё ей хотелось угадывать все его желания, а тут такой кошмар содеяла.
   То ли он не нашёл в этом повода для ссоры, то ли увидел, насколько она расстроена, и не упрекал. Он всегда был с ней деликатен.
Потом она не раз наблюдала, как из-за гораздо более мелких пустяков раздували скандалы в других парах.
   Так ей тогда казалось. Она же не спрашивала, а как это чувствует и видит он?
Но однажды она пришла с работы, а его дома нет. Он не пришёл и ночью. Телефон не отвечал. Она обзвонила всех общих знакомых. Ночью раздался звонок.
– Не ищи меня. Я ушёл, – и бросил трубку.
   Сначала она ждала, что он объявится, хотя бы позвонит. Прошла неделя, потом ещё одна, а он молчал. Внутри зародилась тоска. С каждым днём она росла и всё сильнее натягивала нервы, а когда они истончились, казалось, потяни ещё хоть чуть и они разорвутся, тоска стала заворачивать их в спираль.
   Как-то он карандашом нарисовал её портрет на бумаге. Похоже. Она его долго рвала на мелкие-мелкие кусочки, чтобы без остатка.
   Вот тут бы ей и поставить точку в их отношениях. Вспомнить, что клин клином выбивают, найти себе другого – большинство именно так и поступает. А у неё что-то переклинило. Ох, как она его ненавидела. В глазах темнело, пальцы леденели и дрожали, в кончиках иголочки покалывали. Сама перепугалась, когда волной злости накрыло. Столько мрака в себе обнаружила, а была уверена, что душой она белая и пушистая.
   Она была уверена, вспоминать о нём – это слабость: надо потерять всякую гордость, чтобы думать о том, кто ушёл. Ушёл – значит, вычеркнул из своей жизни. А она не смогла. Ей хотелось доказать ему, что она хорошая и до сих пор нежно любит. Но чтобы доказать, надо иметь возможность встретиться и что-то сказать.
Раньше он жил в пригороде. Альбина забыла о гордости и приехала к нему в выходной, просто поговорить. Ей не в чем было оправдываться и не за что просить прощения – не было за ней никакой вины. Просто хотела узнать, почему он ушёл? Но его не было дома. Она постояла около закрытых дверей, посидела на лавочке под взглядами любопытных соседей и домой.
   Если всё время кого-то ненавидеть, то скоро начинаешь ненавидеть себя. Это же программа самоуничтожения. Надо было снова полюбить себя, а значит, жизнь. Работа была её спасением, но оставалось ещё свободное время, применение которому она не могла найти.
   В это время она и познакомилась в интернете с Максимом. Узнала, что он доктор, моложе её лет на пятнадцать. Он  расположил к себе, и она откровенно рассказала обо всём. Обиднее всего ей было непонимание поступка друга. Максим объяснял, что с ней происходит, присылал ссылки на медицинские статьи, она читала, но всё прочитанное отскакивало от неё, не избавляя от боли.
   Максим предложил ей чуть отстраниться от своих эмоций, посмотреть на ситуацию со стороны и изложить ему, как она видит происшедшее и как она должна поступить? И тут сознание Альбины заметалось из одной крайности в другую: она прокручивала в голове десятки вариантов и ни на одном не могла остановиться окончательно, поэтому слала доктору их все поочерёдно.
   Она подозревала, что её друг специально ничего не сказал при расставании, чтобы она всегда сомневалась в себе или чтобы никогда не смогла его забыть. С ним надо поговорить.
   Или, вдруг он получил секретную работу, должен выехать из страны, и надо, чтобы здесь его никто не искал, поэтому он оборвал все связи. А объясняться не стал, побоялся, что она увидит и поймёт всё по его глазам. Тогда с ним не надо говорить.
   Может, ему кто-то наговорил про неё и он перестал ей верить? Тогда с ним надо обязательно встретиться.
   А если он влюбился в одну из её подруг, побоялся признаться и исчез, чтобы не рушить дружбу девчонок? В этом случае она не знала, что делать?
   А вдруг он потерял работу, постеснялся сказать об этом и поэтому исчез? Глупый, ведь появится новая работа.
   Или, наоборот, шеф крупной компании предложил ему престижную работу, когда друг познакомился с его родственницей? Тогда его чувства ничего не стоят и даже думать о нём ни к чему.
