Слезла позолота, и остался деревянный Будда 1-я ча

      
   Слезла позолота, и остался деревянный Будда (японская пословица)

  Все совпадения имён и ситуаций - случайны и являются авторским вымыслом. Некоторые сюжеты взяты из открытых источников и популярных японских сайтов

          Китиро еще раз посмотрел на часы, которые висели над платформой и подумал, что вчера надо было всё-таки остановиться на третьей стопке саке и не слушать Минору, который всем был давно известен, как бездонная бочка – сколько ни влей, всё одно и то же – лицо только покраснеет да нос заострится, но глаза так и останутся трезвыми и хитрыми. Конечно Минору  - бутёу, то есть начальник отдела, и поэтому приходится склоняться в поклоне и слушать всякую многозначительную ерунду, что называется, открыв рот. Но ведь не обязательно было пить и делать вид, что это нравится. Можно было отпить немного, потом еще немного, потом сделать вид, что пьешь и остаться почти трезвым…. И теперь бы не болела голова и настроение было бы другим.
Все эти походы в трактир-идзакая в конце недели были для Китиро большим испытанием и для нервов,  и для желудка. Но отказаться ведь невозможно, именно такие, грубо говоря, пьянки и сплачивают коллектив. Еще и попеть надо под оглушительную музыку карооке, а если вдруг оказывается, что член коллектива по причине плохого здоровья не пьет и не поёт, то на него поглядывают с подозрением и самое страшное отстраняются от этого человека. А быть изгоем – значит верная смерть, если не в физическом, то точно в психологическом смысле. Тебя перестают замечать, перестают разговаривать, и дают самые неприятные и заранее провальные задания, за которые начальник и ругает, и даже может уволить. И ты остаешься один, никому ненужный, отторгнутый обществом и даже родными, которые не могут тебе простить, что ты «потерял лицо».
              Поэтому Китиро, еще со школьных лет научившийся нацеплять доброжелательную улыбку и опускать глаза, демонстрируя скромность и уважение к старшим, ходил с коллективом всюду и везде, чтобы его воспринимали  как своего. И никого не волновало, что на утро голова была чугунной,  и приходилось лечиться от похмелья маринованными сливами или горячим супом-мисо. Похоже, что его возможности пить саке, пиво, виски и вино, запивая их еще и джином, были большим испытанием для нежного организма.
Да, трудная у обычного японца жизнь. Все должны демонстрировать внешнее благополучие и жизненный успех. Еще со времен самураев, когда у грозного воина, обнищавшего, но гордого,  иногда на завтрак была только пиалка с рисом без всяких приправ, никто не должен был заметить его бедственного положения. Прямая спина, грозный взгляд и громкая речь – и все понимают, кто перед ними. С тех пор и повелось, что показывать свою слабость нельзя ни в коем случае. Неважно, что у тебя на сердце и что ты переживаешь в своей семье. Да, собственно говоря, сослуживцы никогда и не спрашивают, женат ты или нет, есть ли у тебя дети и как ты с ними уживаешься.
           Женщины, конечно, могут перемыть косточки по-соседски, но даже так называемые подруги не всегда в курсе драматического развода или того, что ребенок вдруг стал хикикомори, то есть отшельником в своём собственном доме.
          У Китиро был такой знакомый, с которым он подружился в старшей школе, но потом потерял  из виду, когда поступил в университет, и старые  друзья ушли в прошлое. Он увидел его спустя года три и вначале не узнал. Даже хотел пройти мимо, но Акио сам схватил его за рукав и затащил в ближайшую харчевню, чтобы  прежний приятель угостил его парочкой стаканчиков саке,  и они бы просто  поговорили ни о чем. Китиро не собирался лезть ему в душу и расспрашивать, почему вдруг с его прежним приятелем  произошли такие страшные метаморфозы, но Акио, быстро опьянев, начал рассказывать о себе, как будто обрадовался, что можно просто поговорить и получить хоть каплю сочувствия.
