Мастер-класс

О ПОЛЬЗЕ
МАСТЕР-КЛАССОВ

(текст доклада на конференции в ГЦТК им. Образцова для театральных художников)

Все мы учились в художественных школах, училищах, в специальных ВУЗах.
Нас учили наши учителя.
Мы им частично верили, частично не доверяли.
Так повелось. Впрочем, у кого как.
Однако, реально научиться можно только друг у друга.
На, - говорит учитель, - возьми.
Не надо, - отвечает твой Дух Противоречия.
Мое, - говорит товарищ по мольберту.
Как бы не так! - говорит твой Дух Соперничества, - было твое, стало мое.
И крадешь. Присваиваешь. Теперь это твое. И расцветает алый цветок нового и ниточкой пронизывает твою судьбу, художник театра, дорогой коллега.

"Малахиева"

Моим первым учителем была
Валентина Васильевна Малахиева.
Дело было в Ленинградском художественном училище им. Серова, примерно в 1978 г.
Малахиева, так нам казалось, знала обо всем на свете, со всеми на свете была знакома накоротке.

На занятиях, а случалось, и вне занятий, легко, как мячиками, она жонглировала знаменитыми именами и всякими интересными,
но скрытыми от простого смертного, сведениями.
Она пела романсы, умела водить машину, собирала всякие древности.
И была автором множества знаменитых спектаклей в БТК.
В кинематографе Малахиева была известна не только как изготовитель сложных кукол, но и декораций к фантастическим фильмам. В частности,
она сделала знаменитую куклу Суок из фильма «Три толстяка»,
голову профессора Доуэля. Массу всего. Она была большим мастером,
но это не главное: она была выдумщиком, изобретателем в таком деле,
как театр, кино, эстрада.
Она первая (по крайней мере, в Советском Союзе), взялась за светящиеся краски и применяла их в декорациях, в театральных костюмах,
в эстрадных номерах.
По её словам, она первой стала применять поролон при изготовлении театральных кукол. Может быть, есть и другие мнения, но с ее слов это именно так.
С ней было интересно. Она жила экспериментируя. Чего и нам желала.
Она обладала свойством быть юной девушкой даже в свои 60, когда мы с ней познакомились. Она общалась с нами, юнцами, как со своими приятелями.
И таким образом, вдохновляла на разные творческие подвиги, и нам хотелось сделать больше, чем предполагали рамки учебных заданий.

Хоть она и была моим педагогом, но, к стыду своему, мало что помню
из того, чему она нас учила. Думаю, сейчас она не обиделась бы на моё откровение. Ведь главными нашими учителям были мы сами.
Мы учились друг у друга. Разумеется, это происходило в
процессе работы над ее же заданиями.
А довелось учиться вместе с очень талантливыми ребятами.
В числе их Игорь Фокин, Юрик Тесля, Вадик Кинович.
«Мои мальчики» - называла нас Малахиева.
Позже я расскажу подробнее об одном её талантливом «мальчике»
- Игоре Фокине, и в конце предложу вашему вниманию небольшой фильм
об Игоре, снятый в Америке.
В Америке, в Бостоне он жил последние годы своей недолгой жизни и там же и прославился. Ему навсегда осталось 36 лет.
Возможно, Игорь был самым талантливым из нас, самым нестандартно мыслящим. Его рисунки врезались в память, очень стильные, очень конкретные, и всегда очень неожиданные.

Собственно, подглядывание друг за другом, – это и были первые мастерклассы, которые мы незаметно для себя давали и брали друг у друга.
Конечно не считая других, более ранних «мастер-классов».

