Киллер

 
                «Степень крутости клиента никак не влияет
                на начальную скорость полёта пули».



Никто из них не имел отношения к правоохранительным и судебным органам и не предполагал, что когда-то может стать главным в совершении правосудия.

 Их было более тридцати, но после отбора осталось восемнадцать: двенадцать основных присяжных и шесть запасных. Основной состав присяжных  избрал старосту.

 Предстояло участвовать в судебном процессе  по  тяжкому  преступлению – убийству двух и более лиц, организованной группой по предварительному сговору.
 Настрой присяжных был серьёзным, но дело представлялось несложным, так как вина подсудимых сомнений не вызывала.

 Однако на скамье подсудимых оказалась не группа лиц, а один человек, которого в прессе называли киллером лидера преступного мира. И хотя присяжным запрещено получать информацию отовсюду, кроме зала судебного заседания, люди телевизор смотрели и газеты читали.

 Смущало то, что облик подсудимого не совпадал с обликом киллера, который в ярких красках был описан журналистами.
 На скамье подсудимых сидел  молодой человек в возрасте чуть более тридцати лет, с наивным, даже детским  выражением лица. Он беспомощно переводил взгляд с присяжных на судью и на прокурора, представляющего обвинение.
 Создавалось обоснованное впечатление, что он с недоумением смотрит на происходящее.

 Свою вину он отрицал, но больше ничего внятного сказать не мог.  После каждого вопроса он  в растерянности поворачивался в сторону своего защитника, ожидая помощи.
 
 На первый взгляд, подсудимый  совершенно не соответствовал сложившемуся в сознании обывателя  образу  киллера с репутацией, но по мере заслушивания стороны обвинения, в лице прокурора, сомнения присяжных развеивались.
 
 Да и могло ли быть по-другому, если жертвами группы этого жестокого убийцы, было несколько десятков человек.

 Прокурор детально излагал версию следствия, подкрепляя  обвинение  выводами экспертных заключений, показаниями свидетелей и сообщников. Всё выглядело так обосновано, что вопрос определения виновности не представлялся сложным.
 
 Закон запрещает присяжным  делиться впечатлением и высказывать своё мнение до момента обсуждения вопроса виновности в совещательной комнате. Однако старосте по лицам присяжных, большинство из которых были женщины, была видна их позиция.

 Наивно-детский взгляд подсудимого был расценен как способ защиты и попытку вызвать чувство жалости у присяжных.

 Начались допросы свидетелей обвинения, и уже после  второго, у присяжных появилось ощущение недоработки следствия. Отвечая на вопросы со стороны защиты, свидетель путался в показаниях.

 При ознакомлении с результатами некоторых экспертиз тоже возникли сомнения.
В частности, как в полностью сгоревшем автомобиле могла остаться невредимой пробка от пластиковой бутылки, на которой, эксперты обнаружили следы ДНК подсудимого?
 При этом в автомобиле полностью обгорели даже автоматы киллеров, лежавшие на коврике за спинкой кресла водителя. Причем обгорели так, что отвалились даже некоторые металлические части оружия.

 Важно то, что это ДНК с пробки было единственным доказательством присутствия подсудимого на месте преступления.

 У присяжных появились основания для сомнений в виновности подсудимого, которыми они скупо обменивались в своей комнате до  начала заседания.

 Сомнения укрепились после того, как  на одно из заседаний,  подсудимого привели с явными следами побоев, и защита заявила об избиении подсудимого сотрудниками следственного изолятора.

 Через три месяца рассмотрения дела, некоторые присяжные неожиданно стали отказываться от участия в процессе, ссылаясь на семейные обстоятельства и состояние здоровья.
 Одна из присяжных сделала заявление, что на неё было оказано давление представителем силовых структур.


 Сторона защиты высказала своё возмущение. Выбывшие присяжные были заменены запасными и процесс продолжился.

