Акварелью по забору гл. 12

ГЛАВА 12

       В «кабинете» Вовку ожидал нечаянный сюрприз. На спинке стула, постиранная и выглаженная, висела рубашка, одолженная по случаю Софе. На вешалке светился, непорочной белизной, новый медицинский халат.
       -Ух ты! Мой размер!- восхитился Вовка, примеряя его на себя:- Кто же, этот загадочный даритель? Приятно-то как!
Маленькая тайна открылась, когда Вовка обнаружил в нагрудном кармане халата записку, написанную каллиграфическим почерком:-  Володя! Прими этот халат в знак благодарности за проявленную заботу. Я уверена, что он тебе к лицу. Ты настоящий врач. Карина. 
У смущенного и польщенного  Вовки  в голове само собой сложилось четверостишие, которое он тут же продекламировал:

Не потому ли жизнь прекрасна,
Когда средь черноты невзгод
Блеснёт внезапно лучик счастья
Пусть ненадолго, но блеснёт!

       - Путь от циника к лирику не близок, если вообще возможен. Что-то со мной неладное творится,- пробормотал Вовка и бухнулся на кровать.
       - Пушкин?!- блеснул эрудицией Пашка.
       - Русский поэт Никитин,- парировал Вовка.
       - Ого, это ты сам сочинил? Не врёшь? Здорово получилось. Я тоже пробовал сочинять стихи, но ничего не вышло. Научишь?- в глазах Пашки засветились огни надежды.
       - Легко! Но не сейчас. Позже,- соврал Вовка, с ужасом понимая, что «влип».
Первый и последний раз он пытался писать стихи в третьем классе. Творения были беспощадно и издевательски раскритикованы старшим братом, из-за чего случилась очередная междоусобица, из которой Вовка не вышел победителем. Разглядывая в зеркале, ежеминутно меняющий цвета фингал, уютно устроившийся под глазом, он дал страшную клятву, никогда больше не писать стихов.

       - А не пойти ли, нам с вами батенька, завтра на рыбалку. Сейчас сделаем удочки, накопаем червячков и с утра на речку,- сменил тему Вовка.
       - Идея хорошая, но пока не уверен, что завтра будет меньше болеть. Давай подождём до утра,- Пашка с сомнением посмотрел на свои перебинтованные ноги.
       - Да, да. Я же совсем забыл, извини,- всполошился Вовка, мысленно проклиная себя  за несвоевременное предложение.

       Изображающие дверь «кабинета», простыни раздвинулись, ровно на столько, чтобы между них пролезла чья-то всклокоченная голова.
       -Доктор, я на приём,- пошлёпала ярко красными губами голова.
У Вовки от неожиданности, диафрагма заняла неподобающее ей местоположение  и вместо желаемого «войдите», раздался позорный «ик».
       -Так и до инфаркта недалеко,- рассердился он и вспылил:- А что, стучать не надо?!
Голова наморщила низкий лобик, озадаченно помаргивая, маленькими бесцветными глазками с белёсыми ресничками и провозгласила,- Как же я буду стучать, если двери не деревянные?
       - По полу потопай,- Вовка не терпел бесцеремонность:- Заходи уже полностью. Вид  головы без тела меня пугает. Рассказывай, как зовут и что случилось?
       - Жечкина. Ира,- девица присела на краешек, испуганно скрипнувшего, стула с грацией домашнего носорожка.
       - Меня отправила к вам командир стройотряда. Дело в том, что я без разрешения отлучилась из стройотряда на три дня. Когда вас ещё не было здесь, я заболела и уехала лечиться в город. Ну и вот, приехала, а она мне:- Где была?
       - Я ей говорю,- болела, лечилась в городе. А она мне:- Где справка? Я ей отвечаю – я сама справка. Неужели по мне не видно, что я больная? А она оглядела меня с ног до головы и говорит: - А где печать? Иди, говорит, к нашему доктору, пусть он тебе печать куда-нибудь поставит. Если найдёт свободное место.
       - Какую болячку лечили?- Вовке не понравилась эта история.
       - Воспаление лёгких,- Жечкина покашляла в припасённый платочек и жалобно поскрипела стулом.
       - Ты ничего не напутала? Заболевание серьёзное. За три дня вылечить невозможно.
       - Да? Точно! Они сказали, что это может и бронхит или ОРЗ,- девица построила выщипанные бровки домиком.
       - Вот здесь ещё продолжает болеть,- она указала в область правой груди.
       - Что же, давай посмотрим горло. Послушаем лёгкие. Может, чего и обнаружим,- Вовка взял со стола шпатель.
       - Горло нормальное. Раздевайся. Паша, выйди на минуту,- Вовка проводил взглядом усиленно хромающего Пашку, у которого со спины читалось написанное на лице разочарование, а когда, обернулся к пациентке, еле успел поймать свою нижнюю челюсть руками. Жечкина предстала перед ним во всей красе. Такого бюста он не видел даже в Плейбое, затёртый экземпляр которого гулял среди студентов во время лекций весь второй семестр.
       - Послушай Ира. Совсем не обязательно было заголяться,-  Вовка старательно пытался опустить глаза, но те сами по себе, упрямо возвращались в исходное положение и бесстыже пялились на выпуклые ореолы и вызывающе торчащие пурпурные соски. Он готов был, прямо сейчас, провалиться сквозь землю, куда-нибудь в Южную Америку.
       - Ё-моё. Как врачи терпят-то?! Или у них, при виде такого, не возникает хотений? Это же, сколько отработать надо, чтобы роботом бесчувственным стать. За это время и полученным за вредность молоком можно спиться,- думал Вовка, прослушивая дыхание в лёгких пациентки.
Лёгкие Жечкиной работали, как два кузнечных меха.
       - Всё, хватит. Нет у тебя ни пневмонии, ни бронхита, ни ОРЗ. Здорова ты Жечкина, как молодая буйволица,- Вовка поспешил закончить сеанс.
       - Не обижайтесь доктор, я вам открою свою тайну. Я не болела. У меня заболел ребёночек. Совсем ещё махонький, грудной. Я недавно родила. Роды были очень тяжёлые,- Жечкина пустила слезу из одного глаза:- Чуть не умерла. Он родился слабенький, синенький, даже кричать не мог. Думала, не выживет. Родителей у меня нет. Кто его отец, не знаю. Ребёночка оставить не с кем. Я его с собой сюда привезла. Инкогнито. К местной старушке на постой определила. С утра бегу его покормить, потом в обед и вечером тоже. Замучилась совсем. А три дня назад, он заболел. Пришлось везти его в город, в больницу. Я же, не могу с ним лежать, мне деньги зарабатывать надо. Нашла ему кормилицу. Три дня на это и ушло. Я вас умоляю, не рассказывайте об этом никому. Иначе меня выгонят из института. Куда я с ребёнком на руках? Пожалуйста! Будьте человеком! Из глаз многострадальной девы хлынул бурный поток слёз. Помада с губ перекочевала на подбородок. Мощные груди сотряслись от безудержных рыданий.