   Сейчас Альбина была почти уверена, что Максим устал от общения с ней, ну, кому понравится выслушивать ежедневный бред. Подозревала, что именно поэтому он и посоветовал ей написать всё в рассказе. Наверное, он надеялся, что та не справится с заданием: смешно сравнивать письмо с рассказом. Точно, он надеялся, что пока она научится писать хоть короткие рассказики, он сможет передохнуть. Он тогда ещё  написал: «А вдруг пока ты будешь сочинять рассказ, тебе от этой истории самой станет смешно? Вместе посмеёмся тогда». Уговорил.
   Первый рассказ получился ужасным. Смеялись над ним оба. Альбина рассказывала Максиму:
– Представляешь, её бросили, а она плачет, страдает, словно это не каждый день происходит с людьми, а именно она Америку открыла. Вот же слякоть развела. А тут герой появляется – прямо принц на белом коне. Правда, конь под ним вороной. Но он-то красавец. И что, она разве продолжает страдать? Глупая она, что ли? Сразу заболевает страстью к лошадям, чтобы через них сблизиться с героем. А это что значит? Значит, героиня всё себе напридумала.
   Конец в этом рассказе был счастливым. Альбине стало легче: показалось, что этот её последний роман очень здорово закончился. Реальная же история вдруг показалась надуманной, больной, преувеличенной по значению в её жизни.
   Её захватил азарт при написании. Она ничего не могла поменять в своей жизни, а в жизни героев была всемогущей то ли хозяйкой, то ли феей, то ли колдуньей.  Хотя так было в самом начале. Она сочинила новый рассказ. Но уже в следующей истории герои стали проявлять своё «я», разговаривали и поступали так, как хотели они, а не автор. Ей пришлось с этим смириться.
   Пока она общалась с героями, она не чувствовала, что одна. Даже показалось, что чьё-то реальное присутствие дома только отвлекло бы от сочинительства. Следующая история выросла в небольшой роман.
   Максим кому-то из книжного мира рассказал о ней, девушка заинтересовалась, прислала письмо. Альбина писала в ноутбуке, поэтому легко переслала ей файл с придуманной историей. Лене понравилось. Они стали общаться: переписывались, потом как-то встретились в кафе. Подружились. Выяснилось, что Лена литературный агент и готова заняться её продвижением. Небольшим тиражом был издан первый роман. А через год ещё один.
   С Максимом всё это время она не прерывала общение. И вот тогда он сказал, что если её эмоции уже улеглись, но всё ещё важно разобраться с прошлым, то сейчас можно попробовать показать свои книги ушедшему мужчине. Это хороший повод для беседы друзей. Альбина послушалась доктора. Взяла две изданные книги и поехала в пригород. Настроилась, что только покажет ему книги, чтобы он знал, что она не пустышка какая-то, что с ней нельзя вот так без слов расставаться, с ней разговаривать надо. Пусть пожалеет, что потерял её.
   Дверь открыла женщина примерно её лет. Альбина попросила позвать его, а та сказала:
– Его нет. Он ушёл.
   Решилась спросить:
– А вы кто?
–  Сестра.
   Альбина обрадовалась, что это не его женщина. Сразу стала смелее.
– Ой, я о вас много слышала. Жалко, раньше не познакомились.
– Мы с мужем несколько лет за рубежом работали.
– А когда он придёт?
   И в ответ услышала:
– Никогда. Он умер.
   Внутри словно что-то оборвалось. Нет-нет. Этого не могло быть. Не имел он права уйти, не поговорив с ней. Снова ушёл? И она теперь никогда-никогда не сможет его увидеть? И ничего не сможет ни сказать, ни спросить?
   А когда он умирал – она его ненавидела? Или доказывала что-то? Он умер, а она всё ещё...
   Растерялась. Даже не спросила сестру, когда это случилось? И книги с собой унесла. Зачем они ей, сестре?
   В придуманных ею версиях не было истории, где он уходил, узнав о своей болезни, не желая стать для неё обузой. Или это произошло с ним внезапно? Почему она не спросила? Она подскочила, ринулась в подъезд, взбежала на нужный этаж, позвонила в дверь. Показалось, что кто-то подошёл к глазку. Но дверь ей не открыли. Она стала трезвонить, стучать, даже закричала:
– Мне надо задать всего один вопрос.
   Но с ней не захотели разговаривать, она была для них чужой.
   Уехала домой. Села на диван и долго сидела, покачиваясь. Свалилась такая тоска, безнадежность. Она потерялась во времени...
