Рубеж-14. Сватовство

13. Куны  http://proza.ru/2020/11/19/1477

14. Сватовство

Ближе к вечеру появился еще один отряд встречающих. В нем насчитывалось около сотни, принадлежавших к числу самых знатных людей из окружения Кульдюрея. Все они были в полном вооружении на тонконогих, с высокой приподнятой грудью и длинной, изогнутой, как у лебедя, шеей, трумских скакунах. Впереди на великолепном, черной масти жеребце с усыпанном жемчугом седлом, ехал хан Бахмет, сын и наследник Кульдюрея. Это был крупный, чернобородый, мужчина лет тридцати, облачённый в зелёный бархатный бешмет. Края бешмета так же, как и темно-синие бархатные штаны, были расшиты красивыми узорами. Толстая серебряная полоска окаймляла голенища сапог. О высоком сане говорили также украшенный драгоценностями дорогой меч, да массивная золотая цепь на шее. При всем том, несмотря на важность и сановитость, Гоннар не нашел в Бахмете ни живости, ни воинственности. На фоне других кунских джигитов, которые горячили коней и, гарцуя, горделиво поглядывали друг на друга, он казался каким-то грузным и неуместным. Сотан, с которыми молодой воранг поделился своими наблюдениями, подтвердил, что сын Кульдюрея не любит сражений и охоты и вообще является большим домоседом.

Поздоровавшись, Бахмет обнял Годамира, и дальше они поехали бок о бок. Вскоре взору Гоннара открылась ханская ставка. В лучах заходящего солнца, словно в сказке, выросли перед ними сотни белоснежных юрт. Среди них выделялась огромная, как дворец, юрта самого Кульдюрея, увенчанная белым знаменем с таким же белым конским хвостом. С разных сторон ее окружали шатры многочисленных бийев, и возле каждого стоял шест с родовым или племенным знаком военачальника. За ними, вплоть до высокого холма, на склонах которого высилось множество ярко раскрашенных каменных идолов, раскинулась цепь черных юрт для многочисленных поваров и слуг. Там и здесь между вкопанными столбами тянулись крепкие, сплетенные из конского волоса арканы, к которым было привязано множество боевых коней, и торчали ряды острых и длинных копий.

Солнце должно было вот-вот закатиться, и в ханской ставке царила обычная вечерняя суматоха. Громко переговаривались готовившие ужин женщины, с криком носились дети. К человеческим голосам присоединялся лай множества собак, ржание лошадей, блеяние овец и крики верблюдов.   

Выбежавшая навстречу челядь принимала у дружинников коней и провожала гостей в специально расставленные для них юрты. Стены и крыши этих юрт были покрыты войлоком, двери также были сделаны из войлока.  Внутри все было приготовлено для ночлега: поверх кошмы расстелены шелковые ковры,  вдоль стен  уложены мягкие пуховые подушки и стеганые одеяла. 

Оставив свои мешки, копья и щиты в юрте, Гоннар и Ивор пошли прогуляться. Стайка девушек и с десяток юных джигитов теснились возле сооруженных из крепких жердей качелей. Становясь по очереди и глядя в глаза друг другу, парень и девушка начинали раскачиваться под громкие крики окружающих. Три больших костра освещали эту картину. 

Неожиданно Ивор ухватил племянника за руку и указал на девушку лет 18, которая прошла, не останавливаясь в трех шагах от них в сопровождении высокой, благообразной старухи. Девушка поразила Гоннара своей красотой. У нее было светлое чистое лицо с тонкими бровями. Длинные волосы были заплетены во множество косичек, которые, черным водопадом ниспадали на ее плечи и спину.  Одета она была в обшитый серебром голубой кафтан и высокую, по кунской моде, шапку, отороченную соболем и украшенную золотыми трумскими монетами. Под кафтаном можно было рассмотреть длинное бархатное платье, подол которого также украшали монеты. На руках сверкали золотые перстни, на шее – жемчужное ожерелье. Проходя, девушка посмотрела на них и тотчас опустила глаза.

- Знаешь, кто это? – спросил Ивор.
Юноша отрицательно покачал головой.
— Это та, ради которой мы проделали весь наш путь. Камоса, дочка Кульдюрея и невеста хакана Велемира…

На следующий день Кульдюрей устроил для гостей пир. Он проходил в девяти роскошных белых юртах. Годамир и двадцать пять его дружинников были приглашены непосредственно к хану, остальные гридни – к его ближайшим сподвижникам. Благодаря протекции Ивора Гоннар и Улеб оказались в числе спутников конунга.
Когда Годамира ввели в юрту, хан и его ближайшие бийи уже сидели вдоль стен на парчовых, набитых шерстью подушках. Гоннар и Улеб, которых впустили после всех остальных и усадили возле самых дверей, смогли тем не менее хорошо рассмотреть хана, освещенного ярким светом двух горевших рядом с ним масляных ламп. На вид Кульдюрею было лет 55. У него было умное, благородное лицо. Одет он был в белый домотканый кафтан из тонкой верблюжьей шерсти с чернобархатным воротником. На голове красиво сидела островерхая парчовая шапка, отороченная по краям красным лисьим мехом. 