Например, помню одного мальчика, с которым гуляли во дворе в глубоком детстве.
Мне было года четыре, а ему около пяти.
Это был гениальный рассказчик-фантаст. И я готов был с утра до ночи слушать его рассказы о всяком таинственном.
Он сочинял («врал») свои истории легко, по ходу ноги.
Это был где-нибудь 60-й год.
По форме это были абсолютно достоверные, со всякими «правдивыми» свидетельствами рассказы, типа фильмов ВВС о животных.
Только речь в них велась о таинственных существах, живущих глубоко под землей, и редко выползающих на поверхность. И тому подобное. Полный абсурд. Но очень захватывающе.
Некоторые из них, многоножки с клешнями, с пилами вместо зубов,
могли мгновенно превратиться в камень, если кто-то из людей вдруг сталкивался с этим таинственным существом. А она вовсе не желало, чтобы его раскусили. И лежит-полеживает обыкновенный камень, простой булыжник. А на самом деле …
Или бесконечные истории про соки Земли, которые затянули Человека, глубоко под землю и о чем-то говорили с ним, там, в глубине пещер.
А он научился понимать язык соков земли. И стал всемогущим.
Они научили его многим премудростям.
И он стал настоящим супергероем, который не снился Диснею.

Это были блестящие мастер-классы по вдохновенному вранью.

После этого мне ничего не стоит выдумать любую самую невероятную историю.
Иногда это пригождается. Иногда мешает.
Мешает, например, когда не нравится пьеса, по которой надо работать.
А режиссеру нравится.
И вот сочиняешь эскизы и персонажи не по той пьесе,
а по некой своей, выдуманной пьесе.
Тогда говорят: интересное оформление, а спектакль так себе.
К сожалению, это случается часто.
А кто виноват?
Мальчик.

Во всяком случае, я сделал одну куклу, по тому же принципу. Синее чудовище, по фьябе Гоцци «Синее чудовище. Она могла мгновенно превратиться в камень. И даже развалиться на множество камешков.
А потом раз – и снова все на месте. Это была марионетка. Не знаю где она сейчас.

Если вернуться к «моим мальчикам» Валентины Малахиевой.
Да, мы учились друг у друга, но не подражали.
Не копировали приемы, не «списывали».
А как бы воспламенялись друг от друга.
Нас кидало в разные стороны, может быть даже специально разные.
Но, как ни странно, такой разброс интересов помогал приблизиться к себе,
к своему «я хочу» и «я могу». А это очень важно.

Но моим главным «мастер –классом» в то время был Эрмитаж.
Там было тепло. Пускали по студенческим билетам бесплатно. И дешевая столовая. И малые голландцы, и рыцарский зал и Рембрант, шпалеры
и любимый нами «мастер женских полуфигур», и опять же - третий этаж
с французами импрессионистами: Сислей, Матисс, Ван Гог, Поль Гоген.
Я как бы играл в «Эрмитаж». Написать портрет как Гоген. Или натюрморт как Сезанн. Или как голландцы. И так далее.

В училище меня как-то вызвал завуч (Норбеков) в кабинет и сказал,
что выгонит за формализм. Причем не за личный формализм, а за эпигонство моих соучеников. То есть они у меня эпигонили, а меня выгоняли.
Из духа противоречия, я надолго заделался авангардистом-сюрреалистом.
И это тоже благодаря «мастер-классу» от завуча ЛХУ.
Он не выгнал меня. Здоровался за руку при встрече.

Во всяком случае, я защитил диплом.
Это был проект спектакля по Салтыкову-Щедрину, «История одного города».
Сцена была затянута прочной парусиной, в загадочных разводах краски.
В какие-то моменты парусина натягивалась, приподнималась над сценой,
и актеры становились как прыгуны на батуте.
Треть сцены занимал черно-белый треугольник-трансформер.
И сверху свисали коконы, как мешки с картошкой, только набиты они были всякой всячиной. Когда мешки-коконы созревали, они лопались.
И содержимое мешков постепенно заполняло сцену. Их некоторых коконов высыпались актеры. Рождались новые «люди».
Это был полнейший авангард с сюрреализмом. Накануне защиты меня опять вызвали к завучу. И он сказал, что не может допустить такой жуткой антисоветчины на защите диплома.
Я говорю, это же Салтыков-Щедрин, его в школе проходят.
Нет, говорит. Надо убрать ассоциацию с советской действительностью.
Осталась одна ночь. Хватило времени только на то, чтобы вырезать из картофеля царский штемпель с двуглавым орлом, нашлось немного золотой краски, и я каждую деталь декорации проштемпелевал золотыми царскими гербами. Ассоциации разбежались, как полночные тени.
Поставили тройку. Завуч опять вызвал к себе.
«Это пятерка, - сказал он, - но ты понимаешь ….»
В кабинете на столе стояла бутылка коньяка. Завуч пожал мне руку и налил.
Диплом попал в золотой фонд училища и мне не позволили его забрать,
ни эскизов, ни макет.