   Очнулась, но не понимала, чем заняться. Захотелось срочно чем-то занять руки. Придумала: постельное бельё поменять. Сняла легко, в стиральную машинку положила. Достала из комода новый комплект. С подушками справилась запросто, простыню застелила, а одеяло никак не могла в пододеяльник засунуть: каждый раз оно непостижимым образом то укладывалось поперёк пододеяльника, то перекручивалось, то переворачивалось. После четвёртой неудачной попытки она села на постель и заплакала, словно главное сейчас сосредоточилось в простом деле, с которым она не могла справиться, и от этого вся беда в жизни.
   Отвлёк звук сигнала в ноутбуке, пришло письмо от Максима, он беспокоился. Она ему написала:
– Съездила. Я не могу заправить постель.
   Он связался с Леной, и вскоре та была у неё. Помогла. Посидела с ней. Они даже что-то съели. Лена ушла, а она легла спать. Но заснуть не удавалось.
   Всё это время она жила надеждой, пройдёт время, можно будет поговорить и всё выяснить. Это было далёкой целью, поэтому временами она даже забывала об изначальной печали, вместе с Максимом даже смогла посмеяться над собой. А если невозможно поговорить уже никогда? Рухнули собственные запреты, теперь можно было вспоминать о нём, не прячась от себя. В памяти возникало только доброе и радостное. Мгновения их жизни. И она уже не знала, ненавидела все эти годы или... любила?
   В голове назойливо билась единственная мысль: надо с ним поговорить. Теперь. Ведь там ему уже некуда спешить? Ну, почему, почему бы ему оттуда не поговорить с ней? Утром это желание стало преследовать, она не могла от него ни избавиться, ни спрятаться. Призналась Лене, как только та появилась.
   Максим встревожился. Сказал, что это может увести в никуда. Тогда он и предложил  приехать в больницу. Обещал никаких документов не заводить, только немного подлечить. Главный врач в отпуск как раз ушёл. Она с Еленой посоветовалась, та туда и отвезла.
   Лечение прошло удачно. В жизни многое поменялось. Получается, остаётся всегда правым тот, кто выжил и живёт дальше. Одно это понимание заставляет собраться и жить. За нею последнее слово. Только сказать уже некому. Опоздала.
   Тут Альбина вспомнила о разговоре с Ириной. Непонятная история. Она не верила, что Максим злодей. Если они решили мстить, то неизвестно, куда это их приведёт. Месть зарождается внутри, потом вырывается наружу, и уже не человек мстит кому-то, а месть пожирает родившего её, становится его болезнью, одержимостью. Они этого не знают?
   Если начнут копаться, то могут влезть в личную жизнь посторонних людей и ненароком ранить. Пребывать в больнице – на это не от хорошей жизни соглашаются. Мстителей надо остановить.

   ***
   Прошла неделя, когда Альбина позвонила и предложила прийти. В гостях у писателей Ирина раньше не была, поэтому шла с интересом. Обычный район, старая девятиэтажка с лифтом. В дверях встретила хозяйка квартиры. Тапочки прятались в тумбе для обуви, поэтому сказать, жила ли здесь ещё одна домашняя пара тапок, было затруднительно. Хотя для гостьи тапки нашлись. Альбина была в трикотажном платье, по которому словно осень расплескала свои краски: зелёные, рыжие, красные. Зелёные глаза выражали гостеприимство. Ирина ожидала увидеть хозяйку в сиреневом: прочитала в её книге, та считала, что все фантазии окрашены только в сиреневые цвета. Вот и появился в голове штамп.
   В комнате на стенах не висело ни картин, ни фотографий. На светло-бежевом угловом диване с шоколадной кожаной спинкой по-хозяйски восседали смешной белый кролик и бурый медвежонок, рядом стояли длинный журнальный столик и асимметричное кресло. Хозяйка радушно предложила девушке выбрать самой, где разместиться. Ирина села на диван, позволив Альбине сделать выбор: быть ближе к гостье или отстраниться, предпочтя кресло. Хозяйка устроилась в кресле. Они пили чай, говорили о погоде, словно не зная, зачем встретились. Альбина полуутвердительно спросила:
–  Вы обещаете, что всё сказанное сейчас останется между нами?
   На сохранение разговора в тайне Ирина мгновенно согласилась:
– Обещаю.
– Мне кажется, что вы преувеличиваете злодейства Максима, смотрите через свои обиды. Ты сама призналась, что вреда твоему здоровью он не нанёс.
Ирина отметила, что Альбина обращается к ней то на «вы», то на «ты», видимо, ещё не решив, насколько откровенно будет сейчас говорить с гостьей. Альбина сделала несколько глотков чая, чуть помолчала, затем произнесла:
– Ну, как в больнице, ты видела.