На низких столиках, застеленных яркими шелковыми скатертями, были расставлены блюда с различными яствами. Здесь были кебаб из баранов, плов, жареное мясо с луком, похлебка. Из больших бурдюков, сшитых из жеребячьих шкур, в кумысомешалку лили прохладный кумыс. Гостям его подавали в тяжелых серебряных пиалах. Был припасен также бочонок трумского вина.
- Посмотри вон туда, - сказал Улеб.

Гоннар увидел трех гостей в меховых шапках.
— Это послы хана Тюпрака, - сказал Улеб. – Между Тюпраком и Кульдюреем давно идет соперничество за власть в степи. Все шло к тому, что Тюпрак возьмет вверх. Но теперь у Кульдюрея появится сильный союзник.
- Наверно, Тюпраку не очень нравится то, что здесь происходит, - сказал Гоннар.
- Надо думать!

Годамир свободно говорил по-кунски. Потому его общение с ханом происходило без толмачей. Взяв в руки чашу с вином и не спуская глаз с Кульдюрея, конунг обратился к нему с короткой, эмоциональной речью. Гоннар решил, что это тост за здравие хозяина. Выпили первую чашу и сразу налили вторую. На этот раз говорил Кульдюрей. Голос у него оказался певучим и удивительно чистым. Он сказал или пропел свой тост. Улеб, который хорошо понимал по-кунски, объяснил товарищу, что хан желал долгих лет и здоровья хакану Велемиру. После этого все отдали должное еде. Ели не торопясь, причмокивая и похваливая, чтобы доставить хозяину приятное. На десерт красивые прислужницы принесли блюда с мускусным печеньем, леденцы, благовонные желуди, сласти с амброй и пирожные.

Гости оживились.
- Ну вот, - шепнул Улеб, - сейчас начнется самое главное, - конунг будет просить ханскую дочь в жены своему отцу.
- Как просить? – удивился Гоннар, - разве дело уже не слажено?
- Разумеется, - посмеиваясь объяснил айст, - разговоры между ярлами хакана и ханскими бийями велись давно, и предварительное согласие получено, но официально предложение пока не сделано. Впрочем, не думаю, что нам теперь откажут.
Действительно, Годамир поднялся вскоре со своего места, на этот раз без чаши, вышел на середину юрты и, повернувшись лицом к Кульдюрею, стал о чем-то ему рассказывать. Порой он подкреплял свои слова энергичными жестами, словно старался убедить хана в своей правоте.

- Он говорит, - шепотом переводил Улеб, - что его отец великий государь, что он всегда с большим почтением относился к хану и желает теперь с ним породниться.
Кульдюрей в свою очередь поднялся с софы и пропел-проговорил свой ответ. После этого гость и хозяин трижды обнялись, по очереди прижимая друг друга к груди.
- Ну вот, удовлетворенно заметил Улеб, - можешь быть спокоен – у нас появилась новая хаканеса.

Годамир подал знак Ивору. Тот вышел из юрты и тотчас вернулся. Вслед за ним шли гридни с тюками. Тут же, на глазах хана они принялись их распаковывать и выкладывать к его ногам дары. Первым делом появились роскошные собольи шубы для самого хана и для всех его жен. Потом стали вынимать оружие: позолоченный шлем, несколько сабель в ножнах, усыпанных драгоценными камнями, и роскошные, расшитые жемчугом колчаны, раззолоченные кушаки с кинжалами в богатых ножнах. Затем глазам зрителей, с оживленным вниманием наблюдавших за этим зрелищем, предстал набор из золотых ваз, связки свечей из первосортного белого воска, серебряные подносы и блюда, изящные ларцы фрязской работы, заполненные золотыми сонетами и другие роскошные изделия заморских и склавских мастеров, явно демонстрировавшие богатство хакана и его почтение к будущему тестю. Отдельно положили подарки от жен хакана женам хана: расшитые золотом кошельки и салфетки, набор почетных одежд, куски парчи, бархата и узорчатых шелковых тканей из Трума. По куску ткани и расшитому кафтану поднесли каждому из бийев. Коней оставили напоследок. Их привели всех троих уже взнузданными и оседланными. Потники были из подрезанного бархата, попоны расшиты серебром, седла в изобилии усыпаны драгоценными камнями, а сбруи – с серебряными бляшками. Коней хакана держали под уздцы Ивор и еще один старший дружинник, а того, что подарил Осломысл, - сам Сарычан. Кульдюрей вышел из юрты и внимательно, со знанием дела осмотрел всех троих. Скакуны, нервно поводили ушами пританцовывали от нетерпения и грызли серебряные удила. Хан и его бийи сочли все это за свидетельство их резвости и остались довольны подарком.