           Он запинался и заикался, и было непонятно,  как  бывший Красавчик смог превратиться  в небритого и неряшливого бомжа. Китиро впервые воочию увидел  хикикомори, о которых с утра до вечера рассказывали по телевизору. Оказывается еще в 90-е годы в Японии, со строгими самурайскими правилами не показывать никому свои проблемы,  почти миллион молодых мужчин проводили дни в своей комнате, читая мангу,  тупо глядя в телевизор или играя в компьютерные игры. Они отказывались работать или учиться, и часто не общались даже с членами семьи, не говоря уже о друзьях. Еду им приносили родители, мама подсовывали под дверь чипсы и газировку или готовую лапшу из магазина, а потом забирала пустые бутылки и упаковку. Как ни странно, сами семьи были достаточно обеспеченными и  вначале родители принимали это за обычную подростковую лень, однако изоляция  длилась месяцами, а то и годами. И это был такой пассивный вызов обществу, где внешнее преуспевание важнее возможности пробовать себя в различных сферах и начинать что-то новое, не боясь ошибок и осуждения.
            Однако родители, которые сами были в шоке,  из-за страха «потерять лицо» никому о своей трагедии не говорили и о такой болезни начали потихоньку говорить в местных газетах и телевизионных передачах, а потом проблема стала общенациональной,  и всё вылезло наружу.
           Когда в каждом доме появился интернет,  жизнь изгоев сильно изменилась,  они стали переписываться   друг с  другом, находя  виртуальных друзей по интересам. Особенно их приободрили исследования ученых психиатров, которые подтвердили, что это не классическое психическое заболевание, а желание жить так, как хочется, не сгибаясь под тяжестью правил и норм, которые были приняты в Японии и за  тысячелетия почти не изменились, несмотря на успехи в технологиях и науках.
           Акио, глядя в пол и  время от времени пощипывая жидкую бороденку, признался, что его обманула девушка, на которой он собирался жениться, потому что думал, что она его любит. Они встречались примерно  два месяца, она время от времени оставалась у него на ночь и была очень ласкова и любезна.
В то время он работал в одной небольшой фирме, в которой была лаборатория по тестированию новых  шприцов для тех, кто боится уколов. Ничего особенно секретного, но один парень придумал какую-то супер тонкую иглу и надо было оформлять патент, чтобы никто не мог претендовать на «первородное» преимущество. И именно в это время Миюки попросила его принести распечатки изобретения, чтобы, как она сказала, посмотреть в интернете что-то похожее в западных лабораториях и чтобы не было повторения, иначе патента не дадут. Объяснение довольно надуманное, но влюбленные иногда не вникают в слова, для них важнее чувства и эмоции.
           Вначале Акио сопротивлялся и объяснял, что это не положено, и у него могут быть неприятности. Но тут подружка объявила, что если он это не сделает, она оставит его и, разумеется, замуж за него не  выйдет. И обещала, что если он всё-таки согласится, то они на следующий же день поженятся и будут жить-поживать и добра наживать. Но Акио, боясь последствий и позорного увольнения, настаивал на своём. И тогда Миюки исчезла.
           Напрасно он ждал её, звонил и искал. Она пропала.
Акио продолжал ходить на работу, никто не обращал внимания на его бледность и болезненный вид.  В Японии не принято болеть, тем более из-за несчастной любви не ходить на работу. Сотрудники продолжали каждую пятницу собираться и ходить в ближайший ресторанчик выпить, закусить и попеть,  и Акио сидел с ними допоздна, пил, не пьянея, а возвращаясь в пустую квартиру, думал только о Мияки и плакал.
Так прошел месяц. И вдруг именно в пятницу поздно вечером  кто-то позвонил в дверь. Сонный Акио пошел открывать и увидел Мияки. Дальше можно не продолжать. Он был готов для неё на всё что угодно. И целую неделю они жили в раю. Однако Мияки между объятиями и вздохами опять вернулась к больной теме и так старалась очаровать парня, что он сломался и обещал принести распечатки, тем более патент еще не был оформлен. Акио, улучив минуту, переснял документы и отдал ей три листочка с иероглифами и рисунками в  эйфории чувств и надежде, что они вот-вот поженятся.