   Ирина быстро ответила:
– Я там была всего два дня, комната была закрыта, поэтому я мало что знаю.
   Альбина задумалась, слегка покачала головой и продолжила:
– Я тоже была там не слишком долго. Комнаты из коридора не закрывались. В нашей палате стояли три кровати. Но я видела, что в некоторых было гораздо больше народа. Соседки очень приятные, даже милые. С ними разговариваешь и не чувствуешь что в них что-то не так. Совершенно обычные женщины с мелкими странностями. И это нормально. У каждого человека есть какие-то особенности, которые посторонний может назвать странностью. Где эта грань? Иногда трудно разделить, это поведение на границе нормы или уже за ней?
   Моя симпатичная соседка по палате с тонкими ухоженными руками с длинными пальцами вызывала доверие. Лина  рассказывала о младшем братике, который теперь без неё ходит в школу, и волновалась, как он один переходит дорогу. Как она оказалась в больнице,  я совершенно не понимала.
   Лина посмотрела на мои тапки, сверху которых крепился пушистый ободок, и сказала, что мне надо попросить родственников принести новые тапки, только без пушка. Она не пояснила, почему. Всё стало ясно на следующее утро – пушок от тапок был оторван, а тапки разорваны. В соседней палате лежала девочка, которая не любила пушки. Не знаю уж, что они ей напоминали? Девочку родители выгнали из дома, и она несколько лет жила в будке с собакой, пока соседи, наконец, заметили это и вместе с полицией вызволили её. В детский дом такого ребёнка не отправить. Вот девочка и познавала мир людей в такой странной компании. Хочется надеяться, что Максим смог ей помочь.
   В соседней палате была женщина Зоя, у которой умер грудной ребёнок. Она носила на руках куклу, пеленала, разговаривала, при этом вид у неё был совершенно счастливый. Когда я уже выписалась, Максим написал, что вылечил её. Он очень переживал, Зоя перестала быть счастливой. Несчастной стала. Но дома Зою ждали муж и родители. Если просто закрыться от горя, то можно долго чувствовать себя счастливой. А жизнь не ждёт, бежит без оглядки на нас. Чтобы построить счастье, надо пережить своё горе.
   Вторая соседка, Алла, была инженером. На заводе, где работала, начались сокращения. Сама понимаешь, всех столкнули в интересах, как пауков в банке. Нервозность, неуверенность в будущем – Алла просто не выдержала. В её глаза я совсем не могла смотреть, чувствовала неловкость, а она именно этого добивалась, трогала меня за руку, если я отводила взгляд в сторону, поэтому я смотрела на её подбородок. Говорить с ней было тяжело: это был бред, который не сразу отличишь от правды, но логика была какая-то поломанная, понятная только ей. А возражать было бесполезно и вредно для обеих. Максим сказал, что полностью это не излечивается.
   Только с Линой вместе и держалась. Думала, она сюда тоже, как и я, случайно попала. Но однажды вечером, когда огромная полная луна стала против нашего окна, Лина заглянула мне в глаза и заговорила торопливо, как в бреду:
– Мне хотелось, чтобы родители мной гордились. Надо было сочинить что-то необычное, чтобы все сразу поняли, что это гениально. Я думала, думала, а вдохновение не приходило. Она мне приснилась. Это было так восхитительно: я плыла по звучащей волне, а ветер солировал партию саксофона. Весь мир вокруг аплодировал звенящей весенней капелью. Я проснулась и записала. А потом выпускной концерт в консерватории. Если бы ты знала, как я играла в тот день. Я сама сочинила ту сонату. Все хлопали, хлопали – все признали это гениальным. Но я не смогла сыграть так, чтобы услышал весь мир, как было в моём сне. От этого стало обидно, поэтому я долго плакала, плакала. Ты не думай, я не больная. Это родители посчитали, что я заболела. Они ошибаются, ошибаются. Со мной всё нормально. Но если они говорят, что мне место здесь, то я должна им доказать, что справилась. А если они правы, значит, мне не место в жизни. Я отнимаю их время, их жизнь. Но я докажу, докажу...