«Мадам»

После этого был театральный институт. ЛГИТМиК.
Валентина Григорьевна Ховралева. «Мадам».
Должен сказать, что и тут мне повезло с соучениками.
Гениальный Миша Николаев. Он сейчас живет в Хмельницком, работает с Сережей Бриженем в театре кукол. Вадик Кинович. Вадик живет в Гатчине, преподает, расписывает храмы. Один. Целиком храм.

«Мадам» ставила нас в тупик своими заданиями и разговорами.
Возле цирка Чиннизелли работали рядом два пивных ларька. Там мы собирались, три мужика и немного смелых дам, и при помощи разбавленного, подогретого пива, кружка за кружкой преодолевали столбняк, в который нас вгоняла «мадам».
Обучение в итоге оказалось не сложным. Потому что был старший курс, где так же у «мадам» учились замечательные ребята, и среди них наш классик и современник Саша Алексеев. Бесконечно талантливый, остроумный и веселый. Он то и примирил лично меня с системой Ховралевой.
За что ему низкий поклон. Со всеми недоумениями я шел в тридцатую комнату. Саша, приспосабливая свой личный веселый алгоритм ко всему
на свете, вывел меня из мрачного тупика. Так что я широко пользовался преимуществом быть его соседом - тридцатка, где обитал Саша Алексеев располагалась этажом ниже.
Метод Ховралевой состоял (не знаю как сейчас) из цепочки провокаций.
И неизбежно эти провокации заводили человека в его персональный тупик. И выхода не было. Только вылет из института.
Во-первых, казалось, что у этой системы нет никакой системы,
а лишь полнейший произвол.
Мадам создавала такие предлагаемые обстоятельства, что элементарный «кошкин дом» преображался в рискованную игру, в «школу злословия»
над всем персонажами, над собой, над окружающими. А «Мадам» по ходу дела вытряхивала из студентов зачатки снобизма, не давала пользоваться наработанными в прошлой жизни умениями и приемчиками.
Не спасал опыт или умение прикрыться «сделаным» эскизом.
Такие штучки не проскакивали. «Мадам» ценила всяческую неожиданность.
Пожалуй, этому она и научила нас.
Прошедших школу «Мадам» сложно загнать в тупик. Сложно подмять под себя. Их сложно переиграть. Они как спецназ, отряд особого культурного назначения. Это имеет и ряд существенных недостатков: маловато режиссеров с такой же подготовкой. На всех на нас не хватает.
Да и театров не хватает на всех.
Поэтому мы создали свой театр и назвали его «Деревянная лошадь».

«Деревянная лошадь» (краткая историческая справка)

