Камень

   

   
    Светило вывесило свою пылающую ярким огнем тушу почти до середины. Когда Сизиф во второй раз после «восхода» провожал взглядом плавно отъезжающий по склону его горы Камень, заметил крылатую тень у себя под ногами. Светило палило как обычно - без надрыва, немилосердно. Сизиф прикрыл ладонью прищуренные глаза. Неправильно сросшиеся пальцы скрючились в неровный «козырек». И только после этого поднял голову вверх посмотреть, кто там машет крылами. Это был гигантский Ворон.

    - Ну... Чего тебе? – сказал Сизиф сквозь сухие потрескавшиеся губы: спросил как сплюнул.

    - Смена, - так же, почти не открывая клюв, проскрипел Ворон.

    - Вали отседа, какая еще смена в Аду? - всё также, не отрывая руки ото лба, очень тихо сказал каторжный поселенец Тартара. Птица уже расселась на гладком следе от уехавшего вниз Камня. Сутулый человек смотрел на нее согнувшись.

    - Так нашелся тебе сменщик, Сизиф, - ворон попрыгал с ноги на ногу в попытке заглянуть в глаза Сизифа, наклонив свою голову с торчащим черным клювом. Но безуспешно, так как пленник щурился изо всех сил и руки своей не опустил. А в черноте щелей почти сжатых век Ворон ничего не увидел.

    - Так, ладно, - Ворон не отказался от попыток заглянуть в душу Сизифа и требовательно каркнул.

    - Иди в жопу, птица, - тихо отреагировал человек, не меняя положения руки и щели его глаз стали еще тоньше, - не знаю я, где там у вас внизу нашли повод меня помучить надеждою. Так что вали, откуда пришел.

    - Ты бы не борзел так, Сизый. Пока тебе ещё никто не говорил об отмене твоего Приговора и Наказания, - ворон помолчал, выдерживая паузу, и, каркнув с досады еще раз, бухнул:

    - Тебя отпускают.

    - Сказано тебе, лети отсель, не доводи до греха - мне еще пять раз надо до ухода Светила подняться. План дня не порти. Ночь коротка у нас, закрыл глаза – уже пора их открывать. Зачем вам это нужно? Работали бы без закатывания Светила на столь малое время. Время моё кончилось разговоры разговаривать, - Сизиф устало опустил руку, но прищур оставил прежним.

    - Светило держат на цепях такие мерзавцы, каких ты не знал. Их там много, долго отдыхать им не положено. А отсчет нужен и здесь, в вечности.

    И без перехода продолжил:

    - Нового Сизифа привезли. Будет кому Камень таскать, - в голосе птицы проскрипели радостные нотки.

    - У-у. Вот оно что. Значит, ты начнешь теперь у новичка душу выклевывать, скотина крылатая.

    - Он заслужил, как и ты, - огромная птица обиженно засучила ногами по каменной гальке, отшлифованной Камнем почти до зеркальной поверхности, отражающей лучи Светила в черное подземное каменное небо, зажигая там искорки самоцветов. Но даже случайно бросить взгляд на Светило было нестерпимо больно. Так же больно было смотреть на полированные камни. Кожа узника имела бронзово-серый цвет, лицо прорезали борозды по щекам от самых глаз. Это когда-то пролитые слезы оставили свой след. Мелкие глубокие трещины порвали сухие губы каторжного.

    - Надо думать, если сюда попал. Какой по счету будет?

    - Тебе какая разница, давай, спускайся вниз. Там тебя стражники ждут. У них здесь нет той вечности впереди, как это было у тебя, грешник.

    - Ангелы по мою душу, а ты как шестерка у них. Сразу бросился за мной?!- узник громко заржал, невольно раскрывая глаза и морщась от боли в брызнувших розовым губах. Смех его резко оборвался также, как и начался.

    - Не хами мне, Сизый. Не глумись над Вечной Птицей! – Ворон недобро зыркнул глазом на освобождаемого им мерзавца, - А то, смотри, выклюю твои глаза бесстыжие напоследок. И это не угроза, кха-а-ррр, это предложение.