             Но всё хорошее кончается, иногда внезапно. И через неделю Мияки опять исчезла. Теперь ужу навсегда. На работе очень быстро узнали, что Акио оказался «промышленным шпионом» и с позором его выгнали. Даже не выплатили выходное пособие. Еще сказали: «Было бы изобретение немного более значительным, сидеть бы тебе в тюрьме! Скажи спасибо, что мы не хотим выметать сор из избы! Проваливай и чтобы мы о тебе больше не слышали!»
             Родственников у Акио не было, родители умерли давно, поэтому он мог рассчитывать только на себя. Депрессия затянула его в глубокую яму, и он вот уже полгода просто сидит дома, не моется, не переодевается, ест самую дешевую еду и боится, что не сегодня-завтра его выкинут из квартиры, потому что  второй месяц не платит за неё. Иногда  посылает резюме  в разные фирмы, просит таких же хикикомори помочь ему деньгами, ночью выходит подышать свежим воздухом и ждет, когда у него хватит смелости поехать в «Лес мертвецов» и там составить компанию самоубийцам.
             Китиро ничем не мог помочь Акио, просто достал кошелек и отдал ему всю наличность. Потом встал и ушел, не дожидаясь слезливой благодарности. Однако в душе у него бушевали бури, как можно в двадцать первом веке жить по средневековым законам. Без конца играть одну и ту же роль в течение всей жизни и демонстрировать благополучие и процветание, даже если это всего лишь ширма, за которой скрывается то, что не надо видеть окружающим, чтобы не оказаться выброшенным на обочину жизни... Не хочется быть куклой и выступать на сцене с одной и той же маской. Эмоции и чувства даны каждому человеку и если их без конца закрывать на ключ в клетку с железными прутьями правил и традиций, то в конце концов или клетка сломается, или душа превратится в камень и тогда уже будет всё равно, что ты сам о себе думаешь и к чему стремишься.
Особенно страшно было слушать от Акио мысли о самоубийстве. И хотя в Японии это не считается смертным грехом, как в Европе, но внешняя легкость трагического решения всегда вызывает ужас
           Сам Китиро никогда не был в лесу смерти Аокигахара, хотя для любителей острых ощущений даже есть автобусные экскурсии.  Ходят слухи, что здесь между деревьями можно увидеть белые призрачные очертания юрэев. Согласно синтоизму, души тех, кто умер своей смертью, соединяются с духами предков. Те же, кто принял насильственную смерть или покончил жизнь самоубийством, становятся блуждающими привидениями — юрэями. Не находя успокоения, они приходят в  мир людей в образе безногих призрачных фигур с длинными руками и горящими в темноте глазами. А гробовое молчание леса нарушается по ночам их стонами и тяжелым дыханием. Мистический пейзаж и звенящая тишина легендарного леса привлекает тех, кто решил добровольно уйти из жизни.
                Только два сорта людей добровольно заходят в глубь «леса смерти» — члены специальных бригад полицейских и пожарных, каждую осень прочесывающие Аокигахара в поисках останков самоубийц, да еще сами самоубийцы. Есть целые семьи, которые уходят из жизни под натиском неразрешимых проблем: муж лишился работы, домовладелец выгнал на улицу, нет денег платить за детей в школе или в колледже, родители не разрешают пожениться, потому что у влюбленных разный статус, студент завалил сессию, а родителям боится признаться….  И всё это настолько переплетается с принятыми тысячи лет назад правилами и современными строгими рамками демонстрации благополучия, что ни у кого не вызывают удивления. Только жалость и сочувствие. Потому что на месте самоубийцы может оказаться каждый. Даже президент какой-нибудь огромной фирмы, если он не смог избежать банкротства.


Продолжение http://proza.ru/2020/05/29/751
Кошка на заставке - мой постоянный эпиграф