 
 Соучастники подсудимого, осужденные ранее, подтвердили его участие и роль в заказных убийствах.

 Однако, среди многих обстоятельств, были и сомнительные.
 
 Защита сообщила суду о факте несоответствия данных детализации телефона подсудимого, с  предполагаемым местом его нахождения во время убийства криминального авторитета.
 Флажками на карте защитник показал присяжным станции сотовой связи, азимуты нахождения телефона обвиняемого и азимут места убийства.
 Несовпадение было явным.

Это был серьёзный удар по позиции следствия.  К тому же был установлен мотив оговора у «сообщников» -  исключение высшей меры наказания (пожизненного заключения), в случае помощи следствию в выявлении неустановленных участников.

 Это, так называемое, досудебное соглашение, при котором преступник дает показания на неизвестных следствию сообщников и получает не более двух третей от максимального срока наказания.

 
 Следующее судебное заседание практически было сорвано отсутствием ещё двух присяжных из основного состава.

 Стало понятно, что стороной обвинения ведется работа по развалу коллегии присяжных, с целью начать новый процесс с новым судьёй и отбором нового состава коллегии присяжных заседателей.
 
 Такому сценарию, естественно, противилась сторона защиты.

 В основной состав ввели последних двух  присяжных из числа запасных, чтобы продолжить слушание дела.
 Но сторона обвинения заявила о невозможности одного из запасных участвовать в процессе, так как выяснилось, что у него есть административное наказание по линии ГИБДД за нарушение правил дорожного движения.
 
 Согласно закону: наличие административного наказания за последний год исключает участие гражданина в работе суда присяжных.
 
 Процесс шел уже шесть месяцев, а коллегия присяжных оказалась на грани роспуска.

 Прокурор с трудом сдерживал выражение удовольствия на своём лице.

 Защита была готова к такому сценарию и предоставила документ, указывающий дату административного наказания, что доказало право присяжного  участвовать в процессе.
 Между сторонами защиты и обвинения шло сражение за присяжных.

 Процесс продолжился. Стороны перешли к прениям, которые по сути ничего уже не решали.  Но сторона защиты  не особо радовалась, зная коварство системы.
 И она не ошиблась.
 Утвержденный после обсуждения  опросный лист присяжных  поверг сторону защиты  в шок.
 В первом вопросе, где присяжные должны ответить - был ли сам факт убийств, была и информация об участии подсудимого.
 Таким образом, признавая факт наличия убийств, присяжные, априори, признают причастность подсудимого.

 Если на дальнейшие вопросы опросного листа, конкретно о виновности подсудимого,  присяжные отвечают «нет», то возникает противоречие в вердикте, что влечет роспуск коллегии присяжных и новое рассмотрение дела в ином составе суда или отмену приговора в вышестоящей инстанции.
 
 Значит всё сначала и ещё полгода заседаний, с неизвестным итогом.

Положение было безвыходным. Сторона защиты это прекрасно понимала, но в данной ситуации сделать уже ничего не могла.


 Помощь пришла, откуда её не ждали.

 Обсуждая доводы стороны обвинения, присяжные задались вопросом: «зачем, имея ряд неопровержимых доказательств, следствие включило в обвинение и явно сфальсифицированные эпизоды?».
 В связи с этим возник  следующий вопрос: «Так ли неопровержимы «неопровержимые» доказательства вины подсудимого или они только более грамотно сфальсифицированы?».
 
 Тот самый случай, когда «маленькая ложь рождает большое недоверие». 

 
 Присяжные в совещательной комнате единогласно пришли к мнению о невиновности подсудимого  и, давая ответ на первый вопрос относительно события преступления, ответили «ДА, за исключением…».  И от руки переписали в «исключение»  весь текст,  касающийся участия подсудимого.

 Это было то, чего от присяжных не ожидала даже сторона защиты подсудимого.

 Присяжные - это народ и народ не захотел признавать сомнительные доказательства вины человека!