    - Ладно, не буду. Но достал своими взглядами. В нутро ко мне не лезь, надоел. Последний раз кровью харкал от твоего «погружения в душу», больше не пущу , - ворон согласно кивал клювом. А человек поправил мозолистыми руками рваную повязку на бедрах, и вздохнул, - Кто мерзавец-то теперь на мое место?

    - Стрелок один, подлый. А ты разговорился, как я посмотрю. Свободным себя почувствовал, с колен встал? Кхе-кхе-кхе…

    После сказанного худое тело каторжного сложилось пополам и захрипело от внезапной, но ожидаемой боли. Подержав в таком положении Сизифа, демон удовлетворенно каркнул, и несчастный вытянулся на камнях горы.

    - А-а, - раздался несдерживаемый кашель, - Опять кого-то поубивали?. – спросил тот, кого Ворон называл Сизифом.

    - Да. Невинных пред ним погубил. Душегуб.

    - Где?

    - Не твоё собачье дело.

    - Ну, да не больно-то и хотелось. Теперь могу идти вниз?

    - Прощай. Буду ждать тебя с нетерпением. Готовлю новую методу для отработки, грешник. Торопись – будешь первым, кхе-кхе-кхе…

    - И ты меня забудь.

    ***

    Когда освобожденный покинул место своего Наказания и скрылся с повязкой на глазах в сопровождении двух двуногих существ, идущих в нестерпимом серебристом сиянии, Ворон протяжно завыл-заскрежетал, несвойственно для птицы. Забил крыльями по отшлифованным каторжным трудом камням. Оглядел вокруг отполированный склон, у которого неотесанным остался один узкий участок, тропинка почти. Там, где Камень втаскивался на гору.

    - Сточил, сточил-таки камень за свою вечность... А помнится с места не мог его сдвинуть... не то что на руках занести наверх. Кха. Кха... Кха-а-а-а! А как он смешно догонял его, не успевая сбежать со склона, сколько раз ломал себе ноги! вай-ва-а-й!! Что труд делает с грешниками, кто б мог подумать! Сам по своей воле затаскивал камень – даже надсмотрщика с кнутом убрали за ненадобностью. Кха! Кха-а-а-! Кха-а-а-а-а…. Сейчас продолжим общение с другим нашим гостем, - было странное в этом монологе то, что ворон говорил сам с собой, но голос его было слышно далеко вокруг и эхо возвращало обрывки звуков его громкого, как кровельное железо, и скрипучего, как несмазанные дверные петли, голоса.

    Демон опять громко каркнул-завыл. Затопал своими тонкими вороньими ножками. И... клюнул гору. Гора вздрогнула, покрылась трещинами, как бы отряхнулась, и подняла клубы пыли. Когда на вершине улеглась пыль и стало видно, что «отполированная» гора превратилась в высокую по подземным меркам каменную скалу с самым обычным, в человеческий рост, камнем на вершине и жухлой травой на склонах, Ворон гаркнул:

    - Эй, там, внизу! Дайте этому выб**дку кнута! Пусть быстрее бежит сюда за своим будущим!

    Раздался резкий щелчок. И дикий, но такой беззащитный, человеческий крик огласил перекатами эха каменные своды.

    - Иди сюда, мерзавец, - заскрипела птица. Из-за того, что пыль внизу еще клубилась, не было видно кому это сказано, - Иди, сюда быстро, убийца. Не томи меня. Посмотри мне в глаза, Сизиф… Кхааа!! Будешь втаскивать камень на вершину и сам его сталкивать вниз. Если надсмотрщик не дождется этого, ты будешь бит кнутом, когда он поднимется наверх... За один наш день ты должен поднять камень не менее...Если не станешь втаскивать камень - получишь кнут... Это понятно? ...Смотри мне в глаза...

    Через неопределенное время Ворон расправил огромные крылья. Довольно рыгнув, толчком когтистой лапы столкнул Камень с края, мощно подпрыгнул, оставив лежать бледное бесчувственное тело на каменной вершине, и помчался к соседней горе, а позже к следующей. Пир Ангела Ада продолжился в бесконечном круговороте перелетов от вершины к вершине.



    Молодым людям Керченского политехнического колледжа посвящается. Тем, кто выжил, кто будет жить, и тем, кого с нами больше не будет никогда.

    18 Октября 2018 года

    Мск