       Расчувствовавшийся Вовка готов был «усыновить» и горемычную Жечкину, и её чадо:
       - Ладно, не реви. Возьми вот справку. Запомни, у тебя ОРВИ. Так что, на людях, покашливай иногда. На три дня освобождаешься от работы. Поезжай к своему малышу. Ему ты сейчас нужнее.
       - Ой, спасибочки!- Жечкина, с грацией раненого птеродактиля порхнула за занавески и тут же завопила во все свои «больные» лёгкие, размахивая над головой  бюстгальтером:- Девки! Господин-доктор назвал меня любимой женой!
Стены спортзала содрогнулись от хохота.

       - Вот тебе и соплюхи. Иди-ка ты сам, «Каштанку» читай,- ужаснулся Вовка.
       Вовкины раздумья по поводу нелёгкой профессиональной доли эскулапов были прерваны зашедшей Ленкой-командиршей. Она приступила к делу, не раскланиваясь.
       - Доктор, ты Жечкину от работы освободил?
       - На три дня. Диагноз ОРВИ. Состояние средней тяжести.
       - Знаю. Читала справку.
       - А зачем собственно спрашивать, если читала?
       - А затем! Твоя умирающая Жечкина опять «ломанулась» в город. Что-то ей болезнь не помешала бежать вприпрыжку на вокзал.
       - Ей на процедуры надо успеть.
       - Да, да. Она везде успеет. Ты бы хоть предварительно поинтересовался у меня, что это за фрукт женского рода. А то сразу, освобождение даёшь.
       - Да, что случилось?
       - Да, то и случилось. Жечкина всему отряду поведала, как она тебя «надула» и объявила, что ты, пусть и благородный, но всё равно – олень. Купился на грустную сказку о несчастной маме. Ладно. Приедет, я сама с ней поговорю. А ты впредь, будь осторожней. Народ в отряде разный. От некоторых не знаешь, чего ожидать. Но детей, ни у кого нет, это точно. Все девчонки незамужние. Ты парень видный. Поэтому будь готов, домогаться тебя будут. Кто всерьёз, кто шутки ради, а кто и для потехи самолюбия. Конечно, если ты намерен остаться в стройотряде.
       - А такое возможно?- Вовка не ожидал такого поворота.
       - Возможно. Давай работай. Сам видишь, не женское это дело, раствор месить. Кто старое помянет, тому глаз вон.
С этими словами, Ленка-командирша исчезла за «дверью», из-за которой раздался её сердитый голос:- Паша! Подслушивать чужие разговоры - очень вредная привычка для твоего неокрепшего организма. У мальчиков от этого, кроме ушей, ничего больше не растёт. Будет как с любопытной Варварой на базаре. Только оторвут тебе вместе с носом и другие отростки.
       - Ничего я не слушал. Просто стоял здесь. Я не виноват, что вы с доктором громко разговариваете. Что мне, уши затыкать?! Подумаешь, новость узнал - «все бабы - дуры!». По Жечкиной сразу видно, что с черепа пломба сорвана. Кто-то чужой мозги унёс,- проворчал Пашка, появляясь из-за простыней.
Он уселся на кровать и покосился на Вовку:
       - Я правильно понял, ты остаёшься?
       - Постепенно склоняюсь к такому решению,- задумчиво ответил Вовка и добавил:
       - При такой работе, с такими работниками, может случиться всё что угодно. Если я уеду, а кто-нибудь пострадает, меня, в конце концов, сожрёт совесть.
       - Нашёл, чего бояться,- хмыкнул Пашка:- Я рад, что ты на верном пути и мне больше не нужно изображать из себя безногого. Если не раздумал, завтра идём на рыбалку,- он глянул с ленинским прищуром.
       - Ты, выходит, больше прикидывался?- Вовка швырнул в него подушкой.
       - Нет. Не больше, а меньше. И теперь, меня душит совесть. Только совесть не моя, а твоя!- Пашка схватился руками за горло, корча уморительные рожи.
       - Тогда, чего же мы сидим-лежим?- Вовка достал из чемодана коробку с рыболовными принадлежностями:- Давай снасти мастерить.

Продолжение следует: http://proza.ru/2015/03/23/1110