Ингрия. Сальме Сярг- ингерманландцы в Сибири

Это  фрагмент из  книги Ингрия – наша родина. Воспоминания, эссе, стихи, рассказы, СПБ, ГЙОЛЬ , 2020». Как составитель представляю на своей странице творчество     одного из авторов этого сборника .
Сальме Сярг 28.05.1940 - 3.10.2014.
Род.  в  селе Рыжково Омской области.  Приехав в Москву , окончила институт Стали и Сплавов, жила в  посёлке Томилино  московской области, была управляющей делами в  евангелическо- лютеранской церкви Святой Троицы в Москве, получила теологическое образование , была председателем московского отделения  общества ИНКЕРИН ЛИИТТО  .
Данный материал является  подготовительным для  монографии Иван Эспер, Сальме Сярг « Рыжково( первое лютеранское поселение в Сибири и лютеранская церковь)»,СПб, ГЙОЛЬ,2014

               
 

 
ИНГЕРМАНЛАНДЦЫ В СИБИРИ

В Западной Сибири в Омской области есть село Рыжково, история которого тесно связана с Ингермаландией.  Я, как уроженка этого села, хочу поделиться своим наблюдениями.  Наше село большое,  и особенное  для России, в чем-то с  удивительной  даже уникальной историей , в нём всегда о даже в послевоенные годы там жили в основном эстонцы, финны и латыши. По национальному составу село можно было разделить на две части. В той части села, где была первая церковь, а теперь находится кладбище, жили финны и эстонцы, а латыши жили в другой части села..
Но ещё интересно то, что у эстонцев были эстонские фамилии, у латышей – латышские, а у финнов – русские фамилии. Эта особенность распространялась в какой-то степени и на имена. Почти в каждой семье, где было несколько сыновей, обязательно были Иван, Александр и Николай. Если Иван – это Юхан, Янь,  то Александр и Николай остаются русскими. Например, моя тётя Катя была замужем за Ивановым Семёном Ивановичем, который был чистокровным финном и даже внешне похож на типичного финна: рыжеватые волосы и вздёрнутый нос.
Я достоверно знаю, что в этих семьях родной язык был финский. В частности, моя бабушка по отцу была Мартынова Мария Ивановна, и была она родом из первых ссыльных поселенцев . С ней я разговаривала по-фински. Финские семьи жили ближе всех к кладбищу. Это были Юрьевы, Кузьмины, Мартыновы, Ивановы. Наш дом стоял напротив переулка, который вёл на кладбище. Помню, что я с детства оплакивала всех покойников, которых несли мимо нас. Из числа русских было только несколько специалистов, направленных на работу в больницу,  школу и маслозавод. Так было во времена моего послевоенного детства. Все дети говорили на трёх языках с самого маленького возраста, а русскому языку учились в школе. Хочу сказать, что обучение с детства трём языкам было по силам каждому ребёнку, независимо от его последующего интеллектуального развития. В моей семье было два языка: к маме я обращалась на эстонском (это был «мамин» язык), а к бабушке – по-фински (это был «бабушкин» язык). На латышском языке мне приходилось говорить мало, но я всё понимала. 
   Раньше в селе было две школы: одна эстонская, а другая латышская, и старшее поколение  - наши бабушки и дедушки получали начальное образование на своём родном языке. Поэтому их знание русского языка складывалось из общения с гостями из соседних сёл. У нас была хорошая больница, два магазина, поэтому к нам часто приезжали из других деревень. А раньше в Рыжково проводились и большие ярмарки. В те времена любой незнакомый человек мог зайти в дом и попроситься отдохнуть и переночевать, ему никто не откажет. Но из-за плохого знания русского языка иногда случались разные казусы, которые потом ходили по селу как анекдоты. Так, например, гостеприимно хозяйка встречала гостей. Она хотела предложить отдохнуть им и лошадям, на которых они приехали, а сказала с приветливым лицом: «Сдохните, сдохните и пусть кони ваши сдохнут». Конечно, недоразумение выяснили, но анекдот сохранился.