Театр марионеток «Деревянная Лошадь», город Ленинград, город Пушкин.
Просуществовал в общей сложности 10 лет. Имел в репертуаре два спектакля: «Две сестры» и «Финист-Ясный Сокол». Были и другие, но в историю он вошел именно этими двумя спектаклями.
Театр был создан силами трех мальчиков-энтузиастов, только что закончивших художественное училище им. Серова. Их имена: Игорь Фокин, Вадик Кинович и Юрик Тесля. Позднее в их число влился Андрей Севбо, Леша Новиков, Наташа Гунина, Володя Уржумцев, Миша Николаев, и другие энтузиасты.
Это очень славный театр.
Спектакль «Две сестры» родился легко. Куклы в нем – перчатки на руку, голова на указательном или среднем пальце – кому как удобнее. Замысел и сюжет пьесы пришел мне в голову на мосту через Фонтанку возле цирка Чинизелли.
На том берегу сюжет был готов. А на этом его ещё не было в помине. Если смешать Короля Лира с Фаустом и с небывалым желанием улучшить этот мир, получится сюжет «Двух сестер». Пьесу написал Вадик Кинович за один вечер. Мы повздыхали, и стали лепить кукол и шить на них костюмчики. Главного героя звали король Фартазон.
У него были две дочки: Земфира и … не помню. Мефистофель и подписанный кровью договор – все было.
И два раза по пол-царства.
Премьера «Двух сестер» состоялась в Сангальском саду. Это по Лиговскому проспекту. НИКТО тогда ни в Ленинграде, ни в Советском Союзе тогда не осмеливался на частные уличные выступления. Мы были первыми.
Это был 1984 год (?). Публика, думаю, запомнила это яркое выступление маленького уличного театра.
А более – фигуру Игоря Фокина, в украденной из костюмерки черкеске. Хриплым баритоном, и нестерпимым обаянием он провозглашал: «Уважаемая публика! «Глобаль театр» имеет честь представить пьесу одного талантливого, но незаслуженно забытого автора: «Две сестры»!». Уличный вариант театра «Деревянная лошадь» носил гордое имя «Глобаль театр».

http://proza.ru/2024/01/16/1808

 И внес свой незабываемый вклад в историю театра. «Финист Ясный Сокол» - спектакль по отдаленным воспоминанием о русском былинном фольклоре. Здесь действовали небольшие марионетки. По сути, он отталкивался от театра балаганного, с наивными эффектами и сюжетом, где самые драматические сцены балансировали на грани фарса, а все персонажи, несмотря на скромный размер, действовали с исключительной важностью и серьезностью в самых нелепых зигзагах сюжета.
Это был стационарный спектакль. Он буквально врос в вековые стены подвального помещения гимназии Анненского в Царском селе – г.Пушкине.
Театр пробовал работать по билетам. И распался, когда казалось, все трудности позади. А впереди только слава, успех и новые свершения.
Хотелось бы особо отметить Фокина Игоря, который силой обстоятельств оказался в Америке и театр «Деревянная Лошадь» в его лице пережил яркую свою страницу и уже точно вошел в историю.
После смерти в 1996 году, в городе Бостоне на площади, где выступал этот великолепнейший русский артист, человек невероятного дарования, художник, мастер и очень обаятельный человек, установлен бронзовый памятник. И сделан он в форме скульптуры с персонажа, который перебрался на ПМЖ в Америку из спектакля «Финист Ясный Сокол», и звали его Картоус. В известном смысле это не только именной памятник Игорю, но и самому театру «Деревянная лошадь», обретшим бессмертие таким драматическим образом.
Некоторые куклы-марионетки обрели вторую жизнь в Музее детских театров в г.Москве.

Резо

http://proza.ru/2015/09/14/75

Театр Деревянная лошадь возник не на пустом месте.
Нам нравились марионетки - человечки на нитях. Чтобы постичь тайну их устройства, мы конспиративно проникали в театр им. Е.С.Деммени, зарисовывали ваги, шарниры музейных марионеток. В то время весь музей театра умещался в шкафах кабинета завлита. Завлитом в ту пору служила Румянцева Наталья Давыдовна. Она взяла негласное шефство на будущим театром и до конца дней театра не выпускала его из поля зрения.
У театра была добрая фея.
Первый реальный спектакль марионеток назывался «Мельник и привидение» по отдаленным мотивам пьесы Кима Мешкова.
В театр Деммени с гастролями приехал из Тбилиси театр марионеток Резо Габриадзе. Добрая фея устроили нам приглашение. Я посмотрел спектакль «Альфред и Виолетта» и тут понял, что оказывается, я искренне люблю театр кукол. В частности, театр Резо Габриадзе.
Мы познакомились с Резо и некоторой время дружили театрами.
Показали ему нашего «Мельника».
Резо, в компании очень милых, очень красивых грузин и грузинок, пришел
к нам в театр. В то время мы располагались за Сангальским садом на
ул. Черняховского. После просмотра «Мельника», Резо так проникся к нам уважением, чтои без всяких просьб с нашей стороны, дал нам настоящий, блестящий и мудрый мастер-класс по режиссуре театра марионеток нашего типа.

