Судьба мудрее. Глава 29. Лечебное дело

      Домой я заявилась под самый Новый год, еле волоча ноги, сумки с книгами, одеждой и подарками. Мама прослезилась от радости и сказала, что никогда и никуда меня больше не отпустит. Я не возражала, ведь не было на свете человека роднее и уголка любимее. Буквально на следующий день руководители поликлиники тоже распахнули объятья, мигом озвучив свои условия и пожелания.
      Тотчас за поздравлениями трудовой договор был подписан и мой врачебный статус закрепился на многие годы. Пациенты заждались нового доктора! Несколько месяцев они маялись без эндокринолога и обращались за помощью в другие лечебные учреждения. Разницу между одноразовой консультацией и постоянным наблюдением прочувствовали сполна. Моя хромота вообще никого не волновала – лишь бы скорее начался приём.

       Самостоятельная работа оказалась совсем не простой. Я обладала достаточными знаниями, ответственностью и рвением, однако имела скудный опыт и не умела чётко планировать день. Служебных обязанностей набралось слишком много, я не представляла, за что хвататься в первую очередь, а с чем можно повременить. Как ни крутилась, недоделки накапливались. Порой до ночи приходилось наводить порядок и в голове, и в медкартах, и в кабинете.
      Пожилая, но грамотная и расторопная медсестра помогла мне уловить специфику амбулаторной службы и выверить каждую циферку в отчётных журналах. Выяснив, сколько человек нуждается в диспансерном учёте, я принялась с ними знакомиться: внимательно выслушивала, осматривала, изучала истории болезней, уточняла диагнозы, выписывала необходимые медикаменты. На столь тщательный подход пятнадцати отпущенных по расписанию минут не хватало. Я уходила из поликлиники позже всех остальных сотрудников и чем глубже вникала в собственные полномочия, тем больше было проку. 

      Состояние больных, страдающих сахарным диабетом, оставляло желать лучшего. В отсутствие эндокринолога они принимали таблетки и делали инъекции инсулина как попало, не сдавали анализы месяцами, а то и годами, диету нарушали, дополнительные обследования не проходили. Я ужаснулась, представляя последствия такого отношения к здоровью. Чтобы подтвердить правильность назначений, советовалась с опытными докторами и обращалась к медицинской литературе. Одним была несказанно довольна - наконец-то давние благие намерения стали конкретными делами.
      Год от года количество больных возрастало, они приводили на осмотры своих родственников, друзей, знакомых. В сложных случаях я направляла пациентов в краевую больницу, а в понятных лечила сама или госпитализировала в дневной стационар нашего терапевтического объединения. Здесь все нуждающиеся бесплатно занимались лечебной физкультурой, получали капельные, внутривенные и внутримышечные вливания, физиопроцедуры, массаж. Эффект был потрясающим! Осложнения хронических заболеваний предотвращались или стабилизировались, соответственно, продолжительность жизни возрастала. Люди не теряли активности, полноценно трудились и отдыхали.
 
      Чтобы справиться с нескончаемым потоком посетителей, пришлось работать на полторы ставки. Субботы перестали быть для меня выходными днями, воскресений едва хватало на восстановление сил. Завершив приём, по мере необходимости я проводила консультации на дому. В небольшом районе медобслуживания такие визиты особых хлопот не доставляли, зато практика была обширной. Когда мы с измученным пациентом оставались один на один, вдобавок к лечебным навыкам оживлялась и моя интуиция. Иногда внутренняя тревога заставляла выяснять причину недуга, не имеющего прямого отношения к эндокринологии.
      Я не раз вызывала на подмогу терапевтов, бригаду "Скорой помощи", других специалистов. Они рассеивали или подтверждали сомнения, обнаруживая инсульты, инфаркты, иные серьёзные заболевания. Обычно моё вмешательство было своевременным и чувство исполненного долга грело душу. Я прекрасно знала о целебном действии таблеток и уколов, но никогда не умаляла пользы утешения и очень жалела одиноких стариков. Дефицит общения вредил их здоровью, а хороший уход зачастую был недоступным. На ум раз за разом приходила мудрая установка Сергея Петровича: "Бог терпел и нам велел". Я передавала её немощным, словно спасительную соломинку. Жаль, что мой доктор этого не узнал, лекарское дело всё-таки стало нашим общим.

      Даже при развале Советского Союза, когда система государственного здравоохранения расшаталась до масштабного бедствия, медицина не утратила для меня привлекательности. Надеясь вырваться из безденежья, дотянуть до лучших времён и сохранить призвание, я кинулась искать подработку. Прямо как по заказу в соседней хозрасчётной поликлинике пустовала должность врача-лаборанта. Только без соответствующего свидетельства права занять её у меня не было. Заручившись поддержкой мамы и предполагаемого начальства, я потратила на учёбу все сбережения, отложенные на чёрный день. Два месяца осваивала цитологию, науку о клетках - крохотных живых частицах. Раздвинув свой профессиональный горизонт я научилась разглядывать под микроскопом микробов или специфические мутации, характерные для воспалительных и злокачественных процессов.
      Умение выявлять мельчайшие признаки нездоровья оценивалось высоко, при этом оплата труда напрямую зависела от количества и качества оказанных услуг. Позабыв про отпуска и свободное время, из одной поликлиники я мчалась в другую. Просмотр многочисленных мазков обернулся не рутиной, а интереснейшим занятием. Моя внимательность позволяла обнаружить грозные заболевания на ранних стадиях, когда они ещё излечимы. В услугах цитолога неизбежно нуждались хирурги, гинекологи, онкологи, венерологи, дерматологи. Перспективы у лабораторного дела были безбрежными, но по большому счёту каждая наука - эндокринология и цитология - требовала посвящения ей одной.

      Семь лет я умудрялась совмещать разные врачебные направления. Потом экономическая ситуация в стране улучшилась, власть повернулась лицом к медицине и неимущим согражданам. Проблемы сахарного диабета и зоба стали рассматриваться на государственном уровне. Вышли в свет указы и постановления о всесторонней борьбе с этими социально значимыми заболеваниями. Практическая эндокринология получила немало стимулов для быстрого развития. Пациенты, с которыми я за несколько лет почти сроднилась, могли иметь медицинскую помощь высокого уровня. По льготному обеспечению им стали доступны качественные медикаменты, в том числе дорогостоящие инсулины и шприц-ручки. В продаже появились глюкометры, в поликлинику завезли новое диагностическое оборудование. Только опытных специалистов, готовых воплощать новаторские идеи, в ней почти не осталось.
      Эскулапы, покинувшие рабочие места в кризисные годы, не торопились возвращаться к мизерным окладам и реанимировать чахлое здравоохранение. В тот момент моя позиция определялась не просто нужностью в медицине, а необходимостью. Я прекратила подрабатывать и отдала все силы и умения эндокринологии. Не смогла уйти от больных, привыкших доверять врачу. Неизлечимость многих заболеваний связала нас прочно и надолго. Врачевание осталось моим неоспоримым призванием.
 
    
      Фото из сети Интернет.
      Окончание -  http://www.proza.ru/2017/01/24/400