Ч. 123 Величественное, самое восхитительное зрелищ

Предыдущая страница    http://proza.ru/2021/02/19/1044

Четвёртого января 1820 года шлюпы под командой Беллинсгаузена, обходя айсберги, которые они называли ледяными горами, продолжали пробиваться на юг сквозь плавающие льдины.  На погоду повезло, она стояла прекрасная для тех мест.
   
Около полудня приблизились к сплошному льду, стеной преградившему путь. Определили место нахождения кораблей – южная широта 60°25‘, западная долгота 27°38‘. Послали матроса на салинг (конструкция мачты в верхней части, где имелась наблюдательная площадка).

Матрос доложил, что видит только сплошной лёд.  Русским морякам удалось продвинуться к югу лишь на полградуса дальше, чем капитан Кук. Но англичанам, напротив, на погоду не повезло. Видимость из-за пасмурности была очень плохая, поэтому неудивительно, что Кук посчитал Сандвичеву землю одним сплошным берегом.

Расстроенные моряки продолжали искать проход во льдах. Беллинсгаузен повёл шлюпы сначала на запад, а потом на север. Прекрасная погода сменилась ненастьем. Шёл густой снег, налетали шквалы. Иногда из-за тумана с кормы не видно было бака (носовой части корабля).

На вахте промерзали до костей. В каютах и кубриках тоже было не согреться. Часто подавалась команда «Всем наверх» - требовалась работа с парусами под порывами ледяного ветра и при снеге, залеплявшем глаза.

Шлюп «Мирный», которым командовал Михаил Петрович Лазарев, очень плохо слушался руля. От обоих капитанов требовалось огромное искусство, чтобы не разлучиться в тумане.

С кораблей всё время подавали туманные сигналы, чтобы слышать друг друга.
Оба шлюпа были такой постройки, что достаточно было одного сильного удара о льдину, чтобы деревянное судёнышко пошло ко дну.

Новосильский записал в дневнике: «Пингвины, как бы радуясь нашей невзгоде, окружили нас во множестве, надоедая своим диким концертом;

даже неповоротливые киты  от чего-то необыкновенно разыгрались; они выскакивали из воды стоймя на две трети своей длины, потом ныряли, показывая свой широкий хвост – это была настоящая пляска морских чудовищ».

7-го января опустился густой туман, с кораблей друг друга не видели. Стреляли из пушек, но ответа не слышали, даже голоса в тумане звучали глухо. К счастью, через три часа туман рассеялся, и оказалось, что шлюпы находятся на расстоянии четырёх миль друг от друга.

Если бы туман продержался дольше, корабли неминуемо разделились бы, потеряли друг друга. Вечером шлюп «Мирный» подошёл к огромному айсбергу, на котором рядами сидели пингвины. Лазарев послал туда шлюпку с матросами.

Те привезли на корабль более пятидесяти пингвинов. Выбрали самых лучших, чтобы сделать из них чучела, остальных, менее привлекательных, отправили на волю. Вот уж истинно сказано: «Не родись красивым, а родись счастливым!».

Убили морского льва, но мясо его оказалось чёрным и несъедобным. Вечером восьмого января ветер усилился, мрак скрыл ледяные горы. На обоих шлюпах убавили паруса, чтобы замедлить скорость хода.

Вперёдсмотрящие и вахтенный офицер с напряжением вглядывались в темноту, чтобы успеть заметить льдины и айсберги. Ночью на шлюпе «Мирный» почувствовали ужасный удар, который всех поднял на ноги.

Вахтенным офицером был лейтенант Николай Васильевич Обернибесов. Шлюп столкнулся с льдиной. Льдина, к счастью, оказалась прямо перед форштевнем, у которого от удара выломало кусок размером в четыре фута длиной и на фут в глубину (один фут равен тридцати сантиметрам).

Придись такой удар в скулу корабля - гибель была бы неизбежной. Как отметил Павел Новосильский, «к чести капитана должен сказать, что он ни словом, ни жестом не изъявил неудовольствия своего вахтенному офицеру, который, конечно, не мог отвечать за то, что шлюп не послушал руля».

Железная выдержка была у Михаила Петровича Лазарева.

Девятого января к северо-востоку увидели узкий проход. Неустрашимый Фаддей Фаддеевич Беллинсгаузен повёл в него шлюпы. Риск был невероятный: ледяные поля могли сомкнуться.

Из этого прохода перешли в другой, такой же узкий, по которому выбрались из ледяных полей. Все перекрестились. Снова везенье, как при столкновении с льдиной. Опустись туман, и они не смогли бы увидеть второй проход, тогда корабли ожидала бы гибель.

Беллинсгаузен был, конечно, отчаянным авантюристом. Не могу удержаться, чтобы не привести обширную цитату из записок мичмана Новосильцева: «…когда сияло солнце, никто и не помышлял об опасности. Напротив, перед глазами нашими самое величественное, самое восхитительное зрелище!

С левой стороны большие ледяные острова из чистого кристалла светились изумрудами; солнечные лучи, падая на него косвенно, превращали эти кристаллы в чудные, волшебные, освещённые бесчисленными огнями дворцы, возле которых киты пускали высокие фонтаны;

другие острова с глубокими пещерами, в которые с яростью устремлялись волны, а сверху падали каскады, представляли самые разнообразные причудливые формы. По правую от нас сторону, весьма близко,  тянулось ледяное поле,

на котором были точно целые города с мраморными дворцами, колоннадами, куполами, арками, башнями, колокольнями,  полуразрушенными мостами, посеребрёнными деревьями, - словом, мы видели самую  интересную чудную фантастическую картину из тысячи и одной ночи!»  Мичман был в душе поэтом.

Моряки были потрясены увиденным, но длилось это состояние недолго. Солнце скрыли облака, и картина мгновенно стала угрожающей. Беллинсгаузен упорно продолжал вести корабли на юг, к полюсу.

Каждая пройденная миля сопровождалась новой  опасностью, но все были исполнены ожидания, что, может быть, она приведёт их к самой близкой широте у полюса. 14-го января сквозь завесу падающего снега рассмотрели впереди сплошное ледяное поле с торосами.

Командир отряда приказал повернуть на северо-запад, снова стали отдаляться от цели. 17 января весь день падал снег, было пасмурно. На следующий день просветлело, снегопад прекратился, ветер слабый.

На флагманском корабле подняли сигнал, что командир приглашает на обед командира и офицеров с «Мирного». Фаддей Фаддеевич во время обеда обсуждал с Михаилом Петровичем дальнейшие действия.

У них сложились очень хорошие отношения. Беллинсгаузен был уверен, что Лазарев не поступит так, как поступил Лисянский по отношению к Крузенштерну: не стал дожидаться начальника в месте рандеву, а поспешил в Кронштадт, чтобы первым доложить о завершении кругосветного плавания.

Очень важным было общение с начальником экспедиции и товарищами для остальных офицеров. Не зря один офицер записал в дневнике: «Эти редкие под южным полюсом, среди льдов, свидания были для нас бесценны».

Продолжение http://proza.ru/2021/02/24/1162