   Речь становилась всё более невнятной. Я сидела с ней рядом на кровати, держала за руку, гладила. Лина искала в моих глазах одобрение и поддержку. А я не могла ни дать желаемое, ни сопереживать так долго, поэтому почти совсем перестала её слушать и думала, хорошо, что я живу одна, никому не порчу жизнь, кроме себя самой. Лина обиделась на меня, отстранилась, оттолкнула. Я пересела на свою кровать, а она долго сидела, обхватив себя за плечи, и качалась, качалась, что-то тихо бормоча себе под нос. До меня доносились лишь обрывки: «Не мешать... Я докажу, докажу...». Потом Лина прилегла, показалось, что она задремала. Было очень неловко, что я не могу помочь, но сил на какие-то правильные слова у меня не было, да и нужных слов я не знала. Благие намерения что-то доказать. Мне это было знакомо. Вскоре я легла и заснула.
   На рассвете я проснулась от дребезжания стекла. От очередного удара оно разбилось на куски с рваными краями, те зазвенели и обрушились вниз. Лина схватила осколок и быстро разрезала себе вену у запястья. Кровь потоком заструилась по руке, – Альбина замолчала, пытаясь сдержать нахлынувшие эмоции, продолжать было сложно, но она справилась. – Я лишь вскрикнула, и тут же рот захлопнула, чтобы всех не разбудить, и помчалась к санитарке. Ребята сработали быстро. Руку Лине перевязали, саму спеленали, чем-то накололи. Вскоре она спала.
А я больше не заснула. Разозлилась на себя. Люди здесь не могли справиться со своей бедой, болезнью. А я сама себе выдумала страдания, взлелеяла их, в душе даже гордилась: ах, посмотрите, какая чувствительная женщина, какая тонкая душевная организация. А всего-то и надо – принять, что дала жизнь, спрятать грустный опыт и не возвращаться к нему каждую минуту. Не хочу же я стать такой же, как они, мои соседки по палате?
   Утром я Максиму всё это рассказала. Он обрадовался. Приехала Лена и забрала меня домой. Она несколько дней по просьбе Максима пожила со мной вместе, пока они не уверились, что я в норме.
   Альбина взглянула на меня.
– Понимаешь, почему я откровенна с тобой? Если вы начнёте громкие разборки, а на каждого можно найти какой-то компромат, то вдруг те люди, которым Максим помог, почувствуют себя обманутыми? Вдруг у них повторятся прошлые приступы? Ведь многие победы врачей рождены верой в них пациентов.
   К тому же, может, именно с моего посещения больницы и начались нарушения. Конечно, я неофициально поблагодарила Максима деньгами. Никому о больнице я не рассказывала. А вот Лена, надеюсь, она не называла моего имени, но кому-то что-то рассказала, когда рекомендовала им побывать в этой лечебнице.
   Мало ли от чего у людей бывают стрессы. Кто-то может просто надумать себе нечто. А в больнице появляется чёткое понимание, к чему приводят излишние игры в переживания, осознаёшь, что ты не такая, как те больные, что рядом. У них нет обратного выхода, а у тебя есть. И надо быть дурой, чтобы этим не воспользоваться.
   Кто там был ещё, я не знаю. Уверена, что Максим смог помочь. Конечно, никаких документов на некоторых клиентов не заводили. Творческим людям такое посещение могло дать толчок в работе. И, если они его хорошо поблагодарили за помощь, то не вижу в этом ничего страшного.
   Ничего не хочу доказать. Жизнь одна. Потратите время на месть, не хватит его на что-то более важное в жизни.
   Вот и всё, что хотела сказать.
   Ирина не могла не спросить:
– А в своих романах вы описали истории соседок по палате?
– Нет. Это чужая жизнь. Я не имею права влезать в неё или выставлять напоказ.
– И о своей жизни вы не пишете. А сюжеты тогда откуда берёте?
– Выдумываю. Всё сказки, только для любопытных взрослых, – заулыбалась писательница.
   Ирина пыталась сдержаться, но не выдержала и спросила:
– А ваша личная жизнь, как она?
   Альбина не перестала улыбаться, но ответила кратко:
– Сложилась.
   Ирина поняла, что пора уходить. Осмыслить сразу всё сказанное не удалось, надо было подумать. Артёму она решила пока не рассказывать о встрече. И сдержать данное Альбине обещание.
   Альбина проводила девушку, посмотрела из окна, как та садилась в машину, и решила, что всё сделала правильно.  Взглянула на стоящую на подоконнике цветную фотографию зеленоглазого ребёнка, держащего за руки папу и маму, улыбнулась.
Фотографии того, кто ушёл, здесь не стояло. Она подумала, правильно Максим тогда сказал, разговаривать можно и с живыми, и с мёртвыми, а вот рассказывать об общении с последними вредно – не поймут.

