Как вернуть деньги

Одно целое
Психологический боевик

в начало
http://proza.ru/2020/02/10/138
предыдущая страница
http://proza.ru/2020/02/12/1577
Следующая страница
http://proza.ru/2020/02/16/1697

Вернуть деньги

     Когда? Как?  Я не представляю! Не представляю, как и когда вы сможете вернуть мои деньги! Это ужасно. Человечество в западне. На нас повесили эволюцию, со всеми этими: будь смелее, беги быстрее, держись сильных. «Хочешь выжить? Правила знаешь? – уточнил мой боженька и добавил, - Но помни - все это грех. Попробуй связать несвязуемое, я посмотрю на тебя».    
        Тут у одного жирдяя с автобазы, говорят, получилось – но ты не верь – все врут. Кругом трудности. Купил кожаные брюки, и куда мне в них?  Не создан я для дискомфорта. Трудно пони ежей рожать! И я понимаю, понимаю, как трудно теперь мне будет вернуть свои деньги. Я знаю, боженька сейчас грустит. И я, и ты, мы оба знаем, почему ему грустно.
     Под обломками стульев и расколотого надвое стола  зашевелился, закашлял Циник.
     – Жи-и-вой, – обрадовался Лаврентий, подозвал отошедшего к бару Мати. – Подними его, посади к нам. Я хочу спросить его о проступках и возмездии.
Мати кивнул, и уже сделал шаг в сторону Циника, но Лаврентий остановил.
     – А Валуй, так и будет валяться? Тебе что его совсем не жаль? А если б с тобой так, тебе бы понравилось?
     – От вас не было приказа. – ответил невозмутимый Мати.
     – Не было приказа. Позови сверху кого-нибудь, пусть унесут. – Трогая свой затылок, Лаврентий с грустью посмотрел на распластанное тело гориллы. – Как думаешь, он жив?
     – Он дышит, – холодно ответил Мати.
     – А он молодец да?! – вдруг просветлев, сказал Лаврентий. – Стойко держался. Ты его не списывай пока. Преданный боец. Я думал, он никогда не упадет. Крепкий череп. Это все из-за кальция. Вот ведь природа хитро нас устроила.
      – Мой прагматичный друг, – обратился Лаврентий к Цинику, когда тот, держась за бок, постанывая и сплевывая на пол розовые слюни, уселся напротив, – хочу знать, есть ли место богу в выдуманном тобой мире?
Циник не отвечал, и Лаврентий, как обиженный ребенок, вытянул губы трубочкой.
     – Если ты не будешь со мной дружить, я пожалуюсь Мати, и он тебя накажет. Ну, перестань дуться, – примирительно улыбаясь, говорил он. – Не так уж тебе и больно. Кости заживут и кожа нарастет. Все образуется, будем оптимистами. Главное, чтоб человек был хорошим и оставался хорошим. – С этими словами Лаврентий залез в карман брюк, вытащил круглую, в цветной блестящей обертке конфету, и положил ее перед Циником. – Угощайся, это калории.  Для мозга хорошо.
Гордость не долго боролась с голодом. Циник взял конфету, шумно снял обертку и, не поднимая глаз, жадно засунул ее себе в рот.
     – Ну, так что там насчет бога? – повторил вопрос Лаврентий.
     – Вселенная разумна, – ответил Циник, пережевывая карамель.
     – А бог есть?
Лаврентий заметил, что Циник тянет с ответом, и одобряюще, привычным движением руки поторопил его.
     – Ты не бойся. Ты говори, как думаешь.
     – Бога нет. – ответил тот.
     – Подумай еще раз. У тебя две попытки ответить правильно.
     – Хорошо я подумаю,  давай только определимся, какое понятие мы вкладываем в это слово.
    На секунду все отвлеклись, наблюдая за тем, как четверо крупного сложения мужчин,  за руки и ноги потащили Валуя наверх. Горилла пришел в себя. Ничего не понимая, он захрипел, замотал головой и стал вырываться.
Через десяток секунд мужчины и их ноша исчезли.
     – Ты веришь в последний, честный суд? – сквозь собственные мысли, будто из другой комнаты, Циник услышал очередной вопрос.
Циник взял салфетку и шумно высморкался кровью.
     - Я хочу пить. Мне трудно говорить.
     - Воды, дайте стакан воды. – Лаврентий уставился на Мати.
Бармен подал стакан воды. Циник медленно, делая маленькие глотки выпил воду, оставив на дне совсем чуть-чуть. Взял новую салфетку, смочил остатками воды из стакана и утер окровавленное лицо.