Все эти размышления привели меня к тому, что мне захотелось заняться историей села, узнать имена тех, кто его основал, узнать, почему такие фамилии у моих финских односельчан. Были ли они русифицированы в момент переезда или были таковыми изначально. Конечно, самым простым было бы найти фамилии первых поселенцев. Но дело в том, что во время пожара 1845 года сгорел пасторский дом, в котором хранились  все записи о рождениях и крещениях.
Первым толчком в моих поисках была книга эстонского исследователя Виктора Маамяги «Эстонские поселенцы в СССР», в которой он пишет о том, что в 1803 году за восстание против барона из Ямбургскго уезда была выслана группа  , основавшая в 1804 году деревню Рыжково а Тюкалинском уезде Западной Сибири. Эту книгу привез из Эстонии мой дядя Яков Сярг в начале 80-х годов прошлого века. И тогда в 1984 году в Рыжково праздновали 180-летие села.  А я сочинила эти строки :

Живёт село моё 180 лет.
Пусть этот возраст далеко не древний,
И знаменитостей у нас особых нет,
Но всё же очень хочется узнать,
Кто были те из самых первых.


Мои поиски имен первых поселенцев Рыжково привели меня  в Российский Государственный Исторический архив в Петербург. Там оказалось дело о крестьянских волнениях в Ямбургском уезде Петербургской губернии (фонд №1286 1803 г., опись №1, дело 115).
В этих материалах,  наконец-то, я нашла все фамилии первых поселенцев и подробные рапорты административного руководства губернии о причинах волнений крестьян и мотивах принятых административных решений.
Первым документом является «Дело по донесению Санкт- Петербургского Гражданского губернатора о неповиновении Ямбургского уезда крестьян помещика Унгерн-Штернберга по существующей там болезни. 1803 г.» (Архивная книга, №379, №409),
В донесении графу Виктору Павловичу Кочубею  указывается, что «Ямбургского уезда в вотчине барона Унгернштернберха, крестьяне изъявляют непослушание, и что в той вотчине оказалась болезнь, от коей с осени прошедшего года умерло более двух сот человек, и теперь еще находится много больных. Его императорского величество высочайше указал принять скорые меры к исследованию подлинных причин болезни и к отвращению оной, равным образом и к укрощению непослушания по силе законов» (лист №2+об.).
В рапорте господину действительному тайному советнику министру юстиции Гавриилу Романовичу Державину от Санкт-Петербургского губернского прокурора указывается, что в вотчине был исправник. По решению палаты уголовного суда за непослушание и за обвинения помещика были наказаны плетьми крестьяне Пантелеев и Андреев. «Экзекуцию провели, зачитали им обвинения, но они объявили, что не отстанут от своих намерений быть казенными, так как помещик их разоряет поборами, и они хотят лично государю изъявить свое недовольство помещиком. Недовольных пятьсот человек, всех кнутом не пересекут. Их увещевали, они изъявили покорность, но сказали, что от намерений не отступятся.
Еще сообщается о болезни. Помещик для пользования больных нанял уездного штаб-лекаря, некоторые получили облегчение, но с 1-го января померло двести два человека, больных сейчас лежит десять, а в лазарете у помещика – еще 36 человек. С одной стороны – ропот и дерзновение, которыми не хотят утруждать императора, с другой – болезнь» (Лист № 3+об, №4).
Из рапорта губернскому прокурору Харламову  от ямбургского уездного стряпчего Калинина от 20-го июля 1803 г. можно узнать,  что «Указом императора из СПб губернского правления от 13-го июля 1803 г. ямбургскому уездному суду предписано провести следствие по болезни крестьян в вотчине барона Унгернштернберга через капитана исправника или заседателей, для этого откомандирован доктор, чтобы установить причины болезни. Доктор и исправник прибыли и выяснили, что болезнь начала появляться по осени прошлого года. Умирали, особенно в вешнее время, от болезни, в этом нет сомнения. Помещик вел себя благородно, в убыток себе давал больным пищу. По церковным книгам (метрические у приходского священника) к 1-му января умерло взрослых 140, а малолетних 62 чел., всего 202. Доктор постановил, что их симптомы (лихорадка, желчь, нервозность, ревматизм) происходят от повреждения питательных соков крови, потому что (по объявлению крестьян) они  в прошлом году во время возмущения против помещика укрывались по лесам и болотам без хлеба, питались вредными и неудобоваримыми кореньями, это и стало причиной болезни» (Лист №5+об.).