   ***
   Артём в последние дни был постоянно на связи с Ириной. Но рассказывал не всё, и не потому, что не доверял, а уж очень хотелось самому расследовать, а потом на тарелочке принести, мол, не так уж он и глуп. А то скажешь заранее и опять промахнёшься, как с писательницей получилось. С фотографией Альбины он здорово промахнулся, подумать не мог, что Максим просто любитель женских романов.
Вечерами Артём вспоминал прошлые разговоры с Максимом. Как-то тот обмолвился, что находил в интернете женщин с проблемами в личной жизни, вытаскивал эмоции из них наружу. По его рассказу, он понимал, что углубление в себя усилит беспокойство собеседниц, побудит к действиям, но он отслеживал все перемены с ними и не доводил до опасности. В нужный момент для надёжности он заинтересовывал женщин собой –  и как личностью и как профессионалом. Уговаривал серьёзно заняться лечением, убеждал в чудодейственной современной методике, обещал, что ежедневно будет с ними рядом, и помещал в больницу.
   Схематично Артём представил это так. Женщины в больнице получали от общения с больными стресс, в дозах, которые доктор контролировал. Именно стресс и нежелание стать такими, как их соседки, давали толчок вырваться из депрессии, в которую они себя сами загнали. Макс отдавал пациенткам немного своей заботы, они успокаивались, ещё больше влюблялись в доктора. Платонически или по-другому, кто знает. Влюблённость пробуждала их к творчеству, к желанию жить дальше. Женщины выздоравливали, покидали больницу и благодарили доктора деньгами.
   Тогда Артёму это не показалось страшным грехом. До того момента, пока Макс не предал его. И отношение ко всему сразу поменялось.
   Артём решил найти женщин из списка в зелёной папке. Первыми шли две женщины с разными фамилиями, но одинаковыми именами: Оксана. Только записаны они были по-разному: Ксюха и Ксюша. Кто эти женщины, он не знал, искать начал в социальных сетях. Как же много этих сетей-паутин развелось, попробуй разыщи кого. Первой нашедшейся Оксане он написал:
– Привет! Я знакомый Максима из больницы в известном тебе городке. Хочу спросить о его новых методах лечения, не нанёс ли он вред твоему здоровью?
   Ответ пришёл быстро:
– Ну, ты и хорёк. А ещё другом себя назвал. Да Макс, можно сказать, жизнь мне спас.
   Артём поспешил загладить оплошность:
– Не сердись. Я только спросил, – и тут же приврал. – Моя сестра с ним недавно познакомилась, вот я и захотел выяснить, не грозит ли это ей чем-то.
   Ксюха сразу поверила и выложила всю свою историю.
– Макс – он супер. Я однажды в такую переделку попала. Мой парень уехал и не сказал куда, месяц не было. А его, якобы, дружки, я их раньше не видела, на меня наехали, мол, задолжал он много. А я, значит, должна свою квартиру продать в уплату долгов. Да, сейчас. Разбежались. Не на ту напали. Наехали внаглую. Один раз даже какую-то гадость в окно кинули. Ох, как от неё воняло. И дым шёл. Мне всего-то и надо было где-то скрыться на время до приезда парня. А где скроешься, если вся моя жизнь в сетях напоказ? Все подруги известны. Я даже запаниковала. Естественно, всем о беде растрепала тут же. А кто-то из девчонок о Максе сказал. Но только она слово с меня взяла, что я молчать должна. Это мне не просто, молчать-то. Но раз слово дала...
   Макс меня и приютил у себя в больничке. А что? Прямо на скорой помощи и увезли. А в больнице тихо. Гулять только нельзя было, так зато никто и не нашёл. Бабы там нормальные лежат. Сразу поняли, что на меня не наедешь, вот и не лезли со своими глупостями. Максим вкусненькое приносил из ресторана. А потом мой пацан приехал, с теми «дружками» разобрался, и всё как надо было. А Макса он поблагодарил, как положено.
Так что не бойся за сестру. Макс не подведёт.
   Артём понял, это Ксюха.
   Вторую он ещё не успел разыскать, как позвонила Ирина и предложила встретиться. Артём предположил, что она тоже не осталась в стороне от этой истории. Неужели узнала что-то интересное?
Артём пришёл в офис Ирины после работы. В начале разговора он замялся: последнее время он был не до конца откровенен и сейчас раздумывал, что рассказать, а о чём умолчать. Но вдруг заметил, что она не смотрит ему в глаза, словно таит что-то сама. Первой заговорила Ирина:
– Я кое-что скрыла от тебя. Недавно я встретилась с Альбиной. Ты не ошибся, У неё есть история, связанная с Максимом.