Пир продолжился и был теперь заметно менее чопорным. Позвали красивых девушек из числа прислужниц хана. Каждая принесла с собой музыкальный инструмент. Усевшись перед дверями, они принялись наигрывать бойкие кунские мелодии. Потом появились два танцора и сплясали перед гостями. Чаши и кубки тем временем регулярно наполнялись вином и кумысом. Приближенные хана вставали один за другим и произносили цветистые тосты. Приближенные конунга отвечали им. Таким образом, пир продолжался до вечера. Под конец гостям была подана розовая вода для мытья рук. В то же время в других юртах приближенные Кульдюрея пировали с дружинниками Годамира.

Когда Улеб и Гоннар возвращались в свою юрту, им навстречу попался Сотан в праздничном кафтане. Расспросив их о пире, юный тумаш сказал:
- Вы мои друзья, и я хочу представить вас моему деду.
Улеб отвечал, что они, конечно же, примут приглашение. Богатая юрта Чубадая располагалась неподалеку от ханской. Сюда долетали звуки музыки и веселые голоса из соседних юрт, где еще продолжали чествовать прибывших гостей. Старик встретил их очень доброжелательно. Оказалось, что он довольно сносно говорит на языке склавов.

- Я не буду угощать вас чем-нибудь более существенным, - с улыбкой сказал Чубадай. – Думаю, что после ханских яств вам не захочется смотреть на мои скромные угощения.
Улеб и Гоннар поблагодарили и признались, что действительно не испытывают чувства голода. Но они с удовольствием выпьют кумыса, добавил Улеб, потому что для них большая часть разделить стол с таким знатным и уважаемым бийем.
Чубадай сделал знак. Красивая молодая кунка, как оказалось, внучка Чубадая, принесла четыре серебряных пиалы с кумысом.

- Сегодня важный день, - сказал старик, - быть может, один из самых важных в моей жизни. Мой повелитель готов породниться с повелителем Склавии. Событие чреватое большими переменами.
- Мне показалось, - сказал Гоннар, - что все бийи одобряют его решение.
— Это обманчивое впечатление, - возразил Чубадай, - и я предвижу в будущем большие потрясения. У Тюпрака много друзей в степи. Есть у него тайные приверженцы даже в окружении Кульдюрея.
- Тюпраку есть о чем беспокоиться, - заметил Улеб, - ведь теперь Кульдюрей обрел могучего союзника. Если прежде склавы и воранги не решались вторгаться в степь, то теперь, имея поддержку Кульдюрея, они смогут решиться на большой поход.
- Да, - согласился Чубадай, - этот брак может повлечь за собой далеко идущие перемены.

Выпив кумыс, Улеб с Гоннаром распрощались и отправились назад к своей юрте. Повсюду видели они веселых людей. Из многих юрт доносилась музыка и песни. Гридни шли в сопровождении кунских витязей, объясняясь друг с другом на смеси двух-трех языков или жестами.  Улеб с усмешкой заметил, что это редкое зрелище.
 
- До сих пор, - сказал он, - мы смотрели друг на друга из-под опущенной личины шлема, или осторожно выглядывая из-за края щита,  рискуя получить смертоносную стрелу в лицо.
- Как ты думаешь? – спросил Гоннар, - этот союз будет прочным?
- Он слишком необычен, - чтобы установиться сразу раз и навсегда, - задумчиво произнес айст. – Но ведь вонглары со склавами тоже были когда-то непримиримыми врагами, а теперь они вместе верно служат хакану.

Навстречу им попался Ивор. Старый дружинник выпил сегодня не одну чарку вина. Лицо его раскраснелось. Всегда сдержанный, он был теперь явно возбужден.
- Как дела, дядя? - спросил Гоннар.
- Клянусь Геревитом, они идут неплохо! – воскликнул Ивор. – Конунг отправил нас всех пировать на улицу, а сам завел задушевный разговор с ханом. И, думаю, они говорят сейчас не о брачных делах. Разговор идет са-а-авсем о другом!
Протянув это слово, он хитро подмигнул.
- О чем же? – спросил Улеб.
- О будущем военном союзе, - уверен, что поход против императора Трума – дело решенное!


15. Ночной переполох  http://proza.ru/2020/11/20/1502

«Заповедные рубежи»  http://www.proza.ru/2013/07/08/294