Вот основные тезисы Резо, как я их помню:

Нужно уметь обманывать. Публика жаждет, чтобы ее обманули.
Марионетка не должна уметь делать все. И не надо к этому стремиться.
Одна кукла умеет делать одно, другая – другое, третья – ничего не умеет, но прекрасно выглядит. И обманутому зрителю кажется, что ВСЕ куклы умеют ВСЁ, и все они прекрасны.
Театр кукол ближе НЕ к драматическому театру, как это принято.
Как заведено в институте. Что кукольный театр это место, куда приходят те, кто провалился на драму. Это грубейшая ошибка
и глубочайшее заблуждение. Театр кукол сродни цирку. Ближе к музыкантам в оркестре, где каждый выдувает свою ноту, а играет в целом оркестр.
Но на самом деле ближе всего театр кукол к искусству кино.
И вот в чем сходство. Во-первых, в театре кукол важны не только слова, а важен и листок, который едва держится на ветке и вот-вот слетит, и как скрипит калитка, и маленькая лампочка которая загорится в нужный момент. Все это важнее слов. Или, по крайней мере, так же важно. Без них невозможна настоящая драматургия.
Поэтому, в театре кукол нужна не столько пьеса, сколько сценарий. Сценарий с подробным описанием всего того, что происходит в кадре - в маленьком, размером метр на два волшебном окошке театра.
К слову сказать, позднее Габриадзе отказался от волшебного окошка.
И что-то потерялось. А зря. Это волшебное окошко обладает пленительным эффектом увеличительного стекла. Небольшие световые приборы (бэбики на 500 ватт), расположенные непосредственно за порталами, могут быть не очень сильными, но зато они ярко освещают маленьких, не больше 30 см. кукол. И те выглядят вполне правдоподобно, обманывая зрителя, что они - люди.
И любая мелочь становится очень значительной.

Нужно отметить, ноги театра «Деревянная лошадь» росли не из театра марионеток Габриадзе. У нас были разные пути. Но Габриадзе, так же как
и мы (но раньше нас), собирал разведданные в театре Демени.
Тут надо отметить, что и театр марионеток Демени тоже возник не на пустом месте. Он по праву считается старейшим в стране профессиональным театром кукол, но возник он из домашнего театра поэтов-символистов
и художников серебряного века.

Юлия Слонимская и Пётр Сазонов, путешествуя по Европе, привезли пару десятков марионеток из Италии и Франции. Это было примерно в 1910 - 15 годах. Возник любительский театр. Первым его спектаклем была постановка по средневековому французскому фаблио 17 века «Силы любви и волшебства». Пьесу написал поэт Георгий Иванов.
Это была феерия кукол-шедевров. Куклы расшиты рубинами
и бриллиантами. Двигались они так себе, но было много сценического волшебства - трюков, превращений, танцев.
Так что ноги растут оттуда, из «Сил любви и волшебства».
Я много лет подряд предлагал театру Деммени восстановить это шедевр, опираясь на воспоминания современников, на сохранившиеся эскизы сцен
и кукол. Рисовал эскизы, пробовал даже найти деньги.
Пока не случилось.

Театр Du Jardin («Из Сада»)

Как-то, мы встретились с замечательным и очень европейским художником Виктором Никоненко. Познакомил нас Михаил Хусид. Это был в Царском селе, а Интерстудио.

http://proza.ru/2022/10/19/1323

 Витя провел для меня незабываемый мастер-класс. Он рассказал мне, о том, как в будучи в Польше, он в свою очередь познакомился с одним художником, который рассказал ему о свойствах сырой кожи и о том, как с ней можно работать. Как она сочетается с деревом. И рассказал, как делаются кожаные маски театра дель-арте.
Это был примерно 1990 год.

