Жизнь незамысловатая и затейливая

                Часть первая.

  Валентина влюбилась. Нет, не так, сначала она была долго замужем. И вроде тоже по любви? Или, нет. Точно, это ей мать ее сказала, - «Хватай Петьку, дура! Уведут, и глазом моргнуть не успеешь, а ты уже перестарок, третий десяток пошел».

  Она была послушной девушкой, потому и «схватила», что дали, то бишь Петю - милицейского лейтенанта, городского, чернявого и крепкого, вроде все в рамках ее представлений о достойном женихе. А, может, это были мамины представления, но очень хорошо ввинченные в Валину голову.
  Собственно, она тоже была не из деревни, только жили они в райцентре, а Петя в областном городе, где Валя работала и училась на заочном.
  С момента знакомства до свадьбы прошло всего пару месяцев и, внушаемая Валя подумала, что влюбилась.

  Она и продолжала так считать, когда за неделю до свадьбы жених устроил ей допрос с пристрастием, мол, девушка ли она, а то он только на «порядочной» женится, шалавы ему не нужны. Когда уже свежеиспеченный супруг, пьяный и почему-то злой, грубо насиловал ее в первую брачную ночь. Еще около десяти лет он нещадно попрекал Валю за «бесплодие», не слушая невнятные оправдания жены, что она совершенно здорова, и врачи это подтверждают. И даже когда, забирая из роддома Валю с двойней – мальчиком и девочкой, скривился, заметив, что не в его породу пошли, бесцветные, «чисто кацапня».      Да-да, Петя ж был интеллигентный и городской, Валя это помнила...

  История умалчивает, по каким таким соображениям Петя умудрился назвать детей Валентин и Валентина, вроде как матери их, Вальке, комплимент сделал. Но сама Валя так не считала, поэтому, поплакав втихую, стала звать сына Вальком, а дочку Валюшкой.
  Зато добрый папенька, совершенно спокойно мог, явившись, домой «на бровях», что нечасто, но все же случалось, обращался к детям некой общей кличкой: «Эй, Вальки!», с непременным ударением на последний слог. Мама Валя опять плакала, но страх перед мужем пересиливал обиду за детей.

  Двойняшки росли болезненные, писались ночью в постели чуть не до школы, поздно начали говорить, и цепляли все мыслимые вариации простуд и иных детских напастей.
  Валентина вышла на работу, с тяжелым сердцем оставив детей под присмотром свекрови, такой же затюканной Петиным папашей женщиной, как и сама Валя, собственно. Это их некоторым образом роднило и вызывало молчаливое взаимное сочувствие.

  Петр поднимался по служебной лестнице, они переехали в трехкомнатную кооперативную квартиру, дети переросли свои болячки и вполне благополучно учились в школе, Валя работала буквально под домом, потому и успевала все приготовить к приходу мужа с работы. Ибо неприготовленный вовремя ужин приравнивался к преступлению, а неубранная постель могла покараться оплеухой, профессионально не оставлявшей видимых следов. Только дергающаяся слегка Валина головка, когда муж бурно жестикулировал, выдавала ее вечный страх.

  Еще одним из самых больших Валиных кошмаров было забеременеть во время редких и, исключительно в пьяном виде, посягательств супруга на ее тело. Но, тут провидение было на ее стороне. Детей больше не хотела ни она, ни муж, правда, по разным причинам.
  Двойняшек, к слову, муж не бил. Но говорил с ними, будто муштровал солдат  на плацу. Редкие проверки дневников и разбор полетов сопровождались такими оскорблениями, что дети, особенно девочка, опять начинали писаться ночью...
  Когда дети окончили школу и поступили в институты, Пете присвоили звание подполковника и дали за верную службу отличный дачный участок в черте города, а когда они заканчивали учебу, его попросили на пенсию.

  Валюшка, видимо представив, как ее родный папенька будет сидеть целыми днями дома, и промывать им всем мозги, спешно выскочила замуж, а Валек уехал по распределению на другой конец страны, хотя до этого собирался остаться учиться в аспирантуре.
  Муж стал терпимей, хотя, скорее, просто перестал распускать руки, потому как отмечать повышения, пятницы и иные важные события стало не с кем, да и посягательства на Валино тело практически сошли на нет, чему она была несказанно рада. Только брюзжать и «строить» Петя стал в удвоенном размере, изрядно вытрепывая остатки нервишек у жены.

  У Вали-старшей началась эпоха ухода за взявшимися болеть и, в последствии умирать, стариками... Первой ушла ее бабушка, милейшая женщина, по которой Валя долго горевала. Потом свекровь, через годик умерла и Валина мама. Валя ото всех этих переживаний, беготни с уходом, по врачам, а в итоге и в одиночку занимаясь похоронами, резко стала набирать вес, как-то разом подурнев и совершенно упав духом.
  Тут стоит упомянуть, что Валентина по молодости была довольно  красива – пышная пшеничная коса в руку толщиной, точеные черты лица, отличная фигура «песочные часы»... Этакая вариация Марины Влади местного разлива. Отойдя от последних похорон, Валя покрасила поседевшую и поредевшую косу в ореховый оттенок, немного похудела  и стала с нетерпением ждать пенсии, которая была уж совсем не за горами, и внуков от дочери, которая тоже долго не могла забеременеть.

 
  По выходным они ездили на дачу, где Валя с удовольствием выращивала роскошные цветники под неумолчное Петино брюзжание о бесполезности этих веников. Ее вечный страх перед мужем перешел в фазу почти полного равнодушия.
  Через год Валюшка родила девочку, что наполнило жизнь, теперь уже бабушки, неким смыслом и вернуло, казалось бы, навсегда утраченную радость.
 Теперь Валя ездила каждые выходные не на дачу, а к дочери, с удовольствием гуляя с внучкой, готовя обед взрослым «детям», да наблюдая с трепетом, как подрастает бойкая и толстощекая девчушка.

  В год выхода Валентины на долгожданную пенсию, совсем захиревший Петя внезапно скончался от инфаркта. На похороны приехал сын, сменивший втайне от родителей свое имя. Новоиспеченный Валерий сообщил, что он вернулся насовсем, чай наследник, чем неприятно уколол мать, но она смолчала.
 
  На ее пятидесяти пятилетие приехала в гости двоюродная сестра, с которой они редко виделись при жизни мужа, потому как резкая Рая терпеть не могла Петра, к слову, абсолютно взаимно. Валя ей пожаловалась, что Валек, тьфу, Валерик собирается привести в дом невестку, которая по характеру не намного лучше покойного супруга – вздорная и недоброго глаза, а она страшно устала и хочет пожить немного для себя.
  Правдорубка Рая, не стесняясь выражений, велела племяннику выметаться в самостоятельную жизнь, и в ней уже жениться и размножаться, как ему заблагорассудится.

  Обидевшийся вусмерть сынуля подорвался и ускакал на съемную квартиру, гордо обрубив общение с матерью. Валя погрустила, но в трагедию не впала, чему и сама немало удивилась. Она впервые в жизни поняла, что, оказывается, как это чудесно, когда никто не стоит над душой, не предъявляет претензии и никого не надо обслуживать с усердием горничной правительственного пансионата.

  Впереди брезжила свобода, которой она никогда не имела, да и не знала, что с ней делать, а еще какое-то невнятное томление, которое она когда-то испытывала вроде, но совершенно забыла по какому поводу.
  Валя начинала жить заново...


                Продолжение следует.