27 июля 1803 года  министр внутренних дел поручил гражданскому губернатору СПб Сергею Кушникову разобраться в этом вопросе, а 6 августа  Кушников докладывает о том, что «Земской суд и сам помещик объявили, что хотя крестьяне и не проявляют сейчас явного ослушания, но у них издавна есть желание быть казенными. Крестьян собрали, они объявили, что помещика своего слушались и будут слушаться, но обижены, будто несоразмерностью поборов и что некоторых мальчиков два года назад заставляли строить суда для помещика. Крестьяне были собраны, им объявили о наказании, некоторые устрашились. Один самый активный старался доказать притеснения помещика. Они еще до этого ходили в Петербург с жалобами и просьбой сделать их казенными. Сколько помещик по-доброму не старался привлечь их к послушанию, они не успокаивались.
После раскаяния некоторых крестьян еще остались недовольные в деревнях Федоровской, Большой и Малой Арсиях, Кировах и Вирви семей до двадцати, которые помещика не слушались и не скрывали надежд быть казенными. Лучший выход – переселение этих семей, чтобы разрешить конфликт. Барон в расстройстве из-за убытков – не считая рекрутов, из-за болезни потерял 230 человек, влез в долги. Надо убытки возместить, крестьян привести к повиновению, а некоторые семьи переселить в полуденный край Сибири и дать доведенному до разорения помещику за них компенсацию» (лист 9+об, 10+об. 112+об.).
Ямбургскому Земскому суду было поручено разобраться, насколько обоснованы жалобы о том, что помещик привлекает к работам подростков и престарелых, а за два года до этого помещик заставлял их оснащать его суда их же материалами.  «Если найдут, что людей в тягле больше, освободить, также приказано молодых от тягла освободить, равно и престарелых. Работы – по величине семей, чтобы распределить тяглы. Прислать землемера, чтобы установить размер покоса. Чтобы помещик не мог с них требовать сверх должного, чтобы крестьяне не считали себя притесненными. Если обнаружится, что помещик действительно заставлял их снаряжать суда своим материалом, запретить» (Лист №13+об, 14+об).
Однако, несмотря на такое решение суда,  остается достаточное количество крестьян, которые не повинуются, их около 20 семей, Губернатор в своем отчете императору предлагает тех крестьян, которые не усмирятся, «отослать для поселения в полуденный край Сибири, а помещику выдать за них деньги по усмотрению» (лист 16+об.).

После рассмотрения всех  материалов царь Александр 1 издает Указ:
«Ямбургским крестьянам
По Высочайшему Его Императорскому Величеству повелению от Санкт-Петербургского Гражданского Губернатора Действительного Статского Советника Кушникова, крестьянам Ямбургского уезда вотчины помещика Барона Унгернштенберга сим объявить, дабы они остались в безмолвном повиновении и послушании законного их помещика Барона Унгернштенберга. Если же кто из крестьян  не внемлет сему последнему  объявлению и дерзнет явить малейшее непослушание и своевольство, то немедленно будут все таковые из вотчины их взяты и сосланы на поселение в Сибирь».
Царь также направляет Казанскому Гражданскому Губернатору Кацарову письмо следующего содержания: «Указом в сей день Санкт-Петербургскому Гражданскому Губернатору повелел сослать в Сибмрь на поселение несколько семейств крестьян Ямбургского уезда, оказавших помещику Барону Унгернштнбергу упорное неповиновение, поручаю вам по прибытии их в сопровождении воинской команды в Казань, отправить их далее в Сибирь за обыкновенным присмотром, уведомив предварительно Тобольского и Иркутского Генерал Губернатора.
   Санкт-Петербург октября 3 дня 1803 года.
   Наиподлинном подписано собственно Его императорского величества рукой
                Александр
Контролирование Графу В. Кочубею» (лист 70).