   Если бы сейчас она посмотрела на Артёма, то увидела бы, как в них загорелись блики радости, поняла бы, как обрадовался он, что его дедуктивные способности проявились для неё. Может, она бы стала тогда смелее, но она смотрела мимо него.
– Я узнала, что Максим как доктор многим помог в лечении. Альбина боится, что мы поднимем шум вокруг Максима, а навредим его бывшим пациентам. Она сказала, что на вере в доктора держится равновесие жизни многих, а если они перестанут верить, то может случиться рецидив болезни. Мы ведь не знаем о других. Раскопаем какие-то истории, а дальше что? Я не хочу рисковать чужой жизнью.
   Артём возразил:
– Со мной Макс поступил отвратительно. А что тебя ждало дальше? Он бы тебя залечил? Я не знаю, Макс поверил Вере, что ты больна, или у него был свой интерес? Вера из-за наследства замутила всё с тобой. А я при чём? Ей хотелось меня подчинить и женить на себе? Зачем я ей понадобился? Неужели только из-за московской квартиры? Будем считать, что Вера тоже была больна, мечтала о наследстве, которому угрожала твоя знакомая, и лелеяла желание не упустить меня. Разве не надо им доказать, что они не победили нас?
   Ирина вспомнила разговор с писательницей.
– Альбина сказала, что месть зарождается внутри человека, потом становится болезнью и пожирает его. Я никому ничего не хочу доказывать. Хочу жить своей жизнью, а не их.
   Артём посмотрел на взволнованную и серьёзную Ирину, кивнул, соглашаясь с ней. Но всё это было слишком неожиданно для Артёма, чтобы так быстро принять, он попросил
– Дай мне паузу. Мне надо всё обдумать.

   ***
   Для себя Артём решил, что он продолжит поиск женщин из списка. Теперь следовало разыскать вторую Оксану – Ксюшу. Пришлось повозиться. Нашёл не сразу. Но это было неизбежно, потому что в социальных сетях она была в друзьях Максима. И у неё, как и у Максима фотографии на страничке не было, поэтому Артём сразу понял, что с той надо быть деликатнее. Может, и ей историю про сестру рассказать? Это никак никому не повредит: сестры у Артёма не было.
   Артём как в воду смотрел, сразу Ксюша на контакт не пошла. Пришлось рассказывать в подробностях о сестре, однажды уже обманутой негодяем, и, как любящему брату, описывать свои сомнения в Максиме. Видимо, Ксюшу всё-таки тронули речи незнакомца, но рассказывать в социальных сетях свою историю она не решилась. Предложила встретиться самой с его сестрой, но не с ним. После уговоров согласилась на встречу с ней в присутствии Артёма.
   Пришлось во всём признаться Ирине. Та обрадовалась, ведь Артём после этой встречи сможет понять её и отказаться от мести. Они встретились в маленьком кафе. Ксюша оказалась серьёзной милой блондинкой с приятным тихим голосом, который Ирине напомнил шелест листвы. После знакомства она рассказала:
– Мы познакомились с Максимом три года назад. Тогда прошло два месяца после смерти мамы. Я понимаю, это для каждого горе. Мама ушла, а надо жить дальше. Все идут. И я шла по утрам на работу, только всё никак не могла прийти в себя. Мне стало холодно после маминой смерти, согреться не удавалось. Вечером засыпала только с двумя таблетками снотворного, запивала их кагором. Температура нормальная, а словно озноб бьёт. Врачи говорили, пройдёт, а болезнь всё длилась. Сердце словно холод сковывал, оно от боли щемило, как леденело. Пальцы с трудом шевелились, они морозились и стучали друг о друга, как костяшки. Но ужаснее, что вокруг не было тепла. Прислоняла руки к горячему чайнику, они обжигались от жара, а я не согревалась. От всех вокруг несло холодом, как ото льда. Снеговики и то теплее. А пока мама жила, я этого не замечала.
   Тут Ксюша улыбнулась, вспомнив маму:
– С ней рядом всем было хорошо. А сама она такая тихая была. И незаметная. Просто тепло и хорошо, если она рядом. Она любила меня. А когда её не стало, мне показалось, что никто меня на свете не любит. Хотя, почему показалось? Так и было. Получается, что я не могу жить, если меня кто-то не любит? Самой смешно, что за ерунда? Столько людей могут жить без любви, а я же не особая какая. Мне только холодно было тогда.