     - Тебе идет легкая припухлость на лице. – лукаво вглядываясь в Циника, заговорил Лаврентий, – Ты так становишься похож на циничного добрячка. Так что ты скажешь про честный суд?
     – Это там, где каждому воздастся? Нет. Ни в тот последний суд, ни в то, что он может быть честным, я не верю. – ответил он неторопливо, осторожно касаясь пальцами правой руки свои губы.
Лаврентий чему-то усмехнулся и поднялся со стула.
     – Завтра суд, – напомнил он.
     – Про тот, что завтра мы извещены. Про тот мы знаем, –  сказал Циник. – Так ведь завтра не меня, завтра Злого судят. Ведь была договоренность.
     – В семь утра, – напомнил Лаврентий и, перепрыгнув через лужу крови на полу, отправился в туалет.
Циник обеспокоенно посмотрел на сидящих за столом и остановил взгляд на злом.
     – Так кого завтра судят, меня или тебя?
     – Какая разница? – с неприязнью в голосе бросил Злой.
     – Какая разница? Такая, что я жил по уму и по совести, и в отличии от некоторых здесь присутствующих законов не нарушал. Что они мне вменяют? – задумчиво, про себя прошептал он. – Надо подготовиться. Надо ознакомиться с материалами дела. Царство хаоса, что это за суд такой у них? Балаган, а не суд. Где защитники? Кто свидетели? За что судят, по каким статьям? Тебе давали что-нибудь читать?
     – Я думаю на сегодня все, – сказал Добрый, – официальная часть закончена. Сейчас он нас отпустит. Еще один тяжелый день прожит – надо поспать. Я пойду к бару. – Он поднялся шумно отодвигая стул. – На всякий случай - всем до завтра.
     – Подожди. – остановил его Трус. Он собрал со стола все рюмки и, разливая в них коньяк, сказал:
     – Давайте еще за смелого выпьем. Земля ему пухом чтоб.
Все четверо с рюмками в руках, встали из-за стола.
     –  Мы с ним много спорили, – сказал Трус. – Он обижал меня, и Злого обижал. Незаслуженно, просто так. Потому, что он думал, что он правдолюб, но он не был правдолюбом. И сам он был не такой уж и Смелый. Я сейчас не буду рассказывать, но у меня был ряд наблюдений. Иногда он был просто невыносим. Он вешал на нас ярлыки, даже не задумываясь, как это неприятно и обидно. Обидно ведь, когда ярлыки, но он не понимал. Меня он все время упрекал в Трусости, но все знают, что это не так. А если и так, то только отчасти, и совсем не в том значении, которое употреблял он. – Трус несколько секунд помолчал, втянув носом воздух, продолжил.
     – Он все время твердил: «Мы выпутаемся, все будет отлично! Все будет отлично!» – говорил он.  И где  теперь его «отлично»?! – Трус заплакал, и дальше говорил подвывая.  – Но с ним было не так страшно. Когда он говорил, вообще не было страшно. У доброго тоже так получается, но редко. Слушать смелого было страшно только когда он говорил с Лаврентием. Потому что когда он говорил с Лаврентием, говорил только он, а Лаврентий вообще не говорил. Лаврентий слушал, с открытым ртом и я тоже слушал с открытым ртом. И было страшно. Потому что говорить с Лаврентием, так, как говорил Смелый, противоестественно.
     – Смелый его не боялся, – трогая распухший нос, подтвердил Циник.
     – И что толку? – усмехаясь, сказал Злой. – Доигрался. Он мне никогда не нравился. Со своими нравоучениями лез, куда не надо. Вот теперь пусть поспорит с пулей в башке.
    Никого не дожидаясь, Злой опрокинул в рот содержимое рюмки, сел, и привычно, будто закрываясь от всех, скрестил руки на груди.
У него вдруг зазвонил телефон. Злой поднес фйфон к уху и через секунду с раздражением в голосе произнес:
     – Вы ошиблись номером. Моя мать умерла при родах.
 Больше он ничего не сказал и бросил телефон на стол.



Одно целое
Психологический боевик

в начало
http://proza.ru/2020/02/10/138
предыдущая страница
http://proza.ru/2020/02/12/1577
Следующая страница
http://proza.ru/2020/02/16/1697