И уже 15 ноября появляется документ «Всепресветлейшему, Державнейшему великому Государю, Императору и самодержцу всероссийскому  от Санкт-Петербургского гражданского губернатора Всеподдннейший Рапорт» (стр. 82+об, 83). В рапорте сообщается, что по  показанию самого барона Унгернштернберга и ямбургского земского исправника для поселения в Сибирь «было избрано из селений двадцать шесть семей, в коих мужеского пола семьдесят семь, а женского семьдесят три души». До отправления они находились под присмотром воинской команды елецкого мушкетерского полка.
 Определенным на поселение семьям разрешено было продать из их имущества то, что они пожелают и чего нельзя взять с собой. Предварительно было сообщено всем обывателям ямбургского уезда и города Нарвы о публичных торгах в течение нескольких дней. Торги проходили в земском суде, выручена была сумма тысяча шестьсот семьдесят четыре рубля семнадцать копеек. «Некоторые из семейств имущество свое добровольно отдали оставшимся в селении крестьянам».
Для сопровождения поселенцев до Новгорода командирована команда из елецкого мушкетерского полка во главе с капитаном Тихоновым. Ему были даны соответствующие наставления, а для ведения расходов выданы вышеозначенные деньги. 3 ноября 1803 года команда была отправлена, о чем
было сообщено коменданту Новгорода подполковнику Петрову, а также гражданскому губернатору.
«Относительно возвращения помещику Унгерн-Штернбергу денег по сто рублей за каждую мужского пола душу, счислящуюся в семействах, посланных на поселение, то во исполнении вашего императорского высочества высочайшего Указа, доставил список поселенцев господину министру финансов, какой и вашему императорскому величеству при сем моем донесении имею счастье представить.
С-Петербургский Гражданский губернатор Сергей Кушников
Ноября 15 дня 1803 года. №3863» (Приложение №1). Привожу этот рапорт императору Александру 1 в оригинале, как документ, в котором зафиксирована точная дата высылки крестьян.
Далее следует список всех, направленных на поселение в Сибирь, с указанием о том, из какого селения они были, каков возраст поселенцев и на какую сумму было продано имущество в каждой семье. Я хочу этот список привести в оригинале (Приложение 3).
Заканчивается дело «Всеподанейшим рапортом», который направил  «Его императорскому величеству Тобольский, Тюменский и Иркутский Генерал Губернатор Селифонттов»(стр.89+об.). В своем рапорте он сообщает о том, что по уведомлению, полученному от Тобольского губернского правления, сосланные из Ямбургского уезда на поселение семейства помещичьих крестьян, прибыли в Тобольск 14 мая 1804 года и что «означенных крестьян обоего пола сто сорок две души». Они «отправлены для поселения на  назначенные им в Ишимском уезде удобные для хлебопашества земли с надлежащим от казны  пособием.
Я имею счастье всеподданнейше донести о сем Вашему императорскому Величеству.
                Иван Селифонттов
Июня 14 дня 1804 года в Иркутске» ( №98).
Этот документ я тоже привожу в оригинале, так в нем зафиксирована дата прибытия поселенцев в город Тобольск (Приложение 2).

Теперь я хочу поделиться теми размышлениями, которые у меня появились при изучении документов о судьбе первых поселенцев Рыжково.
После победы над шведами в 1711 году земли Ингерманладии вошли в состав России, а крестьяне на этих землях числилась государственными и платили оброк. Но Павел 1 подарил крестьян Ямбургского уезда князю Куракину, который увеличил вдвое денежные подати. Но затем  он продал вотчину барону Унгернштернбергу, который еще больше ужесточил подати, ввел оброк (тягло) на пожилых и подростков, заставил строить для себя суда из  материалов крестьян.
 Известно, что Павел 1 вступил на престол в 1794 году, поэтому  к 1802 году, когда случился первый бунт против помещика, крестьяне были крепостными не более 6 лет и хорошо понимали разницу между вольным положением и крепостным. Поэтому они уже в 1802 году подняли бунт против помещика.
 Были введены войска, и люди долго прятались в лесах. Из-за скудного питания начались болезни, умерло много народу, народ роптал, самых активных даже наказывали плетьми. Тем не менее, покоя в уезде не было. Многие крестьяне поставили перед собой цель сталь вольными и даже обращались по этому поводу к царю. Рассмотрение дела о ямбургских крестьянах дошло до царя.