   Кто-то посоветовал к доктору Максиму обратиться. Тот успокоил, что всё от нервов и скоро пройдёт. Но предложил взять отпуск и полежать у него в больнице. Я бы не согласилась, но слишком холодно было. И ещё он пообещал, что никаких записей не сделает о моём пребывании там. Это мне важным казалось для работы, ведь если узнали бы, могли и уволить. Кому нужны психически неадекватные люди?
В больнице я много спала. С соседями по палате почти не разговаривала: от них жуткий холод шёл. И от санитарок тоже. А от Максима я тепло чувствовала. Конечно, не такое, как от мамы, но он меня отогревал. К концу пребывания я принимала на ночь лишь по две таблетки валерианы. Думаете, это не помогает заснуть? А мне помогало. Максим меня отогрел, потом научил заряжаться от солнца. Выводил на прогулку. Я подставляла лицо под солнечные лучи и наполнялась теплом. А ещё можно прислониться к дереву, слиться с ним. Знаете, я чувствовала, как по телу растекается тепло, словно ты его родная ветка.
   Вам смешно слушать, что говорю? Но мне помогло. Я до сих пор живу его советами.
   Ирина поинтересовалась:
– Вы были влюблены в него?
– Немного. Только не ревнуйте, своего доктора все спасённые любят.
   Артём тут же спросил:
– Много вы ему заплатили?
– Он никаких денег с меня не взял.
   Ирина под столом толкнула Артёма босоножкой.
– Вы и сейчас влюблены в него?
– Потом я встретила своего Мишу, вышла замуж, и у меня есть маленький сын, Максимка. Я их обоих очень люблю. От них в моей жизни появилось столько тепла. Я счастлива. И вам, Ирина, желаю счастья. Вам повезло, если он на вас внимание обратил.
   Но Артём не смог остановиться и снова допытывался, не обращая внимания на толчки Ирины по его ноге:
– И никакого вреда здоровью от Максима не было? Вы себя хорошо чувствовали всё это время?
   Ксюша заробела, вся разом словно сжалась в комочек.
– Доктор Максим что-то сделал плохое? Вы его в чём-то подозреваете? – она обхватила ладонями чашку остывшего чая. – Совсем холодный.
   Ирина долила Ксюше чай из стоящего на столе чайника, под которым горел согревающий огонёк свечки.
– Так теплее?
– Ничего, потерплю, надо было просто теплее одеться.
   До Артёма дошло, что он сейчас чуть не натворил: ещё немного и Ксюша перестала бы верить доктору Максиму и всем сделанным им установкам. И тогда вновь стала бы мёрзнуть. Он поспешил успокоить:
– Нет-нет. С Максимом всё нормально. Раз вы так считаете, то я разрешу сестре встречаться с ним. Спасибо вам огромное. Вы развеяли мои опасения. В кафе, действительно, прохладно, я бы тоже пошёл на солнышко погреться.
Встреча закончилась. Они проводили Ксюшу до остановки. Ирина всё ещё сердилась на Артёма. Он проводил её в офис, но оставлять одну не хотел. Ирина волновалась за Ксюшу, Артём постарался успокоить:
– У Ксюши есть сын. Это теперь защита от всех бед для неё.
   Немного помолчал, признавая свою вину, что сразу не согласился оставить мысли о мести. Решил переломить ход настроения, засмеялся от пришедшей в голову идеи: вытащил Ирину из-за стола, закружил, остановился, перевёл дыхание. Ирина удивилась, не ожидала, что спокойный Артём способен на такие романтические порывы. Артём продолжил:
– Всё. Забываем о мести. Будем считать, что Вера тоже была больна, поэтому сразу за двумя зайцами побежала. И как же повезло нам, что в том городке собрались вместе и в одно время мы – очень даже боевые зайцы. И нет у меня времени  больше на месть, я сейчас займусь куда более важным делом.
   Артём крепче обнял девушку и подумал, хорошо, что секретаршу вовремя отправили домой, можно поцеловать Иришу и не бояться, что всунется в дверь любопытный нос Светочки. Увидел, что Ирина закрыла глаза, приблизил свои губы к её...
   Дверь офиса с шумом распахнулась, в комнату ворвалась девушка, её рыжие волосы растрепались по плечам платья нежно-салатового цвета, а зелёные глаза метали молнии. Вид у неё был, как у настоящей фурии...
Продолжение
http://proza.ru/2019/08/20/389