Вскоре мне довелось в Тулузе (Франция) сделать спектакль «Иоланта»,
где всех кукол я делал сам и вовсю соединял дерево и кожу. И работая
с кожей и деревом, я нащупал особый прием для кукол. Марионетка вся живет на балансах, на законах гравитации, сохранении массы энергии
и т.д – на учебнике физики за 6 класс. Но нити отдаляют актера-кукловода от куклы. От возможностей куклы остаются жалкие 30 процентов. В то время как планшетка – кукла в руках, напрямую подчиняется воле человека.
И я соединил свойства двух систем кукол. Нитей не было. Трости на конце были снабжены свинцовыми ручками, и многими другими хитростям.
В итоге возникла кукла, которая живет в руках человека и взаимодействует
с силами гравитации. Она вся на балансах. Управлять ею легче легкого,
но в то же время, именно кукла задавала темп жеста, шага. Актеру нужно было все время «слушать» куклу руками, и тогда она способна на многие чудеса. Декорацию я минимизировал и тоже выстроил на балансах.
Два мира – зримый и незримый были соединены прозрачным мостиком,
на котором проходило много действия. Мостик был снабжен кареткой с микролифтами (это мы выдрали из старенького ситроена), он по сути балансировал на одной точке. К тому же двигался во все стороны. Баланс было непросто сохранить, но помогали микролифты от багажника ситроена. Андрей Белышев был руководителем созданного им во Франции театра
Du Jardin, так же режиссером и актером, Лариса Шоломова – актрисой.

Научившись (благодаря мастер-классу Вити Никоненко) работать с деревом и кожей, я попал в следующий проект, так же во Франции, в Париже в театре Пьера Блеза Sans Toit, где пригодилось умение делать кожаные маски дель-арте. Это был спектакль «L' Illustre Fagotin » и там это умение пригодилось. Более того, в труппу Sans Toit был приглашен старый актер, который играл
в Италии в комедии масок и он чрезвычайно одобрил маски, который
я сделал для них. Спасибо Витя!
А технология довольно несложная. Вырезается из дерева болванка будущей маски как бы уже на лице артиста. Далее вымачивается кожа и мелкими гвоздиками натягивается на болванку. Там есть свои тайны, но принцип простой.

И вскоре дома раздается звонок. «С вами говорит Михаил Шемякин».

http://proza.ru/2023/12/20/1498

Далее МихалМихалыч просит приехать к нему в Америку, где он жил
в то время, и помочь ему с масками для балета «Щелкунчик»,
и в частности с кожаными масками крысят в технологии дель-арте.
Недавно был перенос «Щелкунчика» Шемякина на новую сцену Маринки. Мы с Михаилом Михайловичем обследовали всю матчасть балета.
Многие вещи были сильно изношены за 15 лет и требовали ремонта.
Только не кожаные маски. Они были в прекрасной форме.
Ещё один убедительный пример о пользе мастер-классов.

http://proza.ru/2022/10/26/1217

Мы учимся друг у друга. И готовность учиться, думаю,
должна сопровождать театрального художника всю его жизнь.
Ниточки того, чему мы научились, ведут нас дальше и дальше и неизвестно, куда выведут. Это увлекательное путешествие, полное неожиданностей
и открытий .
На этом можно бы и закончить мой рассказ о пользе мастер-классов.
Хотя историй еще много.
Но я бы хотел, чтобы вы посмотрели фильм о замечательном кукольнике «Игоре Фокине».

Документальный фильм «Кукольник», снятый Крисом Шмидтом.
Chris Schmidt. «Puppeteer».

https://youtu.be/cJ2gizaqVw8

Игорь Фокин родился в Ленинграде.
В 1994 году Игорь Фокин, блестящий русский кукольный мастер, приехал в Америку со своей семьей и куклами.
В течение двух лет его представления на Гарвард-сквер
в Кембридже, Массачусетс, радовали и детей, и взрослых.
В 1996 году Фокин внезапно заболел и умер.
Ему было всего 36 лет.
В память о нем на его любимом месте на Гарвард-сквер установили статую Ду-ду - куклы, пользовавшейся самым большим успехом.
Люди всегда приходят сюда, чтобы отдать дань памяти прекрасному артисту.
Вот ссылка на фильм на ютубе об Игоре Фокине. скопировать вставить в поисковую строку браузера. это если не работает ссылка выше