 После выяснения причин болезни барону Унгерн-штенбергу было запрещено брать дополнительные подати, а крестьяне должны были придти в полное повиновение своему  помещику. Но оказалось, что даже при таких смягченных условиях осталось много недовольных крестьян, которые не теряли надежду стать вольными. И таковых было решено отправить « в полуденный край в Сибирь». Только тогда в Ямбургском уезде наступит покой.  Из-за своей неуемной жадности  и жестокости барон Унгернштернберг довел свое имение до разорения. Чтобы помочь ему, власти приняли решение сослать недовольных крестьян в Сибирь, а барону за них выдать из казны компенсацию.
 Я внимательно рассматривала эти списки. Из числа старшего поколения было несколько человек старше 60 лет, в семьях были совсем маленькие дети. Какое нужно было иметь мужество и стремление к воле, чтобы пуститься в этот долгий путь неизвестно куда! Что они могли знать о Сибири, о том, что их ждет на новом месте? Вышли они в путь зимой, а ведь перед этим была голодная зима 1802 года. Ведь стоило только смириться и не роптать – и никуда не надо было бы идти.
 Можно только преклоняться перед мужеством и стремлением к воле первых жителей Рыжково, среди которых были и мои предки.  Можно представить, как 3 ноября из Ямбургского уезда двинулся обоз из 150 человек в сопровождении военного отряда. На санях был скарб, запасы продовольствия, маленькие дети и немощные. Все остальные шли пешком от Прибалтики до Сибири… Их странствие продолжалось полгода… Как видно из рапорта Тобольского губернатора, пришло только 142 человека,  8 человек по дороге умерло, кто именно из списка был похоронен по дороге -  неизвестно.
14 Мая из Тобольска поселенцы были направлены для поселения в Ишимский уезд на удобные для хлебопашества земли. В разгар лета в июне они уже оказались на отведенной им земле. Наверное, велика была их радость, когда они увидели, что отведена им черноземная земля, и ее достаточно, вокруг березовый лес, можно будет строить дома.  Такой плодородной земли в Ямбургском уезде не было. Не зря они вынесли все лишения во время своего долгого пути, Господь им помог в этом. Поэтому первым деревянным зданием была построена небольшая церковь, а для себя на первую зиму построили землянки. Я думаю, что Иванов день 6 июля 1804 года можно теперь считать точной датой основания села Рыжково. Тем более, что этот праздник  всегда широко отмечается в Рыжково.
Как я и предполагала, фамилии первых жителей были образованы от имен отцов, а отцы имели русские имена. Это еще раз подтверждает, что их предки жили в Ямбургском уезде уже в те времена, когда эти земли входили в состав Новгородской Руси, с XIV века, и были в свое время крещены в православие. Отсюда русские имена. Даже после принятия лютеранства в XVI веке продолжали давать русские имена, потому что так было принято в течение нескольких столетий. Эта традиция сохранилась в финских семьях и в Рыжково.
В рапорте Тобольского губернского евангелическо-лютеранского проповедника пастора Мейера генерал-губернатору Западной Сибири дано краткое обозрение истории Рыжково. Там он пишет, что колония Рыжково была основана помещичьими финскими крестьянами, высланными из Ямбургского уезда. « Все они были одного вероисповедания, одного происхождения, в родстве между собой и охотно служили и помогали друг другу,  и потому, хотя избранное ими для поселения место Омского округа в 214 верстах от города Омска и в 12 верстах от большой почтовой дороги было не совсем выгодно, несмотря на это они скоро достигли удовлетворительного благополучия, так что первые 30 лет существования колонии Рыжково были во всех отношениях счастливыми для поселившихся в оной крестьян» (ГУ ГАОО дело №4936. стр. 32). Можно понять эту оценку пастора Мейера, ведь здесь собрались волевые целеустремленные люди. И только взаимная помощь дала им возможность обустроиться на новом месте и достичь благополучия.
Я попыталась в этих списках найти своих предков. Поиск усложняется тем, что фамилии в этих списках даны по имени отца. Линия первых поселенцев идет от моей бабушки Мартыновой Марии Ивановны. Ее родителями были Мартынов Иван Кириллович и Ерико Анна Еремеевна. Мне в этом плане повезло. В списках есть только один человек с именем Ерикъ Юрьев из деревни Малая Аресия.  Ему было уже 47 лет, а его жене Иринье Егоровой 41 год. У них было 2 сына: Яков и Матвей и две дочери Елизавета и Екатерина. Так как бабушка была рождена в 1850 году, то ее отец Еремей мог быть сыном Якова или Матвея. Скорее всего,  наша линия идет от Матвея, потому что он самый младший, и, скорее всего, именно он и стал наследником отцовской усадьбы.
В Сибири, когда они стали государственными крестьянами,  фамилии уже стали родовыми. Дом, в котором я родилась, видимо, стоял на том месте, где построил дом Ерик Юрьев, потому что всех жителей этого дома называли «Ерико» я тоже была Ерикон Салме, хотя была уже  седьмым поколением.
Что касается линии моего прадеда Мартынова Ивана Кирилловича, то фамилию Мартынов мог дать один из первых жителей Рыжково по имени Мартын. В числе переселенцев оказался только один Мартын – Юрьев Мартын из деревни Большая Арьсия. Ему было 20 лет, он еще не женат, пришел вместе с семьей брата Андрея, у которого была жена Анна, четыре дочери в возрасте 10, 6, 4 и полгода, сын 3 лет и  еще вместе с ними был брат Юрий 17 лет. Только при активной помощи младших братьев семья Андрея смогла встать на ноги на новом месте. Мартын Юрьев был рожден в 1783 году, а мой прадед Мартынов Иван Кириллович был рожден в 1848 году, то есть он мог приходиться ему только внуком,  Следовательно, у Мартына Юрьева был сын Кирилл, который и стал отцом моего прадеда.  Мне кажется, что я теперь установила линию своих предков и могу добавить в свою родословную  вновь обретенных предков.
При рассмотрении списков первых жителей Рыжково  бросается в глаза, что самое распространенное мужское имя Юрий, поэтому фамилия Юрьевы самая распространенная в Рыжково. Когда я спросила у своей тети Юрьевой Полины Егоровны, не родственники ли ей многие другие Юрьевы, то она сказала, что они не являются родственниками. Тогда я удивилась, а теперь понимаю, что было много Юриев среди первых жителей, от которых и пошло много семей с фамилией Юрьевы. Может быть, и другие уроженцы Рыжково найдут в этих списках своих предков, как удалось это сделать мне. В заключение хочется сказать, что в Рыжково и сейчас живут Ивановы, Юрьевы, Кузьмины, потомки ингермаландцев из Ямбурского уезда.            
Несколько слов о языке , на котором говорили в Рыжково .Я понимала, что этот никак не литературный  финский язык , и раскрыть тайну этого  нашего языка или наречия мне помогла моя тётя Паулина .
Из нашего села уезжало много молодёжи, в том числе уехала и Паулина.
Она жила сначала в Таллинне, а после замужества переехала в Ригу. Я спросила у неё, как же называется тот финский язык, на котором говорят в Рыжково и где же ещё говорят на этом языке. Она мне ответила, что это не карельский и не финский, так как эти языки она знает в совершенстве. И рассказала мне вот такую историю.   
    Живя в Риге, она однажды поехала в гости к одной    из наших   односельчанок в Иван-город. Та жила в большой коммунальной квартире. И когда Паулина вышла на кухню, то услышала, как женщины на кухне говорят как раз на «рыжковском» финском языке. На её удивлённый вопрос подруга ответила, что половина Иван-города говорит на этом языке и называют они себя ингермаландцами. Этот разговор и поставил точку в череде моих вопросов. Теперь я точно знаю, где говорят на том финском языке, который знаю я. После войны, когда ингермаландцам нельзя было возвращаться на жительство  домой, многие из них осели в Эстонии, ближе к родным местам.
Наши предки были очень мужественными, целеустремленными и верующими людьми.  В сложных жизненных ситуациях каждый из нас, потомков, может оглянуться на них и получить поддержку, ведь в нас течет кровь наших мужественных предков.